В настоящее время уместно говорить о том, что Европейский Союз (далее-ЕС) выступает в качестве автономного международного центра силы. Он является не «рядовым» объединением суверенных стран Западной и отчасти Восточной Европы, а неким протогосударством. Европейский Союз стал влиятельным форумом принятия политических решений. Общая политика ЕС означает то, что национальные политики и интересы координируются, обсуждаются и согласуются на наднациональном европейском уровне. ЕС несет ответственность за политику в сфере сельского хозяйства, рыболовства и внешней торговли; за окружающую среду, защиту потребителя, занятость, продовольственную безопасность, исследования, энергетику и содействие их развитию совместно с его государствами - членами ЕС[1]. В конце 1990-х годов к сфере ответственности ЕС, помимо перечисленных, добавились внешняя политика и оборона. В распределении полномочий между Европейским Союзом и государствами-членами языковая политика в принципе находится в компетенции государств-членов. Однако было бы наивным предположить, что каждое государство Европейского Союза-это языковой остров, а политика ЕС не влияет на все европейские языки. В настоящее время можно с уверенностью сказать, что формируется наднациональная языковая политика Европейского Союза в целом представлял и с готовностью представляет себя многоязычным институтом во многих ключевых текстах.
Европейский Союз основывается на единстве в многообразии: многообразии культур, традиций, убеждений и языков. Помимо 22 официальных языков Союза существует около шестидесяти местных языков и множество неместных языков, на которых говорят мигрантские сообщества. «Это то многообразие, которое делает Европейский Союз не плавильным котлом», в котором стираются различия, а домом, где многообразие приветствуется, где множество родных языков является источником благополучия и мостом к большей солидарности и взаимному пониманию.
В отношениях между государствами - членами, гражданами и различными партнерами единственной областью, где языковой режим применяется в полной мере, является сфера официальных документов: документы, принимаемые властями, переводятся и издаются на двадцати двух языках. Мультилингвизм гарантируется на высшем уровне политического представительства. На встречах, проводимых на высших уровнях Европейского совета, обеспечивается одновременный устный перевод, а все документы переводятся на 22 языков. Эта практика характерна и для пленарных сессий Европейского парламента. Однако чем ниже ступень иерархии или менее гарантируется мультилингвизм. Министирские встречи по важным вопросам и дипломатические встречи переводятся только на три языка. Встречи, которые посещают официальные представители государств-членов и институтов, проводятся на двух языках, а иногда и на одном. Экспертные встречи обычно проводятся только на одном языке.
Официальный языковой режим должен применяться к отношениям с европейскими гражданами как способ признания европейского гражданства. Амстердамский договор 1997 года установил принцип, согласно которому каждый гражданин Союза может написать в любой институт на одном из официальных языков и получить ответ на том же языке. Но имплементация данного права, конечно же, зависит от желания граждан его использовать. Основная часть людей, которые контактируют с институтами ЕС, используют лингва франка, обычно английский язык.
Таким образом, многоязычие как равный статус двадцати двух официальных языков, как уважение языкового многообразия оговаривается во всех ключевых документах Европейского Союза. Однако реальная работа 22 официальных языках, конечно же, не возможна. По поводу функционирования институтов ЕС часто слышатся жалобы, наиболее типичные из которых касаются документов, не доступных вовремя; документов, являющихся слишком длинными и непонятными; документов, которые должны быть доступны на всех языках, но доступны только на французском и / или английском языке; ошибок в письменном переводе; и веб-сайтов ЕС, охватывающих лишь несколько языков.
Ключевую роль в сохранении официального языкового режима играют переводческие службы всех институтов Европейского Союза, поскольку они обеспечивают коммуникации между самими институтами ЕС, между европейскими институтами, национальными администрациями и гражданами ЕС. Несмотря на то, что режим «полного» многоязычия не соблюдается во внутренних коммуникациях ЕС, переводческие службы Союза фактически предоставляют равные права говорящим на 22 официальных языках посредством устного перевода, когда каждый получает возможность слышать и говорить на своем языке. Это важный пример планирования статуса-гарантия равных прав говорящим на всех официальных языках в наднациональном использовании и их действительное использование на наднациональных переговорах, включая заключенные в их результате договоры и декларации. Поэтому, лингвисты-специалисты в области устного и письменного перевода делают коммуникацию эффективной, а процесс принятия решений демократическим и прозрачным. Однако стоимость переводческих услуг, время, человеческие и материальные ресурсы часто рассматриваются как препятствия расширению и самому существованию официального языкового режима. Например, переводческие службы Европейской комиссии-Службы письменного перевода, Объединенная служба устного перевода и конференций и юристы-лингвисты-составляют около 15% персонал Комиссии, 3% ее рабочего бюджета, то есть 325 миллионов евро. Это важно, но эта стоимость составляет лишь 0,43% всего бюджета Комиссии. Если же к этому добавить стоимость всех языковых служб Европейского парламента, Европейского совета, Европейского суда, то в 2004 году она составила 1,05% всего бюджета ЕС или 2,28 евро в год на каждого гражданина ЕС [2]. Такова цена универсального доступа европейских граждан к законодательству ЕС. По неофициальным оценкам, стоимость гораздо выше: 1,8 миллиардов евро, что составляет более 2% всего бюджета ЕС [3]. Наряду с важной ролью, которую играют службы переводов в обеспечении полного и справедливого языкового режима, интересно отметить, что некоторые исследователи использования языка в институтах сообщают о нежелании институтов и их вспомогательных служб разглашать подробности стоимости и масштаба переводческих услуг в ЕС. Что же касается времени, то задержка между встречей, переводом и доступностью документов значительна: каждый переводчик переводит только 4,5 страницы в день, что является показателем высокой специализации, необходимой для работы. По этой причине и по причине все возрастающего объема работы в целом проходит три недели между получением текста службой переводов и его распространением во всех требуемых языковых версиях.
В настоящее время Европейским Союзом финансируются исследовательские программы, направленные на поддержание многоязычия, бюджет которых составляет 20 миллионов евро в год.
Умение понимать и общаться на более чем одном языке-это желаемое умение для всех европейских граждан. Одной из долгосрочных целей Европейской комиссии является повышение индивидуального многоязычия до того предела, пока каждый гражданин не сможет на практике применить, по крайней мере, два языка вдобавок к своему родному языку. Ключевой сферой реализации данной цели является образование. В марте 2002 года на встрече в Барселоне главы государств и правительств государств-членов ЕС призвали к тому, что в самом раннем возрасте необходимо обучать, по крайней мере, двум иностранным языкам. Однако ситуация в начальном, среднем и высшим образовании неоднозначна.
Таким образом, нынешнюю языковую ситуацию в Европейском Союзе можно охарактеризовать как 22 официальных языков, 2 рабочих языка и один неформальный язык лингва франка. Иными словами, в базовых документах ЕС закреплен режим многоязычия, заключающийся в ранном статусе государств-членов и 22 официальных языков и объявляющий языковое многообразие одной из ключевых ценностей ЕС. Этот режим охватывает коммуникации между ЕС и гражданами, между ЕС и государствами-членами, между ЕС и третьими странами. Однако на практике в институтах ЕС сложилась негласная языковая иерархия, на вершине которой находятся английский и французский языки, и которая не может не сказаться на отношении граждан к европейскому проекту и на будущем Европейского Союза. Французская исследовательница Виржиния Мамаду отмечает, что языковое устройство-высоко политизированный вопрос, который осторожно избегался политиками как на национальном, так и на наднациональном уровнях ничего неделание - это такая позиция. Сохранение нынешнего языкового режима поддерживает институциональное многоязычие формально, но благоприятствует де-факто языковой гомогенизации с возрастающим использованием международного английского языка в неформальных ситуациях. Стоимость, человеческие и материальные ресурсы часто рассматриваются как препятствия в сохранении и расширении официального языкового режима. Формирующаяся языковая политика Европейского Союза-политика многоязычия-определяется как способствующая климату, благоприятствующему полному выражению всех языков. Однако решения в этой области, направленные на языковой выбор населения, осуществлялись и осуществляются в форме необязательных директив и рекомендаций, реализация которых оставалась и остается строго в руках государств-членов. Проблема языка в ЕС - это не только функционирование официального языкового режима, но и роль языка (языков) в европейской идентичности - многоязычна или многоязычна европейская идентичность? Однако, как отмечают европейские ученые, какой бы аморфной или сложной ни была европейская идентичность, языки-это средства, с помощью которых оформляются новые формы политической и культурной идентичности.
На современном этапе назрела необходимость решения языковых вопросов европейской интеграции: необходимо принять меры с тем, чтобы урегулировать использование официальных языков ЕС, определить, какой должна быть их роль и как должны распределяеться функции всех официальных языков. В любом случае, это не финансовая, а политическая проблема. ЕС значительно изменился с тех пор, как был основан Общий рынок. В течение ряда лет функции его институтов были направлены на устранение экономических, политических границ между странами-участницами и на уважение правил единого рынка. Сегодня же институты обладают властью управлять рядом областей подобно отдельному государству. Но в отличие от государств, правила о том, как управлять, четко не установлены. А правила, установливающие, какой язык должен использоваться для управления, не закреплены на законодательном уровне. В действительности, превалирует концепция, согласно которой следует управлять эффективно и низкой ценой, иными словами, концепция согласуется с представлениями либерализма. Но имеет место и другая концепция, которая говорит, что, если ЕС должен развиваться путем активного вовлечения своих граждан, тогда их языки вполне должны являться частью этого процесса, а эти языки должны получить более высокий уровень законодательного признания.
В связи с этим следуеть сказать, что интересно изучить опыт языковых аспектов политических отношений стран Южно-американского общего рынка в контексте мирового опыта.
Латинская Америка, как один из крупнейших регионов мира, исторически рано вступила в эпоху межгосударственной интеграции. Андское сообщество наций, выросшее из Андской группы и включающее пять государств (Боливию, Венесуэлу, Колумбию, Перу, Эквадор), Карибский общий рынок, Латиноамериканская ассоциация интеграции - это примеры политических отношений и интеграционных объединений данного региона. Вместе с тем одним из самых удачных проектов признается Южноамериканский общий рынок-МЕРКОСУР. В глобальном масштабе МЕРКОСУР представляет собой по размерам и экономическому потенциалу второй (после ЕС ) таможенный союз и третью (после ЕС и НАФТА) зону свободной торговли в контексте мирового политического процесса. Интеграция в рамках Южноамериканского общего рынка «уже давно вышла за рамки чисто экономической группировки» и развивается по всем направлениям. Помимо внешнеполитического и торгово-экономического взаимодействия идут интеграционные процессы в сфере безопасности и политической жизни. Страны МЕРКОСУР приступили к активному сотрудничеству в борьбе с международным терроризмом, создана рабочая группа по координации политики в этой области. Регулярно проводятся спецализированные освещения министров образования, здравоохранения и культуры. Укрепляется межрегиональное сотрудничество. Принято принципиальное решение о создании Парламента МЕРКОСУР. Иными словами, Южно-американский общий рынок постепенно превращается в полноценное объединение, играющее важную роль на международной арене. В латино-американском контексте МЕРКОСУР является уникальной попыткой политической, культурной интеграции и геолингвистической динамики во всем регионе. Для раскрытия данного положения уместно рассмотреть общую и политическо-языковую ситуацию, сложившуюся в западном полушарии.
В западном полушарии, включающем в себя страны Северной, Центральной и Южной (Латинской) Америки, по некоторым оценком, импользую приблизительно 1000 языков, что представляет 15% из ориентировочно 6700 существующих на планете языков. Майя, юкки, мура, катуки-нанский и яномамский языки-это лишь те немногие примеры огромного разнообразия языков, на которых говорят в этом полушарии, общая численность населения составляет около 800 миллионов человек.
Конечно же, эти языки не обладают одинаковым статусом. Среди 35 стран полушария лишь немногие языки обладают статусом официального языка в суверенном государстве. К примеру, испанский язык является официальным в 18 странах, в том числе в Аргентине, Парагвае и Уругвае, английский - в 14, гуарани - в одной (Парагвай), а португальский - в Бразилии, «являющейся своего рода островом в море испаноговорящего мира» [4].
Если население полушария разделить в соответствии с четырьмя языковыми группами, то получается следующее соотношение: приблизительно 40% населения говорят на испанском языке, 38% - на анлийском, 20% - на португальском и только 2% говорят на французском языке. Тем самым, существует огромный дисбаланс, а неравенство представленных сил разительно.
В реальности распространение сохраняется отчасти приблизительным, поскольку в определенных государствах значительная часть населения говорит на аборигенских языках. Примером служит Парагвай, где 95% населения, составляющих 4,6 миллиона человек, говорят на гуарани, в то время как лишь 55% населения говорят по-испански [5]. Схожая ситуация в Боливии, где 88% жителей говорят по-испански, но 45% говорят также на аборигенских языках (гуарани, аймара или кечуа). Именно поэтому в полушари касающиеся языка проблемы на национальном уровне часто фоксируются на аборигенских языках.
В Западном полушарии наибольшее распространение получили английский, испанский, португальский и французский языки, находящиеся на самых разных стадиях развития.
Как известно, анлийский язык находится в стадии гегемонистской экспансии в силу своего статуса lingua franca. В полушарии ситуация благоприятна для экспансии английского языка, так же в сфере образования английскому языку как иностранному языку широко отдается предпочтение.
Мультиполярное напряжение, которое происходит в МЕРКОСУР между различными типами языков, можно концептуализировать на основе системы языковой экологии Кальве. Английский язык без сомнения является гиперцентральным языком, но он может обладать иным и более уравновешенным положением в некоторых других областях мира. Испанский и португальский являются суперцентральными языками, гуарани играет роль vehicular языка в Парагвае с некоторыми отголосками в Аргентине и Бразилии; а огромное число местных и иммигрантских языков занимает место местных коренных языков со значительной ролью в местной коммуникации, планировании идентичности и образовании. Хотя другие европейские суперцентральные языки (французский, итальянский, немецкий, и т.д.) будут считать свой «внешний круг» сокращающимся с течением времени, двери для них должны быть открытой как для языков определенного культурного сообщества и для особых двусторонних отношений со своими домашними странами в экономике, науке, литературе и международных отношениях. Хотя английский язык не представляет угрозы официальным языкам МЕРКОСУР в их жизненности или традиционных сферах, португальский и испанский языки могут функционировать в качестве барьера против международной гегемонии английского языка в таких сферах, как политика, международные отношения, торговля, наука и технологии. Напротив, региональная нтеграция, основанная на приобретении изберийских языков и их массовом использовании особенно в «высоких» сферах, может, без сомнения, усилить их роль как относительных американских и мировых языков в значительных областях, в том числе политической жизни. Наоборот, односторонняя языковая политика в пользу только английского языка в МЕРКОСУР может навредить региональной интеграции и международно-политическим отношения. Интеграция МЕРКОСУР должна на самом деле поддерживать попытку каждой страны консолидировать и распространять образование на местном языке, где это требуется местным населением и т.д., и т.п.
Литература
- Абсаттаров М.Р. Суд европейских сообществ: теория и практика.-Алматы: Гылым, 2007. - С.4, 297-238, 301-302.
- Иванов С.А. Европейский Союз. - СПб, 2008. -С. 27.
- Европа и Азия. - М., 2009. -С.120.
- Капустин А.Я. Латинская Америка. - М., 2010. - С. 15-16.
- Шевчук И.П. Социально-политические проблемы в Латинской Америке. - Иркутск, - 2010. -С. 150..