О реализации личных и политических прав подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей

При характеристике прав, законных интересов и свобод лиц, содержащихся под стражей, и их объема мы будем руководствоваться широко распространенной классификацией, которая выделяет следующие основные группы конституционных прав и свобод граждан: а) личные гражданские права и свободы; б) политические права и свободы; в) экономические права и свободы.

Из группы личных прав гражданина следует, прежде всего, остановиться на неприкосновенности личности в условиях исполнения меры пресечения в виде ареста. У лиц, содержащихся под стражей, она ограничена, поскольку в условиях изоляции от общества в предусмотренных законом случаях допускаются применение физической силы, наложение дисциплинарного взыскания в виде водворе­ния в карцер, а также обыск указанных лиц и помещений, где они содержатся, цензура писем, дос­мотр передач и посылок. Вместе с тем лица, содержащиеся под стражей, обладают практически все­ми правомочиями, образующими данное конституционное право: во-первых, правом на свободу от незаконных и необоснованных арестов, освидетельствований и иных принудительных мер со сторо­ны государственных органов и должностных лиц; во-вторых, правом на свободу от преступных по­сягательств. Исключением является лишь право на свободу от незаконных и необоснованных обы­сков, поскольку согласно ч. 2 ст. 33 Закона указанные лица могут быть подвергнуты личному обыску представителями администрации или охраны места содержания под стражей без санкции прокурора, т. е. требования ч. 3 ст. 233 УПК РК на них не распространяются. В этой связи все проводимые обы­ски лиц, содержащихся под стражей, носят законный характер.

В статье 18 Закона Республики Казахстан от 30 марта 1999 г. № 353-I «О порядке и условиях со­держания лиц в специальных учреждениях, обеспечивающих временную изоляцию от общества» (с изменениями и дополнениями по состоянию на 03.07.2013 г.), закрепляющей право лиц, содержа­щихся под стражей, на личную безопасность, сказано: «При возникновении угрозы для жизни и здо­ровья подозреваемого или обвиняемого либо угрозы совершения преступления против личности дру­гих подозреваемых и обвиняемых сотрудники мест содержания под стражей обязаны немедленно принять меры по обеспечению личной безопасности подозреваемого или обвиняемого, в отношении которого возникла подобная угроза». Из этой нормы следует, что указанные лица, как и свободные граждане, находятся под охраной уголовного закона. Однако, по нашему мнению, фактическая реа­лизация этого права в местах содержания под стражей несколько отличается от таковой у свободных граждан. Это связано, прежде всего, с тем, что в местах содержания под стражей сосредоточено большое количество людей с достаточно высокой степенью криминогенной направленности, в связи с чем вероятность лица, содержащегося под стражей, подвергнуться преступному посягательству со стороны других подозреваемых и обвиняемых значительно повышается.

Из смысла ст. 18 названного Закона вытекает, что источником возникновения угрозы жизни и здоровью являются действия других лиц, содержащихся под стражей. К такому выводу нас привело употребляемое законодателем выражение «... либо угрозы совершения преступления против личности других подозреваемых и обвиняемых». Очевидно, что здесь имеется в виду угроза со стороны указанных лиц. Между тем источниками такой угрозы могут быть также сотрудники мест содержа­ния под стражей, осужденные, оставленные для хозяйственного обслуживания и отбывающие нака­зание в виде лишения свободы в следственных изоляторах, и другие. Отсутствие упоминания о по­следних дает основание к разночтениям, которые крайне нежелательны в практической сфере. В свя­зи с этим нам видится два варианта совершенствования данной нормы закона. Первый — указание перечисленных источников угрозы в ст. 18 Закона РК «О порядке и условиях содержания лиц в спе­циальных учреждениях, обеспечивающих временную изоляцию от общества». При этом последняя, на наш взгляд, должна звучать следующим образом: «При возникновении угрозы для жизни и здоро­вья подозреваемого или обвиняемого либо угрозы совершения преступления против личности со сто­роны других подозреваемых и обвиняемых, сотрудников мест содержания под стражей, осужденных, оставленных для хозяйственного обслуживания и отбывающих наказание в виде лишения свободы в следственных изоляторах, сотрудники мест содержания по стражей обязаны немедленно принять ме­ры по обеспечению личной безопасности подозреваемого или обвиняемого, в отношении которого возникла подобная угроза».

В данной норме указанного Закона (второй вариант) можно, на наш взгляд, также не прибегать к указанию источников угрозы. В этом случае из смысла самой нормы будет вытекать, что угроза мо­жет исходить как со стороны других лиц, содержащихся под стражей, так и со стороны сотрудников мест содержания под стражей, осужденных, оставленных для хозяйственного обслуживания. Счита­ем, что на практике при принятии любого из предложенных вариантов не будет оснований для разно­чтения. А главное, это будет способствовать соблюдению и обеспечению права лиц, содержащихся под стражей, на личную безопасность.

Нельзя не обратить внимания и на то обстоятельство, что такая мера дисциплинарного взыска­ния, как водворение в одиночную камеру или карцер, налагаемая на лиц, содержащихся под стражей, за различные нарушения требований режима имеет внешнее сходство с мерой административного взыскания в виде ареста. Сравнение этих мер приводит к выводу, что к лицам, содержащимся под стражей, во много раз в большем объеме может применяться указанное дисциплинарное взыскание, чем арест к свободным гражданам.

Во-первых, к последним может быть применен вид лишения свободы — арест на срок до пятна­дцати суток и за нарушение требований режима чрезвычайного положения — до сорока пяти суток (ч. 1 ст. 55 КоАП РК), а к лицу, содержащемуся под стражей, — карцер или одиночная камера сроком до пятнадцати суток.

Во-вторых, административный арест применяется лишь за совершение тех правонарушений, ко­торые строго предусмотрены в КоАП РК (ст. 330 — мелкое хулиганство, ч. 4 ст. 332 — стрельба из огнестрельного оружия, взрыв пиротехнических устройств в населенных пунктах, совершенные по­вторно в течение года после наложения административного взыскания, и другое, ст. 388 — незакон­ное проникновение на охраняемые объекты и т.д.). В отношении лиц, содержащихся под стражей, такой перечень также установлен, однако нарушения, включенные в него, не описываются с точки зрения их признаков. Поскольку некоторые из нарушений, предусмотренных в ст. 39 Закона РК «О порядке и условиях содержания лиц в специальных учреждениях, обеспечивающих временную изо­ляцию от общества» и влекущих применение водворения в карцер или в одиночную камеру, по сте­пени общественной опасности близки к преступлениям, то указание признаков, отличающих их от уголовно-правовых деяний, представляется необходимым. Кроме того, законодательная формули­ровка такого правонарушения, как неоднократное нарушение правил изоляции довольно неопреде­ленна, что позволяет практическим работникам применять данную меру взыскания к довольно широ­кому кругу противоправных действий.

В-третьих, в КоАП РК предусмотрен целый раздел, посвященный вопросам производства по де­лам об административных правонарушениях (раздел 4, гл. 33 «Основные положения», гл. 34 «Участ­ники производства по делам об административных правонарушениях, их права и обязанности», гл. 35 «Доказывание и доказательства», гл. 36 «Принятие мер обеспечения производства по делам об адми­нистративных правонарушениях», гл. 37 «Возбуждение дел об административных правонарушениях» и т. д.). Порядок же применения дисциплинарных мер взыскания намного проще и регулируется толь­ко двумя статьями — ст. ст. 38 и 39 Закона РК «О порядке и условиях содержания лиц в специальных учреждениях, обеспечивающих временную изоляцию от общества».

Сказанное приводит к выводу о том, что гарантированность от незаконного водворения в карцер или одиночную камеру у лиц, содержащихся под стражей, значительно ниже, чем у свободных граж­дан от их незаконного ареста в административном порядке.

На основании изложенного мы считаем необходимым предусмотреть специальную главу в Зако­не РК «О порядке и условиях содержания лиц в специальных учреждениях, обеспечивающих вре­менную изоляцию от общества», посвященную порядку применения мер взыскания, с уделением в ней наибольшего внимания водворению в карцер или одиночную камеру. В данной главе целесооб­разно было бы определить задачи производства по делам о дисциплинарных правонарушениях, пере­чень видов документов, необходимых для оформления постановления о наложении дисциплинарного взыскания в виде водворения в карцер или одиночную камеру, обстоятельства, подлежащие доказы­ванию по делу о дисциплинарном правонарушении, порядок обжалования постановления о наложе­нии взыскания, а также порядок исполнения постановлений о применении дисциплинарного взыска­ния.

Примечательно, что на лиц, содержащихся под стражей, не распространяются такие конститу­ционные права граждан, как неприкосновенность жилища и тайна переписки. Представители адми­нистрации в целях обеспечения охраны внутреннего порядка в местах содержания под стражей, пре­дупреждения совершения преступлений или правонарушений могут в любое время войти в помеще­ние, где содержатся следственно-арестованные, и произвести там обыск.

В соответствии же со ст. ст. 19 и 24 Закона РК «О порядке и условиях содержания лиц в специ­альных учреждениях, обеспечивающих временную изоляцию от общества», корреспонденция лиц, содержащихся под стражей, подлежит цензуре, посылки и передачи — досмотру. Эти ограничения необходимы для достижения целей меры пресечения в виде ареста, а также предупреждения совер­шения преступлений или правонарушений со стороны лиц, содержащихся под стражей.

Здесь необходима оговорка. Дело в том, что исключением из этого правила являются предложе­ния, заявления и жалобы, адресованные прокурору или в суд. Согласно ч. 2 ст. 20 названного выше Закона они цензуре не подлежат и немедленно направляются адресату в запечатанном виде.

Если обратиться к ч. 2 ст. 21 Закона РФ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняе­мых в совершении преступлений» от 21 июня 1995 г., то можно заметить, что в круг адресатов, пред­ложения, заявления и жалобы к которым не подлежат цензуре, входят не только суд и прокуратура, но и иные органы государственной власти, имеющие право контроля за местами содержания под стражей [1; 71].Так, согласно ч. 1 ст. 38 Закона РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уго­ловные наказания в виде лишения свободы» от 21 июля 1993 г. на момент его принятия контроль за деятельностью уголовно-исполнительной системы МВД России, включавшей в себя следственные изоляторы, осуществляли: 1) Федеральное собрание РФ; 2) Президент РФ; 3) Пра-вительство РФ; 4) законодательные (представительные) органы субъектов Российской Федерации и органы исполни­тельной власти субъектов Российской Федерации [2]. Предложения, заявления и жалобы подозревае­мых и обвиняемых в эти органы не подлежат цензуре. При этом следует учесть, что непосредствен­ное осуществление контроля за деятельностью мест содержания под стражей осуществляется мини­стерствами и ведомствами, в организационной структуре которых находятся места содержания под стражей, центральные и территориальные органы управления.

Позиция российского законодателя представляется оправданной, поскольку все перечисленные выше органы правомочны рассматривать предложения, заявления и жалобы лиц, содержащихся под стражей, и, соответственно, осуществлять проверку и принимать решения по ним.

На основе этого, мы полагаем, что казахстанскому законодателю следовало бы перенять россий­ский опыт. При этом к органам государственной власти Республики Казахстан, имеющим право кон­тролировать деятельность мест содержания под стражей, кроме суда и прокуратуры, следует отнести Президента РК, Правительство РК, Уполномоченного по правам человека в РК, а также министерства и ведомства, в организационной структуре которых находятся места содержания под стражей. В ча­стности, к последним относятся органы Министерства юстиции РК, Комитет национальной безопас­ности РК. На наш взгляд, ч. 2 ст. 20 Закона РК «О порядке и условиях содержания лиц в специальных учреждениях, обеспечивающих временную изоляцию от общества» необходимо изложить следую­щим образом: «Предложения, заявления и жалобы, адресованные прокурору, в суд или иные органы государственной власти, которые имеют право контроля за местами содержания под стражей подоз­реваемых и обвиняемых, цензуре не подлежат и не позднее следующего за днем подачи предложе­ния, заявления или жалобы рабочего дня направляются адресату в запечатанном виде».

Важно отметить, что предусмотренная в ст. 20 данного Закона возможность лиц, содержащихся под стражей, обращаться с предложениями, заявлениями и жалобами выступает не только в виде их субъективного права, но и является одной из гарантий обеспечения и защиты других субъективных прав и обязанностей этих лиц, нарушение которых может послужить предметом подаваемых ими за­явлений и жалоб. Наряду с этим, мы полагаем, что данное субъективное право позволяет лицам, со­держащимся под стражей, своевременно реагировать на нарушения, касающиеся их интересов, и дает возможность проинформировать соответствующие инстанции о допущенном злоупотреблении. Представляется, что наличие у лиц, содержащихся под стражей, данного правомочия имеет принци­пиальное значение и потому, что нахождение в условиях изоляции ограничивает возможность реали­зации ряда общегражданских прав, к числу которых относится непосредственное обращение с пред­ложениями, заявлениями и жалобами в различные органы и к должностным лицам.

Относительно политических прав лиц, содержащихся под стражей, характерно, что они, так же как и личные права, свободы и законные интересы этих лиц, специфичны по своему объему и меха­низму реализации, если сравнивать их с таковыми у свободных граждан.

Конституция РК устанавливает широкий круг политических прав и свобод: право участвовать в управлении делами государства, право обращаться в государственные органы и органы местного са­моуправления (ч. 1 ст. 33); право избирать и быть избранным в государственные органы и органы са­моуправления, участвовать в республиканском референдуме (ч. 2 ст. 33); право на равный доступ к государственной службе (ч. 4 ст. 33); право на проведение собрания, митинга, демонстрации, шествия и пикетирования (ст. 32); право пользования свободой слова (ч. 1 ст. 20); право на свободу объедине­ний (ст. 22) и т.д.

В литературе отмечается, что осуществление политических прав и свобод возможно как в инди­видуальном, так и в коллективном порядке [3; 15]. К последним относятся, например, право на про­ведение собрания, митинга, демонстрации, шествия и пикетирования (ст. 32), право граждан на сво­боду объединений (ст. 23). Разумеется, что этими правами лица, содержащиеся под стражей, не обла­дают, поскольку порядок и условия исполнения меры пресечения в виде ареста исключают возмож­ность для них собираться и объединяться в группы.

Во время содержания под стражей гражданином могут быть реализованы лишь те политические права и свободы, которые осуществимы в индивидуальном порядке. К примеру, право граждан на обращение в государственные органы и органы местного самоуправления (ч. 1 ст. 33 Конституции РК). Данному праву, как известно, корреспондирует обязанность должностных лиц государственных органов рассматривать в установленные сроки предложения и заявления граждан, давать на них отве­ты и принимать необходимые меры. Одной из гарантий реализации этого права для граждан РК яв­ляются нормы Закона Республики Казахстан от 12 января 2007 г. № 221-III «О порядке рассмотрения обращений физических и юридических лиц» (с изменениями и дополнениями по состоянию на 03.07.2013 г.) [4], а для лиц, содержащихся под стражей, также и ст. 20 Закона РК «О порядке и усло­виях содержания лиц в специальных учреждениях, обеспечивающих временную изоляцию от обще­ства», которая регламентирует порядок и сроки направления и рассмотрения предложений, заявлений и жалоб.

Несмотря на то, что ни в ч. 1 ст. 33 Конституции РК, ни в ст. 20 названного Закона РК не опре­деляется характер обращений в государственные органы и органы местного самоуправления, мы счи­таем, что они могут содержать предложения об улучшении их деятельности, критику недостатков в работе должностных лиц этих органов власти, в том числе администрации СИЗО, поскольку каких-либо правовых препятствий к этому не существует.

Необходимо особо остановиться на избирательном праве лиц, содержащихся под стражей. По­скольку ч. 3 ст. 33 Конституции РК к числу лиц, не имеющих права избирать и быть избранными, участвовать в референдуме, относит только граждан, признанных судом недееспособными, а также содержащихся в местах лишения свободы по приговору суда, то, соответственно, лица, содержащие­ся под стражей, такими правами располагают. Кроме этого, о наличии избирательного права у лиц, содержащихся под стражей, говорит ст. 23 Конституционного закона Республики Казахстан от 28 сентября 1995 г. № 2464 «О выборах в Республике Казахстан» (с изменениями и дополнениями по состоянию на 03.10.2013 г.), которая регламентирует вопросы образования избирательных участков в следственных изоляторах, порядок составления списков избирателей по избирательным участкам, образованным в следственных изоляторах и изоляторах временного содержания [5].

До этого вопрос об участии в выборах лиц, содержащихся под стражей, не всегда получал зако­нодательное закрепление. Так, к примеру, Конституция СССР 1936 г. в ст. 35 предусматривала все­общее избирательное право всех советских граждан, кроме умалишенных. Такую же норму содержа­ла ст. 96 Конституции СССР 1977 г. Исходя из этих конституционных норм, лица, содержащиеся под стражей, не лишались избирательного права. Однако принятое 16 октября 1937 г. Постановление ЦИК СНК содержало положение, согласно которому в избирательные списки вносились лица, нахо­дящиеся под следствием, но не содержащиеся под стражей, если они по суду не лишены избиратель­ных прав [6]. Из этой нормы следовал вывод: поскольку лица, содержащиеся под стражей, в избира­тельные списки не включаются, они лишаются права избирать.

Указанное Постановление ЦИК СНК СССР 1937 г. было отменено Указом Верховного Совета СССР «О признании утратившими силу законодательных актов Союза ССР по вопросам выборов в Советы депутатов трудящихся» от 28 марта 1962 г. [7]. В итоге после этого Указа ограничение в из­бирательном праве лиц, содержащихся под стражей, осталось без правовой основы, так как ни в од­ном нормативном акте не было указаний на этот счет.

В Конституции СССР 1977 г. вопрос об участии в выборах лиц, содержащихся под стражей, также специально не затрагивался. Определенную ясность в этот вопрос внес Закон СССР «О выбо­рах народных депутатов в СССР» от 1 декабря 1988 г. [8; 19]. В части 2 ст. 2 названного Закона уста­навливалось, что в выборах не участвуют психически больные граждане, признанные судом нетрудо­способными, лица, содержащиеся в местах лишения свободы, а также направленные по решению су­да в места предварительного заключения. Поскольку места предварительного заключения являлись (и в настоящее время являются) разновидностью мест лишения свободы, то, следовательно, лица, со­держащиеся под стражей, также подпадали под действие этой нормы.

Прямое указание о лишении права участвовать в голосовании лиц, содержащихся под стражей, было сделано в Законе СССР «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) СССР по вопросам избирательной системы» от 20 декабря 1989 г. Последующие нормативно-правовые ак­ты, вплоть до принятия Конституции РК от 30 августа 1995 г., также содержали установление, указы­вающее на отсутствие у указанных выше лиц избирательного права. Причем в них законодатель вер­нулся к прежней формулировке, согласно которой в выборах не участвуют лица, содержащиеся в местах лишения свободы. К примеру, такая формулировка была в Конституции РК 1993 г. и в Законе РК «О выборах в Республике Казахстан» от 9 декабря 1993 г. Причем, в последнем не имелось пред­писаний о том, что в местах содержания под стражей образуются избирательные участки, а также о включении подозреваемых и обвиняемых в списки избирателей. Это свидетельствовало о том, что указанные лица не имели избирательного права.

Следует заметить, что реализация избирательного права лицами, содержащимися под стражей, в условиях изоляции видоизменяется. Очевидно, это объясняется специфичностью места проведения выборов, в котором необходимо соблюдение требований режима, и целями меры пресечения в виде ареста. Так, к примеру, лицо, содержащееся под стражей, зарегистрированное кандидатом в депута­ты, в связи с нахождением в месте содержания под стражей не может реализовать некоторые права кандидатов в депутаты на предвыборную агитацию (право на совершение поездок по территории Ка­захстана, использование эфирного времени для выступления по телевидению и т. д.).

Определенное значение в политико-правовом статусе имеет право граждан на участие в респуб­ликанском референдуме, закрепленное в ст. 33 Конституции РК. Согласно ст. 1 Конституционного закона Республики Казахстан от 2 ноября 1995 г. № 2592 «О республиканском референдуме» (с изме­нениями и дополнениями по состоянию на 04.05.2008 г.), на референдум (всенародное голосование) выносятся проекты Конституции, конституционных законов, законов и решений по иным наиболее важным вопросам государственной жизни РК [9]. Как Конституция РК, так и названный закон преду­сматривают ограничения в участии в республиканском референдуме лишь для граждан, признанных судом недееспособными, а также содержащихся в местах лишения свободы по приговору суда. Для лиц, содержащихся под стражей, такое ограничение не устанавливается, и, соответственно, они в полной мере обладают этим правом.

Лица, содержащиеся под стражей, не ограничиваются и в таком конституционном праве, как свобода слова. К примеру, они вправе в беседах с администрацией, в повседневной жизни свободно излагать свои мысли и убеждения по вопросам государственной и общественной жизни [3, 15, 16].

Представляется, что факт сохранения за лицами, содержащимися под стражей, большинства по­литических прав и свобод граждан отвечает «духу» принципа презумпции невиновности и, что осо­бенно важно, не позволяет им чувствовать себя отстраненными от участия в управлении делами го­сударства в связи с их изоляцией.

Список литературы

1. Хайнак Н.П., Хайнак О. Арест и нахождение в следственном изоляторе: Практические рекомендации гражданину, адвокату. Нормативные акты. — М.: Адвокатская фирма «Хайнак и К», 1987. — 240 с.
2. Закон Российской Федерации от 21 июля 1993 г. N 5473-I «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные на­казания в виде лишения свободы». — [ЭР]. Режим доступа//base.garant.ru/.
3. Евграфов А.П., Даньшина Л.И., Малиновкин С.М. Правовое положение лиц, содержащихся под стражей, в порядке применения меры пресечения. — М.: ВНИИ МВД СССР, 1981. — 48 с.
4. Закон Республики Казахстан от 12 января 2007 года № 221-III «О порядке рассмотрения обращений физических и юридических лиц» (с изм. и доп. по состоянию на 03.07.2013 г.). — [ЭР]. Режим доступаonline.zakon.kz/.
5. Конституционный закон Республики Казахстан от 28 сентября 1995 года № 2464 «О выборах в Республике Казах­стан» — [ЭР]. Режим доступа://online.zakon.kz/.
6. Постановление ЦИК СНК СССР 16 октября 1937 г. // Социалистическая законность. — 1937. — № 69. — С. 315-321.
7. Указ Верховного Совета СССР «О признании утратившими силу законодательных актов Союза ССР по вопросам выборов в Советы депутатов трудящихся» от 28 марта 1962 г. — [ЭР]. Режим доступа://base.consultant.ru/.
8. Закон СССР «О выборах народных депутатов в СССР» от 1 декабря 1988 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. — № 7. — Ст. 729.
9. Конституционный Закон Республики Казахстан от 2 ноября 1995 года № 2592 «О республиканском референдуме».
10. [ ЭР]. Режим доступа:/online.zakon.kz/