Депортация польского населения в Казахстан: их правовой статус и положение (1936-1956 г.г.)

В данной статье исследуется проблема депортации поляков в Казахстан в 30-50-е годы XX века. Актуальность проблемы во многом обусловлена степенью ее изученности, а именно малоизученности. Так же актуальность избранной темы определяется всевозрастающим и широким общественным интересом к современному переос­мыслению отдельных исторических периодов в казахстанской истории. До недавнего времени тема депортации народов в СССР была закрыта для научного анализа и общественного обсуждения. Самому понятию «депорта­ция» придавалось однобокое толкование: от латинского «deportatio- изгнание, высылка из государства как мера уголовного и административного наказания». Институт депортации народов складывался в советское время постепенно, пройдя ряд этапов и периодов. Первоначально депортация распространялась преимущественно на отдельных лиц, признававшихся правонарушителями, затем - на членов партий и организаций и лишь после этого - на целые нации, народности, национальные диаспоры. Законченную форму институт депортации на­родов получил в законодательных и правительственных актах предвоенного, военного и послевоенного пери­одов. Депортацию проводил тоталитарный режим, депортированные народы испытали стрессовое состояние, попадая в иную природно-климатическую, этнохозяйственную, социокультурную и языковую среду. Депортация народов в Казахстан сыграла огромную роль в формировании национальной структуры населения республики. Переселенческие потоки из разных мест бывшего Советского Союза, увеличив население Казах­стана, привели к появлению групп неместного населения. Так, в результате силовой миграции были заложены основы современного национального состава населения. Выжить репрессированным народам в те тяжелые, критические годы помогли сострадание и гуманизм простого казахского народа. Это является основой межна­ционального состава многонационального казахского общества. Трагическая история депортации стала одной из основ консолидации многонационального казахстанского общества.

До недавнего времени тема депортации на­родов в СССР была закрыта для научного ана­лиза и общественного обсуждения. Самому по­нятию «депортация» придавалось однобокое толкование: от латинского «deportatio- изгна­ние, высылка из государства как мера уголов­ного и административного наказания»[1.26]. Волей Сталина и под руководством послушно­го ему партийного государственного аппарата, карательных органов и средств агитации и про­паганды в отдельно взятой стране строился со­циализм по принципу «Цель оправдывает все»; создавалась экономическая и военная сверхдер­жава; формировался новый тип человеческой общности - советский народ и новый тип чело­века - homosovetikus(«советомен»).

Институт депортации народов складывался в советское время постепенно, пройдя ряд этапов и периодов. Первоначально депортация распро­странялась преимущественно на отдельных лиц, признававшихся правонарушителями, затем - на членов партий и организаций и лишь после это­го - на целые нации, народности, национальные диаспоры. Законченную форму институт де­портации народов получил в законодательных и правительственных актах предвоенного, во­енного и послевоенного периодов. Депортация народов в Казахстан сыграла огромную роль в формировании национальной структуры насе­ления республики. Переселенческие потоки из разных мест бывшего СССР, увеличив населе­ние Казахстана, привели к появлению группы неместного населения. Депортацию проводил тоталитарный режим, депортированные народы испытали стрессовое состояние, попадая в иную природно-климатическую, этнохозяйственную, социокультурную и языковую среду.

Казахстан как никакая другая республика бывшего Союза перенес все тяготы и страдания, связанные с массовым переселением ни в чем не повинных людей на его территорию. Годы совместной жизни и деятельности сформиро­вали у казахстанцев устойчивое неприятие ка­ких-либо признаков тоталитарной, имперской, этнонационалистической политики. Объектом расселения стала вся территория республики; депортация являлась одним из проявлений Со­ветского строя.

Вступая в третье тысячелетие, мы никак не можем обойтись без всестороннего, осно­вательного пересмотра своего прошлого. Это также важно и потому, что восстановление исторической памяти народа, осмысление сво­ей судьбы являются важными элементами об­ретения реальной независимости государства. Сегодня мы понимаем в полной мере, до какой степени была фальсифицирована в недавнем прошлом история наших народов. Это было основным методом глобальной мистификации общественного сознания. Объемы, изощрен­ность оболванивания людей выросли до неве­роятных размеров, так как в этих целях самым циничным образом было использовано есте­ственное людское желание добиться социаль­ной справедливости во всем.

Грубейшим нарушением основных прин­ципов национальной политики были депорта­ции конца 30-х - начал 40-х годов из республик Прибалтики и западных районов Белоруссии и Украины. Сталинская «концепцию ответствен­ности народов за деяния отдельных отщепенцев и националистических группировок привела к обвинению целой группы народов в преда­тельстве в годы Великой Отечественной войны. Вместо наказания конкретных предателей (там, где они были) по произволу Сталина были ли­шены национальной государственности и пого­ловно выселены немцы Поволжья, крымские та­тары, чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы. Насильственному выселению были подвергну­ты тувинцы, греки, болгары, турки-месхетинцы, хемшиды, курды, армяне (из районов Ахалкала­ки, Ахалцике)[2. 57].

Как известно, депортация части польско­го населения Украины была прологом массо­вых антипольских кампаний 1936 - 1938 годов. Конфронтационная политика советского ру­ководства в отношении Польши, считавшейся плацдармом для подрывной деятельности за­падных государств против СССР, неизбежно сказывалась на советских гражданах польского происхождения. В какой-то мере они стали за­ложниками межгосударственных отношений. Репрессивная политика затронула поляков всех регионов СССР, в том числе проживавших в Ка­захстане.

Поляки стали одним из первых многочислен­ных групп населения СССР, которые были пере­селены исходя из национальной, а не классовой принадлежности. Они были в массовом порядке выселены из Украины и Белоруссии в отдален­ные районы азиатской части СССР, в основном в Казахстан. 28 апреля 1936 года было принято постановление СНК СССР «О переселенцах с Украины» № 776 - 120, согласно которому по­ляки, проживавшие на Украине, были переселе­ны в Казахстан. Социальный статус определялся как «политически неблагонадежные элементы» пограничных зон. Контингент переселяемых со­ставил 15 тысяч польских и немецких хозяйств, в основном жители Житомировской области, Винницкой области, Киевской и Кировоград­ской областей Украины, где преимущественно проживали поляки. Общая численность выслан­ных только с Украины составила около 70 ты­сяч человек[3]. Основной причиной выселения этих народов, как объяснялось в официальных источниках, было стремление ослабить этниче­скую напряжённость в этом регионе и избежать возможности пособничества фашистам в вы­ступлении против Советской власти. Однако, в результате исследования архивных фондов, можно сделать вывод, что вся эта кампания была очередным шагом в политике советского руководства, направленной на ликвидацию как класса основной массы зажиточных крестьян­ских хозяйств, представляющих собой угрозу для социалистического строя.

К началу операции в каждую область при­был оперативно-командный и рядовой состав органов и войск НКВД. Их встречали и разме­щали «местные товарищи» в условиях строгой конспирации, чтобы не допустить утечки ин­формации о готовившемся злодеянии. Непо­средственно перед началом операции, указало руководство, надо провести инструктаж: «Пе­ред выходом оперативных групп на операцию с рядовым составом провести политическую беседу о значении проводимых мероприятий партии и правительства по выселению посад­ников, подчеркивая враждебность выселяемого контингента, о возможных сопротивлениях и разных инсценировках, направленных к вызову паники и сожаления у личного состава, прово­дящих операцию... Особое внимание обратить на подготовку конвоирования выселяемых и не­допущения случаев побега. Оружие использо­вать на поражение по убегающим»[4. 189.]

Очередная волна депортации для поляков наступила в 1939-1940 года, когда Западная Украина и Западная Белоруссия вошли в со­став СССР. Все неугодные советскому режиму представители этих республик были высланы по отработанной уже в 20-30-х годах схеме в Си­бирь, Среднюю Азию и Казахстан. В 1940 году в Северо-Казахстанскую, Павлодарскую, Акмо­линскую, Талды-Курганскую, Алма-Атинскую и Джамбульскую области направлены были многочисленные составы ссыльных - это члены семей репрессированных участников повстанче­ских организаций, офицеров бывшей Польской армии, полицейских, жандармов, помещиков, фабрикантов и чиновников бывшего польского государственного аппарата [5. 72].

Основанием для применения репрессивных мер служили подозрение в «неблагонадежно­сти» или наличие родственников в Польше, стандартным было обвинение в сотрудничестве с польской разведкой. Высылаемым разреша­лось брать с собой лишь одежду, белье, обувь, постельные принадлежности, часть посуды (ножи, вилки, ложки, чайники, ведра), продо­вольствие на месяц, хозяйственный бытовой ин­струмент - всего не более 500 кг на семью. На сборы отводилось не больше двух часов. Опе­рации по высылке обычно проводились на рас­свете, чтобы избежать «ненужной шумихи и па­ники». Железнодорожные станции оцеплялись конвойными войсками, которые сопровождали эшелоны из 55 вагонов по 25-30 человек в каж­дом [6. 75].

В сентябре 1936 года решением облиспол­кома, учитывая ходатайства местных жителей, каждой из переселенческих точек было опреде­лено название. Точка № 1 - Калиновка, № 2 - Донецкое, № 3 - Белоярка, № 4 -Подольское и т. д. Ясная поляна, Вишнёвка, Константиновка, Новоберезова. Новогречановка, Зелёный Гай, Чкалово, Петровка. Земли, предоставленные государством для размещения, были малооб­житыми. Материальное положение спецпересе­ленцев было крайне тяжёлым. Люди оказались выброшенными практически в голой степи, где отсутствовали не только какие - либо построй­ки, но и сам строительный материал. Изощряясь в своей изобретательности, поляки строили жи­льё из сподручного материала. За землянками, построенными в эти годы, так и закрепилось на­звание «сталинки». В ход шёл не только дёрн, но и глина, песок, камни.

Отсутствие жилья, первые осенние замороз­ки, охватившие Северный Казахстан, усугубля­ла катастрофическая нехватка продовольствия.

В приказе Наркомзема Казахской ССР от­мечалось, что «... земельные органы на местах зачастую самоустранились от выполнения ме­роприятий по переселению, не оказали надле­жащей помощи, не обеспечили своевременный отвод приусадебных участков, не организовали, помощь в части приобретения скота, продуктов питания и прочее» [7. 211,216].

В жалобе жителей села Новоберёзовка от 10 января 1938 года, направленной председателю районного исполнительного комитета, читаем «в виду постигшего посёлок стихийного бед­ствия - недорода 1937 года колхозники нашего посёлка остались без хлеба, из 206 колхозных хозяйств - 942 души, 50% уже выбились из сил, некоторые истощали... Не имеют сил поднимать­ся. Некоторых людей заведующая медицинским пунктом направляла в Блюхерскую больницу, но там не принимают, говорят - у нас не при­ют, мы лечим больных, а не голодных. Правле­ние колхоза просит Районный Исполнительный Комитет ходатайствовать перед вышестоящими организациями о помощи».

Родственники и близкие переселенцев, про­живающие за границей, оказывали посильную помощь. В своём письме от 2 мая 1937 года в обком компартии секретарь Красноармейского района докладывал: «За последнее время уси­лилось поступление посылок из-за границы кол­хозникам района. Посылки поступают из Поль­ши, Германии».

Однако тяжёлое материальное положение спецпереселенцев было несоизмеримо с мораль­ным ущербом, нанесённым нации в целом.

Криминогенная обстановка в районе перио­дически обострялась. Спецпереселенцы, выра­жая свой протест против акта произвола и глу­бокого нарушения элементарных гражданских прав, устраивали поджоги, наносили материаль­ный ущерб колхозной собственности, соверша­ли побеги.

«За последние 10 дней в новых посёлках сре­ди переселенцев немцев и поляков сильно раз­вернулась провокационная работа со стороны контрреволюционного элемента... организация поджогов сенокосных угодий, расхищение со­циалистической собственности, уклонение от посадки индивидуальных огородов, побеги». (Из докладной записки секретаря райкома в мае 1937 года).

Несмотря на жестокие условия правил вну­треннего распорядка, побеги порой носили мас­совый характер. Так из посёлков № 4, 9, 10, 11 за период с июня 1936 года по март 1937 год из общего числа проживающих 2700 человек со­вершили побег 302.

В большинстве случаях, граждане совер­шавшие побег направлялись в город Омск, от­куда, по их мнению, было проще добраться до родных мест.

Для прекращения распространения контрре­волюционных слухов, побегов, поджогов Крас­ноармейским районным комитетом партии 7 мая 1937 года было принято постановление «О политическом настроении в перечисленных по­сёлках [12. 148], в котором было указано «край­не неудовлетворительное политическое настро­ение в посёлках». Этим же постановлением партийной группе Районного Исполнительного Комитета было поручено принять срочные меры «к выявлению и изоляции организаторов, про­вести разъяснительную работу среди населения, установить строгий контроль над передвижени­ем переселенцев с безусловным соблюдением пропускной системы, запретить приём пересе­ленцев на работу, не имеющих разрешения от сельсовета и коменданта. А также организовать показательный судебный процесс над организа­торами побегов и поджогов, провести общекол­хозные собрания с обсуждением вопроса состо­яния материального положения».

Но жизнь продолжалась, постепенно вхо­дя в привычное русло. Не оставлял надежд на возвращение в родные края, поляки занимались обустройством, обживали новые места. Уже к началу нового учебного года в 1936 году в по­сёлках Калиновка, Подольское, Константинов- ка, Зелёный Гай, Донецкое, Чкалово из дёрна были построены школы, и дети приступили к занятиям. Обучение велось на русском языке, но в каждой школе обязательным предметом было изучение и родного языка. К концу уборочной страды первого года проживания на казахстан­ской земле основная часть польских хозяйств была «загнана» в колхозы. Только члены кол­хоза имели элементарные гражданские права. Основной причиной «добровольного» вступле­ния в коллективные хозяйства были определе­ны льготы, предоставленные членам колхоза - получение государственных ссуд, земельного участка, посевного материала, проведение поле­вых работ за счёт колхоза и так далее.

В связи с появлением новых 30 населённых пунктов на территории Красноармейского рай­она, увеличением численности населения 29 июля 1936 года был образован Келлеровский, а 16 октября 1939 года Чкаловский район, в состав которых вошли все вновь образованные в 1936 году переселенческие посёлки. С этого времени в народе районы и стали называть «переселен­ческими». Польское население в Келлеровском районе составляло 30 %, Чкаловском 50 %.

В 1940 году в республике появился новый контингент спецпоселенцев под названием «польские посадники и беженцы». Посадники - это переселенцы из Польши в основном бывшие военнослужащие польской армии, отличившие­ся в польско-советской войне 1920 года и полу­чившие в 20 - 30 гг. землю в районах, заселён­ных украинцами и белорусами. Они выполняли определённые полицейские функции в отноше­нии местного населения. После того как в 1939 году Западная Украина и Западная Белоруссия вошли в состав СССР, польские посадники были объявлены «злейшими врагами трудового наро­да» и депортированы с семьями в Казахстан, на Урал и в Сибирь. Следует отметить, что их на­циональный состав был неоднороден. Основная их часть была представлена поляками, но сре­ди них было значительное количество евреев, украинцев, белорусов, немцев и представители других национальностей. Всего с февраля 1940 года по июнь 1941 года было депортировано 380 тыс. поляков, большинство из которых попало на спецпоселение. Ещё труднее пришлось наро­дам, депортированным в 1941 году. Кроме того, в ссылке в Казахстане находилось около 66 ты­сяч семей репрессированных офицеров и других из Польши[8].

По своей жестокости и цинизму эта акция, впрочем, как и все последующие, не имеет ана­логов в новейшей истории Европы. Вина посад­ников, было сказано в постановлении Совнарко­ма, заключалась лишь в том, что они являлись колонистами, получили землю для обработки от польского правительства и были преданны вла­стям своей страны. Попросту говоря, их обви­нили в том, что они жили там, где большевики не желали их видеть. А служащих лесной охра­ны обвинили, ни много, ни мало, в подготовке кадров шпионов, диверсантов и террористов на случай войны с СССР!

Оставшиеся спецпереселенцы продолжали находиться на казарменно-режимном положе­нии. Несмотря на ограничение своих консти­туционных прав, «выселенцы» как их называли представители государственной власти, стара­лись сохранить в рамках возможного и дозво­ленного свой национальный быт и культуру. Однако чаще всего это не находило поддержки со стороны властей. Так хозяйство Народного комитета иностранных дел с просьбой осво­бождения польских граждан от работы в рож­дественские дни было не только отклонено, но послужило поводом для ужесточения в вопросе ограничения прав поляков «...в случае организо­ванного невыхода на работу польских граждан в эти (рождественские) дни, подстрекателей и организаторов привлекать к уголовной ответ­ственности». Местными властями отмечались факты «...религиозного фанатизма, родовых пе­режитков, стремления втянуть молодёжь в эти пережитки».

Отличаясь прирождённым трудолюбием, спецпереселенцы - поляки уже к концу 1940 года зарекомендовали свои хозяйства и колхо­зы как «одни из наиболее благополучных». И последующие годы они прилагали все усилия для улучшения благосостояния, как каждой се­мьи, так и в целом района. После завершения войны положение спецпереселенцев осталось прежним, с той лишь разницей, что с 1946 года в семьи стали возвращаться выжившие трудар­мейцы.

В подтверждение прежней линии прово­димой правительством политике в отношении спецпереселенцев, 26 ноября 1948 года был из­дан Указ властей о том, что «немцы, поляки, калмыки, ингуши, чеченцы, финны, латыши и другие переселенцы в предоставленные районы переселены навечно, и что выезд их с мест посе­ления без особого разрешения органов МВД ка­рается каторжными работами до 20 лет. 8 янва­ря 1945 года вышло Постановление СНК СССР «О правовом положении спецпереселенцев», где спецпереселенцы формально определялись как полноправные граждане. Как разъясняет начальник ГУЛАГа МВД СССР генерал-лей­тенант Наседкин, «лица, переведенные на по­ложение спец-переселенцев, пользуются всеми нравами вольнонаемных, как в отношении раз­мера оплаты труда, обеспечения жилищно-ком­мунального питания, торговли и культурно-бы­товых учреждений, исключая право выезда за пределы района поселения, в том числе при ис­пользовании очередного отпуска»[10]. Однако это обнадеживающее разъяснение сводится на нет, как только начинается перечисление всех ограничений, в гражданских правах спецпересе­ленцев, начиная с передвижения.

Лишь после развенчания культа личности Сталина был остановлен, маховик государствен­ной машины. Специальный надзор над поляка­ми был упразднен в 1956 году. В 3-х дневный срок были созданы комиссии на местах в соста­ве представителей облисполкомов, заместители начальников УНКВД, УКГБ были разработаны указания по отправке поляков[9.20-22]. Были составлены подачи железнодорожного состава для отправки спецпереселенцев в места преж­него проживания, инструкция начальнику эше­лона по сопровождению спецпереселенцев и об­служиванию их на пути следования.

Отправленные в кулацкую ссылку назы­вались до 1934 года спецпереселенцами, а в 1934-1944 годах - трудпоселенцами, с 1944 года - спецпоселенцами. Согласно постановлению СНК СССР от 22 апреля 1937 года они расселя­лись в трудовых поселках.

Спецпереселенцы не имели права без раз­решения коменданта спецкомендатуры НКВД отлучаться за пределы района расселения, об­служиваемого даннойспецкомендатурой. На­чальником предоставляется право в отдельных уважительных случаях разрешать спецпересе­ленцам временный выезд с места поселения для свидания с семьей. Выезд главы семьи, остав­ленного на поселении при лагере для постоян­ного жительства, к месту проживания семьи, на­ходящейся на спецпоселении в другом районе, может быть разрешен по особому ходатайству начальника ИТЛ перед министром внутренних дел республики, начальником УМВД края и об­ласти; в противном случае самовольная отлуч­ка рассматривалась как побег и влекла за собой ответственность в уголовном порядке. Спец­переселенцы были обязаны строго соблюдать установленный для них режим и общественный порядок в местах поселения и подчиняться всем указаниям и распоряжениям спецкомендатуры НКВД. За нарушение режима и общественного порядка в местах поселения спецпереселенцы подвергались административному взысканию в виде штрафа или ареста. Все уголовные дея­ния спецпереселенцев были подсудны лагерным судам, в том числе и побеги. В архиве города Кокшетау есть отдельные дела под грифом «со­вершенно секретно», где хранятся «Алфавитные списки выселенцев, бежавших с мест поселения, подлежащих розыску, задержанию и привлече­нию к уголовной ответственности»[11].

Режим спецпоселения для поляков был от­менен лишь 17 января 1956 года - специаль­ным Указом Президиума Верховного Совета СССР. Указ отменил спецнадзор за ними (так называемые комендатуры), но поляки не были официально реабилитированы и продолжали находиться под надзором административных органов. Несмотря на то, что бывшие польские «спецпоселенцы» считались полноценными со­ветскими гражданами, большинство поляков до 1959 года не имели паспортов. В некоторых ре­гионах паспорта были им выданы только в 1970­е годы.

Проживавшие в течение двадцати лет в Ка­захстане поляки к этому времени заняли опре­делённое место в сложившейся хозяйственно - производственной системе в местах их ком­пактного расселения. Например, в Кокчетавской области, судя по документам, среди руководи­телей районного звена (председатели колхозов, работники советских органов и т. д.) значитель­ный процент составили поляки. Они сыграли большую роль в освоении целины в 50-60-х го­дах ХХ века.

Сам процесс реабилитации начался после подписания Указа Президента СССР 13 августа 1990 года «О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20-х - 50-х годов».За- кончился тернистый путь к реабилитации спец­переселенцев, в том числе и поляков, лишь в июне 1991 года с принятием Закона «О реабили­тации репрессированных народов».

Среди жертв массовых политических ре­прессий СССР поляки составили одну из самых многочисленных национальных групп. Будучи носителями традиционной польской культуры, именно они и составили основу современной польской диаспоры Республики Казахстан.

Ныне в Казахстане, по данным статисти­ческих органов, проживает около 50 тысяч по­ляков. При этом исследователи полагают, что казахстанских поляков, записанных в советские годы украинцами или русскими, гораздо боль­ше - около 100 тысяч. Судьба разбросала их по разным уголкам страны. Наибольшие компакт­ные поселения поляков расположены в Северо­Казахстанской, Акмолинской, Карагандинской и Алматинской областях. Вместе с казахским народом полякам пришлось пережить тяжёлые времена репрессий, депортации и национально­го угнетения. Несмотря на тяжёлые жизненные испытания, большинство поляков сохранило на­циональные традиции, сумело передать новому поколению любовь к родной песне, языку, тан­цам и культуре.

Интерес к документам, которые освещают в истинном свете трагические события про­шлого, сегодня повсеместен и огромен. В по­следнее время на тему тотальной депортации народов написано немало художественных и историко-публицистических произведений. Все воспоминания очевидцев тех событий, все про­изведения, написанные на эту тему, окрашены главным образом одной тональностью: горе, боль, кошмар, трагедия. Однако полная история депортации народов - одного из самых чудовищ­ных изобретений сталинского режима - еще не написана, она ждет своих исследователей, спо­собных проникнуть в суть этого преступления против человечества. Надо раскрыть не только механизм этого варварства, но его предтечу, ис­токи, причины и формы выражения. Желатель­но попытаться объяснить, почему это злодеяние вообще могло возникнуть в таких масштабах в «отдельно взятой стране», объяснить его с точ­ки зрения психологии, социологии, обществен­ного уклада, особенностей идеологии. Поистине гигантская задача, стоящая перед будущим по­колением исследователей. 

Литература

1. Хва К.С. Очерки по истории советских корейцев. Алма-Ата, - 251 с.
2. Шотбакова Л.К. Национальный аспект переселенческой политики и коренизации в Казахстане в 1917-1941 гг. - М., - 190 с.
3. Гурьянов А. Э. Польские спецпереселенцы в СССР в 1940-1941 гг. Слово. 1991
4. Садыков М.К. Депортированные в Казахстан народы: время и судьбы. - Алматы, - 428 с.1
5. Мишимбаев С.М., Исова Л.Т. Проблема истории польских переселенцев в Казахстане (1936-1946гг). - Алматы, 158 с.
6. Сулейменова М.Ж. Историческая роль депортированных народов и репрессированных социальных групп. - Караганда, - 124 с.
7. История Казахстана: белые пятна. - Алма-Ата, - 286 с.
8. Земсков В.Н. Заключенные, спецпоселенцы, ссыльные и высланные (статистико-географический аспект). - История СССР,1991. - 278 с.
9. ГААО Ф.685.Оп.6с. Д.76.
10. Бельгер Г. Манкуртизация: истоки и последствия. - Простор, - 152 с.
11. Салахова О. О депортации поляков в Казахстан в 1936 г Акмолинская правда. 09.2006 г.