Автором статьи поднята актуальная для современного мирового культурного сообщества проблема этнической маргинальности, которая, казалось бы, делает вызов сохранению национальных культур, традиций, нивелируя их и тем самым уничтожая присущую им испокон веков уникальную самобытность и внутреннее богатство. Но так ли это? Являются ли понятия «маргинал» и «манкурт» синонимами? Не ожидает ли нас в будущем общество этнических гибридов, ассимилировавших друг с другом и создавших безликую общечеловеческую, общенациональную культуру, лишенную исторических корней? В статье сделана попытка ответить на эти вопросы. Определено, что глобализация — необходимая цивилизационная заявка времени, но какова степень духовной свободы человека в процессе его самоидентификации и насколько возможна она в нынешних условиях?..
На сегодняшний день термин «глобализация» стал довольно банальным и «избитым» не только в публицистике, но и в научно-философской литературе. Однако важность и очевидность этой тенденции в современном мировом процессе ничуть не уменьшается, а в свете последних мировых событий (экономических, политических) проявляется как «железная» необходимость (кстати, процессы глобализации в истории происходили не раз, но, разумеется, не в таких масштабах).
Широкая, с претензией на всеохватывание, всепоглощение, человеческая деятельность испокон веков выпестовывалась неуемным, пытливым (от слова «пытка») человеческим разумом (или умом, что, по всей видимости, не одно и то же). Наука всегда развивалась в угоду человеческим потребностям и, как выясняется теперь, — не только позитивным. Быть может прав Фридрих Ницше, утверждавший, что миром правит железная, абсолютная, всепроникающая, неистребимая воля к власти, следствием чего и является глобализация.
Как бы то ни было, современная реальность такова, что благодаря взлету, в первую очередь научно-технической мысли, мы теперь имеем реальную возможность глобализироваться, амбивалентно движимые необходимостью этого процесса, в том числе для решения глобальных проблем современности (в первую очередь, как это воочию было подчеркнуто на недавнем заседании Ассамблеи ООН, угрозы всему миру международного терроризма в лице реакционного исламизма).
Диалектичность развития любого феномена в различных областях жизни, как известно было еще древним мудрецам, обусловливается всегда единством и борьбой противоположных сил, тенденций, так как невозможна без определенной системы координат. В области человеческой жизни такой системой отсчета, безусловно, является человек, понимаемый как микрокосм во всей полноте своей глубокой сущности, который на себе ощущает ее (глобализации) острые, а порой непримиримые противоречия, порождающие актуальные проблемы человеческого бытия. Применительно к феномену глобализации таким явным противоречием на сегодняшний день является разлом цивилизационных и духовных запросов, общечеловеческих ориентиров и национальных интересов. Мощь современной цивилизационной коммуникации разрушает экономические, социальные, даже государственные границы, обусловливая углубляющееся взаимодействие культур, в том числе этнических. Возникают изменения, даже деформация культур. Одним из аспектов этой злободневной проблемы является возникновение в гуманитарном знании таких понятий, как «маргинал» и «манкурт».
Если дословно, то термин «маргинал» происходит от латинского margo — край и обозначает:
«человек, находящийся на границе различных социальных групп, систем, культур и испытывающий влияние их противоречащих друг другу норм, ценностей…» [1]. Применительно к нашей проблематике речь идет об этнокультурном маргинале, этническом гибриде или этнокультурной маргинальности. В силу происходящих социальных преобразований в поликультурном пространстве возникает новый феномен «маргинальная личность», формирующаяся на стыке разных культур, в том числе этнических, в итоге не принадлежа при этом ни одной из них. «Человек, приобретая способность ощутить многообразие, преодолеть ограниченность этнической односторонности, одновременно теряет чувство целостности и исключительности этнического мировосприятия» [2]. Что касается понятия «манкурт», то, как известно, появилось оно благодаря роману Чингиза Айтматова «Буранный полустанок» («И дольше века длится день») и обозначает человека, потерявшего свои родовые «корни», человека-зомби, человека без стержня, «без дома», который подобен воздушному шару и летит туда, куда дует ветер.
Зачастую эти два понятия рассматриваются как синонимы, как одно, эксплицитно предполагающее другое, имеющее одинаково негативный смысл. Но оправданно ли это? Это во-первых. А вовторых, возможно ли сохранение самобытной культуры народа в условиях интеграции, глобализации современной жизни? Возможно ли следование устоявшимся традициям в динамичном новаторском мире? Не является ли идея национальной автономности культуры в мировом сообществе фикцией, утопией? Не ожидает ли нас в будущем судьба маргиналов? Все эти вопросы актуальны сейчас и ответы на них остро противоречивы.
Если вспомнить страницу истории Древней Греции, в частности знаменитую эпоху эллинизма, то мы знаем, чем обернулась для греков, для греческой культуры в целом затея Александра Македонского подчинить духу эллинов, точнее эллинизировать огромное географическое пространство, населенное множеством этносов. Итог этому — падение Греции, ее самобытности, ее образцовой культуры, которая в результате ассимилировала с другими культурами, вопреки целям легендарного полководца не только расширить границы Греции, но и насадить повсюду греческий образ жизни, прежде всего духовный.
История выдает немало примеров, когда субъективная воля людей разбивалась о непреодолимую стену объективных процессов, вызванных этими волями, желаниями, и еще более активизирующихся вследствие их натиска. И чем больше задействовано в истории общества персонажей, тем хаотичней, непредсказуемей она (история).Что касается современного мира, то он вообще характеризуется испанским мыслителем Ортега-и-Гассетом как арена, где происходит мощное иррациональное «восстание масс» [3]. В свете изложенного создается впечатление, что глобализация представляет угрозу, хаос для будущего человечества.
Глобализация — сложное и многоплановое цивилизационное явление, охватившее современный мир. Это процесс, который разворачивается буквально на наших глазах. Его рассматривают с позиции самых разных подходов: с позиции и экономики, и политики, и социологии и т.д. С позиции влияния на культуру глобализация зачастую рассматривается как ее гибель. «То, что является благом для рынка, для культуры — смертельная угроза. Рынок нуждается в единых для всех правилах игры, культура — в их разнообразии. Рынок нивелирует все национальные различия и особенности, культура без них не существует» [4].
Идею сущностной самобытности, уникальности культур особенно подчеркивал известный русский культуролог Н.Л.Данилевский в своей знаменитой теории культурно-исторических типов в работе «Россия и Европа» [5]. Эта теория оказала большое влияние на современных западных культурологов, заложив основу популярному в первой половине XX в. подходу трактовать культуру, исходя из ее пространственно-временной локализации. Основные положения, выдвинутые Данилевским:
- нет единой, стандартной истории развития для культуры, существует множество вариантов историй отдельных культур, которые взаимодействуют друг с другом или сменяют друг друга, развиваясь каждая по своим законам;
- любая культура имеет свою уникальную судьбу, свои особенности;
- всякая культура — автономная система, соизмеримая с другой.
В подтверждение этому знаменитый хайдеггеровский тезис «Язык — дом бытия» указывает, помимо всего прочего, на важность и необходимость языка любого народа как опоры, стерженя, без которых невозможна человеческая жизнь априори.
Продолжая эти мысли в условиях современных интегративных процессов, на философскометодологическом уровне уже по-другому решается вопрос об общечеловеческой культуре. «Общечеловеческое, понимаемое как кем-то и как-то отображенное, унифицированное и принятое за эталон, — это гибель культуры, человеческой цивилизации, ибо предполагает усреднение, исключающее многообразие, можно и нужно сказать, и многотворчество, что составляет сущность культуры, является источником ее развития» [6]. Общечеловеческое содержание культуры, таким образом, лишает культуру ее уникальности, тонкой ментальности. Формируется однополярный мир, усредняется культура, а по большому счету культура исчезает. Кажущееся внешнее разнообразие современного мира комуфлирует внутреннюю пустоту, в которой находят пристанище одинаковые материальные потребности цивилизованных людей. В подобном контексте общечеловеческое — трагедия. Общечеловеческое не должно сводиться к общему знаменателю разных культур, а должно пониматься как единство в многообразии и разнообразии, порождая бесконечно новые миры. «Глобализация — не универсализация и мультикультуризм, а межкультуризм… утверждение, что мы сейчас живем в едином мире, является социологически непротиворечивым только в отношении экономических и геополитических процессов» [6].
Но как тогда будут развиваться и уже развиваются культурные процессы в современном мире? Возможно ли в условиях тесно взаимодействующего мира, для которого глобализация необходимо назрела как объективно, так и субъективно, сохранить этнокультурное многоцветие, многообразие и разнообразие? Как сохранить самобытность и свое лицо, свои исторические корни, многовековые традиции? Если да, то как? И нужно ли это делать? И что вообще делать для этого? То ли вопреки глобализации упорно оберегать свое, родное, привычное, традиционное, существующее испокон веков, делая для этого все мыслимое и немыслимое, используя государственно-административные, воспитательные или психологические методы воздействия, или, наоборот, способствовать сближению, ассимиляции или даже аккультурации, создавая универсальную культуру, способную развиваться в условиях изменяющегося, интегрирующего мира.
Как уже было сказано, глобализация — не случайное явление, а закономерная тенденция современности. Как и любой феномен, она не произошла стихийно, беспредпосылочно. Как любой фрактальный процесс (а человек как социальная система и все, связанное с ним, развивается согласно фрактальной парадигме, т.е. синергетично) глобализация имеет свои предпосылки развития и последствия. Поэтому ее нужно принимать как данность и относиться к ней спокойно, понимая, что любое социальное явление многогранно, и задача в том, чтобы найти ту грань, за которой возможен непоправимый урон в масштабах человечества.
В исследовательской литературе по проблеме глобализации поднимаются разные ее аспекты. Так, Е.Н.Устюгова в статье «Глобализация и культура: исторический контекст» раскрывает аспект осознания человеком своей национальной идентичности. Она пишет, что «…осознание культурной идентичности требует выявления обозначения границ, определяющих одну культурную целостность от другой. Проблема идентичности возникает вслед за отказом от трактовки индивидуального в обществе и культуре как автоматической проекции универсального порядка» [7]. Таким образом, автор обращает внимание на многослойность понятия «субъектность» и определяет идентичность как меру соотношения индивидуальной и надиндивидуальной субъективности, от осознания которой зависят оценки и самооценки человека, психологические реакции, поступки, коммуникации и многое другое.
Культурная идентификация отличается от социальной тем, что является более сложным, противоречивым процессом, в принципе незавершаемым, что в итоге не дает человеку абсолютной уверенности в выборе статуса. Культура, как известно, — понятие глубокое, многосложное, границы культурных образований всегда неточны, размыты. Поэтому культурная, а тем более национальная идентификация — процесс, в основе которого лежит самоопределение, подразумевающий творческую составляющую. А значит, в процессе культурной (этнической) идентификации проявляется сложная организация человека, субъекта, вместившего в себя весь арсенал разнообразных мотивов, идущих из прошлого, настоящего и устремленных на их основе в будущее. Это особый акт волеизъявления, регуляторами которого могут служить, помимо рациональных, масса иррациональных, культурных и цивилизационных, психологических, аксиологических, ментальных, деятельных и много других факторов. Поэтому при всей сложности культурной (этнической) самоидентификации, при всей неуверенности в выборе статуса в процессе глобализации человеку претит быть «Иваном, не помнящим родства», удивительным образом он себя позиционирует с представителями определенной культурной общности. Исходя из этих соображений глобализация не может представлять угрозу для национальных культур.
Угроза со стороны процессов современной глобализации еще более уменьшается, если рассматривать любую культуру как определенное соотношение всеобщего и индивидуального, глобального и локального, диалогичного и монологичного, что определяет специфику любой культуры, а вместе с тем особенности самоидентификации ее носителей, субъектов данной культуры. История знает немало случаев, когда происходили процессы взаимопроникновения отдельных культурных образований, и в результате возникали глобальные, новые культуры. Очень часто происходили факты экспансии культур, что приводило к возникновению огромных территорий, на которых доминировала одна культура над множеством локальных (например, культура арабов господствовала на обширной географической территории Арабского Халифата в Средние века). Это один из вариантов глобализации, имеющий место в истории.
Другой вариант культурной глобализации представлен развитием и широким распространением конфессионального движения. При этом очень важно заметить, что конфессиональные принципы, которые вовлекались в определенные религиозные институты, распространяясь, формируя специальную религиозную символику, никогда не игнорировали своеобразия национальных культур ни в христианстве, ни в исламе, ни в буддизме. Поэтому современные мировые религии сохранили свои этнические особенности, что приводит к правомерности рассмотрения любого религиозного вопроса как национального. Отсюда вывод: культурная глобализация не может быть тотальной, она развивается в своем русле, не задевая всей культурной системы.
Еще одним примером глобализации в рамках культуры является развитие художественных стилей в Европе. С одной стороны, на определенных этапах развития европейской культуры во всей Европе господствовали единые стили, такие как готический, ренессансный, барокко, классический, но в каждой европейской стране они были пронизаны особым национальным колоритом. А в эпоху романтизма европейские государства щедро обменивались ценностями культуры, и, например, в архитектуре была очень модной эклектика, которая причудливо объединила элементы стилей разных народов и эпох.
Поэтому интеграция культурного пространства в истории развития человечества показывает нам, что в большинстве своих вариантов она не приводила к поглощению самобытных культурных образований. Такие примеры тоже были в истории, но лишь как частные случаи, скорее, как побочные последствия глобализации, а не как атрибутивные качества. Что касается фактов унификации или усреднения, их практически не было вовсе.
Если обратиться к историческому опыту человечества, связанному с самосознанием культуры, в нем всегда присутствовала идея целостности и универсальности культуры, как высокий идеал культуры, тем более подобный идеал никогда не воспринимался в качестве угрозы. Единый мир, единый собор, единая Земля, единая Родина, единый дом, единый язык, гражданин мира — все эти концепции были заложены в мировых религиях, гуманитарном знании, философском, научном. И тогда получается, что тенденции глобализма присутствовали всегда в человеческой культуре, и более того, они являются ее движущими силами, присутствуя в ней имманентно. А посему идея глобализма в меньшей мере навязывается извне — со стороны социально-материальных сфер.
Имманентная тенденция глобализации в содержании и сущности культуры подтверждается постоянным взаимовлиянием различных культур, а также апеллированием к забытым пластам культуры, актуализируемым спустя продолжительное время. Думается, что идея монотеизма в религиях играет здесь не последнюю роль, так как на протяжении двух тысячелетий формировалась во многих культурах единая система духовных ценностей.
Современные глобализационные потоки поставили перед культурами задачу двигаться в одном направлении. На этом пути, безусловно, неизбежны противоречия, даже столкновения элементов и пластов культуры. Мощные порывы глобализации вызывают к жизни противоположные силы сохранения границ самобытности, традиционности. Но это не конфликт, а борьба протитвоположных тенденций, которые уравновешивают процессы глобализма, оберегая его от чрезмерной масштабности и непредсказуемости. Определяются пути и средства для регулирования отношений между полюсами, как-то идея мультикультуризма.
Более того, существует позиция, согласно которой «…если изоляция от мирового рынка — проигрышная стратегия, то единственное, что позволит избежать или как-то сгладить его отрицательные последствия, — это сохранение культуры» [4]. Автор данного высказывания раскрывает специфику культурной глобализации, выявляя ее позитивный потенциал, реализация которого расширит границы культурного пространства его за рамки локальных образований и одновременно сохранит особенности каждого из них. «Нельзя спрятаться от мирового рынка в скорлупу своей этнической или национальной идентичности, но и в условиях глобальной экономики можно сохранять свою национальную идентичность, придав ей характер культурной ментальности, существующей в масштабе уже не отдельной страны или региона, а всего мира» [4].
Думается, что подобные футурологические прогнозы невольно возвращают нас к проблематике, поставленной в заголовке настоящей статьи: «Маргинал или манкурт?». Принято считать, что понятие «маргинальность» в научный оборот первым ввел американский социолог Роберт Парк в своем эссе «Человеческая миграция и маргинальный человек» (Парк Р. Человеческая миграция и маргинальный человек. — Чикаго, 1928. — С. 881–893.), в котором выразил свои взгляды на процессы взаимодействия в среде американских иммигрантов, прибывших из разных континентов. Начав изучение последствий неадаптированности иммигрантов, он в итоге приходит к выводу, что «…маргинальный человек — всегда более цивилизованное существо, носитель космополитической культуры, продукт дезорганизации традиционного общества» [8].
«Космополит», или иначе «гражданин мира», — идеал немалого числа мировоззренческих конструкций, имеющих начало в философии античных киников, выразивших острый протест против человеческих волеизъявлений и видевших в них только угрозу для человека как родового существа. Долой все условные социальные границы: государственные, культурные, этнические. В унисон им звучат некоторые современные концепции генетики и антропологии о том, что деление людей на расы — неоправданно, в целом антигуманно, так как сродни делению собак на породы. В дискурсе киников присутствовал полный асоциологизм с присущим ему аморализмом (современные циники). И это есть не что иное, как проявление крайней формы социофобии, что явно демонстрирует отказ от всякой умеренности, нарушение мудрого принципа «золотой середины».
Применительно к феномену «маргинализма» принцип «золотой середины» — краеугольный камень. Маргинал и есть воплощение срединности между различными культурами, он продукт гармоничного «стыка» культур, духовно более обогащенный. Он заявка, продукт современного глобализирующегося времени, стирающего четкие границы между народами и этносами. Но это не гибрид, понимаемый как нечто безликое, пестрое, лишенное определенности. Подобное понимание маргинала порождает проблему маргинальной личности, спровоцированную самим социумом.
Об этом пишет американский социолог Эверетт Стоунквист в своем монографичеком исследовании «Маргинальный человек» (1937 г.), предлагая рассмотреть проблему маргинального человека через призму культурного конфликта [9]. Маргинальная личность рассматривается им на примере личности, находящейся между двух огней, двух культур, которые переплетаются, порождая новую, объединяющую эти две. Исследователя интересуют психологические аспекты маргинальности. Маргинал погружен в психологическое пространство между разными культурами, социальными мирами, где происходит доминирование одного мира над другим. Когда подобное доминирование протекает в форме неприятия «чужака» косным социальным окружением, возникает непременно конфликт, вызванный осознанием своего подавленного положения. И тогда возникают внутреннее напряжение, стесненность, разочарованность, отчаянность, бессмысленность существования, агрессивность.
Но, как было сказано выше, маргинал не лишен этнической идентичности, он способен адекватно идентифицировать себя, но помимо этого он близок и к другой культуре, обладая хорошей возможностью гармонично их объединить. Но чтобы его этническая самоидентификация была полной, необходимы как его собственные усилия, так и взвешенная программа действий со стороны социума, направленных на сохранение богатства родной культуры. Маргинал — не манкурт.
Маргинальная личность, впитавшая в себя ментальные черты разных культур, будучи их ярким носителем, никогда их не утеряет, а напротив, будет способствовать их единосуществованию взаимообогащению, но никак не смешению. Такова загадочная природа духа.
Список литературы
- Википедия. — [ЭР]. Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wik/ (дата обращения: 10.2015).
- Дробязко Н.Е. Маргинальная культура в современном обществе // Аналитика культурологии. — № 19. —С. 8–14.
- Ортега-и-Гассет. Восстание масс. — М.: АСТ, 2002. — 509 с.
- Межуев В.М. Модернизация и глобализация: два проекта «эпохи модерна» // Глобализация и перспективы современной цивилизации. — М.: ООО КМК, 2005. — С. 23,
- Данилевский Н.Я. Россия и Европа. — М: Институт русской цивилизации, 1991. — 816 с.
- Егоров В.Н. Философия культуры и дискуссии о процессах глобализации» // Глобализация и перспективы современной цивилизации. — М.: ООО КМК, 2005. — С. 98–111.
- Устюгова Е.Н. Глобализация и культура:исторический контекст // Философские науки. — — № 12. — С. 34–38.
- Парк Р.Э. Человеческая миграция и маргинальный человек // Социальные и гуманитарные науки. Сер. Социология.— 1998. — № 3. — С. 167–176.
- Стоунквист Э. Маргинальный человек. Исследование личности и культурного конфликта // Современная зарубежная этнография. Реферативный сборник. — М.: ИС РАН, 1979. — С. 90–112.