Две формы чувственности человека и идеальное в культуре и искусстве

Памяти Эдвальда Васильевича Ильенкова посвящается 

В  статье   рассматривается   творческая   -  научная   деятельность   крупнейшего   исследователя   «культуры»  и «искусство», который уделял большое внимание обществу и структуре жизнедеятельности человека, которые соединяют формы чувственности: телесную и культурную. В то же время Эдвальд Ильенков не отрицал ни индивидуально – личностной сущности человека, ни индивидуального идеала, он большее акцента уделял социаль- ному идеалу. Художественное творчество в немалой степени обеспечивается культурой, ясностью мышления и самопонимания творца. Не забудем, что именно в мышлении прежде всего любой человек является представителем всего человечества и что мышление присутствует, хотя и в разной степени, в любой форме человеческой деятельности. 

Мир человека – это надстроенный над миром природы мир культуры и межсубъектных связей, отношений. Культура есть созданный, воссоздаваемый, развиваемый и совершенствуемый людьми в их взаимных отношениях мир, радикально отличающийся от мира природы [1]. Актуально не существует культуры вообще. Культуры реально существует лишь в конкретно – исторической, расово, этнически, национально, религиозно и идеологически окрашенной форме. Опирается культура и  на  реальный уровень знаний, в Новое время – научных в особенности, и на технико – технологические достижения, ставшие обыденными.

Темы «культура» и «искусство» тесно связаны у Ильенкова Э.И. между собой равно как и обе эти  темы неотделимы у него от проблематики «личность», «воспитание» и «творчество» [2]. Неотделимы они и от проблематики культура «внешняя», т.е. окружающая человека культурная действительность и культура «внутренняя», т.е. внутренний интеллектуальный, духовный, религиозный,  моральный универсум личности. Если внешняя культурная действительность в малой степени зависит от отдельной личности, то внутренняя – в решающей. Эта диалектика «внешней и внутренней» культур занимает у Ильенкова Э.И. ту меру внимания, в которой он не отрицает автономности и ответственности личности за собственный жизненный путь.

Известно, что, согласно Ильенкова Э.И., идеальное существует и в образной форме. Иначе, такова аргументация, искусство не имело бы никакого идеального значения, не несло бы в себе никакого идеала. Идеально в чувственном образе то, что отрицает абстрактную единичность. В произведениях искусства «существует идеальное» (Ильенков). Оно существует как опредмеченная в произведении «субъективная» целесообразная формообразующая деятельность человека [3]. Через палитру образов произведений искусства человек «прочитывает» о себе, об окружающем мире многие знания, истины, которые не может дать ни наука, ни всё рациональное мышление. В этом отношении человеку важно смотреть на произве- дение  не  только  глазами  как  органами  человеческого  тела,  но  и  «глазами»  духовными, культурными «глазами» духовно – культурной развитости человека. Хорошо ведь известно, что чем больше человек знает и чем более велик его жизненный опыт, тем больше он, при прочих равных условиях, «видит», тем более богата его чувственность. [4] С тем, чтобы видеть больше, чем даёт зрительная картинка и произведение искусства как явление физического мира, надо его рассматривать не просто как предмет этого физического, природного мира. Он должен восприниматься как явление мира культуры.

Культурно обусловлена и идеальна «причинность», принципиально отличающаяся от причинности физической, природно – объективной. При идеальной «причинности» другой человек воздействует  на меня не только и не столько физически, сколько культурно – духовно. Чувства симпатии, любви, ненави- сти, добропорядочности, человеческой «надёжности», дружбы и многие другие не имеют телесно – физиического  органа.  «Орган»  этих  чувств  культура  и  духовность  человека.  И  именно  поэтому  эти «чувства» бесконечно разнообразнее чувств, даруемых естественными телесными органами чувств человека.

Человеческое сознание опирается именно на эти культурно – духовные чувства, а не непосредственно на чувства, которые нам дают естественные телесные органы чувств. Именно эти очеловеченные чувства позволяют, в первую очередь, осознать себя человеком среди других людей и личностью. В свете такого понимания человеческая чувственность вовсе не игнорируется Эвальдом Ильенковым, которого несправедливо обвиняют в «чистом интеллектуализме». Личность начинается там, где чисто природное существо становится культурно – духовным. В этом становлении новая, не чисто животная – телесная, чувственность играет не меньшую роль, чем появление самосознания и воли у индивидуальности.[5] Последняя является предтечей личности и переходит в личность по мере становления человека самостоятельным. Личность как самостояние характеризуется способностью противостоять не только своей животной чувственности, но и давлению определённых элементов культуры, способность выбирать из этих элементов «свои».

Есть абстракция по отношению ко всему человека, ни коим образом, не свядящегося к своей телесности. Добавить следует, что и животная чувственность человека есть абстракция по отношению к его «культурной» чувственности: вторая много богаче, разнообразней чем первая.[6]

Культурный человек не сводит действительность другого человека к его внешности и «внешности» окружающих его жилья и предметов, равно как он и не сводит произведение искусства к его внешней, физической картинке. Но было бы неверно утверждать, что культурному человеку позволительно игнорировать эти «внешности»: они есть формы проявления культурного «нутра». Культурный человек опирается, сознательно или бессознательно, на обе формы чувственности: телесную и культурную. Способностью «судить и по внешности» обладает каждый интеллектуально и эмоционально развитый человек. А если не обладает, вряд ли он может заниматься педагогической, политической или любой другой общественной деятельностью. [7]

Авторов настоящего выступления смущает некоторое уравнивание качественно весьма разнообразных феноменов культуры у Эвальда Ильенкова. В статье «В диалектика идеального» он косвенно приравнивает проявления культуры «в языке и зрительно – воспринимаемых образах, в книгах и статуях,  в дереве и бронзе, в формах храмов и орудий труда, в конструкциях машин и государственных учреждений, в схемах научных и нравственных систем и др.» [8] Мы то исходим из необходимости различения культурных и цивилизационных сторон общества и из того, что эти стороны возникают и развиваются по существенно иным законам. Да и воспринимаются человеком по – разному. Законы протекания литературного процесса иные, чем законы развития техники; восприятие романа культурным человеком иное, чем восприятие технического устройства. При последнем можно и никаких особых человеческих чувств, кроме любопытства, и не изведать.

Уместным мы считаем упомянуть и о том, что в повседневной жизни большинство людей различает человека просто цивилизованного, вежливого от человека культурного, которому вежливость тоже не чужда. Однако для последнего вежливость – не просто внешняя форма, под которой может скрываться любое содержание. Для культурного человека форма самого содержания положительных отношений между людьми, т.е. содержательная, существенная, разумная форма. [9] Для развития культурной формы чувственности каждому человеку должна быть предоставлена возможность приобщения к культуре (национальной и общечеловеческой). Каждый человек, независимо от его материального положения, должен иметь возможность познакомится с высшими достижениями отечественной и общечеловеческой культуры.[10] Другое дело, использует ли человек эту возможность подлинно гуманное  общество  обязано: иначе человек остаётся лишь «частичным» человеком, т.е. человеком, культурная форма чувственности которого весьма ограничена или даже находится на грани отсутствия. Через приобщение к культуре,   полагал   Ильенков,   человек   становится   активным   членом   общества,   не   может   не быть активным, начинает жить полноценной жизнью общества. [11]

Как уже отмечалось, и это надо неустанно подчёркивать, существует культурная форма чувственности человека, которая не прирождена ему. Знаки и символы культуры воспринимаются принципиально иначе, чем природные явления. Следовательно, надо человека учить воспринимать явления культуры: естествен- ных рецепторов для этого недостаточно. А центр восприятия культурных знаков и символов культуры – это язык. Отсюда значимость возможно более раннего освоения и родного и иных языков. Это обучение начинается в любой нормальной семье, но не должно там и заканчиваться.

Под социальным идеалом Ильенков понимал такое общество и такую структуру жизнедеятельности человека в нём, которые соединяют указанные выше формы чувственности: телесную и культурную. В то же время Эвальд Ильенков не отрицал ни индивидуально – личностной сущности человека, ни индивидуального идеала, хотя он большее время он уделял социальному идеалу. На то были, главным образом, две причины: а) условия времени; б) проблема индивидуального идеала была в мировой философии более разработана. Индивидуальный идеал неотделим от свободы человека и его … красоты. Подлинная красота, настаивал Эвальд Васильевич, «… не может не совпадать по самой сути дела с подлинным же добром и подлинной же истиной…» Красота отличается от красивости именно неразрывными  узами с истиной и добром [12].  Эвальд  Ильенков не  уставал  подчёркивать,  что  главное «тело» требует главных воспитательных усилий по отношению к молодому поколению, требует комплексного и одновременного возникновения в подрастающей личности и познавательных, и эстетических, и моральных, и нравственных способностей и культурных форм чувственности. О их наличии у человека свидетельствует любовь к знаниям, к общению с другими людьми, к деятельности. Счастлив молодой человек, встретивший педагога, ориентирующегося на эти цели воспитания [13]. Почему же комплексного и одновременного? Да потому, например, что эстетическое отношение к действительности включает в себя не только чувственный компонент (переживания, эмоциональность, богатство чувств и др.), но и рациональный элемент (эстетически развитый интеллект, совокупность взглядов, убеждений, идеалов т.е. мировоззрение и, стало быть, осмысленность созерцания схватывать факт (предмет) в его всеобщем значении ещё до его детального изучения. Эта способность важна не  только для художника, всех представителей искусства, но и для учёного, для всех, кому не чужда интеллектуальная деятельность [14].

Художественное творчество в немалой степени обеспечивается культурой, ясностью мышления и самопонимания творца. Не забудем, что именно в мышлении прежде всего любой человек является представителем всего человечества и что мышление присутствует, хотя и в разной степени, в любой форме человеческой деятельности. К «универсальным» способностям личности Эвальда Ильенков  относил не только мышление (диалектическое или идеологическое, диалектическое или бессознательно – диалектическое – это другой вопрос) с его продуктивным воображением, но и «художественную фантазию», «эстетическое созерцание». И Ильенков утверждает категорически, что человек, не обладающий эстетическими способностями, … не может ни жить, ни действовать, ни мыслить по человечески ни в науке, ни в политике, ни в сфере нравственно – личностных отношений с другими большую роль играет знакомство с искусством и, ещё более, занятие, пусть и любительское, им. через искусство развивается универсальная «чувственность» человека, осуществляется «воспитание чувств» культурного человека, идёт «окультуривание» человека. Это важнейшая общественная функция  искусства, недооцениваемая большинством современных политиков. Развлекательная функция искусства выдвигается подобными политиками для простого народа на первый план.

Не сдержимся и в докладе, посвящённого Ильенкову, выскажем, продолжая критическую традицию самого Эвальда Васильевича, несколько сомнений и относительно отдельных его положений. Он полагал, что в мышлении человек обретает все свои человеческие качества и достоинства [16]. Это, наш взгляд, верно. Но ведь не только в мышлении. Достоинство человека обретается и бескорыстной любви, и в чистой совести, и в непоколебимой вере, и в способности оставаться надёжным другом, и в деятельности, и неустанном самосовершенствовании и.т.д. Полагать, что все эти качества и достоинства прежде диалектически осмысливаются, анализируются человеком, а потом уже появляются, по крайней мере неосторожно. Истинное творчество, полагал Ильенков, возможно только там, где имеется органическое соединение индивидуальности, воображения со всеобщей нормой. При этом соединении новая всеобщая форма    рождается    сначала    как    индивидуальное    отклонение.    При    действительном    творчестве:

«…индивидуальная игра воображения прямо и непосредственно рождает всеобщий продукт, сразу находящий отклик у каждого [17]. Прямо не верится, что это Эвальд Васильевич писал. Ведь давно известно, что творчество тайна великая есть. Тайну эту и сами творцы не в состоянии раскрыть: иначе бы они и других научили творить. И появилось бы множество Рафаэлей или, к примеру Пушкиных. То же можно сказать и относительно всеобщего продукта «сразу находящего отклик у каждого». Большинство творений с огромным трудом и длительное  время пробиваются к этому  «каждому», а сами творцы  чаще всего бедствуют из – за своих творений и широкое понимание и признание находят их нередко после их смерти. Эвальд Васильевич пример этому.

1. Хамидов А.А. Категории и культура. – Алма –Ата: «Гылым», 1992. – С.37-39.
2. Мы оставляем в стороне проблему «наука и творчество». Тезис о том, что наука не творит, а лишь открывает то, что уже наличествует, а техника и технология лишь подражают тому что есть, требует специального рассмотрения.
3. Ильенков Э.В. Философия и культура. – Москва ,1991. – С.269.
4. Педант поправит нас: не видит, а «замечает», т.к. зрительная картинка у всех, при равных условиях, одинаково, но одни замечают нечто в этой картинке, чего другие не замечают, хотя и видят.
5. В отличие от биологической индивидуальности, биологической неповторимости каждого организма, мы рассматриваем индивидуальность как социальную, культурно – духовную неповторимость человеческого существа. Личность же характеризует самостояние, степень самостояния человека.
6. Ильенков Э.В. К понятию «тело человека» и «Человеческое тело». – В.: Эвальд Васильевич Ильенков. – Москва, 2008. – С. 396
7. Ильенков Э.В. О Специфике искусства. Об эстетической природе фантазии. Проблема идеала в философии.
8. Ильенков Э.В. Диалектика идеального. – В.: Логос, 2009. –№1. – С.347.
9. Ильенков Э.В. Диалектика идеального. – В.: Логос. Философско – литературный журнал. 2009. Т1.– С.34. 9 См. также: Башляр Г. Новый рационализм. – Москва: Прогресс, 1987. – С.311
10. Ильенков Э.В. об эстетической природе фантазии. Панорама. – Москва, – С.28
11. В современном обществе большинство людей буквально «обкрадены»в своём доступе ко многим высшим формам и достижениями культуры: цены на хорошие книги, на театральные, оперные и балетные постановки, на балет, на выступление inliveсимфонического оркестра, на бесплатное и факультативное получение начатков художественного образования и.т.д.
12. Ильенков Э.В. Искусство и коммунистический идеал. В.: Избранные статьи по философии и эстетике. –Москва, 1984.  – С. 339
13. Ильенков Э.В. Философия и культура. – Москва: Издательство Московского психолого-социального института,
14. Ильенков Э.В. О «специфике» искусства. В: Искусство и коммунистический идеал: Избранные статьи по философии и эстетике. – Москва: Искусство, 1984. – С. 220
15. Ильенков Э.В. Об эстетической природе фантазии. В: Искусство и коммунистический идеал: Избранные статьи по философии и эстетике. – Москва: Искуство. – С.241-242.
16. Ильенков Э.В. Принципы материалистической диалектики как теории познания. – Москва, 1984. – С. 17 Ильенков Э.В. Об эстетической природе фантазии. В: Вопросы эстетики. – Москва, 1964.Вып. 6. – С. 68.