Политические дискуссии в США вокруг перспектив отношений с ШОС

Аннотация. Данная статья исследует основные тенденции в американской политической среде о возможных путях сотрудничества с ШОС. Упоминаются значимые факторы влияющие на отношения, как США со странами ШОС, так и внутри ШОС. Делается упор на взаимоотношениях Москвы и Пекина, которые являются ядром Организации.

Политические исследователи запада прогнозируют, тенденцию градуального развития русско-китайских отношений на протяжении последующего полутора десятилетия является одним из важных условии формирования новой политической ситуации в Азии [1 3]. Исследователи единогласно пришли к выводу, что процесс формирования носит предсказуемый характер и, в принципе, мог бы развиваться намного интенсивнее. Сдерживающую роль в этом процессе играли, как события 60-70-ых, так и 90-ых годов, но в связи с Антироссийскими санкциями внешняя политика России обрела более провосточные, в том числе и ярко-выраженные прокитайские черты. Исследователи отмечают, что интенсификация Российской политики в отношении Китая является одним из краеугольных элементов общей политики Москвы на реактивацию внешней политики, расширение ее присутствия в важных геостратегических районах мира, повышение влияния в формировании нового миропорядка.

По мнению политических наблюдателей, декларированное лидерами России и Китая «стратегическое партнерство» может квалифицироваться в Госдепартаменте США не иначе, как «серьёзный вызов глобальному американскому превосходству и, следовательно, не может не вызывать обеспокоенности в Вашингтоне» [4-6]. До недавнего времени основное содержание российско-китайских отношений составляли торгово-экономические и, в меньшей степени, научно-технические связи. Беспокойство на Западе вызывает четко наметившаяся тенденция к развитию двустороннего сотрудничества России и Китая в военно-технической области, особенно перспектива получения китайцами высоких технологий. Среди прочего особое внимание обращается на ряд документов подписанных в промежутке с 2005 по настоящее время:

• Соглашение о строительстве в КНР российскими специалистами ядерного реактора на быстрых нейтронах (2006 г.);
• Пакет газовых соглашений общей стоимостью превышающих $100 млрд. (2009 г.) [7] и $400 млрд. (2014 г.);
• Контракт на закупку зенитного ракетного комплекса С-400 и авиационный контракт на закупку 24 многофункциональных истребителей Су-35. (2015 г.) [8].

Американцы еще более обеспокоены перспективы координации Москвой и Пекином своих политических курсов на геостратегическом уровне в целях противостояния растущему влиянию Соединенных Штатов. Именно в этом контексте в Вашингтоне рассматривалось совместное осуждение Москвой и Пекином в ходе саммита 2006 года планов США по созданию НПРО, отказа от Договора ПРО 1972 года, расширение НАТО на Восток, одностороннее решение НАТО об использовании военной силы в Югославии, позднее проекта «Арабской весны», провалов НАТО в Сирии и не разделение сирийской оппозиции на радикальную и умеренную составлявшую. Помимо того, базу двухстороннего политического сотрудничества существенно упрочняет поддержка Россией линии КНР на восстановление своего суверенитета над Тайванем, что до избрания Трампа президентом находилась в латентном состоянии, и активация вопроса может послужить вызовом Китайскому руководству. Со своей стороны, пекинское руководство полностью поддерживает проводимый Москвой курс относительно «украинского кризиса». Стоит заметить, что «архитектором» нынешнего российско-китайского сближения и тем более с явно прорисовывающимся акцентом на политическую составляющую во многом явились сами США в период администрации Дж. Буша-младшего и Барака Обамы.

Суть главного просчета американцев заключалась в том, что ни Госдепартамент, ни Пентагон не учли того, что линия США на обеспечение лидерства и в АТР, и тем более в ЦАР будет воспринята в России, и в Китае как крайне неблагоприятная перспектива, объективно подталкивающая обе страны на сближение. Но при обоюдной заинтересованности в упрочнении двустороннего сотрудничества, Москва и Пекин имеют существенные расхождения в его формах. Китайцы продолжают делать основной акцент на экономические и научно-технические сферы. Россия же во главу угла ставит политическую и военно-техническую кооперацию [9].

По оценке американцев, основой политического «потепления» российско-китайских отношений стало стремление обоих стран не допустить беспрекословного лидерства Соединенных Штатов в мире, однако каждая страна при этом преследует в первую очередь собственные цели, которые в своем большинстве не совпадают или имеют достаточно существенные разногласия [10]. По проблеме  ПРО для КНР главное не допустить реализации американских планов включения территории Тайваня в зону ответственности предлагаемой США региональной системы ПРО в Юго-Восточной Азии. Китай добивается воссоединения с Тайванем, а Россию беспокоят главным образом всемирная русофобия, сепаратистские тенденции и рост терроризма на собственной территории.

Принятие в НАТО новых членов и зафиксированная на территории бывшей Югославии готовность руководства блока к применению военной силы в Европе без каких либо санкций ООН, представляют реальную и осязаемую угрозу безопасности России, в то время как КНР эти акции затрагивают лишь в контексте формирования «однополюсного мира», также в плане возможной экстраполяции такого курса США и НАТО на ЦАР – регион взаимных интересов США, России и Китая [11]. Бурный экономический рост КНР при ограниченности и зависимости российской экономики, которую наглядно продемонстрировал мировой финансовый кризис 20082010 годов, объективно будет стимулировать рост противоречий между Россией и Китаем в экономической области. Россия вряд ли будет довольствоваться ролью экспортера сырья в КНР и рынка для китайского дешевого экспорта [12]. Попытка России расширить свои экспортные позиции не столько в ЦАР, сколько в АТР также может привести к изменению соотношения сил в регионе и побудить китайское руководство к пересмотру своих взаимоотношений, несмотря на «демонстративно крепкую» дружбу, с расширении своих торгово экономических отношений с США: многие аналитики на Западе полагают: в краткосрочной перспективе возможно охлаждение российско-китайских отношении [13-15].

К таковым в первую очередь стоит отнести быстрый рост численности китайских граждан, которые нелегально находятся на территории российского Дальнего Востока и более того – зачастую занимаются там несанкционированной хозяйственной деятельностью. США могут влиять на Китай, утверждая, что Россия втягивает его в антиамериканское движение или блок. А с другой стороны — что полноформатное членство Ирана ШОС ещё больше противопоставит Китай западу, и идти на конфронтацию, предоставляя Ирану дополнительные возможности для развития своей ядерной программы (что обязательно спровоцирует рост цен на нефть) не в интересах развивающейся экономики Китая. 

Комплексная оценка состояния и перспектив развития российско-китайских отношений, проведённая американскими специалистами, позволяет им сделать вывод о том, что России будет достаточно непросто продолжать последовательный и гибкий и курс на сближение с КНР. В таких условиях у американской дипломатии остаются достаточно широкое поле для маневра, а также определенные возможности для оказания целенаправленного воздействия на процессы политического и экономического взаимодействия России и Китая на международной арене.

Вместе с тем, в Соединённых Штатах, похоже, осознают, что период непревзойдённого могущества США уже подходит к концу, после чего главной экономической силой на планете, очевидно, станет Китай, и в этой связи особую актуальность приобретают рассуждения американских экспертов о перспективах «партнерства равных» с КНР. Так, согласно расчетам Альберта Кейдэла [16], к 2030-му году объем ВВП КНР, пересчете по паритету покупательной способности в исчислении по обменному курсу валют будет в полтора раза больше чем у США. А уже к 2050 году ВВП США будет вдвое меньше китайского. Наследие «пинг-понговой дипломатий» создало для Пекина необычайно благоприятные условия  врастания  в  мировой экономический порядок. США исходили из того, что рост благосостояния  и обязательство соблюдать  общепринятые правила игры обязательно создадут в КНР условия для ускорения политических реформ, и демократизации. Однако этот либеральный расчет не оправдался: темпы политических преобразований в Китае по-прежнему заметно отстают от продвижения рыночных реформ. Это значит, что Пекин обретет статус мирового экономического лидера, сохранив однопартийную систему и формальную приверженность «специфически китайскому социализму» [17]. Вмешаться извне в ход преобразований, а точнее, в отсутствие таковых, теперь никто не осмелится: в условиях глобализации растет экономическая взаимозависимость, которая открывает путь для воздействий в обоих направлениях – теперь КНР и сама может влиять на Запад [18].

На уровне практической политики фактор усиления Китая учитывался администрацией Джорджа Буша-младшего. Сближение с Пекином стало ее успехом, особенно заметным на фоне серьезных экономических неудач внутри страны и военно-политических проблем за пределами США. Однако интеллектуальным ответом неоконсерваторов на возвышение КНР и России стал призыв к еще более тесному сплочению рядов старых демократий Запада, что вызвала неоднозначную реакцию союзников. Австралийская «Business & World news» писала: «Парадокс взаимоотношений между ШОС и США заключается в том, что в последние два десятилетия Америка намного более идеологизирована, чем внешняя политика СССР за все годы его существования. Когда в настоящее время Россия расширяет свои экономические и политические связи с бывшими товарищами из ближнего зарубежья, у Вашингтона в последние годы не было и близкой возможности к подобному внешнеполитическому маневрированию» [19]. Такое политическое противостояние «демократического блока» и «новых центров роста» принесло бы убытки обеим сторонам. При этом надежда на повторение опыта XX века, когда Соединённым Штатам удалось в ходе соперничества обескровить экономику СССР, выглядит в наши дни опасной, заранее обреченной, авантюрой. Если китайская экономика в ближайшие два десятилетия продолжит расти на 7-8% в год, а западная (США и ЕС) — на 2-3%, то попытки изоляции и экономического бойкота нового лидера с каждым годом будут обходиться «демократическому блоку» дороже, нанося оппоненту все менее значительный ущерб. И тогда, ближе к середине нынешнего столетия, Соединенные Штаты смогут ощутить себя в положении Советского союза, чья огромная военная мощь будет остро-диссонировать со скромным экономическим влиянием в мире. К тому же, как предостерегает Генри Киссинджер: в условиях сложной внешнеполитической конъюнктуры и беспрецедентного мирового финансового кризиса Президент Обама и дальше будет вынужден заниматься всем спектром международных проблем, доставшихся ему от предыдущей Администрации. США будут вынуждены начать поиск новых форм сотрудничества с ведущими игроками на мировой арене [20].

Стоит упомянуть, что в самом Китае диспуты о стратегическом партнёрстве с США во многом отталкиваются от американского тезиса, о превращении Китая в «ответственного соучастника», выдвинутого в сентябре 2005 года заместителем госсекретаря Робертом Зёлликом [21]. Китайские эксперты воспринимают эти слова неоднозначно, видя в них не только лестное для национального самолюбия признание международного веса КНР, но и опасное предложение к отказу от национальных интересов в пользу поддержки западной политики в тех сферах, где это может нанести ущерб Китаю, от ревальвации юаня до заимствования либеральных ценностей.

Сохранение осторожной позиции Китая в отношении США видится вполне предсказуемой. Смена власти в США, судя по позиции Трампа по отношению к Китаю и особому мнению насчет статуса Тайваня, могут способствовать значительному похолоданию китайско-американских отношении, что, по мнению Брента Скаукрофта только усилит российско-китайскую кооперацию и Америка будет вынуждена на это реагировать [22].

В 2010 году, постоянный докладчик слушаний Конгресса по центральноазиатской тематике Стивен Бленк по итогам Ташкентского СГГ ШОС отмечает, что Организация «прошла возрастной тест», – с ней можно и нужно договариваться: «Кроме существующего интереса отдельных стран к полноправному членству в ШОС, наиболее поразительным доказательством зрелости ШОС является тот факт, что впервые за эти годы Соединенные Штаты публично проявляют интерес к деятельности группы. Узбекистан оказал содействие США в участии в саммите 2010 года. Прежде Вашингтон держался от ШОС подальше, но на этот раз его представители посетили в Ташкент. Готовность Вашингтона сотрудничать с организаций, несомненно, связана с усилиями по стабилизации Афганистана, но она также является отражением окрепших стратегических отношений с США. Пока рано говорить, признают ли Соединенные Штаты за ШОС роль главного медиатора в области центральноазиатской безопасности, но нет никаких сомнений в том, что группа под руководством Москвы и Пекина достигла своего совершеннолетия» [23].

В США осознают целесообразность сотрудничества с ШОС хотя бы исходя из того, что такое сотрудничество поможет американцам упредить попытки России использовать ШОС в качестве инструмента для проведения антизападной политики и предотвратить превращение ШОС в военизированную организацию: налицо и взаимные интересы США и ШОС: первые нуждаются в поставках энергоресурсов из Средней Азии, а среднеазиатским странам нужен надёжный приток инвестиций. Другой сферой общих интересов является Афганистан, с которым ШОС сформировала контактную группу. И США, и ШОС стремятся к скорейшему установлению мира в Афганистане, и эффект их деятельности может увеличиться благодаря сотрудничеству, в том числе и по линии ШОС – НАТО. Учитывая положительные тенденции, «перезагрузки», стратегическое сотрудничество может стать существенным фактором отношений в треугольнике CША Россия-Китай. Помимо всего, с принятием в ШОС Индии и Пакистана возрастет всесторонняя опека Афганистана [24].

Учитывая значение Китая, как в военном, так и в экономическом смысле, развитие отношений в области торговли и энергоснабжения между Средней Азией и Западом, и предположение о том, что вопрос безопасности Центральной Азии будет иметь все большее влияние на безопасность стран Запада, сотрудничество ШОС, ЕС и НАТО представляется неизбежным [10]. Это еще более верно в свете общих угроз безопасности, с которыми НАТО и ШОС сталкиваются в Центральной Азии, такими как терроризм, спонсируемый «АльКаидой» и «Талибаном», а также проблема наркотрафика и ряд нетрадиционных угроз [25].

Организационные варианты сотрудничества США с ШОС могут носить различный характер. В предыдущем абзаце мы уже говорил о том, что могут быть рассмотрены различные варианты партнёрства с НАТО, – вплоть до создания координационного совета ШОС и ОДКБ [26, 27]. Возможно, стоит также обратить внимание на предложенный сотрудникам Клингендэйлского института международных отношений Марселем де Хаасом вариант создания Совета «Китай – НАТО», по модели Совета «Россия – НАТО», и принятие мер, которые позволят развить более тесное сотрудничество с ШОС на базе этих советов.

Подобное сотрудничество одномоментно не устранит основные разногласия между США и ШОС по поводу таких вопросов как демократизация и права человека, но будет включать в себя уже гораздо больше, чем разработка совместных деклараций. Такое взаимодействие может предусматривать взаимовыгодные совместные проекты по обеспечению глобальной безопасности. НАТО и ШОС могут вместе работать над нейтрализацией противопехотных мин в Афганистане наряду с принятием других возможных мер по укреплению доверия, например, осуществлять совместную подготовку органов правопорядка и проводить операции по борьбе с наркоторговлей [28].

Для того чтобы сотрудничество по вопросам безопасности было успешным, следует избегать чувствительных политических вопросов, таких как русофобия, Крымский вопрос, Тайваньский вопрос, вопрос Желтого моря, и сделать упор только на практические меры. Такой подход послужит не только интересам США, НАТО, ОДКБ и ШОС, а также самому Афганистану.

Большое значение в реализации этих партнёрских инициатив остаётся за Россией и Китаем, которых в политической среде Америки воспринимают, как угроза для тающей американской гегемонии в мире. Каждый политический, экономический и военный успех России и Китая сопровождается большим скепсисом, переиначиванием или полным отрицанием достигнутых успехов, что в свою очередь ведет к охлаждению отношении и укрепления отношении Москвы и Пекина.

ЛИТЕРАТУРА

1. Cohen, Ariel. The Russia-China Friendship and Cooperation Treaty: A Strategic Shift in Eurasia? // The Heritage coundation. – 2001. July
2. Качинс, Эндрю. Россия и Китай: двойственный союз // Pro et Contra. – Ноябрь-декабрь. – С. 6171.
3. Предостережения ШОС: Пока что государственный департамент и министерства обороны США хладнокровно реагирует на декларацию ШОС по поводу американских баз в Средней Азии: Редакционная статья. – Бостон: The Boston Globe,
4. Коэн, Ариэль. Саммит ШОС: Иран, Китай и Россия заинтересованы в создании геополитического противовеса Соединенным Штатам // The Washington Times. – 2005.30 июня.
5. Фишман, Тед. «КИТАЙ, INC»: Восход сверхмощного глобального конкурента. – М: ЭКСМО,
6. Военные учения ШОС: Россия демонстрирует ось противодействия США: Редакционная статья // Yomiuri. – 2007. – 08.
7. Емельяненков А.Ф. Китай готовится запустить первый реактор на быстрых нейтронах. – М.: Российская газета, 09.06.2009. Режим доступа: URL: http://www. rg.ru/kitay-reaktor-site.html-(дата обращения 10.09.2016).
8. Миллер А.И. Империя и современный мир некоторые парадоксы и заблуждения // Политическая наука: современные империи. – М., 2004. – С.
9. Felgenhauer, Pavel. Russia is Stronger and More Aggressive // Eurasia Daily Monitor, The Jamestown Foundation. – 2008. 5, No. 136.
10. Haas, Marcel de. Central Asia’s Waking Giant, Project Syndicate // The Asian Century, 02.01.2009 Режим доступа: URL: http://www.project-syndicate.org/ (дата обращения 11.2016).
11. Rywkin, Michael. Security and Stability in Central Asia: Differing Interest and Perspectives // American Foreign Policy Interests. – 2006. 28, No. 3. P. 193-217.
12. Отношение жителей Китая к России? (соц. опрос) // Horizon Research 2009.
13. Rapprochement or rivalry: Russia China relations in a changing Vol. X / Ed.by Garnett Sherman W. Washington: Carnegie Endowment for International Peace, 2000. –.437 p.
14. West wary of possible Russia-China rapprochement. Режим доступа: URL: http://en.rian.ru/analysis/ (дата обращения 09.2016).
15. Pannier, Bruce. Unspoken Russian-Chinese Rivalry Is Subtext Of SCO Summit, Radio Liberty, June 10, 2010. Режим доступа: URL: http://http.rferl.org/content/ (дата обращения 11.2016).
16. Keidel, Albert. China’s Economic Rise Fact and Fiction, the Carnegie Endowment / Policy Brief No. 61 July 2008 Режим доступа: URL: http://www camegieendowment.org. (дата обращения 09.2016).
17. Ломанов А.В. Многополярная гегемония // Россия в глобальной политике. Сентябрь Октябрь. – № 5.
18. Matusov A. Energy Cooperation in the SCO // Central Asian Series. Advanced Research and Assessment Group at the Defence Academy of the United Kingdom.
19. Walberg Russia-America: Rediscovering realpolitik, Australia’s Business & World News. Режим доступа: URL: http://australia /russia-america-rediscoveringrealpolitik. (дата обращения 29.09.2016).
20. Kissinger, Henry А. Obama’s Foreign Policy Challenge // The Washington Post. – 2009. April 22.
21. Предостережения ШОС: Пока что государственный департамент и министерства обороны США хладнокровно реагирует на декларацию ШОС по поводу американских баз в Средней Ази: Редакционная статья. – Бостон: The Boston Globe,
22. Seib,Gerald. Scowcroft Likes Prospects for Better Ties to Russia, China // The Wall street Journal. – 2009. 05/01.
23. Blank, Stephen. Interest in SCO Membership Grows among Observers and Outsiders. EurasiaNet. – 2010. June 7.
24. Brzezinski, Zbigniew Kazimierz. An Agenda for NATO // Foreign Affairs. – 2009. September-October.
25. Анализ и рекомендации группы экспертов под председательством Мадлен Олбрайт «НАТО в 2020 году: Гарантированная безопасность, динамичное взаимодействие». – Режим доступа: URL: http://www.nato.int/cps/ru/natolive/official_ texts (дата обращения 10.2016).
26. Moscau will naher an die Nato // Der Standard. – 2010. 14
27. Feigenbaum, Evan A. The Shanghai Cooperation Organization and the Future of Central Asia, The Nixon Center, September 6, Режим доступа: URL: http://merln. ndu.edu/archivepdf/centasia/State/ (дата обращения 29.11.2016). 
28. Сембинов М.К., Беркинбаев А. Политика США в постсоветской Центральной Азии: характер и перспективы новой региональной политики // Известия КазУМОиМЯ имени Абылай хана. Серия «Международные отношения и Регионоведение». 2016. № 3 (25). С.30-38.