Статья посвящена проблеме взаимосвязи представлений о взаимосвязи законов, власти и нравов в свете истории мировой культуры и вызовов современному человечеству.
Мы знаем, что в истории культуры тончайшие движения души связаны, с одной стороны, с магико-мифологическим, а с другой – с религиозно-нравственным восприятием мира и самих себя. Знаем и то, что и в истории, и в наше время и то и другое многократно сплетается и сплавляется, собственно разделение носит скорее теоретический характер, как, например, упоминание «аш два о», когда говорим о воде, которая потому-то и является водой, что данные в определенных пропорциях кислород и водород представляют нечто единое.
Связаны они, как и сугубо практическая сторона жизни, с тем, что закрепляется в законах. Законы же, в свою очередь, при становлении человеческой цивилизации, насколько нам известно (для того, чтобы утверждать это, безусловно, у нас просто недостаточно данных), представлялись, как данные свыше. Добавим: видимо в самых древнейших, но вот всегда ли? – Об этом еще стоит поразмышлять.
Древнейший из дошедших до наших дней в достаточно полном виде кодекс или «Законы Хаммурапи». Более ранние – шумерский и аккадский были гораздо более фрагментарны. Первый 38 статей. Второй – 60. Законы Хаммурапи тоже дошли не целиком. Выбитые на базальтовом столбе, они были вместе с этим столбом в качестве трофея увезены эламитами, которые стерли 35 статей. Но 282 раздела законов сохранились. Хаммурапи, как и в куда более поздние времена, подданные летописцы старательно овеивали сверхчеловеческой славой. Как только не именовали его! И «всемилостивейший владыка», и «вечный царский плод», «и «приносящий благо пастырь», и «накопитель изобилия и богатства», и «гроза четырех сторон света, упрочитель славы Вавилона», и, конечно же, «муж среди царей, воин, перед которым нельзя устоять», «могучий буйвол, поднимающий на рога своих врагов». Из его же собственных уст, согласно сохранившимся текстам, звучали фразы: «Я, Хаммурапи, совершеннейший среди царей», «Слова мои изысканны, нет ничего равного моей мудрости» [1,сс39 -40].
Как видим, скромность и чувство меры, в мире земных издревле владык были не в особой чести. И, тем не менее, судя по старинному изображению, законы, называемые законами Хаммурапи, придумывал не сам величайший из царей. Их передал ему благосклонно бог солнца Шамшун. Так земная власть освящалась силою власти небесной.
Нечто подобное мы видим и в древнеиндийских законах Ману, названный в честь мифического первочеловека, чьим отцом считалось божество небесного света Вивасват, то есть сияющий, чье имя позже стало одним из эпитетов бога солнца Сурьи.
Имя Ману означает «Человек» и образовано от корня «Ман», что значит «мыслить». Лингвисты сравнивают с ним готское «манна», английское «мэн», немецкое «манн»…
Согласно же древнеиндийской мифологии, Ману и прародитель рода человеческого, и одновременно Царь людей. Со временем появились представления о четырнадцати Ману, каждый из которых, порождает и соответствующую эпоху – Манвантару или период Ману, длящийся 30672000 лет.
По мифам, именно первый Ману (своего рода «культурный герой») даровал людям «Манава дхарма шастру», свод, известный во всем мире, как «Законы Ману». В буквальном же переводе его название звучит, как «Наставления Ману в дхарме, то есть Законе». [2, т.1, с.235, т.2, сс.106 – 107].
Законы эти основаны на очень древних нормах, но соединены в единый, четко оформленный кодекс учеными брахманами во втором веке до н.э. – первом веке н.э. Наряду с другими хорошо известными древнеиндийскими источниками в законах дается мифологическая история происхождения варн, а также четко определены права и обязанности, а также наказания за проступки представителей разных варн. Есть и требования, общие для тех, кто принадлежит к различным Варнам. Это «ненанесение вреда, правдивость, неприсвоение чужого, чистота и обуздание органов».
Ману, в свой очередь ссылается на указания первотворца – Брахмана. Этой ссылкой Ману подчеркивает, что он (сравните с ветхозаветным Моисеем) лишь передает людям Божественный Завет Отца. Завет этот – выражение миропорядка, в котором мир людей, неотъемлемая составляющая мира, как такового, и законы человеческие едины с законами мирозданья. Потому-то и следует их свято выполнять, учитывая и долг, соотносящийся с долгом представителя конкретной касты и Варны: «касты сместятся – умрет все живое». И чем выше по своему социальному положению человек, тем тяжелее ноша долга-дхармы на его плечах и тем ответственней он за выполнение этого долга. В одной из тамильских (южноиндийских) легенд богиня так наставляет царского сына:
Если сбился с пути человек,
Он жизнь теряет, но только свою. А если царь или сын царя
С пути справедливого сбился, Планеты сходят со своих орбит. Планеты сходят с орбит, и в стране Начинаются засуха, голод и много людей
Теряет жизнь. Тогда сам царь Теряет жизнь и достоинство все. Ибо сказано: «Жизнь царя –
Это жизнь его подданных, жизнь людей» [3, с.106].
Заметьте: в мистическом облаченьи, здесь высказываются мысли, явившиеся следствием многовековых наблюдений за ходом человеческой истории. Возвращаясь же к центральной идеи единства земного и надземного миров – законов Мирозданья, Бога и устройства собственно человеческой жизни, мы можем вспомнить и европейское средневековье, и слова Данте о том, что «все в мире неизменный образует строй».
Упомянутое и многое из того, что еще можно было бы упомянуть, свидетельствует о том, что законы человеческие и законы Вселенские на протяжении столетий понимались, как такое единство, нарушение которого чревато для людей самыми тяжкими последствиями.
Итак, мы видим, что издревле власть и юрисдикцию стремились освятить авторитетом высших по отношению к человеку сил:
«Так надо, потому что так повелевает Бог, его Посланник» и т.п. Надо даже в том случае, если законы и проповедуемые нравственные нормы далеко не во все соответствуют традиции и сложившемуся укладу жизни. Тем любопытнее взглянуть на то, как еще в Древнем Китае попытались обосновать введение новых законов не собственно авторитетом, а прецедентом, непосредственными практическими действиями. Знаменитый китайский реформатор Шан Ян, который стал Главным советником в царстве Цинь накануне превращения того, пусть в недолговечную, но империю, настоял на введении таких законов, которые бы нанесли мощнейший удар по старым родовым порядкам. Ведь прежде, чем засевать поле, надо расчистить его от сорняков и заскорузлых пней. Поэтому все границы между родами уничтожались. Взрослые сыновья не должны были жить вместе со своими отцами, если же такое, все-таки, случалось, то приходилось платить подать вдвое большую, чем обычно.
А что же взамен? – Прежние родовые связи должны были уступить рангам – ступеням на служебной лестнице. Ранги, и ничто более, были призваны определять и фасоны одежд, и размеры жилья и земельных участков и количество рабов и рабынь, которые могли бы оказаться в распоряжении того или иного чиновника. «Имеющим заслуги оказывать почести, не имеющим заслуг, даже при богатстве, нельзя разрешать роскоши».
Порядок должен был поддерживаться самыми жестокими карами, которых не, по замыслу, мог избежать никто: «Наказание не знает рангов знатности», утверждал Шан Ян. Помимо этого, законы Шан Яна вводили круговую поруку. Подданные объединялись по пять и по десять дворов. За преступления одного (Сравните с «Яссой» Чингиз-хана) отвечали все. Возглашалось: «Того, кто не донесет о нарушении закона, рубить пополам».
«Скрывающего преступника казнить наравне с перебежчиками к врагу».
Не были забыты и поощрения. Причем особое внимание уделялось военным доблестям и заслугам. Но не только. «Того, кто донесет о преступлении, гласили законы, наградить наравне с воином, принесшим голову врага».
Требования указа с новыми законами были столь непривычными, что, после подготовки указа, появились опасения того, что народ не примет его всерьез. И придумали вот что. У южных ворот столицы поставили бревно в три сажени. Это примерно метра четыре с половиной. Народу же возвестили: «Кто перенесет его через весь город к другим воротам, получит десять золотых». Нашелся такой, кто перенес и на глазах у народа получил обещанную плату, «чтобы было ясно, что его не обманывают. Тогда объявили указ, и он был проведен в народе». Как видим, здесь никаких ссылок на Высшие силы. Только пример и … угроза жесточайших и, что очень важно, неотвратимых наказаний.
Однако, как бы ни был красочен приведенный здесь пример, если посмотреть шире, то и в Китае следование Дао – Пути мира, Поднебесной и человека, это следование Высшему, надындивидуальному. По сути дела о подобном же следовании, но уже иным языком, языком православия, говорит и через тысячи лет патриарх Русской православной церкви Кирилл, размышляя о болях уже нашего нынешнего общества: «Мы живем, говорит он, когда впервые за всю историю человечества, включая языческие времена, грех получает законодательное оправдание, когда грех насаждается силой государства или если не насаждается, то пропагандируется силой государства со ссылками на человеческую свободу. Когда грех становится нормой поведения, общество перестает быть жизнеспособным, нужно быть очень ограниченным человеком, чтобы поддерживать разрушительные для общества тенденции. Грех разрушает личность человека. Потому, что там, где грех, там и смерть, это и в Слове Божьем сказано. А что такое смерть? – Смерть – это распад человеческого бытия, распад жизни.
Меня часто спрашивают, что такое конец света. Конец света – это такое состояние общества, когда зла больше, чем добра. В апостольском послании сказано, что есть нечто, что удерживает от конца света. На самом деле удерживающий – это добро, а, значит, и все институты, которые служат утверждению добра, в том числе и государство, если оно выполняет эту миссию, и Церковь. Потому что, пока добра больше, чем зла, у человека есть жизненный потенциал, у общества, у цивилизации есть жизненный потенциал». (4, с.5)
Здесь кому-то можно с чем-то соглашаться, с чем-то – нет. Можно спорить о том, что понимать под добром. Но для нас в данном случае важно то, что очень четко обрисовываются представления о неразрывности связи жизни человеческой, нравственности и закона. Именно у нас, стремящихся сохранить цивилизацию и созидать новое (ибо только созидание – жизнь) на руинах былой империи, именно у нас, действующих в мире, где концепты «по закону», «по понятиям» и «по совести» столь часто в сознании людей не совпадают друг с другом, крайне важны размышления над единением того, без чего само человеческое существование становится очень хрупким: красоты, совести, добра и закона. Вполне понятно, что размышления эти могут звучать не только на религиозном, но и на светском языке. Важно то, чтобы они вели к действию, направленному на укрепление жизнеспособности нашего социума.
ЛИТЕРАТУРА
- Варга Домокош. Древний восток. – Будапешт: Корвина, 1979.
- Мифы народов мира. – Москва: Советская энциклопедия. Т.1, 1980, т.2,
- Повесть о заколдованных шакалах. – Москва:
- Патриарх Кирилл: «Грех разрушает человека». – Костанайские новости, 5 февраля, 2014 г.