Права человека в системе международной уголовной юстиции

Говоря о международной уголовной юрисдикции в отношении преступлений против человечества, нужно отметить, что, как правило, подавляющее большинство международных преступлений совершаются при прямом или косвенном участии государства. Причем существует тенденция, отмечаемая, в частности, в области вооруженных конфликтов, согласно которой с каждой новой войной возрастает число нарушений, носящих государственно организованный характер [1, С. 376].

Участие государства в совершенном международном преступлении может быть прямым, то есть когда деяние совершается государством в лице его органов, представителей, агентов и т.п., и косвенным, когда государство допускает в пределах своей юрисдикции совершение международного преступления физическими лицами, не имеющими формально отношения к государственному аппарату. Непринятие мер по пресечению такого преступления со стороны государственных органов должно квалифицироваться как соучастие, которое присваивается государству как его собственное поведение. В этом случае государство становится субъектом ответственности за совершение международного преступления [2, С. 33-34].

Существуют правила установления прямого участия государства в совершении международного преступления. Они содержатся в ст. 5-8 проекта статей об ответственности государств, устанавливающих случаи, когда государству присваиваются акты действующих от его имени лиц, государственных органов и других государственных механизмов. В отношении косвенного участия государства четкие критерии отсутствуют (например, в отношении того, что можно считать непринятием мер по предотвращению или пресечению международного преступления, какие меры можно считать достаточными, вне зависимости от достижения результата, для освобождения государства от ответственности). И вряд ли возможна выработка критериев, позволяющих однозначно отличить преступное попустительство органов государства по отношению к международному преступлению и их неспособность его предотвратить или пресечь в ситуации, когда широкий и продолжительный характер преступления в пределах территориальной юрисдикции государства вроде бы приводит к презумпции причастности государства (особенно при использовании в качестве основы теории объективной ответственности государств). Отсутствие четкого различия между преступным поведением государства и его представителей и преступным поведением других лиц часто отмечается в литературе. Тесная связь этих двух ситуаций выражается еще и в том, что сопротивление государства как изъятию дел из его исключительной территориальной юрисдикции, так и рассмотрению его преступных действий или действий его представителей в судах других государств или Международном уголовном суде примерно одинаково велико [2, С. 33-34].

Как отмечает в этой связи Ш. Бассиони, «отношение государства к противоправному с точки зрения международного права деянию и к вопросу об ответственности за него складывается в зависимости от наличия или отсутствия его причастности к такому деянию. Давно уже подмечено то несоответствие, когда общество и государственные органы, которые столь быстро и категорично осуждают террористические действия, совершенные отдельными лицами… отнюдь не реагируют подобным же образом, когда то же самое или даже худшее совершает политическая структура» [3].

Если индивид совершает преступление в частном порядке и связь с определенным государством выражается лишь в нахождении этого индивида на территории государства или же в наличии у преступника гражданства определенного государства, то, будучи заинтересованным в большей или меньшей степени в наказании преступника, это государство, очевидно, признает преступность этого деяния. Оно либо накажет его само, либо не будет в принципе противодействовать его наказанию другим государством или Международным уголовным судом при соблюдении определенных формальных требований [2, С. 35].

Совершенно иная ситуация складывается при наличии причастности определенного государства к совершению преступления. В этом случае субъектом ответственности является как индивид – представитель государства, так и государство, представителем которого этот индивид выступает. Обычно государство отрицает либо преступность поведения обоих, либо свою причастность к совершению преступления и препятствует реализации ответственности. В отношении индивида-исполнителя позиция государства может изменяться по истечении определенного, часто весьма длительного периода времени в результате внутренних изменений в самом государстве. И в силу действия нормы о неприменимости срока давности в отношении преступлений против мира и безопасности человечества возможно осуществление справедливого наказания преступного индивида даже через много лет. Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества 1968 года закрепляет ограниченный список преступлений, который в настоящее время нуждается в дополнении. В случае конвенционного оформления кодекса преступлений против мира и безопасности человечества это произойдет в силу ст.7 проекта 1991 года, устанавливающей неприменимость срока давности в отношении преступлений против мира и безопасности человечества. Победившему режиму часто может быть политически выгоднее передать побежденных на суд третьей стороне, чтобы снять с себя всякую ответственность за возможные злоупотребления при отправлении правосудия [2, С. 35].

Нужно отметить еще раз, что именно Нюрнбергский и Токийские процессы и принципы, сформулированные в ходе этих процессов заложили прочную основу для дальнейшего развития международной уголовной юстиции и уже после этих процессов в целях судебного преследования и наказания за международные преступления, совершенные на территории бывшей Югославии и в Руанде по специальному решению Совета Безопасности ООН были учреждены два международных уголовных трибунала «ad hoc». Таким образом, после Нюрнбергского и Токийского процессов, ставших беспрецедентными международными процессами по судебному преследованию и наказанию высокопоставленных должностных лиц государств-агрессоров, нарушителей норм международного права, человечество не могло и предположить, что спустя примерно 50 лет после этих процессов вновь придется обратиться к международной уголовной юстиции и образовать новые трибуналы для международного правосудия. Так, события, имевшие место на территории бывшей Югославии и в Руанде, когда жестокие военные действия и столкновения, являвшиеся результатом грубейшего нарушения норм международного права, привели к гибели огромного числа как комбатантов, так и мирных жителей, заставили мировое сообщество государств в лице ООН учредить два специальных международных трибунала – в 1993 году был учрежден Международный уголовный трибунал для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года; в 1994 году – Международный уголовный трибунал по Руанде для судебного преследования лиц, ответственных за геноцид и другие серьезные нарушения международного права, совершенные на территории Руанды, и граждан Руанды, ответственных за геноцид и другие подобные нарушения, совершенные на территории соседних государств, в период с 1 января по 31 декабря 1994 года [4, С. 523-538].

Трибунал по бывшей Югославии и Трибунал по Руанде правомочны осуществлять судебное преследование лиц, совершивших геноцид (ст. 4 Устава югославского трибунала и ст. 2 руандийского трибунала). Под геноцидом, по смыслу Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, понимаются следующие деяния, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:

а) убийство членов такой группы;

1. причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;
2. умышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее;

1. меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;
2. насильственная передача детей из одной группы в другую. Наказуемыми также являются:

а) геноцид;

1. заговор с целью совершения геноцида;
2. прямое и публичное подстрекательство к совершению геноцида;
3. покушение на совершение геноцида;
4. соучастие в геноциде [5].

Международный трибунал по бывшей Югославии и трибунал по Руанде правомочны осуществлять судебное преследование за преступления против человечности (ст. 5 устава югославского трибунала и ст. 3 устава руандийского трибунала), к которым отнесены:

а) убийства;

1. истребление;
2. порабощение;
3. депортация;
4. заключение в тюрьму;
5. пытки;
6. изнасилования;
7. преследование по политическим, расовым или религиозным мотивам;
8. другие бесчеловечные акты [6].

При этом Уставом руандийского трибунала предусмотрена уголовная ответственность за нарушение статьи 3, общей для Женевских конвенций от 12 августа 1949 года и Дополнительного протокола II к ним от 8 июня 1977 года. Такие нарушения, в частности, включают в себя перечисленные ниже, однако этот перечень не является исчерпывающим:

а) посягательство на жизнь, здоровье и физическое или психическое благополучие лиц, в частности, убийство, а также жестокое обращение, как, например, пытки, увечья или любые формы телесного наказания;

1. коллективные наказания;
2. взятие заложников;
3. акты терроризма;
4. посягательство на человеческое достоинство, в частности оскорбительное или унижающее обращение, изнасилование, принудительная проституция и любые формы непристойного нападения;
5. мародерство;
6. осуждение и применение наказания без предварительного судебного решения, вынесенного надлежащим образом учрежденным судом, при наличии судебных гарантий, признанных необходимыми цивилизованными нациями;
7. угрозы совершения любого из вышеперечисленных деяний [7, С. 346- 347].

Подробно освещать правовой статус этих трибуналов, полагаем нет необходимости, вместе с тем, отметить некоторые уставные положения этих международных юрисдикционных органов касательно объекта нашего диссертационного исследования, считаем возможным. Так, в ст. 6 Устава закреплены следующие положения, которые развивают выше указанные доктринальные положения и положения уставных документов Нюрнбергского и Токийского трибуналов, касающиеся правового положения лиц, привлекаемых к уголовной ответственности за преступления против человечества:

«1. Лицо, которое планировало, подстрекало, приказывало, совершало или иным образом содействовало или подстрекало к планированию, подготовке или совершению преступления, указанного в статьях 2-4 настоящего Устава, несет личную ответственность за это преступление.

2. Должностное положение обвиняемого в качестве главы государства или правительства или ответственного государственного чиновника не освобождает это лицо от уголовной ответственности и не является основанием для смягчения наказания.
3. Тот факт, что любое из деяний, упомянутых в статьях 2-4 настоящего Устава, было совершено подчиненным, не освобождает его начальника от уголовной ответственности, если он знал или должен был знать, что подчиненный собирается совершить или совершил такое деяние, и если начальник не принял необходимых и разумных мер по предотвращению таких деяний или наказанию совершивших их лиц.
4. Тот факт, что обвиняемый действовал по приказу правительства или начальника, не освобождает его от уголовной ответственности, однако может рассматриваться как основание для смягчения наказания, если Международный трибунал по Руанде признает, что этого требуют интересы правосудия» (ст. 6 Устава Международного уголовного трибунала по Руанде) [7, С. 347].

Аналогичные положения содержатся и в статье 7 Устава Международного уголовного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии от 22 февраля 1993 года.

Более широко положения об индивидуальной уголовной ответственности, недопустимости ссылки на должностное положение определены в Статуте Международного уголовного суда – международного юрисдикционного органа, созданного в 1998 году и действующего на постоянной основе. Так, в соответствии со статьей 25 Статута Международного уголовного суда определено:

«1. Суд обладает юрисдикцией в отношении физических лиц в соответствии с настоящим Статутом.

2. Лицо, которое совершило преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, несет индивидуальную ответственность и подлежит наказанию в соответствии с настоящим Статутом.

3. В соответствии с настоящим Статутом лицо подлежит уголовной ответственности и наказанию за преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, если это лицо:

а) совершает такое преступление индивидуально, совместно с другим лицом или через другое лицо, независимо от того, подлежит ли это другое лицо уголовной ответственности;

б) приказывает, подстрекает или побуждает совершить такое преступление, если это преступление совершается или имеет место покушение на это преступление;

в) с целью облегчить совершение такого преступления пособничает, подстрекает или каким-либо иным образом содействует его совершению или покушению на него, включая предоставление средств для его совершения;

г) любым другим образом способствует совершению или покушению на совершение такого преступления группой лиц, действующих с общей целью. Такое содействие должно оказываться умышленно и либо:

1. в целях поддержки преступной деятельности или преступной цели группы в тех случаях, когда такая деятельность или цель связана с совершением преступления, подпадающего под юрисдикцию Суда; либо
2. с осознанием умысла группы совершить преступление;

д) в отношении преступления геноцида прямо и публично подстрекает других к совершению геноцида;

е) покушается на совершение такого преступления, предпринимая действие, которое представляет собой значительный шаг в его совершении, однако преступление оказывается незавершенным по обстоятельствам, не зависящим от намерений данного лица. Вместе с тем лицо, которое отказывается от попытки совершить преступление или иным образом предотвращает завершение преступления, не подлежит наказанию в соответствии с настоящим Статутом за покушение на совершение этого преступления, если данное лицо полностью и добровольно отказалось от преступной цели» [7, С. 366-367].

Особо следует выделить положение, установленное в Статуте и касающееся ответственности государства: «Ни одно положение в настоящем Статуте, касающееся индивидуальной уголовной ответственности, не влияет на ответственность государств по международному праву» (п.4 ст.25 Статута) [7, С. 367].

В соответствии со статьей 27 Статута Международного уголовного суда его положения применяются в равной мере ко всем лицам, без какого бы то ни было различия на основе должностного положения. «В частности, должностное положение как главы государства или правительства, члена правительства или парламента, избранного представителя или должностного лица правительства ни в коем случае не освобождает лицо от уголовной ответственности согласно настоящему Статуту и не является само по себе основанием для смягчения приговора» [7, С. 367].

Установлено также, что иммунитеты и специальные процессуальные нормы, которые могут быть связаны с должностным положением лица, будь то согласно национальному или международному праву, не должны препятствовать осуществлению Судом его юрисдикции в отношении такого лица (ч.2 ст.27 Статута) [7, С. 367].

Отдельно в Статуте выделены положения, касающиеся ответственности командиров и других начальников. «В дополнение к другим основаниям уголовной ответственности по настоящему Статуту за преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда:

1. Военный командир или лицо, эффективно действующее в качестве военного командира, подлежит уголовной ответственности за преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда, совершенные силами, находящимися под его эффективным командованием и контролем либо, в зависимости от обстоятельств, под его эффективной властью и контролем, в результате неосуществления им контроля надлежащим образом над такими силами, когда:

а) такой военный командир или такое лицо либо знало, либо, в сложившихся на тот момент обстоятельствах, должно было знать, что эти силы совершали или намеревались совершить такие преступления; и

б) такой военный командир или такое лицо не приняло всех необходимых и разумных мер в рамках его полномочий для предотвращения или пресечения их совершения либо для передачи данного вопроса в компетентные органы для расследования и уголовного преследования.

2. Применительно к отношениям начальника и подчиненного, не описанным в пункте 1, начальник подлежит уголовной ответственности за преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда, совершенные подчиненными, находящимися под его эффективной властью и контролем, в результате неосуществления им контроля надлежащим образом над такими подчиненными, когда:

а) начальник либо знал, либо сознательно проигнорировал информацию, которая явно указывала на то, что подчиненные совершали или намеревались совершить такие преступления;

б) преступления затрагивали деятельность, подпадающую под эффективную ответственность и контроль начальника; и

в) начальник не принял всех необходимых и разумных мер в рамках его полномочий для предотвращения или пресечения их совершения либо для передачи данного вопроса в компетентные органы для расследования и уголовного преследования» (ст. 28 Статута) [7, С. 367-368].

В Статуте также четко определена ситуация, связанная с исполнением приказов верховного начальства и предписаний внутренних законов страны. Так, в соответствии со ст. 33 Статута установлено: «1. Тот факт, что преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, было совершено лицом по приказу правительства или начальника, будь то военного или гражданского, не освобождает это лицо от уголовной ответственности, за исключением случаев, когда:

а) это лицо было юридически обязано исполнять приказы данного правительства или данного начальника;

б) это лицо не знало, что приказ был незаконным; в) приказ не был явно незаконным.

2. Для целей настоящей статьи приказы о совершении преступления геноцида или преступлений против человечности являются явно незаконными» [7, С. 370].

Стоит сказать и том, что именно Международный уголовный суд на сегодняшний день образует ядро международной уголовной юстиции, хотя также нельзя не упомянуть и о том, что до сих пор концепция Международного уголовного суда вызывает у многих государств противоречивые чувства и отношение. Мы полагаем, что в силу возложенных на этот судебный орган полномочий по судебному преследованию за серьезные международные преступления, включая и геноцид, как тягчайшее преступление против человечества, некоторые государства, которые опасаются юрисдикции суда в отношении собственных граждан, принимали и принимают внутригосударственные законодательные меры по непризнанию Суда и его юрисдикции.

Вместе с тем, ратификация Статута Международного уголовного суда большинством государств мира и вступление Статута в юридическую силу говорят о целесообразности усиления позиций суда в деле поддержания международного правопорядка и международной защиты человека от преступных посягательств. В этой связи уместно вспомнить высказывания бывшего Генерального секретаря ООН Кофи Аннана, отметившего, что такой суд непременно должен стать «сильным и независимым институтом, орудием правосудия, способным предоставить защиту слабым против сильных, спасать человеческие жизни, быть прочным заслоном против зла. Учреждение Суда все еще дает надежду будущим поколениям и является гигантским шагом вперед на пути к торжеству всеобщего закона о правах человека. Не может быть в мире справедливости до тех пор, пока тяжкие преступления – преступления против человечества – не станут преследоваться по закону. Сегодня мы больше, чем когда-либо ранее признаем, что преступление геноцида против одного народа по существу является нападением на всех нас – преступлением против человечества. Учреждение международного уголовного суда даст гарантию того, что реакция человечества будет быстрой и будет справедливой» [8].

Говоря о достижении справедливости в интересах всего человечества, К. Аннан еще раз подчеркнул очень важную мысль: «На протяжении почти полстолетия — приблизительного периода существования Организации Объединенных Наций — Генеральная Ассамблея признавала необходимость учреждения такого Суда для судебного преследования и наказания лиц, виновных в совершении таких преступлений, как геноцид. Многие думали ... что ужасы второй мировой войны — лагеря, зверства, уничтожение людей, Холокост — никогда не повторятся. Однако это произошло. В Камбодже, в Боснии и Герцеговине, в Руанде. Наше время, даже нынешнее десятилетие, показало, что человеческие возможности совершать зло не знают границ. Геноцид ... является термином нашего времени и также представляет собой отвратительную реальность, которая требует исторического ответа» [9].

Как справедливо в свое время заметил бывший Верховный комиссар ООН по правам человека Хосе Айяла Лассо: «У человека больше шансов попасть под суд и быть осужденным за убийство одного человека, чем за убийство 100 000 человек». Таким образом, именно МУС на деле должен обеспечить реализацию принципа неотвратимости наказания тех лиц, кто совершает тяжкие преступления, прежде всего, против всего человечества, а именно такие международные преступления, как геноцид, преступления против человечности, нарушения прав человека в период вооруженных конфликтов [10, С. 102-103].

Именно МУС должен стать независимым международным судебным органом, который вправе распространять свою юрисдикцию на любых виновных в совершении международных преступлений лиц, независимо от их гражданской и социальной принадлежности, тем самым, обеспечивая реализацию принципа индивидуальной уголовной ответственности физических лиц. Такие действия лиц и совершение таких преступлений в масштабе всего мирового сообщества не должны оставаться безнаказанными. Как в этой связи было отмечено еще в приговоре Нюрнбергского военного трибунала, «преступления против международного права совершаются людьми, а не абстрактными субъектами и только посредством наказания физических лиц, совершивших такие преступления, может быть обеспечено соблюдение положений международного права». Данное положение находит свое подтверждение в самом Статуте МУС, где установлен данный принцип, а также в проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества. Кроме того, в Конвенции о предотвращения преступления геноцида и наказании за него 1948 года признается, что преступление геноцида может совершаться ответственными по конституции правителями, должностными или частными лицами [10, С. 103].

МУС должен положить конец продолжающимся актам насилия и бесчинства, которые до сих пор имеют место в мире. Поэтому, установление мира – главная задача МУС. В этой связи уместно привести высказывание Бенджамина Б. Ференца, который был в свое время обвинителем на Нюрнбергском процессе: «Не может быть мира без справедливости, справедливости без права и предметного права без суда, который решает, что справедливо и законно в тех или иных обстоятельствах» [11, С. 10-11].

Список использованных источников: 

1. Полторак А.И., Савинский Л.Н. Вооруженные конфликты и международное право. - М.,
2. Блищенко И.П., Фисенко И.В. Международный уголовный суд. – М.,
3. Бассиони Ш. Борьба с международным терроризмом: некоторые предложения // Международный обзор уголовной политики. – 1987. - №37. - С.105.
4. Международное гуманитарное право в документах. - М.,
5. Stanton G.H. Building An International Campaign to End Genocide // http://genocidewatch.org/HOWWECANPREVENTGENOCIDE.htm
6. Шимоволос С.М. Международная уголовно-правовая юрисдикция по преступлениям против прав и свобод личности // http://www.pytki.ru/analit
7. Костенко Н.И. Международное уголовное право: современные теоретические проблемы. - М.: Юрлитинформ,
8. Вступительная речь Генерального секретаря ООН К. Аннана на Дипломатической конференции полномочных представителей под эгидой ООН по учреждению Международного уголовного суда. 15 июня-17 июля 1998 г. Рим. ФАО // www.un.org/Russian/conferen/court.htm.
9. Аннан К. Выступление Генерального секретаря ООН на открытии Дипломатической конференции полномочных представителей по учреждению Международного уголовного суда 15 июня 1998 г. // http:// www.un.org/russian/law/icc
10. Кемалов С.Н. Правовой статус Международного уголовного суда. Диссертация на соискание уч.степени к.ю.н. Алматы,
11. Ferencz B.B. From Nuremberg to Rome: Towards an International Criminal Court. - Bonn, 1998.