В.В. Виноградов в работе, посвященной проблемам русской стилистики, писал: «Вникая в правила функционально-речевой экспрессивно-смысловой дифференции разных элементов современного русского языка, в закономерности синонимических связей и отношений форм, слов, выражений и синтаксических конструкций, легко заметить, что и характер, и степень такой дифференциации неодинаковы и неоднородны в разных сторонах языках. Наиболее разной и дифференцированной по оттенкам значений, по экспрессивным качествам выражений, по характеру стилистических ограничений, наиболее богатой синонимами является лексика» [1, 15].
Исходя из сказанного, можно отметить, что лексика современного русского языка в ее синхронии обладает неоднородностью и большим стилистическим разнообразием. Одни слова носят общеупотребительный характер, другие используются в определенном языковом контексте, в определенной речевой ситуации. Основная масса лексических единиц чаще всего используется для создания экспрессивности, а составляют ее полнозначные номинативные знаки, обладающие глубокой, объемной семантической структурой и значительными семантическими потенциями.
«Стилистическое лицо» слова в языке, в словаре и в речи может не совпадать. Следовательно, стилистические особенности слов поразному функционируют в языке и в речи. При стилистической оценке лексики важнейшими являются два критерия:
- принадлежность слова к одному из функциональных стилей русского языка;
- эмоциональная окраска слова, его экспрессивные возможности [2, 98].
Изучение вопроса лексических средств языка имеет большую историю, основывается на трудах лучших лингвистов: В.В. Виноградова, Д.Н. Шмелева, С.И. Ожегова, А.А. Шахматова, Л.В. Щербы и др.
Это связано скорее всего с тем, что именно в лексике значительно ярче выражается эмоционально-экспрессивная окраска, в отличие от морфологии и синтаксиса. Именно лексика является самым подвижным и изменчивым
уровнем языка. Но постоянное использование слов в языке приводит к формированию системы речевых, языковых средств, которые находятся в той или иной сфере человеческого общения, а это формирует функциональную закрепленность слова.
Наблюдение над языком показывает, что проблематика стиля и его изучение – задача двойственная, так как существуют принципиально разные точки зрения на свойства языка и речи – это экспрессивность и функциональность. В этом плане показателен опыт и теория Ш. Балли.
Как мы знаем, под стилистикой Ш. Балли понимал науку об экспрессивных (аффективных) свойствах языка [3, 114].
Его метод исследования для выявления аффективности состоял в так называемой идентификации, что привело к необходимости различать в характере языковых единиц два вида, противопоставленных друг другу. Один из них он назвал естественным природным, а другой – ассоциативным, репрезентативным. С его точки зрения, в первом случае существенно, что «неотъемлемость эмоциональной окраски слова от его значения» [3, 238] – это своего рода связь единиц языка с мыслительным процессом, она позволит выразить экспрессивные оттенки мысли (чувства) адекватностью формы и содержания. Имеется в виду, что форма сама по себе способна соответствовать определенной понятийной категории. Что может быть и не бесспорно.
Во втором случае Ш. Балли говорит о способности слова (словосочетания, выражения) вызывать представление о тех или иных формах жизни и деятельности, характерных для разных социальных групп с их разными обстоятельствами словоупотребления [3, 238].
Ш. Балли для иллюстрации своих рассуждений сопоставляет два слова – ворчун и бука, он говорит, что в одном случае эмоциональная окраска присуща самой идее – бука, а в другом – ворчун – создается характером употребления, фамильярностью, ассоциирующейся с определенной социальной средой и условиями речи.
По теории Ш. Балли, стилистически окрашенные единицы рассматриваются в сфере функционального употребления, где есть непременное существование двух названных им эффектов, что сам он и отмечает.
Рассматривая данные вопросы из теории Ш. Балли, с достаточной определенностью это положение подтверждается и с лексико-семантической точки зрения: «Слова, в одном значении которых заключается определенная экспрессивная оценка называемого явления, часто оказываются одновременно стилистически (функционально-стилистически) окрашенными, т.е. связанными с определенными условиями речевого общения. Например, болтать, миндальничать, хлипкий, всезнайка и другие подобные не только выражают определенное отношение к называемому, но и сигнализируют об определенном стиле речи. Слова же с определенной стилистической значимостью легко приобретают эмоционально-оценочные оттенки. Ср. архаизмы из «высокой» книжной лексики: лицезреть, шествовать и т.д. [3, 253].
Из данных наблюдений над словами можно сделать вывод о том, что экспрессия и функция находятся в прямой постоянной взаимозависимости, особенно в реальном употреблении. Эмоциональную окраску единицы языка получают наиболее полно в словах, когда есть функциональная прикрепленность к различным сферам общения человека, к разным ситуациям как в тексте, так и в речевой ситуации.
Исследователи постоянно ведут диалоги о взаимообусловленности экспрессии и функции слова, о противопоставлении экспрессии и стилистической роли слова. Они склонны считать, что в слове заключена стилистическая потенция, «экспрессивно-оценочная» и «естественно-стилистическая», которые оказываются как бы разными свойствами слова. Иногда эти свойства совмещаются, иногда исключают одно другое. Многие склонны считать, что лексические средства языка дают значительно больше эмоционально-экспрессивной оценки и меньше функциональной. Генетически слову присуща и закреплена за ним экспрессивная окраска, которая становится неотделимой от значения слова.
«...Слова перестают быть противопоставленными друг другу в плане стилистических разграничений, стилистическая же окраска в ряде случаев становится экспрессивно-оценочным элементом их семантики», – писал Т.Г. Винокур [4, 13].
В дальнейшем рассуждении Т.Г. Винокура об экспрессивности лексических единиц говорится: «Наряду с объективной структурой языкового знака, передающего идею, в языке существует и своеобразное субъективное дополнение к этой структуре» [4, 14]. Данный вывод говорит о том, что в словах присутствует наряду с денотативным значением – коннотативное.
Многие ученые такую коннотацию называют стилистической коннотацией. Под денонатативным значением принято понимать предметное значение, характеризующее связь лексической единицы с обозначаемым объектом, определенную ее направленность на него.
Денотат – как ориентир языковой единицы, который актуализирует значение: от основного, первичного, до вторичного, частного, контекстуального. Ср.: лес – деревья, стоящие во множестве; пространство, обильно заросшее деревьями: густой лес, сосновый лес и др. и лес вышек (штыков, матч) – где первичной номинацией является «множество». Здесь всегда уместен вопрос: что обозначает слово (в данном случае, в данной ситуации)?
Что же касается стилистической коннотации, то можно сказать, она предстает перед нами в языковой действительности как постоянный признак значимой единицы языка, и это может явиться достаточным основанием для того, чтобы говорить о ее стилистическом значении наряду с лексическим и грамматическим (которые всегда присутствуют в слове).
В широком смысле коннотативное значение дополняет предметно-понятийное содержание языковой единицы и придает ей экспрессивную функцию.
Коннотация рассматривается как оценочная, эмоциональная или стилистическая окраска языковой единицы узуального (закрепленного в системе языка) или окказионального характера.
Коннотация может быть вторичной номинацией, которая дополняет объективное значение ассоциативно-образным представлением об обозначаемой реалии на основе внутренней формы наименования.
Данное значение выступает как основание эмоциональной оценки (эмотивности) и стилистической маркированности, связывая воедино денотативное и коннотативное содержание языковой единицы.
Последнее, на наш взгляд, придает всему слову «суммарную» экспрессивную окраску, в которой может доминировать качество (ср.: губошлеп, драндулет, простофиля, домище и т.д.) или количество (ср.: уйма народу, превеликое множество, толпа и т.д.).
Исследователь Д.Н. Шмелев [5, 53] считает, что лексическое значение слова – это «остаток», получившийся в результате выделения грамматических и экспрессивно-стилистических моментов. Поэтому есть основание утверждать, что слово обладает стилистическим значением, а значит стилистической коннотацией. Общая семантика слова включает в себя стилистическое значение, которое может не совпадать с предметно-логическим, но благодаря этому в слове и создается возможность экспрессивности языковых единиц, создаются стилевые пласты.
Говоря о коннотации на уровне лексики, некоторые ученые ограничивают наличие постоянной стилистической коннотации в слове как реализованной лексеме, тогда как у самой лексемы стилистическая коннотация может отсутствовать. Явно же выраженные лексемы образуют так называемые стилемы. Экспрессивно окрашенные слова, их стилистическое значение формируется в предметно логическое различие в синонимичных ситуациях. Ср.: 1). Она не пополнела, а потолстела. 2). Обнаженная, а не голая.
3). – Вы колдун, – сказала Таня.
– Не колдун, а волшебник.
Следующим моментом при изучении лексики можно отметить следующее: эмоциональная окраска не является особенностью, неизменно присущей слову (или его значению), она является частью семантической структуры слова, получает стилистическую значимость в применении, употреблении, контексте, и наоборот, функционально стилистические свойства слова служат основанием для укрепления его эмоциональной окраски.
Слова, выполнявшие эмоционально-оценочные функции, могут их и утратить. Вместе с тем нейтральные слова могут перейти в разряд эмоционально-оценочных, эмоционально-экспрессивных.
(Н. Гоголь, Письмо Высоцкому, 19 марта 1827 г.); За мною на западе картинно рисовалась в необозримой дали гряда меловых гор (И. Бунин, На Донце); Я не признаю в нем большой творческой силы, но у него есть изящество, красивость в гармонии и вкус (П. Чайковский, Письмо Н.Ф. Мекк, 26-27 ноября 1879 г.); Надо уметь брать от природы, а не ждать, что она даст тебе... В первом высказывается плодовитость воображения, а в другом – бедность фантазии (П. Антокольский, Письмо В.В. Стасову, 9 июня 1887 г.).
В настоящее время указанные слова стали более экспрессивны и приобрели эмоциональную оценочность, которая ощущается при использовании их в неясных текстах. Ср.: Продавцы расхваливали свои товары -Продавцы выхваливали свои товары. Что посоветовал тебе этот знаток законов? Что посоветовал тебе этот законник? Артистка стояла в живописной позе. — Артистка стояла в картинной позе. Я обратил внимание на чисто внешнюю красоту этого рассказа. — Я обратил внимание на красивость этого рассказа. Меня удивляет способность этого писателя легко и быстро писать рассказы. — Меня удивляет плодовитость этого писателя.
В приведенных текстах слова выхваливать, законник, картинный, красивость, плодовитость в отличие от соотносительных с ними слов и оборотов, сообщают о насмешливом, пренебрежительном отношении говорящего соответствующим явлениям.
Все процессы, происходящие в лексике и ее значениях, объясняются тем, что эта система очень подвижна и изменчива, лексический массив, его значение изменяется как в диахронии, так и в синхронии.
Данные возможности лексического уровня можно рассмотреть на следующих примерах.
Цитатный материал свидетельствует, что раньше слова красивость, выхвалить, картинно, плодовитость функционировали как неоценочные и имели следующие значения: выхваливать – очень хвалить, выставлять на вид чьинибудь достоинства, законник – искусный толкователь законов или человек, строго соблюдающий законы, картинный – достойный изображения на картине, как бы с картины, плодовитость – способность легко и быстро создавать художественные или научные произведения.
При этом слово красивость по предметному содержанию совпадает со словом красота. Примеры неоценочных слов: Я не знаю, можно ли достойно выхвалить этого редкого человека
- Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. –М., 1981. – С. 15.
- Розенталь Д.Э. Современный русский язык. – .М., 2002. – С. 98.
- Балли Ш. Французская стилистика. – М.-Л. 1961. –С. 114, 238, 253.
- Винокур Т.Г. О содержании некоторых стилистических понятий. – М.Л., 1972. – С. 13, 14.
- Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. – М.-Л., 1969. – С. 53.