Внезапность и неожиданность в истории войн, которые использовали в прошлом древние и средневековые государства (армии) и применяют современные военные державы, всегда имели огромное значение, как в начале военных действий, так и в дальнейшем процессе проведения боевых операций.
Что же такое внезапность и неожиданность? Генерал-полковник В.С.Попов еще в 1955 г. написал специальную работу, посвященную этим понятиям, применительную как раз к истории войн, начиная с древнейшей эпохи и до середины ХХ в. В его исследовании совершенно правомерно внезапность и неожиданность рассматриваются как составные части военного искусства. Эти элементы представлены как два неразрывных понятия. «Внезапность — явление скачкообразное, быстрое, возникает как следствие активной творческой деятельности людей, их предвидения в различных областях общественной жизни, в том числе и в военном деле. Неожиданность — явление непредвиденное, неосознанное, возникающее быстро, как следствие каких-то закономерно действующих причин» [1; 7].
Тем самым внезапность готовится заранее сознательно командным составом (например, нападающей стороны) на основе предугадывания будущего хода боевых действий. А неожиданность, наоборот, сопряжена с военно-моральным потрясением объекта (армия, страна) агрессии, которое часто повергает его в состояние сильнейшего военно-психологического шока (растерянность, ошеломление) [1; 8-11].
Монгольское военно-политическое руководство всегда особое внимание уделяло внезапности нападения своих вооруженных сил на территорию и боевые силы противника. И закономерно видело в этом ключ к дальнейшему военному успеху и созданию удобного тактического превосходства и перспективного стратегического преимущества, а впоследствии и военно-дипломатического преобладания. Так, в начале войны с империей Цзинь полководец Чжебе, направленный на захват восточной столицы Дун-чана (Дун-цзин), после непродолжительной осады города внезапно отошел на расстояние «шести суток пути», а потом, вдруг, повернув войска обратно, на свежих заводных конях внезапно захватил его [2 (§ 246, 124); 3; 165, 4; 289-290]. В августе 1211 г. чжурчжэньские полководцы Тунги-цянь-гян и Ваньянь-хошо, подошедшие к укреплению Ву-ша-пху, «не успели кончить военных распоряжений, как монгольские войска неожиданно подошли и штурмом взяли Ву-ша-пху и Ву-юе-ин. Монгольский государь, пользуясь победою, разорил Бай-дын-чен и потом осадил Западную столицу» [5; 207].
Потомок знаменитого монгольского полководца Субэдэя Урянхатай в 1259 г., «скрытно пробравшись проселочными дорогами, устремился на центр их ^ушского войска. — А.К.] и разбил, ... тревожил императорские войска с тылу, а сыну своему Ачжу приказал ударить спереди во фланг. Императорские войска, будучи разбиты, ушли» [5; 318]. И таких примеров в монгольской военной практике XIII в. было очень много [см., напр.: 6; 86].
Классическим примером использования фактора неожиданности для противника из истории военного искусства монгольских полководцев (Субэдэй-бахадур и Чжэбэ-нойон) является известная битва на р. Калке, произошедшая в мае 1223 г. Объединенное русско-половецкое войско решило сразиться с монголами в открытом сражении, «чтобы встретить их прежде, чем они придут в землю их, и отразить их от нее. Известие о движении их дошло до Татар, и они (Татары) обратились вспять. Тогда у Русских и Кипчаков явилось желание (напасть) на них; полагая, что они вернулись со страху перед ними и по бессилию сразиться с ними, они усердно стали преследовать их. Татары не переставали отступать, а те гнались по следам их 12 дней, (но) потом татары обратились на Русских и Кипчаков, которые заметили их только тогда, когда они уже наткнулись на них: (для последних это было) совершенно неожиданно, потому что они считали себя безопасными от Татар, будучи уверены в своем превосходстве над ними. Не успели они собраться к бою, как на них напали Татары со значительно превосходящими силами» [7; 47].
Монгольские военачальники, трезво оценив сложившуюся военную обстановку (значительное численное превосходство вражеского войска) решили, как видно из данных источников, придерживаться тактики длительного изматывающего отступления (почти две недели). Такой военный прием преследовал несколько тактических задач: растянуть боевые порядки союзных отрядов половцев и русских на максимальную длину, снизить их оперативно-тактическую взаимосвязь, имитируя ложное отступление, показать свою военную слабость в глазах врага и обессилить изнурительным маршем людей и коней неприятеля. На этом начальном этапе, выполнив свои предварительно намеченные задачи, монголы заранее определили место предстоящего сражения, которое было выгодно для них как со стратегической, так и с тактической стороны. Как только сложилась благоприятная боевая ситуация, Субэдэй и Чжэбэ, «совершенно неожиданно» для преследователей, приостановили наступление и нанесли по союзникам внезапный решительный удар своими основными силами и добились успеха.
Во время похода на северо-русские княжества в 1237-1238 гг. монгольские тумены, подчиненные Бурундаю, скрытно и быстро продвигались по владимирским лесам и в конце февраля (по другим данным — 1 или 4 марта) 1238 г. нанесли неожиданный удар по войску Юрия Всеволодовича (Большое Гнездо). Как отмечает Лаврентьевская летопись, «и се внезапу приспеша Татарове на Сить противу князю Юрью. и бысть сеча зла, и побегоша пред иноплеменники, и ту убьень бысть великий князь Юрьи Всеволодичь, на рице на Сити и вои его мнози погибоша» [8, стб. 519]. Автор Ипатьевской летописи также отметил, что, не имея «около себе вои и не имеющу сторожи, изъехан бысть безаконьным Боурондаем, всь город изогна и самого князя Юрья убиша» [9, стб. 175]. Сам термин «изъехан», видимо, следует понимать так, что войско князя Юрия было каким-то образом обойдено (окружено?) или, как считает Р.П.Храпачевский, подверглось «внезапному нападению» [см. более подробно: 4; 369-370].
Иоанн дель Плано Карпини, весьма информированный о тактических приемах монголов, пишет: «Иногда также они пребывают в безопасном месте, пока войско их врагов не разделится, и тогда они приходят украдкой и опустошают всю землю» [10; 52]. Исходя из этих обстоятельств папский посол в своем отчете дает следующее наставление: «Наши вожди должны также заставлять охранять войско днем и ночью, чтобы Татары не ринулись на них внезапно и неожиданно, потому что они, как демоны, измышляют много злокозненностей и способов вредить; мало того, должно быть всегда готовыми как днем, так и ночью, не должно ложиться раздетыми и с прохладой сидеть за столом, чтобы нельзя было застать нас неприготовленными, так как Татары всегда бодрствуют, чтобы высмотреть, каким образом они могут причинить вред» [10; 63-64].
Эти военные установки на содержание повышенной боевой готовности собственных военных сил крайне осведомленного Плано Карпини о тактических методах внезапного нападения монгольских полководцев близки к той реальной действительности. Монгольские военачальники проводили перед проведением военной операции разностороннюю разведку. После получения необходимой информации, позволяющей провести молниеносную кампанию, немедленно приступали к выполнению намеченного плана. «§ 185. Хариудар же и Чахурхан сказали Чингис-хану: «Ван-хан, в совершенной беспечности, пирует и веселится в золотом терему. Двигаясь без остановки день и ночь, мы можем накрыть его внезапным налетом». . Не делая даже ночных остановок, подошли и окружили Ван-хана в Чжер-кабчигайской пади Чжечжеерских высот» [2; 80].
Даже в ходе гражданских войн и междоусобных неурядиц среди Чингизидов ордынские руководители неизменно придерживались тактики внезапного нападения на своих политических оппонентов. Перед атакой на противника монголами принимались все меры предосторожности, с целью перекрытия всей нежелательной для него информации о готовящемся на него неожиданном нападении. «Пошел великий хан [Хубилай. — А.К.] со своей ратью в поход и дней через двадцать пришел на равнину, где был Наян [потомок Отчигина, младшего брата Чингиз-хана. — А.К.] со своим войском; четыреста тысяч конных было у него. Ранним утром подошел великий хан, а враг ничего не знал; захватил великий хан все дороги, ловили там всех прохожих, оттого-то враг и не ждал его прихода. Пришли они, а Наян, скажу вам, лежит с женою в шатре да наслаждается, очень он ее любил». В разыгравшемся утром кровавом сражении войска Наяна потерпели жестокое поражение, поплатившись тем самым за свою беспечность [11; 91-92].
Если верить автору «Канз ад-дурар» ибн ад-Давадари, то он сообщает, что в 1280-1281 гг. племянники золотоордынского правителя Берке неожиданно для подданных иранского хана Абаги напали на них и дважды разбили их в сражениях, разграбили их дома и оставили страну в тяжелом положении [12; 96]. После неудачного совместного похода на Польшу, «негодуя на него (Ногайа), Тула-буга решился напасть на него внезапно и послал требовать его к себе (под тем предлогом), что имеет надобность в нем» [13; 272].
Во времена смуты и борьбы за власть в конце XIII в. в восточной части Улуса Джучи потомок Орды Кублук «собрал людей, взял у Кайду и Дувы войско и внезапно напал на Баяна». Последний вынужден был бежать в пределы владений золотоордынского хана Токты [14; 68]. Едиге, понеся серьезное поражение от Токтамыша, провел все необходимые оперативно-розыскные мероприятия («допытывался вестей о нем, выслеживал и высматривал следы его», т.е. вел разведку), пока не удостоверился в том, что он находится в безлюдной местности. «Тогда он, сев на крылья коня, укутался во мрак наступающей ночи, занялся ночной ездою и променял сон на бдение, взбираясь на выси так, как поднимаются водяные пузыри, и спускаясь с бугров, как опускается роса, пока (наконец) добрался до него, (ничего) не ведавшего, и ринулся на него, как рок неизбежный. Он (Токтамыш) очнулся только тогда, когда бедствия окружили его, а львы смертей схватили его и змеи копий да ехидны стрел уязвили его» [15; 341-342].
В 1481 г. «слыша царь Ивак Шибанский, что царь Ахмат идет с Руси, а воивал землю Литовскую, полону и богатства бесчисленно, и приде царь Ивак в Нагаи, а с ним силы 1000 казаков. И взем с собою шурью свою из Нагаи Мусу мырзу да Ямгурьчеи мырза, а с ними силы пять на десят тысящь казаков, и перевезеся Волгу на горную сторону, а уже осень. И поиде на переем на Ахмата царя, и перенял след его за Доном, и поиде после Ахмата по вестем. И как Ахмат разделися своими ити салтаны, на зимовище приде и ста зимовати расплошася. А царь Ивак приде на него силою своею безвестно с мырзами месяца генваря в 6 день. Приде на него на утре изноровяся, а царь Ахмат еще спит. А царь Ивак сам вскочи в белу вежу цареву Ахъматову и уби его своими руками» [16; 95]. Зимой 1501 г. «царь перекопский Менгли-Гирей, собрав свои силы, втайне пошел на Ших-Ахмата — царя Заволжского и разгромил его наголову и цариц и детей, и орду его всю взял» [17; 115-116]. Общим для всех этих случаев является то, что противник неизменно заставался в момент нападения абсолютно не готовым в военном отношении, даже не подозревая о коварных замыслах своего врага.
Для того чтобы не дать времени противнику приготовиться к отражению военной опасности (или исключить такую возможность), очень важным элементом внезапного нападения была скорость движения войска. Шараф ад-дин Йазди, рассказывая о нападении Тимура на улус Урус-хана, констатирует, что войска двигались поспешно в течение пятнадцати суток и утром прибыли в местность Джайран-камыш и «неприятельский иль пребывал в неведении (о движении Тимура). Ограбив их, победоносное войско захватило огромную добычу — лошадей, верблюдов, овец и пленных» [18; 294, 19; 140-141].
Карательный поход хана Токтамыша на Москву летом 1382 г. носил характер тщательно подготовленного скрытного и внезапного нападения на русские земли. «И того же лета (т.е. 1382 г. — А.К.) царства его (т.е. Токтамыша. — А.К.) посла Татаръ своихъ в Болгары, еже есть градъ на Волзи, и ту повеле торговцы Рускиа избити и гостей грабити, а суды их и съ товаром отъимати и поправадити к себе на перевозе; а сам подщався с яростию, собра воа многи и поиде к Волзе со всею силою своею, и пре-везеся на сю сторону Волги съ всеми князи своими и съ безбожною силою Татарскою, и поиде изго-номъ на великого князя Дмитрея Ивановича и на всю Рускую землю: ведяше бо рать изпевъсти вне-запу, съ умениемъ и тацемъ злохитриемъ, не дающе вести про себе, да не услышано будеть на Руской земли устремление его» [20; 42]. Внезапность нападения ордынского воинства подтверждает и Никоновская летопись. «Перевезеся на сю сторону Волгы со всею силою своею и поиде изгоном на вели-ково князя Дмитриея Ивановича, и на всю землю Русскую и идяше безвестно, внезапу, с умением» [21; 81].
Г.В.Вернадский, разбирая причины, подготовку и ход вторжения армии Токтамыша, опираясь на летописные известия, совершенно верно подметил, что «свой шанс он видел в неожиданности и скорости». Золотоордынские отряды хана, неожиданно появившиеся «на западном берегу средней Волги», должны были застигнуть русских врасплох [22; 270]. Этого же мнения придерживался и В.Л.Егоров, рассматривая путь продвижения войск Токтамыша. «Тохтамыш решил предпринять поход против полностью вышедшего из повиновения московского князя. Хан постарался принять все меры для возможно дольшего сохранения в тайне своих намерений. Обеспечению секретности движения большой армии должен был способствовать арест всех русских купцов в Булгаре. В этих же целях армия из Сарая ал-Джедид не переправилась сразу же на правый берег Волги, а двинулась по левобережью в район Самарской излучины» [23; 212].
Тактическое преимущество Токтамыша в военной силе было настолько мощным, что русские князья, владения которых находились на пути к Москве, «не оказали монголам практически никакого сопротивления», замечает А. А.Астайкин [24; 504]. Аналогично поступил и беклербек Едиге, планируя свое нашествие на Москву осенью 1408 г. Дабы ввести в заблуждение великого князя Василия II Дмитриевича и скрыть свои военные приготовления, Едиге распространил весть, что Орда готовится к большому походу в Литву. Как считает Г.В.Вернадский, «Едигей знал, что его единственный шанс на успех — в полной секретности подготовки этой кампании. Опасаясь, что некоторые друзья Москвы в Золотой Орде уведомят Василия о том, что он собирает сильную армию, Едигей послал в Москву гонца объяснить Василию, что хан Булат-Салтан намеревается вести войну против Литвы. Это произошло, по-видимому, в октябре 1408 г. К этому времени Василий подписал перемирие с Витов-том и распустил армию, принимавшую участие в литовской кампании». Тем самым москвичи оказались совершенно не готовыми к вторжению ордынцев [22; 293-294]. Несмотря на это, в ноябре 1408 г. к великому князю пришел некий беглый татарин и сообщил о подготовке ордынского князя к нападению на московские земли. Сведениям этого перебежчика в Москве не поверили. Но буквально несколько недель спустя золотоордынские отряды стремительно вошли в московские пределы, так что великий князь Василий не успел собрать свои воинские силы и вынужден был бежать с женой и домочадцами в Кострому, оставив столицу на попечении своих братьев и дяди. К 1 декабря 1408 г. Москва была окружена ордынскими войсками Едиге [24; 512-515, 25; 167, 26; 66].
Одним из центральных событий военно-политической истории Восточной Европы конца 90-х годов XIV в. было сражение на р. Ворскла, левом притоке Днепра, в котором участвовали основные акторы международной политики этого региона. В войске литовского князя Витовта Кейстутовича были собраны литовско-русские полки, татарские отряды Токтамыша, поляки, тевтонские рыцари и др. Целью данной военно-политической акции было возвращение на ордынский престол ставленника Великого княжества Литовского Токтамыша.
Одновременно шла интенсивная подготовка к войне и в ордынских пределах в политическом лагере Едиге — Тимур-Кутлука. Зимой 1398-1399 гг. была собрана ордынская армия, а весной 1399 г. она была переброшена к западным границам Золотой Орды. Мирные переговоры, начатые по инициативе Тимур-Кутлука, ни к чему не привели, и начались интенсивные военные приготовления с двух сторон. Тимур-Кутлук рассчитывал провести быстрое нападение на союзные Витовту татарские отряды Токтамыша, расположенные на правом берегу Днепра, и уничтожить их, прежде чем они соединятся с литовцами. Но действия противника заставили его пересмотреть этот план. Оба войска, и литовское, и ордынское, продвигались навстречу друг другу и остановились в тактически удобных для каждого из них местах. Их разделяла небольшая р. Ворскла, впадавшая в Днепр. Начались переговоры, инициатором которых опять был Тимур-Кутлук. Ключевая задача его дипломатических усилий заключалась в затягивании переговоров, усыплении бдительности, чтобы выиграть время до подхода главных сил во главе с беклербеком Едиге и в конечном итоге скрыть свои военные намерения.
После прибытия ордынского полководца тон мирных переговоров был умело переправлен татарскими руководителями в русло неизбежного военного столкновения. Спровоцировав немедленное наступление литовской армии (практически без глубокой разведки с их стороны), ордынские отряды Едиге завлекли их подальше от реки, а тем временем другие войска, под командованием Тимур-Кутлука, внезапно обрушились на беззащитный лагерь Витов-та и разбили находившихся там татар Токтамыша. Затем, вернувшись, золотоордынцы зажали литовскую армию с двух сторон и разгромили ее наголову [20; 72-73, 21; 172-174, 27; 117-118, 28; 98-112,29; 223-236, 22; 287-289].
Созданию специальной службы по своевременному оповещению о приготовлениях противника, получении необходимой военно-политической информации и тем самым для предотвращения невыгодного стратегического и тактического направления боевых действий монгольские полководцы уделяли большое внимание.
В монгольской военной системе исключительно важное стратегическое и оперативно-тактическое значение отводилось организации караульных команд и патрульно-дозорной службы, отвечающей за полевую разведку, безопасность маршевого движения войсковых частей, охрану походного стана, некоторые военно-хозяйственные вопросы и т.д. Своевременное извещение о приближении неприятеля, добыча текущих военных сведений для командного состава войска имели очень существенную значимость как в условиях степного театра войны, так и в боевых действиях на территории противника, большая часть пространства которого состояла из оседло-земледельческой зоны и стационарных поселений.
Само слово «караул», по всей видимости, является по происхождению тюркским (или, в широком смысле, восточным), пришедшим в русский язык от азиатских (степных, кочевых) народов. В тюрко-монгольских языках этот сугубо военный термин означал, как правило, боевое охранение. Например, «караул, монг. и тюрк. — сторож, сторожевой отряд, охранение»; «караул — сторожевой отряд, едущий впереди авангарда войск» [30, 31; 445]; «караул (каравул) — сторож; авангардный сторожевой отряд; передовое боевое охранение» [32; 263]. В Толковом словаре В.И.Даля под термином «караул» дается значение стражи вообще, людей специально приставленных для обереженья чего-либо, отсюда и его производные — страж, сторож, часовой [33; 91]. В терминологии военного дела выделяют караул военный, т.е. команда, выставляемая для охранения чего-либо, или особый порядок службы. Кроме того, в организации армейских частей, как в прошлом, так и сейчас, выставлялись военные караулы при лагерном квартировании охранявших расположение войск, которые назывались лагерные, задние, полевые, бивачные и т.д. [34; 266-267].
По информации «Сокровенного сказания» объединенные силы Чингиз-хана и Ван-хана, двинувшиеся навстречу войску Чжамухи, отрядили в передовую разведку несколько подразделений. «Эти разведчики выставили от себя постоянный караул, подальше вперед, на урочище Энегенгуйле-ту. Еще дальше — другой постоянный караул на Гекчере. И еще дальше, на урочище Чихурху, — третий постоянный караул». По достижении разведки урочища Уткия «с караула на урочище Чихур-ху прибежал вестовой и сообщил о приближении неприятеля». В ходе встречного движения был захвачен язык, который после допросов пояснил, что передовые части противника находятся вблизи, во главе которых стоят четыре известных военачальника [2; § 142, с. 54-55]. Из этих данных можно понять, что выставление передовых постоянных караулов в сторону вероятного местонахождения врага и расположенных на значительном расстоянии было обычной практикой во время походов. Интересно, что монгольский порядок выставления дальних караулов по направлению к территории противника сохранялся вплоть до позднего средневековья и нового времени. Например, российский посланник капитан И. Унковский, ехавший с посольской миссией к джунгарскому хану Цэван-Рабдану, периодически в пути следования встречал передовые джунгарские дозоры, которые были выдвинуты довольно далеко от их кочевий [35; 20, 23, 33, 39].
Как правило, сражения начинались после встречи дозорных частей войск. Осенью 1182 г. (год Собаки) войска Ван-хана и Чингиз-хана выступили против найманов и военной коалиции из степных племен, созданных ими. В ходе своего движения они «выставили свой сторожевой пост [караул] в местности по имени Чэкэчэр и Чиу[р]кай. Один из дозорных вернулся назад из упомянутой местности и уведомил о приближении войска найманов» [3; 121].
В очередном походе союзного монголо-киреитского войска на найманского Буюрук-хана (Гучугудун-Буирух-хан) во время преследования отступающего неприятеля захватили в плен нойона Едитублуха (Еди-туклук по Рашид ад-Дину «значит человек, который ведает семью знаменами»), находившегося «в караульном охранении» и теснимого в свою очередь монгольским караульным отрядом [2; § 158, с. 64]. В параллельном тексте Ра-шид ад-Дина об этом событии есть пояснение, что дозорные у монголов назывались «караву-ли» [3; 112].
Найманы, по-видимому, в последующих войнах с монголами учли предшествующий военный опыт и стали заранее выдвигать свои усиленные караульные отряды. В 1204 г. (год Мыши), сорокапятитысячное монгольское войско достигло местности Сари-кеере, «где в истоках Канхархи оказался уже Найманский караул. Начались столкновения караулов», победа первоначально досталась найманам [2; § 193, с. 85]. Можно даже сделать вывод, что передовые найманские части и численно и в военно-техническом отношении превосходили монгольские. Кучлук, отвергнув «трусливый» план своего отца хана Таяна по заманиванию монголов в глубь территории, решил атаковать всеми имеющимися силами неприятельские позиции. Как в наступлении, так и при обороне кочевники всегда выдвигали на передний край караульные отряды. «Приближение Найманов заметил Чин-гис-ханов дозор и тотчас послал ему извещение. Чингис-хан выступил против Найманов со словами: «Ведь и вреда же бывает от многих так много; а от немногих — немного!» Наши, — указывает автор сказания, — погнали неприятельский караул» [2; § 195, с. 87-88]. Преследование противника также осуществлялось с помощью караульных подразделений. Двигаясь по следам разгромленного меркит-ского государя Токтоа-беки, монгольские патрульные дозоры и «передовые части войска неожиданно наткнулись на племя ойрат», во главе с их предводителем Кутукэ-беки» [3; 151-152].
Иоанн де Плано Карпини, хорошо знакомый с монгольской тактикой, давал настоятельный совет в своем отчете направлять во все стороны лазутчиков, так как татарские отряды могли появиться «сзади, справа или слева» [10; 63]. Марко Поло, продолжительное время прослуживший в монгольском государственном аппарате империи Юань, пишет об этой стороне военного дела монголов так: «Когда рать идет за каким-либо делом по равнинам или по горам, за два дня перед тем отряжаются вперед двести человек разведчиков, столько же назад и по стольку же на обе стороны, то есть на все четыре стороны, и делается это с тем, чтобы невзначай кто не напал» [11; 82]. Российский военный теоретик А.А.Свечин, написавший фундаментальный труд по всемирной истории развития военного искусства, особо подчеркивал работу монгольской караульной системы. «Сторожевая служба (у монголов. — А.К.) была организована превосходно и основывалась на выделении — иногда на несколько сот верст вперед — сторожевых конных отрядов и на частом патрулировании — днем и ночью — всех окрестностей» [36; 139].
В содержательном сочинении И.Барбаро «Путешествие в Тану и Персию» имеется очень подробная характеристика походного марша золотоордынского войска. При этом стоит обратить внимание на то, что автор узнал о движении татарского воинства хана Кичи-Мухаммеда к стенам города за месяц до их подхода, так как «начали приближаться к Тане отдельные сторожевые разъезды; разъезд состоял из трех или четырех юношей на конях, причем каждый [всадник] имел еще одну лошадь на поводу». Численность этих конных разъездов варьировалась от небольших групп от 4 до 10-20 и от 50 до 100 воинов, «в полном вооружении» двигавшихся «от своих людей на расстоянии добрых десяти, шестнадцати, а то и двадцати дней пути» [37; 141-142]. Данные сторожевые разъезды (хабаргири), посланные вперед, занимались разведкой пути, по которому пройдет главное войско. Более чем вероятным представляется, что небольшие конные разъезды высылались по всему фронту походного маршрута, вслед за которыми шли усиленные сторожевые отряды от 100 и более воинов. Основное войско в определенном заданном темпе располагалось по ходу маршрута как бы в тылу и получало все необходимые сведения через налаженную патрульно-караульную (сторожевую) систему. Ордынские сторожевые группы «двигались впереди него (т.е. войска. — А.К.) по восьми разным направлениям, чтобы со всех сторон разузнавать о возможной опасности, находясь в отдалении от него на много дней пути и действуя соответственно его нуждам» [37; 147]. В ходе ночного патрулирования всем караульным давался уран — специальное секретное слово, для отличия своих от чужих.
Военный стан центральноазиатских номадов всегда охранялся целой сетью караульных воинов, окружавших укрепление в установленном порядке, и конными дозорами, расположенными достаточно далеко от бивака. А. Контарини, рассказывая о своем путешествии по землям Золотой Орды, очень точно подметил, что «ночью мы неизменно были как в крепости, боясь возможного нападения, и постоянно выставляли три охраны — одну справа, другую слева, а третью спереди» [38; 225].
Отсутствие дозорных частей в условиях войны могло привести к катастрофическим последствиям. Так, войско великого каана Хубилая в 1287 г. выступило на подавление бунта вышеупомянутого Наян-нойона, потомка младшего брата Чингиз-хана — Отчи-нойона (Тэмугэ), незаметно подошло к военному лагерю мятежников. Это случилось из-за того, что предводитель «Наян в своем шатре спокоен и уверен, что некому напасть на него; потому что был спокоен, не велел он и стана сторожить, и не было стражи ни впереди, ни назади». Это послужило одной из причин полного разгрома армии Наяна [11; 92].
Довольно эффективно караулы выполняли свои дозорные функции при отходе войск. Чингиз-хан, получив предупреждение от Бадая и Кишлиха о готовящемся коварном нападении кереитов на монгольский лагерь, спешно, оставив все тяжелое имущество, ушел в направлении Мау-ундурских гор, где «оставил позади себя заслон и расположил караул под начальством Урянхадайского Чжель-ме-гоа, на которого полагался вполне, а сам двинулся далее» [2; § 170, с.69].
Командующий монгольским войском Толуй, приняв план отступления в одной из военных операций против Цзинь, приказал Тукулку-Чэрби (младший брат Боорчи-нойона) с тысячным отрядом конников идти в тылу и быть в качестве сторожевого охранения [14; 23]. В известной битве на р. Калке русские полки Мстислава Мстиславовича Галицкого и половцы, перейдя Днепр вброд, разбили встречные сторожевые монгольские отряды, выставленные вдали от расположения главных сил. По данным летописных источников русские и половцы восемь дней гнались за отступавшими летучими монгольскими караулами. Половецкий сторожевой отряд Яруна столкнулся, прежде всего, с монгольскими дозорами [39; 221].
По рассказу Утемиша Хаджи, четыре эля, ранее принадлежавшие Токтамыш-оглану, — ширин, барин, аргун и кыпчак, испытывая постоянные насилия со стороны Урус-хана и его приближенных, решили тайно отделиться от Улуса и бежать. Во время бегства позади себя, для того чтобы предупредить неожиданное нападение с тыла, предводители откочевки выделили отряд караула. Через некоторое время «на закате прискакали караульные этого [бежавшего] эля, увидев [вдали облако] пыли, [поднятое отрядом Урус-] хана» [40; 116]. Это позволило им заблаговременно приготовиться к отражению атаки, заблаговременно выстроить свои боевые порядки и в целом успешно противостоять наседающему противнику.
В одном эпизоде о жизни Берке (1257-1266 гг.) говорится о сражении с войсками хана Хулагу недалеко от побережья Каспийского моря. До начала боя высылались боевые караулы (сторожевые отряды), которые, поднявшись на естественные возвышенности (холмы, бугры), должны были определить местонахождение и сторону направления движения, численность неприятеля, обозреть место предстоящей битвы [40; 98]. При приближении войска Тимура к расположению отрядов Токтамыша эмир Ику-Тимур, двинувшийся по «высочайшему указу» вперед, «увидел отряд неприятельского войска, стоявший на вершине холма и наблюдавший, и тотчас же отправил против него несколько решительных людей и отважных рубак. Заметив их движение, неприятели, отступая, спустились с холма, а те взошли на верхушку холма на место неприятелей». При этом «сторожевые посты неприятельской армии показывались ежедневно» [18; 317, 319, 320].
Караульные авангардные части иногда играли ведущую (определяющую) роль в военных действиях. Тимур при вторжении войск Токтамыш-хана назначил в сторожевые караульные отряды своих приближенных — Тимур-Кутлуг-оглана, Сунджек-бахадура и Осман-бахадура. «Как только сторожевые отряды их (врагов) стали лагерем, победоносное войско тотчас село на коней, сделало на них ночное нападение, большую часть их перебило, а остальные бежали и, возвращаясь, перешли через реку Арс» [41; 219]. Тактический успех передовых караульных подразделений, вытеснивших вражеский авангард, напрямую обусловливал тактическое преимущество войск в целом.
Монголы на крайних пределах завоеванной территории для поддержания военно-политического контроля создали пограничную структуру, состоявшую из застав, постов сторожевого охранения. Папский посол Плано Карпини, покинув русские земли, сразу по прибытию в г. Канев в приграничном районе (своеобразной буферной зоне — термин, предложенный В.Л.Егоровым) начал встречать передовые монгольские посты, находившиеся «под непосредственной властью Татар» и их военачальника Коренцы [10; 67-68]. На татарских дозорах ему давали лошадей и провожатых до другого селения. На одной из таких татарских застав европейский путешественник был задержан, так как монголы после его расспросов «предварительно послали к вышеназванному вождю вестника на быстром коне, чтобы передать ему те слова, которые мы им сказали» [10; 69].
Монгольская система пограничных застав по своей внутренней структуре сильно напоминает ямскую (почтовую) службу, действовавшую почти на всей территории Монгольской империи и Золотой Орды.
Монгольская традиция выставления караульных дозоров на путях вероятного вторжения противника, видимо, перешла и к созданию системы раннего извещения о нападении и в русских княжествах. В Никоновской летописи за 1400 г. говорится: «Въ пределехъ Черленаго Яру и въ караулехъ возле Хопоръ до Дону князь велики Олегъ Ивановичь съ пронскими князи и съ муромскимъ и козель-скимъ избиша множество Татаръ, и царевичя Маматъ-Салтана яша и иныхъ ординских князей по-имаша» [42; 184]. Если дать краткий комментарий этому сюжету, то из текста можно заключить, что на дальних подступах к Москве по рр. Хопер и Дон находилась линия русских караулов, выдвинутая против Орды. Возможно даже, что эта охранная цепь располагалась для скрытного наблюдения за неприятелем.
Внезапность нападения на противника давала, несомненно, неоспоримое преимущество атакующей стороне, которая заключалась, во-первых, в удержании стратегической и тактической инициативы в собственных руках, во-вторых, нападающая сторона была более подготовленной по сравнению с обороняющейся, в-третьих, неожиданность нападения для противника ставила заранее его (в любом случае — в начале битвы) в неудобное (невыгодное) положение.
Таким образом, момент внезапности и элемент неожиданности, взятые в совокупности, давали больше шансов и военное преимущество в вооруженной борьбе стороне, развязавшей агрессию. В свою очередь, у тюрко-монголь-ских народов для защиты от неожиданной атаки врага была создана караульная система преждевременного уведомления. Монгольскую караульную (в том числе и пограничную) службу этого периода можно представить следующим образом: вся структура состояла из множества отправленных в сторону предполагаемого противника застав, местных постов и дозоров, конных разъездов, которые могли располагаться как в стационарном, так и мобильном состоянии. Есть все основания считать, что в составе вооруженных сил караульные части, во время военных действий представляли собой отдельные оперативные подразделения — караульные войска, выполнявшие возложенные на них тактические задачи.
Список литературы
1. Попов В.С. Внезапность и неожиданность в истории войн (некоторые характерные примеры). — М.: Воениздат МО СССР, 1955. — 206 с.
2. Сокровенное сказание: Пер. С.А.Козина. — Улан-Удэ: Буряадай номой хэблэл, 1990. — 318 с.
3. Рашид ад-Дин. Сборник летописей: Пер. с перс. О.И.Смирновой / Прим. Б.И.Панкратова и О.И.Смирновой; Ред. А.А.Семенова. — М. -Л.: Изд-во АН СССР, 1952. — Т. 1. Кн. 2. — 315 с.
4. Храпачевский Р.П. Военная держава Чингисхана. — М.: АСТ: ЛЮКС, 2005. — 557 с.
5. Бичурин Н.Я. (Иакинф). История первых четырех ханов дома Чингисова // Абуль-Гази-Багадур-хан. Родословное древо тюрков. Иакинф. История первых четырех ханов дома Чингисова. Лэн-Пуль Стэнли. Мусульманские династии. — М. -Т. -Б., 1996. — С. 187-319.
6. Шихаб ад-дин ан-Насави. Сират ас-султан Джалал ад-Дин Манкбурны (Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Ман-кбурны) / Изд. критич. текста, пер. с араб., пред., коммент., прим. и указ. З.М.Буниятова. (Памятники письменности Востока. СУШ). — М.: Изд-я фирма «Восточная литература», 1996. — 728 с.
7. «Из летописи Ибн ал-Асира» // История Казахстана в арабских источниках. (СМИЗО Т1): Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды // Извлечения из арабских сочинений, собранные В.Г.Тизенгаузеном / Подг. к нов. изд., введ., доп. и коммент. Б.Е.Кумекова, А.К.Муминова. — Алматы: Дайк-Пресс, 2005. Т.1. — С. 25-67.
8. ПСРЛ. Т. 1. Лаврентьевская летопись / Под ред. Е.Ф.Карского. 2-е изд. — Л., 1926. — 543 стб.
9. ПСРЛ. Т. II. Ипатьевская летопись. — СПб., 1908. — 938 стб. + 108 с.
10. История монголов. Джиованни дель Плано Карпини // Путешествие в восточные страны: Пер. А. И.Малеина. — М.:Изд-во АН СССР, 1957- 270 с.
11. Книга Марко Поло. Серия: Путешествия. Открытия. Приключения. — Алма-Ата: Наука, 1990. — 352 с.
12. Из «Канз ад-дурар» ибн ад-Давадари // История Казахстана в арабских источниках. Извлечения из сочинений ХП-ХУ! веков / Отв. ред. А.К.Муминов; Сост., пер. с арабс. яз., введ., коммент. А.К.Муминова; Состав. указ. У.А.Утеп-бергеновой. — Алматы: Дайк-Пресс, 2006. — С. 93-106.
13. «Из истории Ибн Халдуна» // История Казахстана в арабских источниках. (СМИЗО Т1): Сборник материалов, относящихся к истории Золотой орды. Извлечения из арабских сочинений, собранные В. Г.Тизенгаузеном / Подг. к нов. изд., введ., доп. и коммент. Б.Е.Кумекова, А.К.Муминова. — Алматы: Дайк-Пресс, 2005. Т.1. — С. 268-286.
14. Рашид ад-Дин Сборник летописей: Пер. с перс. Ю.П.Верховского; Прим. Ю.П.Верховского и Б.И.Панкратова. Ред. И.П.Петрушевского. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1960. Т.Н. — 253 с.
15. «Из сочинения Ибн'Арабшаха» // История Казахстана в арабских источниках. (СМИЗО Т1): Сборник материалов, относящихся к истории Золотой орды. Извлечения из арабских сочинений, собранные В. Г.Тизенгаузеном / Подг. к нов. изд., введ., доп. и коммент. Б.Е.Кумекова, А.К.Муминова. — Алматы: Дайк-Пресс, 2005. Т.1. — С. 329-348.
16. ПСРЛ. т. XXXVII. Устюжские и вологодские летописи XVI-XVIII вв. — Л.: Наука, 1982. — 228 с.
17. Хроника Быховца / Предисл., коммент. и пер. Н.Н.Улащика; Отв. ред. М.Н.Тихомиров. — М.: Наука, 1966. — 154 с.
18. «Из Книги побед» Шараф ад-дина Йазди» // История Казахстана в персидских источниках. (СМИЗО Т.П): Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Извлечения из персидских сочинений, собранные В. Г. Тизенгаузеном и обработанные А.А.Ромаскевичем и С.Л.Волиным / Отв. ред. М.Х.Абусеитова; Пер. и доп., подг. к нов. изд., введ., пер., коммент., состав. указ. М.Х.Абусеитовой и Ж.М.Тулибаевой. — Алматы: Дайк-Пресс, 2006. Т. IV. — С. 283-360.
19. СафаргалиевМ.Г. Распад Золотой Орды // Ученые записки Мордовского гос. университета. Вып. IX. — Саранск: Мордовское книжное изд-во, 1960. — 276 с.
20. ПСРЛ. Т. VIII. Воскресенская летопись (продолжение летописи по Воскресенскому списку). / Подг. к изд.A. Ф.Бычкова. — СПб.,1859. — 312 с.
21. ПСРЛ. Т. XI. Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью (1362—1424 гг.). — СПб.,
1897. — 262 с.
22. Вернадский Г.В. Монголы и Русь: Пер. с англ. Е.П.Беренштейна, Б.Л.Губмана, О.В.Строгановой. — Тверь: ЛЕАН, М: АГРАФ, 1999. — 480 с.
23. ЕгоровВ.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. — М.: Наука, 1985. — 246 с.
24. Астайкин А.А. Летописи о вторжениях на Русь: 1223-1480 гг. // Мир Льва Гумилева. Арабески истории. Вып. 3-4: Русский разлив: В 2 т. — М.: «ДИ ДИК «Танаис», 1996. — Т. I. — С. 456-554.
25. ПСРЛ. Т. XLIII. Новгородская летопись по списку П.П.Дубровского / Подгот. текста О.Л.Новиковой; подгот. приложения В.И. Легких и И.В.Федоровой. — М.: Языки славянской культуры, 2004.- 368 с.
26. Похлебкин В.В. Татары и Русь. 360 лет отношений Руси с татарскими государствами в XIII-XVI вв. 1238-1598 гг. (От битвы на р. Сить до покорения Сибири): Справочник. — М.: Междунар. отношения, 2005. — 192 с.
27. «Летописный сборник, именуемый Тверскою летописью» // Тверские летописи. Древнерусские тексты и переводы: Пер. В.И.Исакова. — Тверь: Тверское книжно-журн. изд-во, 1999. — С. 64-161.
28. Ляскоронский В.Г. Русские походы в степи в удельно-вечевое время и поход кн. Витовта на татар в 1399 году. — СПб.: Сенатская типография, 1907. — 124 с.
29. ГрековИ.Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды (на рубеже XIV-XV вв.). — М.: ГРВЛ Наука, 1975. — 519 с.
30. ГрековБ.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950. — 473 с.
31. Золотая Орда в источниках. Т.1. Арабские и персидские сочинения. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, в переводах В.Г.Тизенгаузена. (СМИЗО). ЧІ.Извлечения из сочинений арабских. Ч.П. Извлечения из сочинений персидских / Состав., ввод. статья и коммент. Р.П.Храпачевского. — М.: Наука, 2003. — 448 с.
32. Материалы по истории кыргызов и Кыргызстана / Отв. ред. В.А.Ромодин. 2-е изд. — Б., 2002. — 315 с.
33. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. — М.: Рус. яз., 1999. — Т.2.: И-О. — 779 с.
34. Военное дело. Энциклопедический словарь Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона / Редактор-сост. И.Е.Арясов. — М.: Вече, 2006. — 640 с.
35. Посольство к зюнгарскому хунтайчжи Цэван-Рабтану капитана от артиллерии Ивана Унковского и путевой журнал его за 1722-1724 годы. — СПб., 1887. — 276 с.
36. Свечин А. А. Эволюция военного искусства. — М.: Академический проект; Жуковский: Кучково поле, 2002. — 864 с.
37. Барбаро И. Путешествие в Тану и Персию // Барбаро и Контарини о России: К истории итало-русских связей в XV в. / Вступ. ст., подгот. текста, пер., коммент. Е.Ч.Скржинской. — Л., 1971. — С. 113-161.
38. Контарини А. Путешествие в Персию // Барбаро и Контарини о России: К истории итало-русских связей в XV в. / Вступ. ст., подгот. текста, пер., коммент. Е.Ч.Скржинской. — Л., 1971. — С. 188-235.
39. Повесть о битве на Калке, и о князьях русских, и о семидесяти богатырях (из Тверской летописи) // Сердца из крепкого булата: Сб. / Сост. Т.А.Соколовой; предисл. Д.М.Балашова; словарь, коммент. С.В.Ильинского. — М.: Патриот, 1990. — С. 217-224.
40. Утемиш-хаджи ибн Маулана Мухаммад Дости. Чингиз-наме / Факсим., пер., транскр., текстол. примеч., исслед.
B. П.Юдина; Коммент. и указ. М.Х.Абусеитовой. — Алма-Ата: Ғылым, 1992. — С. 87-145.
41. Из «Книги побед» Низам ад-дина Шами» // История Казахстана в персидских источниках. (СМИЗО Т.П): Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Извлечения из персидских сочинений, собранные В.Г.Тизенгаузеном и обработанные А. А. Ромаскевичем и С. Л. Волиным / Отв. ред. М.Х.Абусеитова; пер. и доп., подг. к нов. изд., введ., пер., коммент., состав. указ. М.Х.Абусеитовой и Ж.М.Тулибаевой. — Алматы: Дайк-Пресс, 2006. Т. IV. — С. 205-247.
42. ПСРЛ. Т. XI. Патриаршая, или Никоновская, летопись. Ч. 3. — СПб., 1897. — 254 с.