История испанского литературного языка - это история развития и распространения местного романского диалекта. В случае испанского языка это был северный старокастильский диалект, который стал доминирующим прежде всего в силу политических причин, а именно ведущей роли в Реконкисте кастильских королей, отвоевавших испанские земли у арабов и к 1492 объединивших под своей властью почти весь Пиренейский полуостров, за исключением Португалии. В период арабского владычества (711-1492) латиноязычные жители центральной и южной областей Испании и Португалии сохранили свой язык лучше, чем обитатели Северной Испании. Этот язык получил название мосарабского; о нем известно немного, но он безусловно архаичнее испанского и португальского. Мосарабские диалекты были вытеснены кастильским и португальским во время христианской Реконкисты. Распространение кастильских инноваций, таких, как замена начального f- на h-, расщепило старые диалекты, простиравшиеся от Каталонии и Арагона, с одной стороны, и до Леона и Португалии - с другой. Каталанский и португальский сохранили некоторые архаические черты, вытесненные кастильским языком из центральных областей. Основные особенности кастильского диалекта, отличающие его от других романских языков, сводятся к следующим: 1) дифтонгизация, практически во всех позициях, латинских кратких и - как, например, tiempo, cuerno; 2) переход сочетания lj через ступень -z- в -c- (на письме передается как j), так, например, лат. palea дало palja и затем paja; 3) судьба латинского сочетания -kt-: превратившись сначала в -it-, как и во всех западно-романских языках, оно развивается далее в с (на письме ch), например, из octo получается ocho; 4) переход сочетания ks в s (как и осталось в португальском), а затем в c, например axem дало eje, dixi - dije; 5) переход начальных сочетаний pl-, cl-, fl- в l' (на письме ll); так, вместо plenum стало lleno, clavem - llave, flammam - llama; 6) изменение латинского сочетания -mb- в -m-(через этап -mm-), например palumbam дало paloma, lumbum - lomo (каталанск. llom); 7) переход сочетания -mn- в -mbr-, например hombre (из hom(i)nem).
Лексический фонд испанского языка включает множество слов, восходящих к латинским словам, исчезнувшим в большинстве романских языков, например: comedere > исп. comer «есть», perna (греч.) > исп. perna «нога», mensa > исп. mesa «стол», metus > исп. miedo «страх», formosus > исп. hermoso «красивый», fabulari > исп. hablar «говорить», materia > исп. madera «древесина», а также многих других. Испанский язык испытал на себе сильное арабское влияние, что отразилось в большом количестве заимствованных арабских слов, особенно в сфере администрации (alcalde, alguacil, aldea), торговли (almacen, aranzel, almoneda) и строительства (albanil, azotea, azulejo, alcantarilla). Сильное влияние на испанскую лексику оказали также итальянский и французский языки.
Первыми памятниками испанской лирической поэзии считаются харджа. Они свидетельствуют о том, что в VIII— X вв. на территории Пиренейского полуострова существовала развитая лирика на местных языках.
Памятником испанской эпической поэзии считается «Песнь о моем Сиде», возникновение которой Пидаль относит к середине XII в. Единственная рукопись ее, скопированная в 1307 г. неким Педро Аббатом (Pero Abad), стала известна только в 1779 г.
Несомненно, что ей предшествовали и другие поэмы. Так, в Chronica Gothorum (XI в.) ученые находят следы Другой испанской эпопеи. В связи с тем, что эпические поэмы считались в средние века вполне достоверными историческими документами, их включали в «Хроники», не всегда пересказывая прозой поэтический текст. Современные исследователи надеются реставрировать их текст. Примером такой реставрации может служить поэма "Cantar de Gesta de don Sancho II de Castilla", появление которой относят к концу XI в. Ко второй половине XII в. или к более ранней дате относят возникновение позмы "Los siete infantes de Lara", восстанавливаемой по текстам народных испанских романсов. Поэма "Cantar de Ronces-valles", отрывок из которой найден Пидалем, принадлежит к эпическим произведениям XIII в.
Однако по своим художественно-литературным достоинствам «Песнь о моем Сиде» их превосходит. Поэма написана, вероятно, хугларом из Мединасели (на юго-востоке Старой Кастилии) на кастильском диалекте и под некоторым влиянием арагонского. Язык поэмы архаичен [апокопа (усечение) личных местоимений, дифтонгизация перед палатальными о>ие, отсутствие глаголов ser и haber в начале фразы и др. ]; в метрике (учение о стихотворных размерах; стихосложение) отсутствуют регулярно повторяющиеся строки (стихи), хотя чаще употребляется александрийский стих с цезурой и с ассонированными (с повторением гласных) созвучиями вместо точной рифмы.
В «Песни о моем Сиде» как и в других эпических произведениях много «языковых формул», например, формула зачина, выезда рыцарей, приветствий и т.д. Так, имя Сида сопровождается формулами: el que en buen hora nacio или el que en buen hora cino espada; доблесть воина на поле боя: рог el cobdo ayuso la sangre destellando; при расставании: partirse como la una de la carne. В языке поэмы много архаических слов (siniestro, can вместо izquierdo, perro), особых синтаксических построений типа: Burgos essa villa, Atienca las torres, Sevilla la bella, эпических перечислений с tanto вместо mucho и др.
Эпос о Сиде, как и другие эпические поэмы, частично вошел в прозу многих испанских средневековых хроник: в «Первую всеобщую хронику» Альфонса X и «Хронику двадцати королей», что позволяет дополнить пропущенные или несохранйвшиеся места в «Песни о моем Сиде».
Неэпические жанры представлены на арагонском — "Razon de amor" (начало XIII в.). Несколько более поздние "Vida de Santa Maria Egipciaca", "Libro dels tres Reys d'Orient" и "Libro de Apolonio" написаны в сущности на кастильском с включением арагонизмов; "Libro de Alexandre" — с включением леонизмов.
Поэзия первого известного по имени испанского поэта Гон сало де Берсео (XIII в.) написана на кастильском с включением кастильских диалектизмов-риохизмов (Берсео был уроженец Риохи). Кроме того он использовал и ряд неустоявшихся форм: limde=limbde: comde, semdero, sem-nadura, vertad, setmana, judgar=jutgar, plazdo наряду с linde, conde, sendero, sembradura, verdad, semana, juzgar, plazo. После XIII в. использование в поэзии других романсе, кроме кастильского (толедского) уже редкость, хотя галисийско-португальский и валенсийский романсе еще долго сохранялись как языки ряда поэтических жанров.
В прозе развитие именно кастильского языка особенно наглядно, здесь заметны традиции латинской прозы. Выделяется Наваррская хроника «Либер регум», появившаяся незадолго до конца XII в., так называемые «Первые толед-ские анналы» (перевод латинской хроники) начала XIII в., «Вторые толедские анналы», труд неизвестного мориска середины XIII в., романизованная версия «Фуэро Хузго», «Десять заповедей» и «Книга двенадцати мудрецов», перевод «Истории готов» Р. Хименеса де Рады. Однако они не достигают языкового совершенства «Всеобщей хроники», «Истории Испании» и других книг Альфонса X и его школы.
Последующие образцы испанской прозы, включая сборники переводных рассказов типа «Калила и Димна» или несколько особняком стоящую «Рифмованную хронику» (ее начальную прозаическую часть) по существу можно рассматривать лишь как черновики, первые варианты книг школы Альфонса.
Написанные на castellano drecho, произведения Альфонса и его школы отражают норму Бургоса, но с уступками языку Толедо и Леона. Архаические элементы еще видны в потере конечного — е (trist, recib, adux "aduje", puid), особенно частые у местоимений (quemblo "que me lo", nimbla "ni me la", te perdudo "te he perdido" и др.). Однако они сказываются скорее в ранних трудах толедской школы. В поздних произведениях язык более современный, в нем нет усеченных форм, орфография уже установилась: транскрипция, принятая Альфонсом, доходит почти в неприкосновенности до XVI в.
Фраза «Хроник» и «Семичастья» Альфонса построена с четким выделением границ и переходов. Причинно-следственные отношения передаются союзами, практически не используемыми, например, в «Песни о моем Сиде».
В лексике появилось много новых слов, производных от существующих кастильских: ladeza "latitud", longueza "longitud", asmanza "opinion", paladinar "publicar"; в меньшей степени используется латинская лексика, — ее заменяют переводные формы, зачастую близкие по звучанию к романским: humedo, diversificar, deidat; использовались слова и из других романских (испанских) языков и диалектов.
Автор романизованной версии судебного уложения «Фуэро Хузго» (XIV в.) предпочитал повтор понятия на любом романском диалекте использованию соответствующего латинского термина, в то же время в языке официальных документов использовались латинские термины и словосочетания, междиалектальная лексика в них практически исключалась.
Лексике, как собственной, так и заимствуемой, придавали особое символическое значение. Образцы такого рода символизации можно видеть как в попытках фантастического истолкования (этимологии) понятий христианской религии, социальной этики и эстетики, встречающихся в богословской литературе (Григорий Великий, Исидор Севильский), так и в игре с формальными компонентами слова, словотворчестве провансальской поэзии.
Испанская кастильская проза, созданная к концу XIII в., в XIV в. совершенствуется в произведениях Хуана Мануэля, эрудита и стилиста, пополняется новыми стилистическими средствами в поэзии Хуана Руиса, в стихах и прозе канцлера Айялы и других писателей. К XV в. - периоду широкого воздействия на испанскую литературу новых европейских влияний, испанский литературный язык уже существует, его еще называют по-разному: «народный язык», «испанский», «кастильский» и др.
Немалую роль в становлении литературного национального испанского языка сыграли и языки соседних с Испанией романских народов. С созданием письменности межъязыковые контакты стали еще оживленней и зона их проникновения расширилась: заимствования шли уже не только из речевого общения в литературу, но и заимствования литературные проникают в разговорную речь. Изучение литературных памятников позволяет проследить развитие языка на всех его этапах, узнать какое влияние оказывает язык данных произведений на литературу стран, на языки которых произведение переводится, обогащая культуру этих стран.