Первый муфтии оренбургского мусульманского собрания Мухамеджан Хусаинов и казахские старшины (последняя четверть XVIII -начало ХІХ вв.)

Политика российской власти и исторические события, происходившие в Казахской степи в последней четверти XVIII в. тесно связали дея­тельность Мухамеджана Хусаинова (1756-1824) с казахскими ханами, султанами, старшинами. Этому способствовал ряд законодательных актов имп. Екатерины II (1762-1797), определившие в последней четверти XVIII в. роль татар в ка­честве инструмента в распространении законов империи в Казахской степи и в реализацию далеко идущих внешнеполитических планов в направлении Южного Казахстана и Средней Азии. [1]

Мухамметджан Хусаинов происходил из татарской торговой семьи деревни Султанай в Башкирии. Его знания и происхождение позво­лили занять в 1785г. должность ахуна (1785­1788) при Пограничной Экспедиции (структура, занимавшаяся вопросами казахов, переимено­ванная в 1799 в Оренбургскую Пограничную комиссию), а затем должность муфтия ОМДС (1789-1824).

Назначение центральной властью Мухамед-жана Хусаинова первым муфтием ОМДС не было случайным выбором. Во-первых, еще в мо­лодые годы он был послан Коллегией иностран­ных дел с секретными поручениями в Бухару и Кабул, где выдавал себя за учащегося, приехав­шего для получения высшего духовного образо­вания. Во-вторых, определенную роль в карьере М. Хусаинова сыграл генерал-губернатор Уфим­ского и Симбирского наместничества барон О. Игельстром (1784-1792). Деятельность О.Игель-строма в обширном Оренбургском регионе началась в сложное время. Казахская степь была охвачена уже второй год национально-освободи­тельным движением под руководством стар­шины рода байбакты Младшего жуза Срыма Датова. В сложившейся ситуации (политический кризис в Степи, слабость позиций Нуралы хана, замешательство казахского населения в выборе нового хана и т.д.) генерал-губернатор О.Игель-стром посчитал, что искать опоры для рос­сийской администрации в лице казахской ари­стократии (ханов и султанов) бесполезно и целесообразно использовать внутреннюю борьбу в Степи для укрепления русской власти путем административного реформирования традицион­ных властных структур. C другой стороны, барон О.Игельстром уже имел опыт в предотвращении беспорядков, так как будучи на службе в 1767г. в Польше принимал участие в подавлении вос­стания и реформировании. [2, с.46]

Перед О. Игельстромом стоял вопрос: «Как и каким образом осуществить эту реформу?» Генерал -губернатор видел выход в реализации своих замыслов посредством привлечения руко­водителей движения, в первую очередь стар­шины С.Датова, который представлял в сере­дине 80-х годов XVII^. реальную силу в Степи. Для региональной администрации важно было выстроить линию сотрудничества со старши­нами родов, роль которых зачастую была клю­чевой в жизни казахского кочевого общества. Тем более, что в 1786г.хан Младшего жуза Нуралы был вынужден перейти пограничную линию и получить «. покровительство рос­сийских властей». Суть реформы О.Игельстрома включала ликвидацию ханской власти и пере­распределение властных полномочий Погра­ничному суду, организованному в Оренбурге (октябрь 1786) и Пограничным расправам (в количестве трех единиц, что соответствовало родо-племенной структуре казахов Младшего жуза, а именно три племенных объединения Алимулы, Байулы, Жетру) - коллегиальные Советы с судебными функциями, подчиненные Пограничному суду (сентябрь, 1787г.). Кроме того предполагалось введение должности глав­ных старшин (1787). В этой ситуации вырисо­вывается роль М. Хусаинова. Именно по реко­мендации О.Игельстрома его назначают в 1785 году первым ахуном в Казахской степи. Не случайно, что в период освободительного дви­жения под руководством С.Датова учреждается должность ахуна, создается ОМДС и утверж­дается должность муфтия. Создав мусульман­скую управленческую структуру, правительство окончательно признало ислам в качестве тер­пимой веры, рассчитывало на активное участие Духовного собрания во внешнеполитических акциях правительства в Казахстане и Средней Азии и одновременно взяло под надежный контроль духовенство, фактически поставив его на государственную службу. Не случайно, что М. Хусаинов, будучи ахуном Пограничной экс­педиции, направлял в Степь «увещевательные письма» казахскому народу. Суть данных писем сводилась к тому, что подданство мусульман государю иной веры не только не противоречит мусульманскому закону, а наоборот прямым образом им одобряется и освящается и что выступление против царского правительства является величайшим грехом для правоверного мусульманина. Причем свои доказательства он основывал, приводя отрывки из Корана[4, с.247]

Посреднические функции в переговорах со старшинами и С.Датовым по реформированию власти в Степи были возложены именно на М. Хусаинова, которые он выполнил блестяще. 21 сентября 1785г. участвовал на собрании старшин близ р. Женешке (приток Илека), где принял присягу в верности Е.и.в. у 208 старшин Младшего жуза. Пребывание М. Хусаинова более месяца (7 сентября по 8 октября 1785г.) в Степи позволили ему разобраться в причинах борьбы старшин и хана Младшего жуза Нуралы и соответственно предложить региональной администрации свои предложения по измене­нию сложившейся ситуации в регионе. [3, 65] Одновременно М.Хусаинов распространял «от­крытые листы», т.е. обращение генерал-губер­натора. О.Игельстрома к казахскому населению Младшего жуза к прекращению взаимной ба-рымты и   призванию «жить в покое [4, с.248-255].

В 1786 М.Хусаинов вновь участвовал на съезде старшин на р. Хобда, несмотря на то, что казахи «злословили и стращали умерщвлением» ахун сумел оказать на них влияние и принял присягу у семи султанов и 168 «лучших людей», а именно влиятельных старшин Младшего жуза в верноподданстве.[5, док. № 63] Кроме того, М. Хусаинов сумел объяснить представителям казахской знати важность и необходимость реформирования системы управления в Степи, предлагаемые генерал-губернатором Уфимского и Симбирского наместничества. В мае 1786 года он доносил О. Игельстрому, что казахи «... истинно желают пребыть верными в подданстве и жить в мире с соседями» [3, с.71].

И наконец, 5 апреля 1787г. М.Хусаинов вновь принял присягу у 214казахских старшин. Кроме того, бии родов торткара Кара-кобек и Шубар писали, что при посредстве М.Хусаи-нова, «степной народ наш стал верноподданным России, скрепив это великой присягой и клятвой нашей веры и подтвердив это священным Ко­раном» .[3, с.83- 84]

Привлекая М.Хусаинова к посредническим услугам, генерал-губернатор О.Игельстром рас­считывал на то, что у казахского народа сей ахун «в великом почтении» и казахи имели к нему, как он писал в центр «отменную дове­ренность», поэтому он более «всех успеет в том», чтобы разрешить возникающие конфликт­ные ситуации при внедрении новых администра­тивных учреждений [3, с.65-66.]. За «засвиде­тельствованную усердную службу» жалованье М. Хусаинова в 1786г. увеличилось в два раза и составило 300 руб. в год [ 6, с.683]. Кроме того Екатерина II в рескрипте данном губернатору О.Игельстрому от 12 ноября 1786г. прибавила к жалованию М. Хусаинова еще 200 рублей на год, «соизволяя при том, чтобы он именовался в тамошнем кругу первым ахуном». [3, с.76. ]

Таким образом, к началу своей службы в качестве муфтия М.Хусаинов уже хорошо знал не только обычаи и культуру казахов, но и расклад политических сил в Степи, имел доста­точно тесное общение с влиятельными казах­скими старшинами. Исходя из этого, я хотела бы в своей статье представить основные направле­ния взаимодействия первого муфтия М.Хусаи-нова с казахскими старшинами.

М. Хусаинов разделял политику генерал - гу­бернатора Уфимского и Симбирского наместни­чества О.Игельстрома по реформированию управления в Степи и поддерживал казахских старшин в их внутренней борьбе с представи­телями казахской аристократии (султанской группировкой). В своих письмах к Срыму Датову, он обращался к нему не иначе как «почтенный главный старшина, . начальник всех».[4, С.120] У них сложились довольно до­верительные отношения. Не случайно в 90х г. XVII^. Срым Датов обратился с ходатайством к российскому правительству о командировании именно муфтия в Степь в качестве посредника в возникших конфликтных ситуациях между ка­захскими старшинами и российской админи­страцией. Необходимость разрешения кон­фликта посредством переговоров с муфтием диктовалась рядом причин. На должность гене­рал-губернатора Оренбургского края был назначен Александр Александрович Пеутлинг (1792-1794), который не разделял тактику дей­ствий своего предшественника и считал, что необходимо восстановление института ханской власти в Степи. Исходя из этой позиции, Срым Датов в глазах российской администрации из «почтенного старшины» и тархана стал пре­вращаться в «возмутителя» спокойствия Степи. Вместе с тем, к 90-м годам XVIIhj., несмотря на неоднократные обращения казахского населе­ния, старшин и Срыма Датова к региональной администрации о разрешении перекочевки ка­захов на зиму за Урал и важности урегулиро­вания спорных земельных вопросов между казахами и уральскими казаками, эти вопросы оставались открытыми. В этой неоднозначной ситуации российское правительство вновь ре­шило обратиться к посредническим функциям муфтия, который в марте 1790г. был команди­рован в кочевья казахов Младшего жуза.

Известие о приезде муфтия в Степь казах­ское население приняло с «великим удоволь­ствием» и выразила надежду, что М. Хусаинов сможет «. удовлетворить их просьбы и жела­ния». Апеллирование к муфтию и возложение своих чаяний на него отражало восприятие ка­захами функций, который выполнял М.Хусаи-нов. Казахи в нем видели не только предста­вителя духовного сана, но в первую очередь представителя русской власти, который может разрешить накопившиеся вопросы или может адекватно донести региональной администрации требования казахов. Казахский батыр Срым Датов писал муфтию, что «много будет вашего благодеяния для того, как Вы уже отправлены по велению ее императорского величества и во всем надеемся и полагаемся только на вас». [4, с.123]. Это факт отражения доверия к нему представителей карасуек, т.е. биев, старшин, батыров в справедливом разрешении их вопросов и понимание того, что он разделял и понимал их требования.

В свою очередь М.Хусаинов заверял казах­ских старшин, что « не премину приложить мои старания к разрешению мнимых ваших сомне­ний» и поэтому «. спешу принять от вас изустно обстоятельства, неудовольствие вам навлекающее». [7, С.125]. Анализ писем М.Ху-саинова к казахским старшинам свидетель­ствует, что он хорошо был осведомлен о взаимо­отношениях казахов с уральскими казаками. В 1790г. поступали в оренбургскую администра­цию неоднократные жалобы от представителей казахского народа, а именно от биев рода торткара Кара-кобек и Шубара, старшины Срыма Датова о злоупотреблениях уральских казаков в Степи и Данилы Донскова в част­ности. Срым Датов приводил вполне конкрет­ные факты злоупотреблений Д. Донскова, а именно «... разорил 225 кибиток, убил 150 человек, увел в плен 57 казахов и бесчисленное множество лошадей». [3, с. 132-135. ]

М. Хусаинов неоднократно как устно, так и письменно просил атамана Уральского казачьего войска полковника Д. Донского предоставить сведения о количестве казахов, задержанных по Нижнеуральской линии, и требовал прекратить «покрывательство» в этих деяниях комендантов крепостей, командиров казачьих отрядов. Тем более, что муфтий имел дополнительные факты, подтверждающие произвольный грабеж ураль­ским казачеством кочевий прилинейных ка­захов. Об этом ему доносили, как он писал оренбургскому губернатору, татары, торгующие на линии, в частности казанский татарин Бек-мемет и казахи, в частности старшина рода табын поколения Жетыру, тархан Жоламан Тленши. На встрече с муфтием в форпосте Мер-гень (1790г) Ж.Тленши просил М.Хусаинова посодействовать в «. справедливом разбира­тельстве» постоянных столкновений с ураль­скими казаками, ибо «только после этого может наступить обоюдная тишина и спокойствие». [7, с.130-131 ] Этот пункт, как прекрасно понимал М. Хусаинов, был важным в переговорах со С.Датовым и казахскими старшинами и без разрешения этого вопроса не мог быть выстроен диалог с ними и соответственно успех в его дальнейших действиях в Степи. Поэтому, в своем донесении к А.Пеутлингу от 17 июня 1790г. муфтий ходатайствовал отпустить «без­винно задержанных казахов», которые нахо­дились в разных форпостах и крепостях и отдать их на его попечение. В данном случае, как мы видим, М.Хусаинов пытался выступить га­рантом в урегулировании взаимоотношений прилинейных казахов и казаков и установления «спокойствия» на Нижнеуральской линии.

Однако его позиция не была одобрена оренбургским губернатором А.Пеутлингом и за «свои действия» получил замечание.

Вероятно поэтому, муфтий подчеркивал казахским старшинам, что он прислан в Степь «не для чего другого, как только объявления казахам особенного высокомонаршего благово­ления» и призывал казахских старшин «пока­зать «себя усердными и верными сынами Е.и.в.». Наряду с этим М.Хусаинов рассылал «увещевания», т.е. открытые листы отдельно Срыму Датову, казахским старшинам, биям, в которых акцентировал их внимание на необхо­димости выполнения ими, как поданными им­перии, требований русской администрацией, а именно: 1. выдача захваченных казахами рус­ских пленных; 2. прекращение барымты; 3. уста­новление спокойствия в Степи. [7, с.117-220 ]

Второе направление деятельности М.Хусаи-нова связана с урегулированием внутренней борьбы между старшинской группировкой и представителями «ханской» партии. Здесь уже М. Хусаинов занял позицию третейского судьи, который должен был уладить противоречия и привести противостоящие группировки к «обоюдному согласию». М.Хусаинов на встрече с султанами объяснял им пространственно, что все народы «обитающие под высоким покро­вительством Е.и.в., имеющие обоюдный союз через тишину и спокойствие пользуются неоце­ненным благоденствием», поэтому важно им «. единодушное согласие под особым покро­вительством, находящимся Срым тарханом». Однако султаны дали понять муфтию, что на­лицо нарушение традиционной системы управ­ления Степью и «от соединения» их под на­чалом Срыма Датова отдаляет их «ханское достоинство», и им нельзя быть под началом «простого человека». Интерес в данном случае представляет ответ муфтия, который прекрасно знал и роль чингизидов в иерархии властных полномочий казахского кочевого общества, и с другой стороны, понимал конечную цель адми­нистративных реформ русской власти в Степи - ликвидация ханской власти. Наряду с этим М. Хусаинов хорошо знал и позиции оренбург­ского губернатора А.Пеутлинга и центра, счи­тавшие необходимым восстановить ханскую власть в Степи. В этой непростой ситуации, муфтий подчеркнул, что Е.и.в. «учитывая усерд­ность» С. Датова, «всемилостивейшее удостоила его стать первенствующим над их народом». Вместе с тем, если султаны обязуются «сохра­нять присягу», то они не подвластны С.Датову, но «. соблюдение обоюдного согласия прине­сет общественную пользу» казахскому народу, а именно прекращение барымты. Здесь М.Хусаи-нов попытался сохранить паритет двух противо­стоящих группировок, и вместе с тем обнаде­живая султанов изменением их положения, если они обязуются сохранять присягу.