Туркестанский джадизм как разновидность национализма

Одним из направлений национализма в начале ХХ века, круг интересов которого не выходил за контуры решения нацио­нального вопроса, был туркестанский джадизм, представленный казахами М. Шокаем, М. Тынышпаевым и деятелями Узбекистана М. Бехбуди, М. Абдурашид-хоновым, У. Ходжаевым, О. Махмудовым и др. В начале XX в. актуальность для джадистов приобретает не вопрос просве­тительства посредством реформирования ислама, а идея образования автономии Туркестана. Идейно-теоретической осно­вой взглядов джадистов послужили запад­ные либеральные теории и опыт мирового антиколониального движения. Но в отли­чие от многих просветителей Европы и России, джадисты не отвергали религию, а выступали за сохранение ислама как необ­ходимого фактора, способствующего объ­единению мусульман для достижения об­щественного прогресса, как средства вос­питания народов края в духе высокой мо­рали, патриотизма, консолидации их уси­лий в борьбе за выход из кризисного со­стояния. Джадисты видели в исламской религии важнейшее средство духовного очищения. Но для этого, полагали они, она должна была сама очиститься от средневе­ковой схоластики /1/.

Очень интересное объяснение жизне­способности и силы ислама дал татарский коммунист, первым среди националов подвергнутый обструкции и репрессиям со стороны окрепшего тоталитарного режима в 1923-1929 гг., Мирсаит Султан-Галиев. Он считал, что в исламе в отличие от дру­гих великих религий, в которых преобла­дают духовно-этические мотивы, превали­руют гражданско-политические элементы. Ислам через разработанный в подробно­стях кодекс законов (шариат) регулирует все стороны жизни мусульман. Прочности ислама немало способствует и выполнение мусульманскими священнослужителями общественных функций: он выступает и в качестве жреца, и в качестве преподавате­ля и в качестве администратора, и в каче­стве судьи, и в качестве врача. Другой фактор, усиливающий позиции ислама, Султан-Галиев видит в том, что ислам «будучи религией угнетенных воспитывал у своих последователей чувство солидар­ности» /2/. Н. Нуртазина абсолютно право­мерно отмечает: «Не будет преувеличени­ем сказать, что стрежнем идеологии джа-дизма, наряду с главной идеей модерниза­ции, возрождения и демократизации исла­ма, была идея солидарности и духовно-политического единства мусульманских народов Российской империи...Для абсо­лютного большинства мусульманского на­селения империи идеи мусульманской со­лидарности и тюркского единства были тождественны и не противоречили друг другу» /3/.

Надо отметить, что большевики пре­красно понимали значение и мощь ислама, поэтому в период гражданской войны они проводили эластичную национально-религиозную политику. Для практического руководства политическими и духовными делами мусульманских народов при Нар-комнаце был создан специальный Му­сульманский комиссариат, при котором в апреле 1918 г. был открыт отдел Туркеста­на и Закавказья /4/. Одновременно были закрыты мусульманские организации -Центральный мусульманский Совет в Пет­рограде и его московское отделение, кото­рые были объявлены «узконационалисти­ческими» и «буржуазно националистиче­скими». В июне 1918 г. Ленин подписал постановление Совнаркома «Об организа­ции мусульманских комитетов на местах» /5/. В 1921 г., обращаясь к руководящим работникам Туркестана, В.И. Ленин ука­зывает целесообразные и безболезненные формы осуществления НЭПа в этом ре­гионе: «.непременно мусульманские комбеды.и внимательное, осторожное, с рядом уступок отношение к мусульман­ской бедноте» /6/. Это макиавеллианская тактика, несомненно, оторвала от повстан­ческого движения определенную часть ду­ховенства и большую часть народа. «Братание коммунизма» с исламом кончи­лось к концу двадцатых годов. Началась эпоха методического систематического искоренения ислама, физическое истреб­ление мусульманского духовенства, на­циональной интеллигенции и даже тоталь­ного уничтожения коммунистических кад­ров, «как обманно пролезших в партию» и «открыто якшавшихся с мусульманским духовенством». Отныне само словоупот­ребление «мусульманские народы» было признано криминальным. Величественные памятники мусульманского зодчества XIII-XIV веков (Самарканд, Бухара) превраща­лись в антиисламские музеи, сельские ме­чети превращались в склады и сноси-лись.При тридцатилетнем господстве Сталина не проходило и года, чтобы не было чисток в мусульманских республиках от «буржуазных националистов», «панис­ламистов» и «пантюркистов» /7/.

Об изменении национальной полити­ки большевиков в отношении мусульман­ского фактора также ярко свидетельствуют факты прекращения традиции почти еже­годных форумов мусульманских коммуни­стов, которые проводились с 1918 г. по 1923 г. в Москве (всего 4 съезда). Крайняя дата - 1923 г. не является случайной: именно в этом году впервые был осужден за «буржуазный национализм» лидер та­тарских коммунистов М. Султан-Галиев, на следующий год был ликвидирован Нар-комнац. По-видимому, Сталин понял опас­ность проведения подобных форумов, где национальные силы могут консолидиро­ваться в единый фронт. Поэтому Сталин решил, что время съездов и конференций прошло, тем более что в Центральной Азии были «нарезаны» отдельные нацио­нальные республики и «национальный во­прос» здесь уже решен, а с национальными кадрами можно работать негласно.

Несмотря на то, что многие россий­ские исследователи /8/, сохранили доволь­но настороженное отношение к панисла­мизму и пантюркизму, на которые в духе советской историографии навешан жупел шовинизма и исламской ограниченности, Н. Нуртазина и С. Агзамходжаев, напро­тив, считают панисламизм и пантюркизм составными элементами тюркского джа-дизма /9/. Более того, Н. Нуртазина рас­крывает неоднозначность панисламизма и пантюркизма. По ее мнению, пантюркизм новых мусульман Туркестана носил обо­ронительный характер, в нем не было аг­рессивности и наступательности, ксенофо­бии и фанатизма. Известный азербайджан­ский деятель М. Расул-заде связывает пан­исламизм и пантюркизм с объективным процессом формирования наций («нацио-строительством»), в русле теорий европей­ской модернизации. Как объясняет Расул-заде, среди тюркско-мусульманских наро­дов идея нации не могла сразу утвердить­ся, и нечто переходное от чисто конфес­сионального сознания к сознанию нацио­нальному выражал пантюркизм, сознание принадлежности к общей этноязыковой семье. При этом пантюркизм зародился как ответная реакция на политику царизма, ко­торая заключалась в искусственном разъе­динении подвластных тюркских этносов и разжигании между ними этнической розни. Именно колониализм искусственно задер­живал естественную эволюцию пантюр­кизма, то есть его трансформацию в на­ционализм /10/.

С. Агзомходжаев добавляет к этому внутреннему фактору внешний - влияние Иранской и Младотурецкой революций, которые способствовали консолидации мусульманского населения Туркестана под эгидой ислама в общей борьбе против по­работителей /11/. Именно опасностью с Востока можно объяснить позицию цар­ского самодержавия, подвергшего об­струкции панисламизм и пантюркизм, ко­торые   позиционировались   как вредныеидейные течения, ориентированные на слом российской государственности и соз­дание общемусульманской державы под главенством Турции или Ирана. Больше­вики, сохранившие впоследствии импер­скую структуру государства, восприняли данные «страхи» и радикально «сняли» угрозу панисламизма национально-государственным размежеванием респуб­лик Средней Азии и Казахстана в 1924 г.

Вопрос о федерации и автономии стал объектом бурного дискутирования на первых общемусульманских форумах в 1917 г. - Всетуркестанском съезде му­сульман, созванным по инициативе «Шурои-Исломия», и Всероссийском съезде мусульман, состоявшемся в Москве и объ­единившим мусульман Туркестана, Буха­ры, Хивы, Поволжья, Крыма и Кавказа. На Всероссийском съезде мусульман в вопро­се о национально-государственном уст­ройстве России произошло размежевание участников съезда на фракции «унитари­стов», которые признавали экстерритори­альную культурную автономию мусульман в составе Российской республики, и «фе­дералистов», ратовавших за автономию для мусульманских народов в составе Рос­сийской федерации. После бурных и про­должительных дебатов большинством бы­ла принята резолюция «федералистов»: «а) Признать, что формой государственного устройства России, наиболее обеспечи­вающей интересы мусульманских народ­ностей, является демократическая респуб­лика на национально-территориальных-федеративных началах; при чем нацио­нальности, не имеющие определенной тер­ритории, пользуются национально-культурной автономией» /12/.

Основная часть широкого спектра за­ложенных в этой программе идей несла на себе воздействие европейского либерализ­ма: самоуправление, демократические пра­ва и свободы, равенство народов незави­симо от их национальной и религиозной принадлежности.

Февральская революция, приведшая к политизации общества, способствовала появлению в Туркестане Советов трудя­щихся мусульман («Иттифок»), формиро­вавшихся из тыловиков, зараженных лево­радикальными революционными идеями. Центром, координирующим и объединяю­щим все общемусульманские силы, стал Туркестанский краевой мусульманский Совет, созданный на I Краевом мусульманском съезде в апреле 1917 г. В июне 1917 г. председателем Краймуссове-та был избран общественный и политиче­ский деятель М. Шокай, секретарем - вид­ный идеолог автономистского движения в Туркестане Ахмад Заки Валиди, членами президиума - Муннавар кары, Махмуд-ходжа Бехбуди, Убайдулла Ходжаев, Таш-пулат Норбутабеков и др. Именно данной организации принадлежат главная роль в пропаганде идеи мухториата (автономии) среди мусульманского населения.

В Туркестане хронологически парал­лельно с алашордынским движением шел процесс партийного строительства, по­скольку только партия, имеющая полити­ческую программу, четкую иерархическую структуру и подконтрольность своих чле­нов, могла в условиях обострения соци­альной конфликтности добиться сущест­венных политических результатов. 12-14 июля 1917 г. на съезде мусульманских ор­ганизаций в г. Скобелеве (Фергана) была создана партия «Турк адами марказияти» (Партия тюркских федералистов»), в про­грамме которой было заявлено, что для Туркестана, Казахстана, Башкирии необ­ходима национально-территориальная ав­тономия, а для татар Поволжья, Крыма и других тюркских народов России - культурно-национальная/13/.

Однако дальнейшие политические события в регионе показали, что общест­венно-политические движения не утратили своей мобилизующей силы и влияния на сознание мусульманского населения. Так, по инициативе обществ «Шурои-Уломо» и «Халоик» в Ташкенте с 17 по 20 сентября был проведен съезд туркестанских и казах­ских мусульман, на котором присутствова­ли делегаты из Уральской и Тургайской областей. Съезд принял следующие важ­ные решения: 1) учреждение Туркестан­ской автономии (мухториат) с предостав­лением права самостоятельно решать свои внутренние дела; 2) создание единой пар­тии под названием «Иттифок-и-муслимин» («Союз мусульман») вместо организаций «Шурои-Исломия», «Турон» и др. Турке­станские националы выдвинули программу образования Туркестанской территориаль­ной федерации в составе демократической Российской республики, организованной на началах национально-культурного са­моопределения всех народностей. Обяза­тельным пунктом программы было согла­сование законодательных функций турке­станского парламента с основными зако­нами Российской республики и с требова­ниями шариата, а для разрешения общего­сударственных вопросов Туркестанский парламент должен иметь своих представи­телей при верховном правительстве Рос­сийской республики /14/.

Октябрьская революция и создание государства диктатуры пролетариата пре­дотвратили создание Туркестанской феде­рации с центром в Ташкенте, где власть перешла к Совету рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, состоящему в ос­новном из представителей славянского субстрата от партий большевиков, эсеров и меньшевиков. Мустафа Шокай вспоминал о бурных событиях осени 1917 г.: «.установившаяся насильственным путем большевистская власть убила у туркестан-цев веру в революционно-освободи­тельные лозунги. Советская власть нача­лась в Туркестане с огульного отрицания права коренного населения на участие во власти» /15/. Подобный великодержавный шовинизм «по-советски», узкоклассовый подход к решению национального вопроса, отстранение мусульман от властных структур привело к ответной реакции: ес­ли, после победы Октября националы за­няли выжидательную позицию, то теперь они пошли на создание антисоветского блока, разрыв отношений с Советами и объявление Туркестанской автономии на IV Чрезвычайном Краевом мусульманском съезде (курултае) в ноябре 1917 г. в Коканде.

В резолюции съезда, принятой 27 но­ября 1917 г., значилось, что «.съезд, вы­ражая волю населяющих Туркестан нацио­нальностей к самоопределению на началах, возвещенных Великой Российской рево­люцией, объявляет Туркестан территори­ально автономным в единении с Федера­тивной Российской республикой, предос­тавляя право установления форм автоно­мии Туркестанскому Учредительному соб-ранию.права населяющих Туркестан на­циональных меньшинств будут всемерно охраняться»/16/. Как мы видим, автономи­стское движение в Казахстане и Туркеста­не имело принципиальное сходство в об­ласти доктринальных установок: во-первых, однотипная трактовка политиче­ского устройства (национально-территори­альная автономия в рамках Российской федерации); во-вторых, отстаивание идеи Всероссийского Учредительного собрания, на которое возлагалась надежда легализа­ции автономий, установленных явочным путем в регионах; в третьих, отрицание для Алаш-Ордынской и Кокандской авто­номий возможности суверенного государ­ственного развития вне союза с Россией. Это свидетельствует об отсутствии в цен-тральноазиатском регионе угрозы «панис­ламизма» (в данном случае под этим тер­мином подразумевается советская трак­товка термина - А.К.), то есть стремления к общеисламскому единству в рамках Ве­ликого Ирана или Великой Турции.

Между тем «пантюркизм» - идея еди­нения всех тюркских народов, красной ни­тью проходит через автономистское дви­жение в Туркестане, где в этот период во­обще не ставился вопрос о создании от­дельных автономий для крупных этносов региона - узбеков, таджиков, киргизов, а настойчиво пробивалась идея «Туркистон Мухториати», автономии Туркестана. Ско­рее всего, данный факт свидетельствует не о завершении процесса складывания ка­захской нации и, наоборот, отставания процессов консолидации туркестанских этносов, а высвечивает другие важные ас­пекты: более высокая роль ислама в жизни туркестанского общества, когда за основу «нациостроительства» был взят фактор общеконфессонального единства. Кроме того, казахская элита, в отличие от турке­станской, была воспитана в духе западных теорий модернизации с созданием госу­дарств-наций, что и отразилась на резуль­татах автономистского движения в Казах­стане, где Алаш-Орда была не тюркской автономией, а казахской. Аналогичными были взгляды казахской и туркестанской элиты на пришлое население, в историче­ских документах Алаш-Орды и Коканд-ской автономии рефреном проходит мысль о предоставлении всем нациям равных по­литических прав, уважении их культурной самобытности и национальных чувств.

На мусульманском съезде были опре­делены органы государственного управле­ния краем. ^. Кокандская автономия явилась первым опытом восстановления древней государственности Туркестана демократи­ческим, ненасильственным путем.

Развитие политических событий в Туркестане приведет к резкой поляризации националов и большевиков, Кокандской автономии и Ташкентского, Кокандского Советов рабочих и солдатских депутатов. Большевики видели в Кокандской автоно­мии опасный союз мусульманской буржуа­зии и буржуазно-чиновничьих элементов с «темными массами мусульманства», что создавало большие риски для нового со­ветского режима. Кроме того, большевики не исключали объединение националов с «белым» движением в развернувшейся гражданской войне. Накал политического противостояния двух властей, двух глав­ных политических противников завершил­ся катастрофой Кокандской автономии в феврале 1918 г., которая была «утоплена» большевиками в крови жителей г. Кокан-да/17/. Следующей жертвой большевист­ского режима стала Алаш-Ордынская ав­тономия.

Ликвидация за короткий временной промежуток: февраль 1918 - ноябрь 1919 г. двух национально-территориальных авто­номий, духовно выстраданных лучшими представителями национальных элит Ка­захстана и Узбекистана, как лакмусовая бумажка показала лживость лозунгов но­вой Советской власти о праве наций Рос­сии на самоопределение и суверенитет. На деле ортодоксальные марксисты остава­лись сторонниками сильного унитарного государства, а автономию они рассматри­вали в качестве дивидендов за политиче­скую лояльность по отношению к режиму: не националы должны были учреждать свои автономии, а они должны были их получить от всесильного центра, очертив­шего для этих марионеточных автономий строгие рамки полномочий.

***

1. Агзамходжаев С. История Туркестанской автономии. Ташкент: Изд.-полигр. Объедине­ние «Тошкент ислом университета», 2006. С.35.
2. Мирсаит Султан-Галиев и идеология нацио­нально-освободительного движения. М., 1990. С.46. 
3. Нуртазина Н.Д. Народы Туркестана: Про­блемы Ислама, интеграции, модернизации и деколонизации (на рубеже XIX-XX веков). Алматы: Қазақ университеті, 2008. С. 108-109.
4. Макарова Г.П. Народный комиссариат по делам национальностей РСФСР (1917-1923 гг.). М.: Наука, 1987. С.18.
5. Авторханов А. Империя Кремля. Минск-Москва:       Полифакт-Дружба народов, 1991.С.54.
6. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 53. С. 105.
7. Авторханов А. Империя Кремля. Минск-Москва: Полифакт-Дружба народов,1991.С.56-58.
8. Исхаков С.М. Российские мусульмане и ре­волюция (весна 1917 - лето 1918 гг.). М.: Изд-во «Социально-политическая мысль», 2004. С. 46; Мирсаит Султан-Галиев и идеология на­ционально-освободительного   движения. М.,1990. С. 48.
9. Агзамходжаев С. История Туркестанской автономии. Ташкент: Изд. -полигр. Объедине­ние «Тошкент ислом университети», 2006. С. 53; Нуртазина Н.Д. Народы Туркестана: Про­блемы Ислама, интеграции, модернизации и деколонизации (на рубеже XIX-XX веков). Алматы: Қазақ университеті, 2008. С. 109.
10. Нуртазина Н.Д. Народы Туркестана: Проблемы Ислама, интеграции, модернизации и деколонизации (на рубеже XIX-XX веков).Алматы: Қазақ университеті, 2008. С. 110.
11. Агзамходжаев С. История Туркестанской автономии. Ташкент: Изд. -полигр. Объедине­ние «Тошкент ислом университети», 2006. С.12-13;
12. Программные документы мусульманских политических партий (1917-1920 гг.). Окс­форд, 1985. С. 33.
13. Агзамходжаев С. История Туркестанской автономии. Ташкент: Изд. -полигр. Объедине­ние «Тошкент ислом университети», 2006. С. 144, 159, 165.
14. Улуг Туркистон. 1917. 30сентября.
15. Шокай М. Туркестан под властью Советов / К характеристике диктатуры пролетариата. Париж: Яш Туркестан, 1935. С. 17-18.
16. Улуг Туркистон. 1917. 8 декабря.
17. Кокандская автономия //Красная летопись Туркестана1923. № 1-2.С.85-87.