Другие статьи

Цель нашей работы - изучение аминокислотного и минерального состава травы чертополоха поникшего
2010

Слово «этика» произошло от греческого «ethos», что в переводе означает обычай, нрав. Нравы и обычаи наших предков и составляли их нравственность, общепринятые нормы поведения.
2010

Артериальная гипертензия (АГ) является важнейшей медико-социальной проблемой. У 30% взрослого населения развитых стран мира определяется повышенный уровень артериального давления (АД) и у 12-15 % - наблюдается стойкая артериальная гипертензия
2010

Целью нашего исследования явилось определение эффективности применения препарата «Гинолакт» для лечения ВД у беременных.
2010

Целью нашего исследования явилось изучение эффективности и безопасности препарата лазолван 30мг у амбулаторных больных с ХОБЛ.
2010

Деформирующий остеоартроз (ДОА) в настоящее время является наиболее распространенным дегенеративно-дистрофическим заболеванием суставов, которым страдают не менее 20% населения земного шара.
2010

Целью работы явилась оценка анальгетической эффективности препарата Кетанов (кеторолак трометамин), у хирургических больных в послеоперационном периоде и возможности уменьшения использования наркотических анальгетиков.
2010

Для более объективного подтверждения мембранно-стабилизирующего влияния карбамезапина и ламиктала нами оценивались перекисная и механическая стойкости эритроцитов у больных эпилепсией
2010

Нами было проведено клинико-нейропсихологическое обследование 250 больных с ХИСФ (работающих в фосфорном производстве Каратау-Жамбылской биогеохимической провинции)
2010


C использованием разработанных алгоритмов и моделей был произведен анализ ситуации в системе здравоохранения биогеохимической провинции. Рассчитаны интегрированные показатели здоровья
2010

Специфические особенности Каратау-Жамбылской биогеохимической провинции связаны с производством фосфорных минеральных удобрений.
2010

Морально-правовые координаты социального бытия

Мораль и право относятся к таким социокультурным феноменам, которые счи­таются базисными, основополагающими. Дина­мизм современной эпохи находит свое отраже­ние, прежде всего, в базисных институтах общества. Поэтому современная эпоха - это эпоха трагических моральных коллизий и правовых парадоксов. Все эти коллизии и проблемы привели к ситуации, когда пред­ставления о моральных и правовых нормах оказались отягощены грузом самых неоднознач­ных коннотаций, детерминированных явными и глубинными, латентными метафизическими, идеологическими и политическими факторами.

Интерпретации морали и права, как правило, отличаются или узкими отождествлениями или наоборот чрезмерной широтой применяемых абстракций. Моральные и правовые нормы подвергаются яростным нападкам, отрицанию или, наоборот, чрезмерной фетишизации. И, наконец, извечная проблема - это проблема их соотношения. В зависимости от социокультур­ного контекста парадигмальных особенностей это соотношение отличается или их противо­поставлением, или более сложными формами взаимодействия и анализа этой проблемы.

Однако в любом варианте эта проблема остается открытой, требующей от исследова­телей, философов, правоведов постоянных усилий. Встать над этими спорами, преодолеть исторические и групповые предрассудки, проя­вить абсолютную объективность - этот позна­вательный императив в исследовании морали и права пыталось реализовать не одно поколение исследователей.

Однако мы с сожалением можем констати­ровать, что социальная и экзистенциальная значимость рассматриваемых феноменов чаще всего оказывалась сильнее объективистских интенций. Тезис, что бытие определяет созна­ние, оказывается верным и в этом случае, если бытие не отождествлять только с материальным миром. Как правило, после такой историко-методологической рефлексии большинство авторов заявляют о своих методологических преимуществах, обеспечивающих им необхо­димый объективистский иммунитет, однако с тем, чтобы повторить в том или ином варианте ошибки предшественников.

Мы надеемся избежать такого конфуза, и считаем, что его можно избежать, последова­тельно отвергая эссенциалистские притязания. Отвергая эссенциалистские методы, мы предлагаем подход, сочетающий структурный анализ с анализом историческим - конкретных вариаций морали и права и также их соотношения. Предлагаемый способ анализа не претендует на выявление последней сущности неизменного субстрата, а ориентирован на выявление в исторических феноменах опреде­ленных инвариантов.

Структурный подход к анализу морали и права, их соотношению, мы понимаем как попытку нахождения и вычленения инвариант­ных свойств, способ очерчивания рамок бесчисленной массы неоднозначных конкретно-исторических представлений о морали и праве. Это способ нахождения регулярностей в интенциях и действиях, определяемых нередко случайными и ситуативными факторами. Однако современный структурный анализ должен быть не только способом нахождения формальных матриц, но должен быть способ­ным к учету исторических особенностей, иметь развитую чувствительность к нюансам, деталям, обладать позитивным отношением к случай­ностям. Структурный анализ моральных импли­каций и правовых норм имеет свою историю.

Впервые наиболее последовательно и в эмпирическом отношении очень плодотворно этот подход применил Э. Дюркгейм. Естествен­но, он опирался на другую терминологию, но его теоретические и методологические интен­ции в вышеназванном варианте прослеживают­ся очень четко. Для Дюркгейма нравственность, право, прежде всего, представляются не как конкретно-содержательные феномены, а как формальные структуры, то есть инвариантные условия социального бытия.

Нравственность, коллективное сознание -это несущие конструкции социальной реаль­ности. Роль нравственности как первичного, необходимого и инвариантного условия социальной жизни Дюркгейм подчеркивает следующим тезисом: "Существование любой группы предполагает наличие нравственных правил" [1, с.30]. Этот тезис свободен от узости конкретно-исторических отождествлений и морализаторских оценок.

Мы также принимаем реализм Э. Дюркгейма, как в отношении общества в целом, так и в отношении нравственности и правовых отношений. Реализм не только отдельных индивидов, но и социальных феноменов, не сводимых к индивидуально-материализирован-ным формам, подтверждается их такой же принудительностью, какой обладают физи­ческие феномены.

Если в отношении морали как инвариант­ного атрибута социальности возражения затруднительны, то в отношении права они даже неизбежны. В этом вопросе мы присое­диняемся, избегая бессмысленных исторических экскурсов, к тем авторам, которые считают право обязательным атрибутом современного общества. Так, по мнению Т. Парсонса, в отличие от досовременных обществ, где " законодательство как дифференцированная функция почти не существует", в современных обществах "легитимизация постоянно осущест­вляемой законодательной функции... представ­ляет собой отличительный признак современ­ного развития" [2, с.34].

Выявление моральных и правовых инва­риантов является важной, но отнюдь не самодостаточной задачей. Морально-правовые инварианты должны быть конкретизированы с точки зрения уровней дифференциации и синкретизма, ригидности и толерантности, выявления конкретных факторов и последствий аномии, правового нигилизма или фетиши­зации.

Конкретизация формальных абстракций возможна на основе таких переменных, как историческая эпоха и социокультурная система. Именно эти переменные позволяют объяснить массу опосредований, в которые вовлечены моральные и правовые нормы. Вместе с тем структурный подход позволяет и в рамках конкретных исторических и социокультурных контекстов выявлять не только уникально-специфические вариации морально-правовых норм, но и более широкие и устойчивые конфигурации. Так, например, моральные и правовые нормы отличаются совпадениями в рамках сообществ, которые мы обобщенно называем традиционными и индустриальными. Эти совпадения имеют место, несмотря на все национальные или другие региональные особенности. При всей специфике средневеко­вого западноевропейского или китайского общества, а также современного японского или американского обществ они имеют общие структурные черты, характерные как для традиционных средневековых обществ, так и для современных индустриальных систем.

Структурные аспекты позволяют выявить и устойчивые различия между традиционными и индустриальными нормами как в сфере морали, так и в сфере права. И, наконец, неизбежные и неустранимые коллизии между моральным и правовым, между приватным, межличностным и формально-универсальным, также зависят от структурных особенностей социокультурной традиции.

Мораль и право, будучи инвариантными, как функциональные явления, вариативны как конкретные социокультурные и исторические явления. Их вариативность обусловлена, прежде всего, глубинными или трансцендентными, по отношению к миру повседневности, ценностями и символами. Имея в той или иной степени трансцендентный статус по отношению к повсе­дневным, утилитарным значениям, представле­ниям, базисные социокультурные ценности и символы не могут быть произвольно скоррели-рованы на основе рационально-эмпирических процедур. Но благодаря своему трансцендент­ному, а, значит, привилегированному статусу они предопределяют исходные представления и ориентации определенных сообществ, которые принято называть цивилизациями, культурами или социумами.

Если обратиться к концепции Ф. Фукуямы, то в правовом аспекте мы должны наблюдать торжество формального права, если не в виде укорененных институциональных норм, то, по крайней мере, культурно-оправданных ориен­тиров [3]. Однако реальность на эмпирическом уровне не дает повода для такой эйфории. Право в современном формализованном вариан­те не только не укореняется как эффективная институциональная система, но и, можно сказать, вызывает резко отрицательную реак­цию во многих социокультурных системах.

Проблемы укоренения формальной право­вой системы, формирования эффективной жизнеспособной системы в рамках незападных культур, и в частности, в постсоветских обществах имеет еще один аспект. Этот аспект связан не только с резко отрицательным отношением к современному праву, но и с эйфорией от его возможностей, фетишизацией права. Тем, кто так охвачен неофитским пылом в отношении новой панацеи, можно привести предостережения Ю. Хабермаса, подчеркиваю­щего, что современное государство тоже пред­ставляет собой такую политическую форму жизни, которая не растворяется полностью в абстрактной форме институционализации всеобщих принципов права. По мнению Хабермаса, которого трудно заподозрить в правовом нигилизме, форма жизни образует специфический политико-культурный контекст, в рамки которого должны быть вписаны формальные нормы права. Хабермас недвус­мысленно подчеркивает иерархию феноменов в социокультурной жизни и предостерегает от абсолютизации  формальных норм  права [4,с.85].

Господство фетишистских установок, как правило, деформирует чувство границы, чувство меры. Из-за конфронтационной, слишком      ангажированной      ситуации в отношении права, мы видим две доминирующие тенденции - одна со знаком минус, другая не только со знаком плюс, но можно сказать с тремя восклицательными знаками. И то, и другое не способствует конкретному философ­скому анализу условий и механизмов, способ­ных, если говорить словами П. Рикера, сформи­ровать "этико-юридическую вменяемость". Причем не узкой группы интеллектуалов, а основной массы общества.

Сложная проблема требует и сложного, многомерного анализа. Рефлексия по поводу этико-юридических проблем не должна опи­раться на привычные дихотомии. Она должна включать в себя как традиционные системы анализа, так и последние достижения социо-гуманитарной мысли (структуралистский анализ знаков, мифов, герменевтический анализ правовых текстов).

Вместе с тем, на наш взгляд, остается достаточно когнитивно-продуктивным (эври-стичным) традиционный исторический анализ. Естественно, не примитивно-хронологический, а как исторический подход к структурным элементам социокультурной системы. Без выявления исторических предпосылок невоз­можно объяснить порой полностью противо­положные друг другу морально-правовые традиции. Социокультурная система, где оказались укорененными правовые идеи и нормы, достигла высокого уровня, массовая этико-юридическая вменяемость отличается позитивным для права культурно-политическим климатом. Господствующие моральные импликации, базисные ценности и символы задают здесь "нормативный горизонт", ориенти­рующий не только элиту, но и массы на благожелательное отношение к праву.

Право в таком культурном контексте - не зло, не вынужденное допущение, а благо. Это хорошо прослеживается в высказывании А. Токвиля: "Самым прекрасным понятием после понятия о добродетели является понятие о правах. Точнее говоря, оба эти понятия соприкасаются - права - это не что иное, как добродетели, перенесенные на политическую жизнь" [5, с.188]. Идея, что право - это благо, что это добродетель в политической ипостаси, резко дисгармонирует с отношением к праву в социокультурных системах традиционного или полутрадиционного типа.

Особенно богата антиправовыми идеями, апологией внеправового социального порядка русская философия. Для этой философской традиции характерно отношение к праву как к вынужденному злу, как к репрессивно-запре­тительному явлению, явлению, которое оказа­лось негативным, незаконным, антифеноменом нравственности. Право здесь лишь внешняя правда, появившаяся из-за искажений внутрен­ней правды. Возврат к этой моральной сущ­ности внутренней правды, преодоление негативного, временного состояния, "вексель­ной честности" есть главная историческая задача традиционалистов. На аргументы в пользу права Аксаков отвечает: "Однако нам скажут - или народ, или власть могут изменить друг другу. Гарантия нужна! Гарантия не нужна! Гарантия - есть зло. Где нужна она, там нет добра, и пусть лучше разрушится жизнь, в которой нет добра, чем стоять с помощью зла" [6, с.113]. Даже такой западник как Герцен разделяет иллюзии о возможности неправового социального порядка, основанного исключи­тельно на моральных принципах. Оценивая современное правовое состояние России как тяжкое и печальное, он считает, что для будущего - это огромное преимущество.

Общая культурная традиция, доминиро­вание слабодифференцированных общинных идеалов сказывается и на позиции Н.А. Бер­дяева. Хотя он неоднократно критиковал российское общество из-за слабой дифферен-цированности. Для него право - это вынуж­денное зло, искажающее моральный порядок, основанный на человеческом доверии. "Всякий правовой строй есть узаконенное недоверие человека к человеку, вечное опасение, вечное ожидание удара из-за угла. Государственно-правовое сосуществование есть существование враждующих" [7, с.481].

Можно сказать, что эта традиция жива, и современные русские традиционалисты продолжают линию правового нигилизма. По мнению А. Солженицына, "общество, в котором нет других весов, кроме юридических, тоже мало достойно человека" [8, с.101]. Традиции смешения морали и права "блистательно" демонстрирует В. Распутин, заявляя, что "право имеет смысл, когда оно работает во имя души, достоинства, культурного и нравственного облика народа" [9, с.3].

Примеры можно множить до бесконечности. Но и приведенные программные высказывания представителей различных культур, на наш взгляд, достаточно репрезентативны. Они служат доказательством влияния культурных установок на процесс институционализации права, соотношения моральных норм с правовой системой. Противопоставление морали и права остается проблемой и в наше время, особенно в развивающихся странах.

Отсюда можно сделать вывод, что хотя противоречия моральных и правовых норм имеют место во всех обществах, и будут иметь место   и   в   будущем,   наиболее   остро эта проблема стоит перед теми сообществами, которые испытывают большие трудности с усвоением и укоренением формального права. В таких условиях обостряется извечная проблема способов регуляции социокультурной жизни человека, противопоставления моральных и правовых норм как противоположных и даже взаимоисключающих.

Эти противопоставления в принципе не содержат ничего нового. Они основаны на следующем тезисе: моральные нормы это органичные, жизненные и более тонкие способы регуляции человеческого поведения. Также подчеркивается большая способность обеспе­чить сплоченность людей. Право же (конечно, прежде всего, имеется в виду современное право) наоборот представляется как бездушное, негуманное, функциональное образование, как результат искаженности человеческих отно­шений и природы современного человека в целом.

Действительно, реально существующие отличия во многих сообществах приобретают характер абсолютных антагонистов, облекаются в мифические термины и уже не поддаются рационально-эмпирическому анализу. Мифоло­гемы, связанные с апологией моральных способов регуляции и, наоборот, с негативным отношением к формальному праву, не теряют своей убедительности не только для масс, но и для большинства интеллектуалов развивающихся стран. Регулярно в легитимацию таких мифологем вносят свой вклад и западные интеллектуалы, уставшие от формализованности социокуль­турных регуляторов. Те, кто принял миф, связанный с преимуществом моральных регуляторов и пониманием права как зла (само это зло может трактоваться как абсолютное или необходимое и допустимое) не нуждаются в объективном подходе к данной проблеме. Вернее сказать, они не нуждаются потому, что не способны к такой объективности, не способны подвергнуть критической рефлексии свои исходные положения и принципы.

Особо удивляться такому положению дел не приходится, так как Т. Кун достаточно теоретически убедительно и эмпирически корректно выявил догматические аспекты в сфере, которая считается идеалом объектив­ности - науке. Кун считает, что если уж люди науки не способны достичь полной объектив­ности и рефлексивной ясности по поводу своих интересов даже в чисто теоретических, факти­чески полностью не связанных с реалиями практической жизни умозаключениях, то ожидать расцвета объективности в сферах, имеющих жизненно важное значение, было бы довольно наивным [10].

Определение дихотомии мораль - право как мифа не означает, что она ложная и не содержит в себе объективно истинных моментов. Как и любой жизненный феномен, этот миф, пусть и путем абсолютизации ряда альтернатив, включает в себя несколько если не истин, то хотя бы реальных проблем, проблем, которые не удается преодолеть сведением их к одному способу решения.

Следует признать, что тоска (и основанная на ней апология) по моральному порядку, избавленному от формально-репрессивных институтов или хотя бы от их господства, содержит в себе не только утопию, но и достаточно эффективную критику гипертрофи­рованной реализации гоббсовского Левиафана. Апелляция к повышению значения моральных императивов, опора на них способствуют постоянному вниманию к данным сферам человеческой жизни, не позволяя отдать все регуляции формальным механизмам. При этом, естественно, происходит, особенно в обществах с сильными фундаменталистскими традициями, абсолютизация последствий такого порядка. Этой абсолютизации служат и соответственно препарированная история, постоянное противо­поставление бездушному, механизированному машиноподобному Западу.

Безусловно, моральный порядок содержит в себе более гуманные, теплые и личностные черты, то, что не могут учесть формальные политико-правовые механизмы. Представления о праве как формально-функциональной машине, механизме обезличивания, также имеют, несомненно, свои основания, и это следует признать. При этом, однако, не следует вместе с водой из ванны выплескивать и ребенка. Кроме противопоставления обезличен­ному формальному праву гуманных моральных норм, необходимо учитывать и то, что современная мораль является по необходимости дифференцированной и моральный порядок тех, кто выступает против формального права, есть идеализированный и уже нигде нереализуемый порядок. Фактически мифологемы морализа­торов носят поверхностный характер и проте­кают как постоянно повторяющийся набор истерических выпадов против тех сообществ и тенденций, которые являются воплощением формализма и функционализма.

Не противопоставляя морализаторство правовому фетишизму, нам следует искать возможность позитивного, а не вульгарно-отрицательного решения проблемы. Мы должны признать, что бесконечные морализа-торские сентенции и призывы давно утратили свою убедительность и влиятельность. Они не способствовали     формированию гуманного порядка и более совершенной антропологии. Итог противопоставлений логики антитезы в ставшей традицией антиправовой направлен­ности общественного сознания, в массовом закреплении дихотомии правды жизни и формального права, в укреплении правового нигилизма. За моралистической риторикой десятилетиями существовал самый аморальный порядок, где были само собой разумеющиеся жестокость, миллионы безвинных жертв, доносы и прочие "нравственные" и "моральные" достижения. Морализаторы традиционалист­ского направления, однако, как мы уже отмечали, умеют выстраивать свою аргумен­тацию, при этом с опорой на историю, имея к тому же особо развитый иммунитет против неудобных фактов.

Мифологемы, используемые при противопо­ставлении морали и права, органичного, естественного состояния и формализовано функционального порядка - есть грубая фальсификация как морали, так и права. Такие противопоставления прикрывают неспособ­ность к сочетанию моральных традиций с новыми социальными механизмами, которые призваны обеспечить эффективную регуляцию современных отношений. Только сочетание, а не противопоставление способно обеспечить адекватный ответ на усложнение и динамизм современного мира.

Конечно, нельзя просто так преодолеть вековые дихотомии. За ними стоят традиции, целые философские школы и историческая практика. Данная традиция привела к простым противопоставлениям и дихотомиям. В терминах этой традиции формальное право отождествлялось с искажениями человеческой природы, вызванными модернизацией. Искусст­венное, формальное, обезличенное право уродует человеческие отношения. При самых поверхностных подходах традиционалистского плана мы видим примитивное отрицание, совокупность простых тезисов: отвергнем право, возродим традицию и мораль, вернемся к блаженному состоянию, предшествовавшему происхождению человечества в целом.

В более сложных антиправовых концепциях и мифологиях мы видим более утонченные и глубокие формы анализа и отрицания. Они постулируют, что социальный порядок, осно­ванный на формально-рациональных критериях и регулятивах, приводит к всеобщему отчуж­дению человека, обесценивает индивидуальную неповторимость каждой личности, нивелирует самобытность культур.

Мифологичность данных утверждений можно доказать хорошо известными историче­скими фактами. Так, проблема отчуждения не является только порождением формально-рациональных институтов. После выхода человека из естественного состояния, когда он был вовлечен в закономерности развития, он в той или иной степени оказывался в состоянии отчуждения. Хронологические рамки феномена человеческого отчуждения несравненно шире, чем рамки индустриальной эпохи.

Отождествление феномена отчуждения с индустриальными отношениями есть крайний и соответственно нерефлексивный вариант редукционизма. Популярность идеи отчуждения во многом вызвана тем, что именно в индустриальную эпоху возникли теории, артикулировавшие проблему отчуждения. Массовое распространение, тиражирование этих теорий привели к формированию устойчивых представлений и некритическим отождест­влениям феномена отчуждения с индустриаль­ными институтами, в том числе, и правовыми.

Из всего этого можно сделать вывод, что в обществах, где доминирует миф о необходи­мости и возможности чисто морального порядка, отношение к праву сводится если не как к абсолютному, то, по крайней мере, как к неизбежному и относительному злу. Мы наблюдаем неспособность преодолеть узкие традиционные отождествления, трансформи­ровать доиндустриальный синкретический порядок. В этих условиях миф противопо­ставляет искомый моральный порядок юридическому, что является фактически рационализацией своего бессилия, неспособ­ности адаптироваться к требованиям совре­менности.

 

Литература

  1. 1    Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. - М.: Наука, 1991. - 431 с.
  2. 2    Парсонс Т. Система современных обществ.- М.: Аспект-пресс, 1998.-270 с.
  3. 3    Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. - 1990. - № 3. - С. 134-147.
  4. 4    Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность.- М.: Изд.центр «ACADEMIA», 1995.­244 с.
  5. 5    Токвиль А. Демократия в Америке. - М.: Прогресс-Литера, 1994. - 554 с.
  6. 6    Кистяковский Б.А. В защиту прав // Вехи. - М.: Молодая гвардия, 1991. - С. 6-120.
  7. 7    Бердяев Н.А. Смысл творчества // Философия свободы. Смысл творчества. - М.: Правда, 1989. - 607 с.
  8. 8    Солженицын А.И. Речь в Гарварде на ассамблее выпускников университета 8 июля 1978 г. // Родина. -1991. - № 9-10. - С. 101-105.
  9. 9    Распутин В. Левая, правая где сторона? // Советская культура. - 1989. - 27 мая.
  10. 10 Кун. Т. Структура научных революций. - М.: Прогресс, 1977. - 300 с.

Разделы знаний

Архитектура

Научные статьи по Архитектуре

Биология

Научные статьи по биологии 

Военное дело

Научные статьи по военному делу

Востоковедение

Научные статьи по востоковедению

География

Научные статьи по географии

Журналистика

Научные статьи по журналистике

Инженерное дело

Научные статьи по инженерному делу

Информатика

Научные статьи по информатике

История

Научные статьи по истории, историографии, источниковедению, международным отношениям и пр.

Культурология

Научные статьи по культурологии

Литература

Литература. Литературоведение. Анализ произведений русской, казахской и зарубежной литературы. В данном разделе вы можете найти анализ рассказов Мухтара Ауэзова, описание творческой деятельности Уильяма Шекспира, анализ взглядов исследователей детского фольклора.  

Математика

Научные статьи о математике

Медицина

Научные статьи о медицине Казахстана

Международные отношения

Научные статьи посвященные международным отношениям

Педагогика

Научные статьи по педагогике, воспитанию, образованию

Политика

Научные статьи посвященные политике

Политология

Научные статьи по дисциплине Политология опубликованные в Казахстанских научных журналах

Психология

В разделе "Психология" вы найдете публикации, статьи и доклады по научной и практической психологии, опубликованные в научных журналах и сборниках статей Казахстана. В своих работах авторы делают обзоры теорий различных психологических направлений и школ, описывают результаты исследований, приводят примеры методик и техник диагностики, а также дают свои рекомендации в различных вопросах психологии человека. Этот раздел подойдет для тех, кто интересуется последними исследованиями в области научной психологии. Здесь вы найдете материалы по психологии личности, психологии разивития, социальной и возрастной психологии и другим отраслям психологии.  

Религиоведение

Научные статьи по дисциплине Религиоведение опубликованные в Казахстанских научных журналах

Сельское хозяйство

Научные статьи по дисциплине Сельское хозяйство опубликованные в Казахстанских научных журналах

Социология

Научные статьи по дисциплине Социология опубликованные в Казахстанских научных журналах

Технические науки

Научные статьи по техническим наукам опубликованные в Казахстанских научных журналах

Физика

Научные статьи по дисциплине Физика опубликованные в Казахстанских научных журналах

Физическая культура

Научные статьи по дисциплине Физическая культура опубликованные в Казахстанских научных журналах

Филология

Научные статьи по дисциплине Филология опубликованные в Казахстанских научных журналах

Философия

Научные статьи по дисциплине Философия опубликованные в Казахстанских научных журналах

Химия

Научные статьи по дисциплине Химия опубликованные в Казахстанских научных журналах

Экология

Данный раздел посвящен экологии человека. Здесь вы найдете статьи и доклады об экологических проблемах в Казахстане, охране природы и защите окружающей среды, опубликованные в научных журналах и сборниках статей Казахстана. Авторы рассматривают такие вопросы экологии, как последствия испытаний на Чернобыльском и Семипалатинском полигонах, "зеленая экономика", экологическая безопасность продуктов питания, питьевая вода и природные ресурсы Казахстана. Раздел будет полезен тем, кто интересуется современным состоянием экологии Казахстана, а также последними разработками ученых в данном направлении науки.  

Экономика

Научные статьи по экономике, менеджменту, маркетингу, бухгалтерскому учету, аудиту, оценке недвижимости и пр.

Этнология

Научные статьи по Этнологии опубликованные в Казахстане

Юриспруденция

Раздел посвящен государству и праву, юридической науке, современным проблемам международного права, обзору действующих законов Республики Казахстан Здесь опубликованы статьи из научных журналов и сборников по следующим темам: международное право, государственное право, уголовное право, гражданское право, а также основные тенденции развития национальной правовой системы.