Джелаладдин Руми: поэзия духовных чувств

«Поставь на карту все ради Любви!»

Д. Руми

На протяжении веков просветленные люди ищут Истину, обращаясь к Вечности и Богу, посвящая жизнь Тому, Кто может утолить их духовный голод, положить конец их страданиям и украсить будущую жизнь бессмертием и блаженством.

Одним из таких людей выдающийся иранский суфийский - мыслитель, ярчайший представитель суфийской поэзии Д. Руми, в нем органично сочетались мистические пережива­ния и яркий поэтический талант.

Почти через сто лет после смерти пророка Мухаммеда (да будет мир над ним и благословение) в Аравии возникло новое религиозное течение - суфизм. Оно достигло классического периода расцвета в 13 веке когда такие мыслители как Санаи, Аттар и Джелаладдин Руми (1207-1273гг) подняли его на небывалую высоту. Персидская поэзия до того как в нее проник тасавуфф и началось его внедрение и упрочение была лишена жизни.

Поэзия - это средство выражения внутрен­них чувств, но до укоренения в ней тасавуффа никто не осмеливался открыто говорить о своих чувствах. Однако с проникновением суфизма поэзия стала средством неотразимого выраже­ния любви к Богу, экстатических чувств и сердечного пыла. Поэтические строки станови­лись событием и предметом всеобщего восхваления. Руми создал особый поэтический стиль характерный для всей последующей персидской литературы. На его мировоззрение оказали влияние религиозные и мистические воззрения известного богослова Абу Хаумида аль-Газали, которого многие мусульманские и западные ученые считают самым влиятельным поборником суфизма. Аль-Газали сумел прими­рить тасавуфф с господствующими тенден­циями ислама.

Есть известное высказывание Руми: «Аттар - это моя душа, подобно тому, как Санаи - это мое духовное око. Лучезарность Мансура аль-Халладжа спустя 150 лет проявилось в Аттаре». Д. Руми не считал себя ни поэтом, ни философом в традиционном понимании этих слов.

Руми представлял себя человеком страстно любящим Бога, чья всепоглощающая страсть и преданность Богу освобождает его от общест­венных условностей и религиозных стереоти­пов. Руми нельзя считать сторонником пантеиз­ма. Его понимание природы Бога не поддается однозначному определению. Человек, по представлению Руми постоянно стремится возвыситься над своей материальной оболоч­кой, дабы достичь духовного единения со своим Создателем. Для Руми человек не просто тело и душа. Человеческий организм состоит из физического тела, души, разума и «тончайшего духа», на которой периодически может нисхо­дить Божественное вдохновение.

Первые три составляющие в различной степени даны всем человеческим существам, «тончайший дух» же является прерогативой пророков и «друзей Божьих» которая отличает их от простых смертных. Руми сравнивает таких Божьих избранников с «соколами Бога», которых их Хозяин время от времени посылает людям, чтобы напомнить им о Своих законах и об исключительном месте которое Божест­венный промысел отвел роду людскому.

Каждый их них служил своей стране и своему времени, развил и указал духовные методы и способы утоления внутренних потреб­ностей человечества. Эти люди определили и высветили стадии очищения на пути к духовности ведущим к Окончательному Воссое­динению, когда телесная сущность (нафс) растворяется, уничтожается эго, проходит стра­дание, вызванное переселение в мир иной, и исчезает страх перед Судным днем.

Они олицетворяют собой Божественную мудрость и величие, выступая таким образом, в качестве живого напоминания о Божественном законе. Прилежное исполнение религиозных обязанностей является истинным проявлением преданности человека своему Господу. Благо­честивые деяния и акты богопоклонения Руми уподобляет драгоценным дарам, которые преданный возлюбленный преподносит своей возлюбленной. Поэзия Руми в вопросе об отношениях между свободной волей человека и Божественным предопределением не поддается однозначному определению. Он проводит различие между деянием Бога и непосредст­венным результатом этого деяния, между Божественным повелением и конкретным воплощением этого повеления в материальном мире. Если наблюдатель наделен духовным зрением, кажущееся противоречие между свободой воли и всемогуществом Бога исчезает. Человек осознает, что им движет непостижимая Божественная воля и вместе с этим он наслаж­дается свободой, не идущей ни в какое сравнение с той призрачной и несовершенной «свободой», о которой рассуждают рациона­листы-богословы. Чтобы достичь этого возвы­шенного осознания одновременно как полной свободы, так и полной зависимости от Божест­венной воли, верующий должен прилагать всё своё усердие в служении Богу, а не ждать, пока это осознание будет даровано ему Господом.

Идеальный человек становится держателем Божественных атрибутов, проявляющихся в нем и именно в таком сочетании Мансур аль-Халладж громко заявил «Я Истина», а Баязид Бистами произнес: «Удостоверьтесь в моем всемогуществе». Их устами говорил сам Бог.

По мнению Руми процесс мистического растворения человека в Божественной сущности (Фана) бесконечен. Подобно тому, как пламя свечи не перестает гореть, несмотря на ослепительное сияние солнца, мистик не теряет своей личности в присутствии Бога. Понятие души у Руми - это самосознание.

Твой отраженный свет - души моей свеченье, Другим невидимое как сердцебиение. У красоты Твоей - учусь любви, Уста твои творят мои стихи. 

Все необходимое нам богатство заключено в пределах осознаваемой сложности настоящего момента.    Руми   с   потрясающей глубиной ощущает это изобилие и изливает за него благодарность водопадом поэтических шедев­ров!

Возможно красота и ясность, которую Руми называет «разумом» и является той восхити­тельной закономерностью, которую исследуют биологи и физики, и которая связывает воедино любую систему. Как мистик так и ученый занимаются изучением единой многослойной реальности, непостижимого и точного искусства существования.

Некоторые суфии рассматривают красоту, создаваемую искусством, как опасность, могу­щую замедлить их духовный рост. Искусство часто порождает дразнящее ощущение легкой победы духа, не подкрепленной достаточным личным духовным опытом. Прекрасные стихи, например, могут удерживать человека на зыбкой грани от полного растворения в Боге.

Непреодолимое стремление Руми к Божест­венной красоте нашло выражение в его привя­занности к конкретному человеку, который сумел воплотить эту красоту. Этим человеком был Шамс Табриз, который в своем духовном развитии прошел все возможные человеку стадии эстетической влюбленности в Бога и стал «посохом возлюбленного».

Как отмечал Дж. Ходжсон «в своем прекло­нении перед Шамс Табризом Руми нашел отражение своей любви к Богу». Шамс Табриз не уставал подчеркивать, что беззаветная любовь является самым верным путем к Богу и к знанию о Нем. Из-за этого он получил прозвище «Повелитель возлюбленных». Шамс Табриз открыл перед Руми новые горизонты мистического пути. Любовь Руми к Шамсу Табризу изменила его; из простого смертного он превратился в величайшего поэта, наделенного поистине божественным вдохновением. Анне-мария Шимель, посвятившая жизнь изучению Руми, пишет: «Он стал поэтом, начал подолгу слушать музыку, петь, мог часами кружиться в танце».

Источник силы Руми - его любовь, любовь, переживаемая в человеческих пределах, но коренящаяся в Боге. Никто не сумел приот­крыть глубинные тайны мистической молитвы так, как он; он чувствовал, что каждая молитва сама по себе - акт Божественной благодати, и весь раскрывался ей навстречу. Соединенный в любви с Божественной волей, он нашел решение загадки предопределения и обрел способность подняться в зенит радости из глубочайшей бездны разлуки. Он сам подвел итог своей жизни в двух строках:

Короткая в итоге похвала? «Зажегся, прогорел, сгорел дотла».

Любить Возлюбленного - все равно, что гореть в огне, а всякое рассуждение скрывает эту Любовь, словно дым. Когда ярко вспыхивает пламя Любви, дым рассеивается. Если бы духовные очи открылись в человеке, то каждый атом творения раскрыл бы перед ним великие тайны, и он увидел бы, что вся Вселенная является проявлением и даром Его Любви.

Если Он обратит на тебя Свой Божест­венный взор, ты сможешь обнаружить местопребывание Любви. Любовь, как писал Ошо, снова отбросит тебя к самому себе. Она дает тебе великую радость - с одной стороны, с другой - жажду сделать эту радость вечной.

Поэзия Руми ощущается на вкус, как соленый океанический бриз вдали от океана. Руми писал, что мистическая поэзия пытается «описать яблоневый сад в тумане языка». Слова не столь важны для Руми сами по себе, они лишь инструменты - резонаторы для передачи «вибраций источника смысла». Руми разработал целую теорию языка, основанную на мелодиях камышовой свирели (нея). За каждым звуком и каждой мелодией свирели лежит её ностальгия по потерянной родине - камышовому болоту. Нежная музыка свирели сделалась возможной лишь потому, что камыш много страдал - его живьем отрезали от корня, засушили и выдолбили изнутри, сделали резонатором. Согласно Руми, мы подобно свирели, наделены языком только потому, что оторваны от нашего корня и опустошены изнутри. Любая разумная речь - это моление, тоска по дому.

Вам не дано постичь моё страданье:

Душа чужая тайна для познанья.

Плоть ваша от души отделена,

Меж ними непрозрачна пелена.

Мой звук не ветр, но огонь. И всякий раз

Он не морозит, а сжигает вас.

И если друг далек, болит душа.

То я - ваш друг: свирель из камыша. 

Для Руми человек - это не просто тело и душа. Человеческий организм состоит из физического тела, души, разума и «тончайшего духа», на который периодически может нисходить Божественное вдохновение.

При описании различных уровней реаль­ности в поэзии Руми постоянно наблюдается явление когда, к примеру, «ты» и «я» могут представлять собой в одном месте пару любовников, а в другом «эго», и неличностный, бесформенный «мировой разум», но иногда это личностное Божественное «присутствие», как ощущаемое, так и не ощущаемое органами чувств.

Другой уникальной особенностью поэзии Руми является то, что это «присутствие» иногда вступает с ним в диалоги. Динамическое расширение и сжатие идентичности персонажа - другая потрясающая особенность искусства Руми. У Руми все - диалог, всюду - школа, где он учитель или ученик.

«Люди - это беседы. Поток беседы протекает через тебя, независимо от того говоришь ты или молчишь. Все происходящее с тобой заполнено удовольствием и теплотой, исходящими из постоянно ведущейся в тебе беседы».

В его поэзии с необычайной силой отражен чувственный опыт; и одна из причин неувядаемой силы и очарования этих стихов заключается в том, что чувственный опыт и Божественная любовь образуют в них гармо­ничное целое. Руми преображал самые буднич­ные и даже наиболее вульгарные аспекты жизни; символ преобразующей силы солнца (к которому он часто обращался в связи с Шамсом) приложим и к его собственной поэтической манере.

Особый стиль поэтических работ Руми обусловлен ещё и тем обстоятельством, что в процессе сочинения он обычно читал их нараспев. Предполагалось, что его последо­ватели также должны были распевать его стихи вслух под аккомпанемент музыкальных инстру­ментов. Согласно одному известному преданию, Руми сочинял свои оды, двигаясь в лёгком танце вокруг колонны в своей ханаке. В этой связи показательна история о первой встрече Руми с его любимым учеником, золотых дел мастером Салах ад-дином Заркубом. Проходя как-то мимо лавки Салах ад-дина Заркуба, Руми неожиданно остановился и стал двигаться под стук его молоточка. Его чувство ритма далеко не всегда совпадало с традициями классической персидской метрики, которыми он зачастую пренебрегал. Поэтому его Маснави -и манави, которая в целом следует традиционным канонам стихосложения, порой прерывается внезапными поэтическими и стилистическими вольностями.

Величайший шедевр Руми - его «Поэма о внутреннем смысле» (Маснави -и манави) представляет собой сборник дидактических стихотворений, посвященных его возлюблен­ному другу Хусам ад-дину Хасану. Руми диктовал строки поэмы своим последователям каждый раз, когда к нему приходило поэти­ческое вдохновение. Это обстоятельство объясняет отсутствие заранее продуманной структуры и сюжета, что стало отличительной чертой его поэтического творчества. Сюжеты и идеи у Руми связаны едва уловимыми ассоциациями; отдельные истории и сюжеты автор оставляет недосказанными, чтобы вернуться к ним много позже в рамках той же самой поэмы. Наследие Руми включает также собрании сентенций и мудрых изречений под названием «В нём то, что в нём» (Фихи ма фихи), а также сборник лирических стихотворе­ний и четверостиший, подписанных именем его мистического возлюбленного Шамс-и Табриза.

В силу необычайной оригинальности и «экстатического» характера поэтического языка Руми никто из более поздних поэтов не сумел сколько-нибудь успешно воспроизвести его стиль.

Руми - это поэт, который развил тему любви зрелого ума и зрелого духа. Руми дает голос поколению тех, у кого седина в бороде, а в ребре - не только пресловутый бес, но и вера, смятение и вечные поиски Бога. Главная особенность Руми в том, что он прежде всего -теолог и вероучитель. Не религиозный настав­ник, а вероучитель, и разница эта очень существенна, недаром Руми так охотно цитируют священники, раввины и буддисты, а не только муллы.

Поэзия - форма медитации. Об этом хорошо сказал Иосиф Бродский: «Пишущий стихотво­рение пишет его прежде всего потому, что стихотворение - колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения».

Свой рассказ о поэзии Руми хочу завершить словами самого Мауланы Джелаладдина:

«Клянусь Аллахом, я никогда не питал к поэзии никакой склонности и, по-моему, нет худшего занятия, чем она».

Литература

1. Николсон Р.А. «Мистицизм в исламе». Лондон, 1974.

2. Баркс К. «Суть Руми»М., 2007.

3. Нурбахш Д. «Психология суфизма», 2005.

4. Арберри А. «Суфизм», 1969.

5. Кныш А.Д. «Мусульманский мистицизм», М.,2004.

6. Абу Нуайм ал-Исбахани. Хилйат ал-аулийа ва-табакат ал-асфийа. Каир, 1932-1938.