Аль-фараби и тюркское право

Cтатья посвящена разбору внутренних логистических связей учения аль-Фараби и тюркского права. Обращается внимание на тот факт, что использованные средневековым ученым понятия «добродетельный город» и другие предопределили конструкцию данного теоретического образа в практику тюркского правления.

Чем глубже корни и основания того или ино­го объекта приложения человеческих знаний и умений, а тем более если речь идет о нормах гражданского права, тем авторитетнее предстает данная отрасль знаний и практики. Возраст от­ечественной юриспруденции официально исчис­ляется последними несколькими веками, тогда как зачатки знаний и представлений мыслителей о правилах общежития формировались и, более того, закреплены письменно, гораздо раньше, чем принято думать.

В этой связи хотелось бы обратить внима­ние на тот пласт культуры межчеловеческих отношений и взаимодействия государства и подданных, который исследовал средневеко­вый гуманист, мыслитель, создатель трактатов, ценимый в европейской научной традиции как усердный трактователь трудов античных фило­софов на Востоке.

Учение аль-Фараби, его актуальность и многожанровость не вызывают сомнений. Более того, его квинт-эссенция, а именно: счастье как смысл человеческого существования, может и должна браться за основу социально-гуманитар­ных исследований. Мыслитель средневековья аль-Фараби пользовался большой популярно­стью, будучи личностью с обширным кругозо­ром и со знанием дела штудировавшим труды античных авторов [1]. Его трактаты раскрывают системную творческую лабораторию ученого;она базировалась на уважении к человеку как центру мироздания, желании актуализировать суть его миссии на земле. - Современное науч­ное видение закономерно пришло к аналогично­му выводу: только человеческий разум способен справиться с глобальными вызовами. И это лиш­ний раз подтверждает целостность мировоззре­ния аль-Фараби и его влияния на последующий процесс познания в тюркской научной среде как лепту в традицию преемственности.

Философ, исследователь, музыковед, цели­тель аль-Фараби остается безусловным брендом и непреходящей гордостью тюркского и мирово­го сообщества. Своими трудами и духовностью он сумел поднять на достойный уровень, возвы­сил общетюркское право, язык и культуру. Ведь трактаты ученого напрямую касались обустрой­ства социума, взаимоотношения в котором стро­ятся людьми, а людей можно научить правильно­му управлению. Эта рациональная сторона тру­дов аль-Фараби являлась почти революционной в период средневековья, тогда как она выражена им весьма условно, опосредованно размышлени­ями о миссии и свойствах так называемого «го­рода». Под городом аль-Фараби подразумевает, вне сомнений, более широкое понятие, а именно: «государство», «социум». Не случайно, он под­разделяет виды городов - от «невежественного» до «добродетельного». Далее, раскрываются ка­чества, вкладываемые им в те или иные разно­видности «городов». Было бы ошибочным игно­рировать наследие аль-Фараби, который обладал богатым воображением и даром научного пред­видения, высветив, под видом урбанистического коллажа, будущую социальную эволюцию.

Противники такой концепции могут выдви­нуть контраргумент, что античный период, ко­торый преимущественно служил пищей для на­учных диспутов, содержал это понятие «город-государство», который не может переноситься на средние века и последующие этапы всемир­но-исторической спирали. Однако, можно воз­разить уже потому, что города-государства как реальность присутствовали в контексте развития на протяжении того участка Шелкового пути, что пересекал южные области Казахстана. Такие города как Сыгнак, Сауран, Алмалык и другие в силу обусловленности природно-климатиче­ских условий приобрели форму моногородов, или городов-крепостей [2]. Этническая наполня­емость стационарных поселений, окруженных полупустынями и враждебными иноэтнически-ми обществами, также соответствовала дефини­ции «город-государство». Таким образом, будет справедливым заметить, что аль-Фараби экс­траполировал знания об античности на совре­менные азиатские города-поселения, и данный объект исследований поглощал его воображение и предоставлял благодатное поле для практиче­ских опытов.

Поскольку с предметом изысканий мысли­теля более-менее все ясно, то возникает впол­не уместный вопрос, насколько близко подошел аль-Фараби к изучению и усовершенствованию правовых отношений в тюркском социуме? Без­условно, сама постановка вопроса имеет место быть, ведь декларируя категорию «доброго» го­рода, ученый априори закладывал в его базис за­щиту прав горожан?! Противники версии легко возразили бы, что средневековая схоластика и юриспруденция - вещи несовместимые, но толь­ко не в отношении такой масштабно мыслившей фигуры, каким являлся аль-Фараби, при жизни признанный учеными собратьями «вторым по­сле Платона»! Он никогда не занял бы эту отве­денную ему достойную нишу - рядом с именами Авиценны и Ибн Рушда, - без присущей ориги­нальности и умения всесторонне рассмотреть интересовавший предмет. Правовые отношения, или умение договариваться, присутствуют в лю­бом даже низшем социуме, и вполне могло быть предметом диспутов во времена аль-Фараби. Мыслитель, претендовавший на создание трак­татов о счастье рода человеческого, был вправе обратиться к данной отрасли познания в целях научения последователей его учения правилам, без которых нельзя обходиться в социуме. Таким образом, тюркское право в некоторой степени обязано аль-Фараби во-первых, проявленным им интересом, во-вторых, огромной верой в то, что соотечественники придут когда-либо к со­вершенным формам взаимных контактов, пре­одолевая невежество и инстинкты военной де­мократии.

Тюркское право - тема, действительно ред­ко рассматриваемая в специальной литературе, тогда как значение ее выходит за рамки простой интерпретации общетюркского наследия [3]. Глобализация стимулирует интеллектуалов Цен­тральной Азии (ЦА) заняться поисками если не заветного «философского камня», то оптималь­ных подходов к практике принятия решений в самых различных сферах человеческого обще­ния, от внутристрановых до региональных и межконтинентальных. В сфере международных отношений, которые становятся все более не­предсказуемыми и хрупкими, роль региона ЦА обозначается все более зримее в силу зависимо­сти сообщества от капризов глобального кли­мата, киберпреступности, религиозного экстре­мизма и терроризма. В силу транзитного геогра­фического расположения, ЦА подвержена анти­правовым влияниям весьма ощутимо. Поиск со­вместных решений из ситуации вполне под силу на базе междисциплинарных исследований.

Обратившись к наработкам предшествен­ников в лице аль-Фараби, Ибн Рушда, потом­ки вправе искать ответы на глобальные вызовы и на сакральном уровне. На рубеже 19-20 вв. к теме роли и влиянии тюркского права в истори­ко-культурном дискурсе обращались казахские исследователи и сочинители Шокан Уалиханов, Абай Кунанбаев и Шакарим Кудайбердыев, Машгур-Жусип Копеев. Репрессии унесли жизни выдающихся юристов начала 20 столетия Жакыпа Акпаева, Алихана Букейханова, других видных представителей алашевцев, что отодви­гает на неопределенное время возможность по­знакомиться с их видением места и роли тюрк­ского наследия в региональном и всемирном масштабах. Однако, четкое понимание ими си­туации и апелляцию к здравому смыслу истори­ки реконструируют по тем действиям, которые были реализованы руководством Алаш (участие в Государственной Думе России, разработка ос­нов Конституции будущей автономии, позиция в годы первой мировой войны и восстания в Ка­захстане 1916 года, поиск компромисса и альянс с Советской властью и др.). Модель «доброго» города-государства, изложенная в средние века аль-Фараби, должна была воплотиться в жизнь Казахстана через проект Алаш.

В годы тоталитаризма любые реверансы в сторону мусульманских ученых-теологов были под «табу». Рукописи на арабской вязи не сра­зу были «реабилитированы» после многих лет запрета и уничтожения. Очень осторожно в на­уку возвращена была ранее малоисследованная тюркская предыистория. Благодаря многолет­ним поискам Льва Гумилева и «евразийцев» на основе артефактов были доказаны наличие письменности и начата дешифровка надписей на каменных изваяниях [6]. Позже, казахстан­ские и российские этнографы А.Х.Маргулан, Х.А.Аргынбаев, востоковеды-тюркологи С.Г. Кляшторный, Т.И.Султанов, А.Сейдимбек и др. детально реконструировали отголоски древнего права тюрков в анналах истории Евразии.

Немаловажно обратиться к публицистике Мустафы Шокая, прозе и поэзии Магжана Жумабаева, Мухтара Ауэзова, Ильяса Есенберлина, чтобы прочувствовать в специфической мелоди­ке тюркской словесности особый гуманизм. Фи­лософское наследие аль-Фараби обрело новую жизнь благодаря казахстанцам А. Касымжанову и его последователям. Переводы трактатов аль-Фараби по музыке и медицине на русский язык сделали их достоянием народов Союза и по­зволили во всей красоте продемонстрировать спектр интересов ученого.

Из исторической науки в сферу юриспруден­ции, благодаря замечательным трудам академика Салыка Зиманова по обычному праву казахов, были внесены ценные источники и положения для дальнейшего изучения темы на конкретно-историческом примере [5]. Можно утверждать, что методологические разработки С.З.Зиманова легли в основу последующего развития и совер­шенствования права в государствах тюркского мира, в частности традиции гуманизма и исто­ризма. При условии координации исследований, современные наработки в области права в Ка­захстане, СНГ и дальнем зарубежье со временем позволят создать фундаментальный труд и рас­крыть общие и особенные черты формирования нормативно-правовой базы в истории государ­ственности тюрков.

Априори среди них должны быть выделены: гуманизм, авторитет и уважение к старшим, по­читание национальных традиций. В тюркской традиции обычного права строго преследуют­ся: поведение, приведшее к разрушению семьи, унижение женщины, нарушение традиций, по­сягательство на природное начало и т.п. Пере­численные моменты легко идентифицируются в нарративных тюркоязычных источниках, эпиче­ских текстах, фольклоре [4].

Сакральный характер и методологическую миссию обозначенных норм права метафизиче­ски сумел закрепить аль-Фараби в своих трудах, созданных им во благо поколений. Это важно донести и до нового поколения обучающихся, чтобы помочь им осознать преемственность и бесценность учения аль-Фараби в продвижении общечеловеческих норм общежития. К тому же, благодаря изучению праистории юриспруден­ции, право как отрасль знания и науки в Респу­блике Казахстан и тюркском социуме в целом об­ретет, на наш взгляд, дополнительную устойчи­вость в плане фундаментальности. Безусловно, междисциплинарные усилия крайне необходи­мы в деле изучения тюркского научного насле­дия. Труды аль-Фараби известны в современных европейских научных кругах не в должной мере, соответственно задача казахстанских востокове­дов, философов, правоведов, историков науки и культуры исправить эту «погрешность».

Литература

1. Касымжанов А. Х. Абу-наср Аль-Фараби. -М.: Мысль, 1982. - 189 с.
2. Назарбаев Н.А. В потоке истории. - Алма-ты: Атамура. - 1999. - 296 с.
3. Гумилев Л. Н. Древние тюрки. - М.. - Наука, - 1989.
4. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Летопись трех тысячелетий. - Алматы: Гылым. - 1994.
5. Зиманов С.З. Общественный строй казахов первой половины 19 века. - Алма-Ата. - Изд-во АН КазССР. - 1958. - 296 с.
6. Муканова Г. К. Отражение международных контактов тюрков в текстахVIII в. (на примере памятника Кюльтегина). // Материалы Международной научно-теоретической конференции «Древнетюркская цивилизация - памятники пись­менности». - ЕврНУ, Астана, 2001. - С. 219 - 223.