Эволюция и развития обычного права казахов

История обычного права казахов свидетельствует об активном участии казахского на­рода в процессе развития мировой цивилизации. В Казахстане наблюдались постоянная смена и сме­шение некоторых аспектов и целых пластов норм права различных наций и культур.

Распад СССР и появление новых независи­мых государств, поиск национальной идентич­ности, обострил интерес у монгольской, казах­ской, калмыцкой общественности к изучению своей истории. В течение длительного времени в мировой науке отрицалась самоценность ко­чевой цивилизации как таковой, складывались преимущественно негативные представления о номадизме и кочевниках. Из поля зрения иссле­дователей выпали важные вопросы, связанные с особенностями регулирования правовых от­ношений кочевых обществ. Исследователи или игнорировали существование самостоятельных правовых систем, или пытались свести их к простой компиляции более ранних законов, не ставя своей целью выявить роль и особенности истории права кочевых народов Евразии.

В 1990-е - начале 2000-х гг. был опубликован ряд работ, посвященных тем или иным аспектам права как казахов, так и монгольских народов. Эта проблема получила освещение также на многочисленных конференциях, проходивших в России, Монголии, Казахстане, Калмыкии, Германии, США. В 1997 г. в Москве прошел XI Международный конгресс Комиссии по обычно­му праву и правовому плюрализму [1], в 1999 г. на ежегодной Всесоюзной этнологической кон­ференции работала секция по обычному праву; роль и место право отдельных народов освеща­лись на международном симпозиуме «Диалог цивилизаций: взаимодействие кочевой и других культур Центральной Азии» (Монголия, 2001 г.) [2], в 2003 г. в Калмыкии состоялся между­народный научный форум «Монголоведение в новом тысячелетии» [3], в 2004 г. была про­ведена конференция, посвященная 90-летию со дня рождения Г. Франке на тему «Право Цен­тральной Азии в историческом обозрении», на которой обсуждались вопросы истории права [4], в 2005 г. прошли IV Международная шко­ла по юридической антропологии «Демократия участия» и VI Конгресс этнографов и антрополо­гов России на тему «Этнокультурные взаимо­действия в Евразии» [5], в 2005 г. в Казахстане прошла международная научная конференция «Феномен кочевничества в истории Евразии. Номадизм и развитие государства» [6], в 2006 г. на очередном IX конгрессе монголоведов не­сколько докладов были посвящены результатам исследований «Великой Ясы» и изречений Чингис - хана, их места и роли в истории развития законодательства в Монголии и всего мира [7]. В настоящее время, Казахстан, Монголия, монголоязычные народы Российской Федерации на­ходятся в процессе воссоздания своей социаль­ной и культурной идентичности, дискуссионные вопросы, поднимаемые в ходе работ этих конфе­ренции позволяют выявить общие парадигмы в изучении таких сложных проблем, как выявле­ние типологии права, соотношение власти и пра­ва, взаимовлияние и взаимозависимость права кочевых народов.

Доминанта кочевого типа хозяйственной деятельности обеспечила историческую преем­ственность, общность правовых систем каза­хов, монголов и калмыков. К одним из первых законодательных памятников кочевых народов Евразии относят Ясу Чингис-хана. Характер и содержание Ясы получил различную интерпре­тацию в арабских, персидских и армянских ис­точниках, что в последующее время было отра­жено и в ряде исследований. Великая Яса пред­ставляла собой собрание норм обычного права, дополненное указами как самого Чингис-хана, так и его преемников. Наряду с Ясой, сохраняли свои значение местные кодексы. Приоритет «Ве­ликая Яса» над всеми местными кодексами де­лал ее общеимперским правовым документом. Называлось Яса «великой» потому, что была всеобщим законом для всех монголов; в этом случае она отличалась от местных яс улусного значения. Отстутствие письменного оригина­ла законов Ясы предопределила в качестве ис­точников отдельные сведения представленные в работах арабских, персидских, армянских ав­торов. Вопрос о степени достоверности этих ис­точников является дискуссионным. За период с XIII по XVIII вв. были приняты следующие монгольские законодательные памятники: Яса Чингис-хана, «Белая история», Старый Цааджин Бичиг, «Восемнадцать степных законов», Их Цааз, Цааджин бичиг, Халха Джирум. Принятие этих памятников было обусловлено как фактора­ми внутреннего, так и внешнего характера. Это и политическая раздробленность, ухудшение эко­номического положения, осложнение внешнепо­литической обстановки, вызванное завоеванием маньчжур, все это и приводило к принятию но­вых памятников, которые должны были сыграть консолидирующую роль.

Отсутствие письменных текстов законода­тельной деятельности казахских ханов Касым-хана, Есим-хана, Тауке - хана обусловило при­влечение в качестве источников исторических свидетельств российских чиновников и офи­церов. Но при использовании этих записей как источников по изучению обычного права каза­хов необходимо обратить внимание на степень их достоверности, вызванных факторами как субъективного, так и объективного характера. Поэтому при анализе того или иного положения обычного права казахов необходимо использо­вать все эти исследования в комплексе, выявляя наиболее достоверные сведения. В результате деятельности ряда экспедиций местных по­граничных властей, чиновников был собран огромный фактический материал по изучению норм обычного права казахов. Этот материал представляет большую познавательную и на­учную ценность, также позволяет проследить определенную эволюцию норм обычного права. Изучение и исследование всех имеющихся ис­точников позволит выявить общие закономер­ности, присущие кочевым цивилизациям по регулированию правовых отношений и выявить особенности, свойственные именно казахскому обычному праву. К этим особенностям можно отнести следующее: состязательный характер института бийского суда, своеобразную систему штрафов айып, кун, которая предусматривала дифференцированный подход к определению вида наказания, сохранение системы барымта, которая давала возможность ответчику самому привести в действие решение бийского суда. В отличие от права монголов, калмыков, обычно-правовые нормы казахов не получили письмен­ной фиксации, но благодаря изустной традиции сохраняли свое значение вплоть до начала ХХ в. При привлечении записей русских исследо­вателей как источников по изучению казахско­го обычного права необходимо учитывать, что на качество собираемого материала большое влияние оказали факторы, как объективного, так и субъективного характера. Объективного характера, связанные с незнанием особенно­стей быта, традиции, языка казахского кочевого социума. Субъективного, связанные с целями этих экспедиции. Главной целью всех этих экс­педиции было, провести целенаправленный сбор юридического материала для более успешного внедрения общеимперских законов.

Монгольское право в своем развитии прошло определенную эволюцию. Поскольку основным типом хозяйства оставался номадный способ производства, традиционно во всех законода­тельных памятниках монгол прослеживается об­щая линия, но вместе с тем появляются новые нормы, свидетельствующие об определенной трансформации обычного права монгольских народов, вызванной влиянием как внутрен­них, так и внешних факторов. Историческая общность казахского права  и Ясы - результат сохранения номадного способа производства и формирования особой прослойки казахской зна­ти в лице чингизидов. Право казахов и монголь­ских народов носило прецедентный характер. В качестве прецедента могли в казахском праве служить наиболее удачные решения биев, а в монгольском праве суда Зарго. Типологически­ми особенностями, присущим праву казахов и монгольских народов, были компромиссно-со­гласительные процедуры обычного права, что выразилось в определенной шкале штрафов. Эти штрафы как материальная компенсация должны были способствовать быстрому разрешению дел. В качестве медиатора посредника по урегу­лированию спорного дела выступали бии, ной­оны, и ханы.

Хотя уголовное право еще не выделилось в отдельную отрасль права, правовые системы казахского и калмыцкого кочевого социума зна­ло разделение на тяжкое и легкое преступле­ния, рецидив, степень соучастия, объективную сторону преступления. Так в основе наказания лежал имущественный штраф, к субъекту пре­ступления относили лишь индивида свободно распоряжавшегося своим имуществом . При до­минировании частно - семейной собственности к субъектам преступления фактически относили всех членов семьи и рода. Штраф для выплаты распределялся между всеми членами рода.

В отличие от казахского обычного права монгольские законодательные памятники от­личались большей разработанностью вопро­сов, касающихся категории государственных преступлении. Также на дальнейшую эволюцию монгольского, калмыцкого права оказало влия­ние религия буддизм. Так в более поздних зако­нодательных памятников снижено применение смертной казни.

К компромиссно-согласительным процеду­рам обычного права кочевых народов Евразии можно отнести: систему композиции, предусма­тривающую своеобразную шкалу штрафов за преступления против личности, имуществен­ные правонарушения; принцип коллективной собственности, которая выразилась в так на­зываемых «дозволенных кражах». В основе су­допроизводства казахского права лежал «ин­ститут примирения или медиации», в качестве медиатора выступал главный бий.

Таким образом, идентичность хозяйственно-культурного типа обусловил ряд сходных кате­гории права, касающиеся правовых институтов семьи и брака, наследственного права, институ­та власти, принципа коллективной ответствен­ности, видов наказания, системы судоустрой­ства и судопроизводства.

Отличия были вызваны факторами внешнего воздействия, географического положения и вли­янием религии.

Таким образом, право казахов и монголов XVI - XIX вв. не простое копирование и подра­жание ранее принятым законам, а результат пра­вотворческой деятельности этих народов на про­тяжении длительного времени. Сходные момен­ты в определении штрафов в Уложениях Тауке хана и более раннего памятника Их Цааз 1640 г. не свидетельствует о полном копировании соста­вителями Уложения этих законов, а объясняется идентичным номадным способам производства.

Литература

1. Обычное право и правовой плюрализм: материалыXI Международного конгресса по обычному праву и правовому плюрализму. Сб. статей. - М., 1999. - 628 с.
2. Грайворонский В.В., Яскина Г.С. Диалог цивилизаций: взаимодействие кочевой и других культур Центральной Азии // Восток. - 2002. -№1. - С.150-156.
3. Орлова К.В., Бадмаева Е.Н. Калмыцкий ин­ститут гуманитарных исследований РАН // Вос­ток. - 2002. - № 3. - С.164-166.
4. Сentral Asian Law: An Historical Overview. A Festchrift for The Ninetieth Birthday of Herbert Franke. - Kansas, - 318 P.
5. Право в зеркале жизни. Исследования по юридической антропологии. - М.: Изд.дом «Стратегия», - 400 с.
6. Феномен кочевничества в истории Ев­разии. Номадизм и развитие государства // Сб.материалов Международной научной конфе­ренции. - Алматы: Дайк-Пресс, 2007. - 198 с.
7. Бойкова Е.В., К.В.Орлова, Г.С.Яскина, В.В. Грайворонский IX Международный конгресс монголоведов // Восток. - 2007. - № 1. - С.150-
8. 160.