Факторы окружающей среды промышленных городов, ухудшающие здоровье населения, и пути их решения

В статье рассмотрены проблемы экотоксикологии, в частности, изменения гонад при острой и подост-рой интоксикации промышленной пылью. Отмечено, что пыль сложного химического состава г. Темиртау обладает мутагенным эффектом, зависящим от времени воздействия. Авторами приведе­ны данные экспериментальных исследований, доказывающие, что хронические и острые экзогенные интоксикации промышленных химических соединений оказывают прямое и опосредованное влияние на функцию гонад. Определено, что изучаемая пыль г.Темиртау вызывает умеренно выраженные из­менения сперматогенеза экспериментальных животных по сравнению с контрольными и нарушение морфологического состоянии сперматозоидов. 

Город Темиртау, расположенный на левобережье р. Нуры, в 35 км к северо-западу от г. Караган­ды, был образован в 1945 г. Ранее на этом месте находился рабочий поселок Самарканд, построенный во время строительства металлургического завода. Население города — это дети и внуки тех, кто строил завод, мигранты со всей территории бывшего Советского Союза. Такой состав населения ха­рактерен и для многих других промышленных городов Республики Казахстан. Территория города занимает 0,3 тыс. км². По числу жителей Темиртау занимает второе место в области после г. Караган­ды. Плотность населения в среднем составляет 591,7 [1]. В настоящее время это крупный индустри­альный город с развитой инфраструктурой, на территории которого функционирует сложный инду­стриальный комплекс, представленный базовыми отраслями — черной металлургией, химической, текстильной промышленностью, производством неметаллических продуктов (коксохимическое про­изводство, производство минеральных удобрений, химических растворителей). Основная часть насе­ления занята на данных предприятиях, что, несомненно, сказывается на их здоровье, а возможно, и на здоровье новорожденных.

Анализ литературы показывает, что одним из показателей экологического состояния популяции является частота врожденных пороков развития среди новорожденных [2, 3]. Предполагают, что это связано с большим вкладом в причины их проявления мутагенных и тератогенных факторов окру­жающей среды, достаточно высокой частотой встречаемости и простотой диагностики, без больших экономических затрат.

По данным ВОЗ частота врожденных пороков развития (ВПР) в разных странах колеблется от 0,27 до 7,5 % среди новорожденных, 10-25 % — среди умерших в перинатальном периоде, 70-80 % — спонтанных абортусов. На территории России и других стран СНГ частота рождений де­тей с врожденными пороками также значительно изменяется — от 4 до 50 (%о) врожденных аномалий на 1000 живорождений [4].

В Республике Казахстан, по данным Национального генетического регистра (НГР), частота по­роков развития среди новорожденных составляет порядка 14 %о, среди мертворожденных каждый десятый — из-за ВПР. Такие значительные колебания частоты встречаемости различных аномалий связаны, с одной стороны, с использованием разными авторами различных классификаций ВПР, с другой — с уровнем медицинской помощи беременным женщинам, а также со степенью развития служб по выявлению пороков. Так, например, чем выше медицинская помощь беременным (следова­тельно, будет ниже смертность новорожденных от асфиксии, родовых травм, инфекций и т.д.) и чем лучше развиты службы по контролю за проявлением патологии, тем выше будут количество и доля выявленных врожденных пороков [5].

В г. Темиртау можно прогнозировать взаимодействие двух противоположных факторов: с одной стороны, большое генетическое разнообразие популяции, что, по мнению многих исследователей [6-8], положительно сказывается на здоровье потомства; с другой стороны, высокое развитие промышленных предприятий, выбросы которых оказывают отрицательное влияние на здоровье населения.

За период с 1999 по 2005 гг. в г. Темиртау зарегистрировано 72 случая врожденных пороков раз­вития строгого учета (ВПР СУ), что составило 6,42 %о. По отдельным годам происходили колебания частоты врожденных аномалий — от 3,49 %о в 2005 г. до 11,49 %о в 2002 г. (рис.).

Рисунок. Частота врожденной патологии у новорожденных в динамике

В целом за изученный период в г. Темиртау дети с ВПР СУ рождались в 1,4 раза чаще, чем в контрольном районе. В разные годы наблюдения частота рождения детей с ВПР была различной. Так, в 2002 г. детей с врожденной патологией в г. Темиртау родилось в 3 раза больше, чем за анало­гичный период в контрольном районе.

Всего за период с 1999 по 2005 гг. в Юго-Восточной районе г. Караганды (контрольный район) было зарегистрировано 44 случая ВПР (4,45 /), динамика частоты — от 1,26 /   в 2005 г. до 7,39 / в 2004 г. (максимальная частота почти в 6 раз больше минимальной).

Наибольшая разница между частотами ВПР по изученным районам обнаружена в 2002 г. — 11,49 / в темиртауской популяции и 3,7 / в контрольном районе (в Темиртау в 3 раза чаще). Таким образом, на основе анализа динамики частоты ВПР СУ можно предположить, что в г. Темиртау более интенсивно, чем в контрольном районе действуют какие-либо мутагенные или тератогенные факто­ры.

Материалы и методы исследования

Согласно поставленной цели и задачам для выявления влияния городской пыли на генетический статус был проведен эксперимент на лабораторных животных. Эксперимент проводился краткосроч­ный — в течение 3-х дней и более длительный — в течение 70 дней (ПДК пыли в дозе 50 мг/м³).

Наиболее распространенным методом изучения мутагенной активности на лабораторных жи­вотных является цитогенетический анализ клеток соматической ткани, который был проведен в клет­ках костного мозга. Поскольку костный мозг представляет собой гетерогенную популяцию клеток, целесообразно с помощью этого объекта изучать мутагенность факторов, а не механизмы поврежде­ний [9]. Метафазный анализ хромосом костного мозга проводился по методу Форда и Воллама [10] в модификации И.Шарипова [11].

Для оценки мутагенности использовался микроядерный тест в полихроматофильных эритроци­тах экспериментальных животных [12]. Микроядра представляют собой фрагменты хромосом или целые хромосомы, не включенные в состав ядра в ходе митотического деления клетки. Как правило, образование микроядер провоцируется веществами, вызывающими разрывы хромосом (кластогенные эффекты), и токсикантами, повреждающими белки митотического веретена.

В исследовании использован эпидемиологический подход, который включал ретроспективный учет ВПР по данным областного Национального генетического регистра г. Караганды за период с 1999 по 2005 гг. На каждого ребенка во всех родовспомогательных учреждениях области заполня­лась персональная карта (ПКР). Информация, содержащаяся в данной карте, была внесена в компьютерную базу данных. Всего за данный период в г. Темиртау было проанализировано 11213 историй родов. Полученные данные сравнивались с контрольным районом. В качестве контрольного района был взят один из наиболее чистых районов г. Караганды — Юго-Восток. В контрольном рай­оне за изучаемый период было зарегистрировано 9880 родов.

При анализе структуры врожденных пороков нами была использована адаптированная класси­фикация врожденных пороков развития строгого учета, однозначно диагностируемых врачами любой квалификации [13].

Вычислены частота ВПР по годам исследования и средняя частота за изученный период. Часто­ту врожденных пороков развития считали в промилле (/) на 1000 рождений.

Для обоснования приведенных данных о заболеваемости населения и выявления фактор-компо­нентов, действующих на их ухудшение, взяты анализы почвенных покровов, пыли. Проведен ряд экспериментов.

Проведен эксперимент на 42 животных (сроком 2 месяца) по запылению пылью сложного хими­ческого состава воздушной среды (г. Темиртау). Интратрахеально затравлено 38 животных пылью сложного химического состава (г. Темиртау). Срок эксперимента 70 дней. Данным животным прово­дились микроядерный тест, как скрининговый метод выявления мутагенной нагрузки, и тест «откры­тое поле», с целью выявления нейрофизиологических особенностей поведения животных при воздей­ствии пыли сложного химического состава.

Показатели массы тела, мышечной силы лабораторных животных (в граммах) и теста «открытое поле» при воздействии пыли в дозе 50 мг/мл (интратрахеально) без добавки представлены в таблице 2.

При 70-дневном интратрахеальном затравлении лабораторных животных пылью сложного хи­мического состава (г. Темиртау) в дозе 50 мг/мл были выявлены изменения физиологических показа­телей исследуемых животных. Анализируя весовой показатель при данной дозе запыления, можно отметить в опытной группе его возрастание в первые 2 недели эксперимента и снижение данного по­казателя на 4 неделе. К 6-й неделе весовой показатель повышается на 16,5 % по сравнению с перво­начальным показателем. К концу эксперимента весовой показатель снижается и достигает практиче­ски первоначальных значений. В контрольной группе на протяжении всего эксперимента отмечается равномерное повышение весового показателя. С 4-й недели эксперимента отмечаются достоверно значимые изменения данного показателя (р < 0,01) в опытной группе по сравнению с контролем(табл. 2). В соответствии с таблицей можно отметить, что в опытной группе в первые 2 недели эксперимента наблюдается тенденция к снижению мышечной силы, которое отмечается на протяжении
всего эксперимента.

В контрольной группе наблюдалось постепенное физиологическое наращивание мышечной си­лы. Разница между сравниваемыми группами по показателю мышечной силы достоверна (p < 0,05). До запыления животные показывали достаточно высокий уровень ОИР при минимальных выражени­ях вегетативных реакций, говорящих об устойчивом типе ВНД с подвижными нервными процессами.

С момента запыления в опытной группе практически все показатели теста «открытое поле» ста­ли явно снижаться. Так, локомоция экспериментальных животных к концу эксперимента достоверно уменьшилась, почти в 2 раза по сравнению с контрольной группой. «Стойки» опытной группы во второй половине эксперимента достоверно снизились по сравнению с первоначальными показателя­ми в 4,2 раза. Данное снижение показателей говорит об уменьшении двигательной активности под­опытных животных, как горизонтальной, так и вертикальной, под воздействием отравляющего агента и снижения исследовательского поведения животных. В контрольной группе также отмечается по месяцам снижение данного показателя, но в меньшей степени, чем в опытной группе. Также можно отметить, что «груминг» и «болюсы», как критерии эмоциональной реактивности, на протяжении всего эксперимента изменялись. Показатель «груминг» начал достоверно снижаться с четвертой не­дели эксперимента. К концу эксперимента данный показатель в контроле превышал в 2 раза опытный показатель. Показатель же «болюсов» в начале опыта снизился в обеих группах. В динамике количе­ство «болюсов» в контрольной группе стало нарастать, в то время как в опытной группе оставалось на приблизительно одинаковых показателях в течение всего эксперимента. К концу эксперимента разница в сравниваемых группах по данному показателю является недостоверной.

Вторую опытную группу, интратрахеально затравленную пылью сложного химического состава г. Темиртау, составили животные, получающие пищевую добавку «свекольные таблетки». В резуль­тате проведенных исследований были получены следующие данные. На протяжении всего экспери­мента отмечалось достоверное повышение весового показателя как в опытной, так и в контрольной группах (p < 0,05). По показателю мышечной силы отмечается незначительное снижение ко 2-й неде­ле эксперимента в опытной группе, с дальнейшим увеличением к 4-й неделе. К концу эксперимента данный показатель снизился на 15 % по сравнению с первоначальными данными. Различия между сравниваемыми опытной и контрольной группами были достоверными на протяжении второй поло­вины эксперимента (p < 0,05).

При проведении теста «открытое поле» в данной опытной группе были получены следующие ре­зультаты. Двигательная активность подопытных животных на протяжении всего эксперимента сни­жалась как в опытной, так и в контрольной группах (p < 0,05). Данное снижение показателей говорит о снижении двигательной активности подопытных животных, как горизонтальной, так и вертикаль­ной групп, под воздействием отравляющего агента и снижении исследовательского поведения жи­вотных. Также можно отметить, что «груминг» и «болюсы» как критерии эмоциональной реактивно­сти на протяжении всего эксперимента изменялись. Показатель «груминг» начал достоверно сни­жаться с четвертой недели эксперимента. К концу эксперимента данный показатель в контроле пре­вышал почти в 8 раз опытный показатель. Показатель же «болюсов» в начале опыта снизился в обеих группах. Затем в процессе затравления количество «болюсов» в опытной группе стало нарастать, в то время как в контрольной группе оставалось на приблизительно одном уровне. С 6-й недели разница в сравниваемых группах по данному показателю является достоверной (p < 0,01).

Результаты исследования и их обсуждение

Таким образом, анализируя данные общетоксических показателей при воздействии пыли в дозе 50 мг/мл, можно отметить достоверно значимое снижение веса и мышечной силы животных к концу эксперимента в обеих опытных группах. Более выраженные изменения общетоксических показателей отмечались в группе подопытных животных, не получающих пищевую добавку. Изменения, выяв­ленные при проведении теста «открытое поле», можно интерпретировать как результат интоксикации нервной системы подопытных животных, вызванной воздействием пыли сложного химического со­става.

В ходе проведенного эксперимента были интратрахеально затравлены животные (15 крыс) пы­лью сложного химического состава сроком 3 дня. Время разжижения сперматозоидов в среднем со­ставило 15 минут. В таблице 3 представлены показатели спермограммы экспериментальных живот­ных, подвергавшихся интратрахеальной затравке пылью г. Темиртау (ПДК 50 мг/мл).

Как видно из таблицы, количество подвижных сперматозоидов в опытной группе при воздейст­вии полиметаллической пыли г. Темиртау было достоверно снижено до 24,25±2,36 % (p < 0,01) по сравнению с контрольной группой — 35,8±2,45 %, количество малоподвижных сперматозоидов в опытной группе, наоборот, достоверно увеличивалось до 23,4 ± 2,59 % (p < 0,01) по сравнению с контролем — 11,6±0,91 %.

При анализе общего количества неподвижных сперматозоидов выявлено достоверное увеличе­ние в опытной группе до 52,38±3,35 % по сравнению с контролем — 38,0±11,08 %. При подсчете ко­личества сперматозоидов в 1 мл суспензии наблюдалось повышение их до 49,9±2,68 усл. ед. (p < 0,001) у опытных животных, а в контроле составляло 27,9±1,17.

Подтверждением данных адаптационных реакций выступает анализ морфологических форм сперматозоидов (табл. 4).

Анализ морфологических форм в контрольной группе показал, что аномалии головок, шейки и хвоста не наблюдается. Лишь в единичном случае встречались сперматозоиды с макроголовкой. У экспериментальных животных, подвергавшихся воздействию пыли сложного химического состава (г. Темиртау, ПДК=50 мг/мл), исследование морфологических форм показало, что в мазках встреча­ется выраженное количество с макроголовкой, повышенное количество лейкоцитов, очень часто встречаются формы с петлеобразными хвостами. Также встречаются сперматозоиды, у которых сросшиеся хвост и шейка в виде восьмерки. Выявлено незначительное количество сперматозоидов с удвоенным хвостом.

Таким образом, у опытных животных, подвергавшихся интратрахеальной затравке пылью сложно­го химического состава, возрастает количество неподвижных сперматозоидов и снижается количество активных сперматозоидов. Морфологический анализ микроскопических препаратов-мазков суспензии сперматозоидов выявил увеличение патологических форм — возрастают аномалии головки и хвоста.

В ходе проведенного эксперимента были ингаляционно затравлены животные — 6 крыс (опыт­ная группа 1) пылью сложного химического состава г. Темиртау (ПДК 0,50 мг/м3) сроком 70 дней с пищевой добавкой в рационе (свекольные таблетки) и 6 крыс (опытная группа 2) при аналогичных условиях, но лишенных пищевой добавки (табл. 5).

Как видно из таблицы 5, количество активных сперматозоидов было достоверно снижено в 1-й опытной группе животных, получавших БАД, — 30,4±0,12 % (р < 0,01), по сравнению с контролем — 64,5±3,6 %. У крыс, не получавших БАД (2 опытная группа), количество активных сперматозоидов снизилось в более выраженной степени — до 18,9±0,55 % (р < 0,001).

Количество малоподвижных сперматозоидов увеличивается в 1 группе животных, употребляв­ших БАД, — 26,5±0,40 % по сравнению с контролем — 20,7±0,40 %, также повышалось у 2-й опыт­ной группы животных, не употреблявших дополнительного к рациону питания — 24,5±0,16 %.

При анализе количества неподвижных сперматозоидов наблюдается достоверное увеличение во 2-й опытной группе (без БАД) до 28,3±1,45 усл. ед. (р < 0,01) по сравнению с 1-й опытной группой (с БАД) — 13,75±5,2 усл. ед., что также достоверно превышало контрольные показатели — 8,4±1,75 усл. ед. Процент неподвижных сперматозоидов в группе животных без употребления БАД превышал контрольные значения на 41,6 %, а в группе животных с БАД — на 13,5 %. В 1-й опытной группе разница с контролем составила 28,1 %.

Таким образом, при анализе кинезисграммы наблюдается повышение количества неподвижных сперматозоидов у животных, получавших БАД (свекольные таблетки), и еще значительнее возраста­ло их число у животных, не получавших добавку, по сравнению со здоровыми животными. В группе, где была применена добавка, мы можем свидетельствовать о гипокинетических процессах, а у жи­вотных в группе, не получавших добавку, — о преобладании акинезиса.

В таблице 6 представлены показатели функционального состояния семенников. Количество сперматозоидов в 1 мл спермы достоверно уменьшается у животных 1-й опытной группы до 16,6±0,53 (p < 0,05), у 2-й — до 21,83±0,8, по сравнению со здоровыми животными — 27,9±1,17.

Вес семенников аналогично достоверно уменьшается у 1-й опытной группы до 0,976±0,16 мг (p < 0,01), чем у второй опытной группы — до 1,126±0,12 мг (p < 0,05), по сравнению с контрольной группой, где он составлял 1,314±0,43 мг. Возможно, в связи с этим количество сперматогоний и соот­ветственно сперматозоидов, способных к оплодотворению, невелико. Размеры семенников также снижены в обеих опытных группах (1,77±0,92 см и 1,6±0,17см), по сравнению со здоровыми крыса­ми — 1,82±0,42.

По данным морфологического анализа (табл. 7) у животных во 2-й опытной группе выявленные аномалии головки сперматозоидов составили 23,0±0,49 усл. ед. (p < 0,01), что достоверно превышало контрольные значения (14,0±0,47 усл. ед.), а в 1-й опытной группе количество патологических форм головок сперматозоидов находилось в пределах нормы (12,5±0,41 усл. ед.).

Случаи выявления аномалии шейки в 1-й и 2-й опытных группах составили соответственно 6,66±0,32 (p < 0,001) и 4,0±0,31 усл. ед. (p < 0,01), по сравнению с контрольными показателями — 2,0±0,86 усл. ед. Анализ морфологических форм аномалии хвостов сперматозоидов показал, что в обеих опытных группах показатели достоверно превышали контроль на 7,75 и 6,0 усл. ед. соответст­венно. Следовательно, морфологическая характеристика патологических форм ухудшалась у опыт­ных животных в большей степени, чем у здоровых крыс. Получение пищевой добавки корректирова­ло данные нарушения, и показатели были несколько лучше у экспериментальных животных 1-й опытной группы.

Таким образом, по результатам проведенных исследований можно сделать заключение, что у экспериментальных животных, не получавших БАД, процессы сперматогенеза были более выра­женными по сравнению с группой животных, у которых в рационе присутствовала пищевая добавка. Выявлено, что по сравнению с контрольными значениями у обеих исследуемых групп значения были достоверно ниже по всем показателям, что свидетельствует о нарушении функции сперматогенеза.

Проведенные исследования показали, что один из биомаркеров риска в возникновении экологи­чески обусловленной патологии — нарушения цитогенетической стабильности.

В настоящее время существует ряд цитогенетических методов, выявляющих нестабильность ге­нома и оценивающих влияние мутагенных факторов внешней среды при популяционных исследова­ниях. Изучение аберраций хромосом остается одним из важнейших критериев загрязнений окру­жающей среды мутагенами. К данному времени накопилась обширная литература о действии хими­ческих веществ на наследственность разных экспериментальных объектов. Экспериментально-генетические работы по индуцированному мутагенезу под влиянием физических факторов, особенно ионизирующей радиации, химических и биологических мутагенов на разных объектах, в том числе клетках человека с разными типами мутаций, позволяют экстраполировать основные выводы на че­ловека.

Мутагенный эффект изучаемой пыли г. Темиртау был выявлен на основании микроядерного тес­та и определения хромосомных аберраций в костном мозге лабораторных животных. Результаты ис­следования показали, что у экспериментальных животных отмечаются повышенный уровень микро­ядер и частота хромосомных аберраций. Среди хромосомных аберраций преобладают поломки хро-матидного типа, что характерно для химического мутагенеза. Выявлена зависимость мутагенного эффекта изучаемой пыли от времени воздействия и приема пищевой добавки.

На основе данных проведенных экспериментальных исследований доказано, что хронические и острые экзогенные интоксикации промышленных химических соединений оказывают прямое и опо­средованное влияние на функцию гонад. Изучаемая пыль г.Темиртау вызывает умеренно выражен­ные изменения сперматогенеза экспериментальных животных по сравнению с контрольными живот­ными и нарушение морфологического состоянии сперматозоидов.

Анализ кинезисграммы показал рост неподвижных сперматозоидов у животных, получавших БАД (свекольные таблетки), еще больший — у животных, не получавших добавку (по сравнению со здоровыми животными), подвергавшихся запылению пылью сложного химического состава (г. Темиртау). В группе, где была применена добавка, мы можем свидетельствовать о гипокинетиче­ских процессах, а у животных в группе, не получавших добавку, — о преобладании акинезиса. Боль­шей глубине опустошения подвержены зрелые отделы сперматогенных клеток (количество сперма-тид и сперматозоидов). Мутагенные факторы, индуцирующие генетические нарушения, вызывают аномалии в строении сперматозоидов, более выраженные при длительном запылении полиметалли­ческой пылью сложного химического состава.

Выводы

1. Анализ общетоксических показателей при воздействии пыли в дозе 50 мг/мл показал досто­верно значимое снижение веса и мышечной силы животных к концу эксперимента в обеих опытных группах, что является результатом интоксикации нервной системы подопытных.
2. Пыль сложного химического состава г. Темиртау обладает мутагенным эффектом, зависящим от времени воздействия: при длительном влиянии (70-дневном) нарушения более выраженные. Мута­генное действие изучаемой пыли может быть скорректировано приемом пищевых добавок.
3. При увеличении срока воздействия и дозы неблагоприятного фактора (пыль г. Темиртау, 70 дней запыления) отмечаются снижение подвижности и повышение числа патологических форм сперматозоидов, что свидетельствует о нарушении сперматогенной функции экспериментальных жи­вотных.
4. Согласно проведенному эксперименту биомаркером риска при развитии химически обуслов­ленной патологии является генетическая нестабильность: увеличение микроядерного теста, возраста­ние частоты хромосомных аберраций, преобладание поломок хроматидного типа.
5. В исследуемых районах наблюдается тенденция к увеличению частоты врожденных аномалий среди новорожденных. Структура врожденных пороков развития в изучаемых районах отличается: в г. Темиртау в спектре врожденной патологии первое место занимают расщелины губы и нёба (2,85 %о), а в контрольном районе — синдром Дауна (1,11 %о).

Список литературы

1. Кузьмина Л.П., Тарасов А.А., Хайбуллина А.З. Клинико-биохимические изменения при воздействии производ­ственных стресс-факторов у шахтеров-угольщиков // Медицина труда и пром. экология. — 2001. — № 8. — С. 42—45.
2. Паранько Н.М., Белицкая Э.Н., Землякова Т.Д. и др. Роль тяжелых металлов в возникновении репродуктивных нару­шений // Гигиена и санитария. — 2002. — № 1. — С. 28-30.
3. Осипов А.И., Азизова О.А., Владимиров Ю.А. Активные формы кислорода и их роль в патологии // Успехи биол. хи­мии. — 1990. — № 1. — С. 180-208.
4. Kita T., Ishii K., Yokode M. et al. The role oxidized low density lipoprotein in the pathogenesis.
5. Дубинина Е.Е. Роль АФК в качестве сигнальных молекул в метаболизме тканей при состоянии окислительного стресса // Вопросы мед. химии. — 2001. — Т. 7, № 6. — С. 561-581.
6. Шорин С.С. Некоторые аспекты загрязнения окружающей среды // Сан. гиг. — № 1-3. — С. 6.
7. rambler.ru
8. Измеров Н. Ф. Индустриализация и ее последствия для здоровья работающих // Гигиена и санитария. — 1992. — № 4. — С. 11-18.
9. Милишникова В.В., Филимонова М.Н., Лощилов Ю.А. Патогенетические механизмы формирования воспалительно-деструктивных и фиброзных процессов при пылевых заболеваниях легких // Гигиена труда и проф. заболевания. — 1988. — № 1. — С. 5-8.
10. Величковский Б.Т. Проблема профессиональных и экологически обусловленных заболеваний органов дыхания // Ги­гиена и санитария. — 1992. — № 4. — С. 46-49.
11. Абушахманова А.А. Гормонально-метаболические проявления пылевых заболеваний бронхолегочной системы // Ме­дицина и экология. — 1999. — № 2. — С. 6-8.
12. Величковский Б.Т., Фишман Б.Б. Каталитические свойства пыли как критерий ее профессиональной опасности // Ги­гиена и санитария. — 2000. — № 3. — С. 25-28.
13. Heppleston A.G. Prevalence and pathogenesis of pheumoconiosis in coal worbers // Environ. Health Perspect. — 1988. — 78. — P. 159-170.