Ликвидация кулачества как класса на материалах ГАВКО

Аннотация

Основные вехи социально-экономического развития 20-30годов ХХ века связаны с индустриализацией и коллективизацией, достижения советского строя переплетались с трагическими судьбами советских людей, оказавшихся заложниками политики модернизации. Автор, опираясь на архивные материалы раскрывает историю борьбы с кулачеством, показывает сопротивление крестьян репрессивной политики. 

Вопросы насильственной коллективизации и раскулачивания были рассмотрены в трудах многих известных специалистов указанной проблематики, как в Казахстане, так и в России, в целом на исторических просторах дальнего и ближнего зарубежья. В их числе  М.Козыбаев,  Ж.Абылхожин, Г.Халидуллин, Красильников, Н.Ивницкий и мн.др.

Форсированная индустриализация, строительство основ промышленно-развитого государства, независимого от внешнего окружения детерминировали поиск источников. Сельское хозяйство стало основным источником индустриальных планов страны. Вместе с тем, преследовалась цель уничтожить крестьянское индивидуалистическое мышление, ликвидировать так называемого носителя буржуазной идеологии, с корнем вырвать прослойку кулака и единоличника и построить новую социалистическую деревню. Политика «ликвидации кулачества как класса», преследовала несколько  взаимосвязанных  целей. Официальная цель (социальная) – ликвидация сельской буржуазии.  Вторая цель (психологическая) создать в деревне атмосферу страха, демонстрируя крестьянам, что единственной альтернативой вступления в колхоз может быть только раскулачивание, арест и высылка. Политика ликвидации кулачества превращается в основной метод стимулирования коллективизации.

Усиление размаха репрессий в период насильственной коллективизации не могло не вызвать бурю недовольства крестьян. Начиная с марта 1930 года увеличивается поток арестованных крестьян по Восточно-Казахстанской области  – Зыряновский, Маркакольский,  Катон–Карагайский  и др. районы.  Их обвиняли по статье 58–2 – вооруженное восстание или вторжение в контрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд, 58–7 – вредительство, 58–10 – контрреволюционная пропаганда или агитация, 58–14 – контрреволюционный саботаж. К ним применялись меры наказания от 3-х лет до расстрела.

В сводках ОГПУ указывалось, что крестьянский протест выражался в  сознательном  уничтожении скота перед вступлением в колхоз, в бегстве из районов проживания, порой за границу, в письменных ходатайствах на имя руководителей страны. Самой крайней формой протеста явились крестьянские восстания. Информационный бюллетень с 15 апреля по 1 мая 1930 года сообщал, что в последнее время в связи с применением мер репрессий в отношении кулацких хозяйств …участились случаи  более активного и открытого выступления кулачества…Катон-Карагайский район с.Белое, Шемонаихинский район с.Убинское, Разинский район, с.Митрофановское…Крестьяне покушаются на жизнь общественных работников, причиняют ущерб и поджигают, избивают представителей власти и пр. В Разинском районе участились случаи активного выступления попов всех мастей и религиозных сект, в противовес проводимым мероприятиям хлебозаготовок.

Можно выделить несколько направлений и форм борьбы, получившей развитие в деревне явившейся как результат деятельности правительства в рамках силового давления. Первое, – это насильственная коллективизация,  силовое  давление  на  крестьянскую  массу.  Впоследствии  изучая  статью  И.  Сталина «О перегибах в колхозном строительстве» согласно полученной директиве с центра, затем реализуя постановление Политбюро от 10 и 14 марта 1930 года «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении», местные партийные власти были вынуждены признать, что в деле коллективизации конечно есть перегибы: перегибы эти выражаются в следующем: на общих собраниях примерно ставился так вопрос (в пяти сельсоветах) «Кто против коллективизации тот против нас» или «Кто против коллективизации тот против Советской власти», «Не вступившие в колхоз будем отводить землю на камнях». Имел место (один случай) когда один из уполномоченных провел «социалистическое соревнование между селами на наибыстрейшее вступление всем селом в колхоз, не успевшее село вступить к сроку в колхоз должно уплатить штраф 1000 рублей». «По четырем сельскохозяйственным  артелям  имело место обобществление всех коров и жилых помещений, а по двум коллективам даже кур, уток и т.д.». В то же время, оправдывая себя, некоторые из них, как Катон–Карагайский район сообщал, что к 15-20 марта 1930 г. район имел 50% коллективизированных хозяйств, и партийный комитет объяснял, что такой бурный рост коллективизации объясняется в основном за счет работы с беднотой и батрачеством, во вторых ликвидация кулака условно создала стимул тяги в колхоз, в третьих середняк шел в колхоз еще и потому что побаивался авось заденут и меня» [1, л.111]

В директивах Усть-Каменогорского райкома партии партийным ячейкам указывалось на недопустимость применения мер репрессий к середняцким, бедняцким хозяйствам, в том числе хозяйствам красноармейцев, красных партизан. В отдельных местах уполномоченные допускали преступные нарушения директив Усть-Каменогорского райкома, распространяя репрессии на бедняцко-середняцкие хозяйства, судя по архивным документам были случаи переобложения семфондом бедняцких хозяйств и недообложение кулацких хозяйств [2, л.1].

Рост колхозов в Усть-Каменогорском районе проходил за счет бедняцко-батрацких  хозяйств. В 1928 году было насчитывалось 40 колхозов с количеством 428 хозяйств с 2095 чел. [3, л.49].

Следует отметить, что постановление политбюро от 10 марта было секретным, содержание его можно оценить двояко, с одной стороны констатация фактов достижений и успехов, а с другой указание продолжать беспощадную борьбу с искривлениями политики партии в колхозном движении, вся вина за перегибы возлагалась на местный актив.

Второе – это борьба бедняков и батраков с кулачеством как классом, изгнание его из колхоза как ненужный элемент, противодействующий социалистическому строительству. Что важно, бедняцко– батрацкий актив действительно действовал из лучших классовых побуждений, советская идеологическая машина создала целенаправленные установки, показав причины нехватки хлеба, отсутствие результата в колхозном строительстве и т.д. Вот враг и причин всех Ваших бед – «Ату его». Естественный психологический антагонизм между бывшими эксплуататорскими и эксплуатируемыми классами искусственно разжигался руководством страны.

Третье – это сопротивление крестьян насилию, применяемому по отношению к ним, что вылилось в различные формы протеста, одна из которых массовое бегство населения за границу, вторая силовое сопротивление через восстания. В феврале 1930 года сильные крестьянские волнения начались в Зыряновском, Усть–Каменогорском, Самарском, Шемонаихинском, Катон–Карагайском районах Семипалатинского округа. [4, с.180]

В делах арестованных, начиная с февраля 1930 года появляются обвинения по статье 58–2 – с указанием «участник бандитского отряда», «член вооруженной повстанческой организации», «участник вооруженного восстания» и пр. Самым крупным явился Толстоуховский мятеж, в сводках ОГПУ его назвали «вылазкой кулацкой банды». Точкой отсчета восстания можно назвать дату с 19 на 20 февраля, когда ОГПУ сообщила, что села Крестовка, Пролетарка, Пихтовый Ключ охвачены «кулацким» восстанием, которым руководит Толстоухов – приверженец теории Бухарина о «врастании кулака в социализм». Толстоухов Федор 1887 года рождения, уроженец Орловской губернии, интересная неординарная личность, оказался в Бухтарминском крае волей случая – был сослан как эсер в 1909 году. В годы установления Советской власти стал коммунистом, членом уездного ревкома, с целью защиты советской власти участвовал в партизанском движении, был комиссаром партизанского отряда «Красные горные орлы Алтая». Жил в Пихтовом ключе Зыряновского района. У Менгали Мусина в работе «Островок в Архипелаге ГУЛАГ» говорится, что его за «шкурничество» исключили из партии, а жена, убежденная коммунистка ушла от него. [5, с.16-17]

Вышеуказанные данные не сходятся с информацией одного из  исследователей  крестьянских  восстаний в Восточном Казахстане Александра Лухтанова, который сообщает, что ради большой любви к другой  женщине  он  оставил  первую  жену.  Кем  же  он  был  Федор  Толстоухов?  Лухтанов  А. пишет:«Хлеборобом, интеллигентом-учителем, политическим деятелем местного масштаба? Наверное,  можно его назвать народным героем, защитником обиженных и борцом за справедливость. Этаким бухтарминским Робин Гудом ХХ столетия. В любом случае это была яркая личность с твердым характером и  своими убеждениями» [6.]

Восстание подавили уже в марте 1930 года, а отголоски его продолжали проявляться по территории Бухтарминского края, Федора Толстоухова так и не удалось схватить, его убили в одной из засад лишь в 1932 году. Согласно архивным материалам подследственных, имевших, по мнению силовых ведомств, отношение к вооруженным восстаниям на территории края, в том числе и к толстоухинскому мятежу, Федор Толстоухин всегда поддерживал связь с антисоветскими элементами, как на территории Восточного Казахстана, так и Сибири. В качестве основной цели восстания являлся захват Зыряновска, затем Усть-Каменогорска, освобождение Бухтарминского края от коммунистов. Лозунги, используемые в восстаниях 30-х годов ратовали за советскую власть без коммунистов, что отражало настроения и чаяния крестьян.

Еще 3 апреля 1930 года в целях предотвращения бегства крестьянства за границу, СНК Казахской АССР приняло постановление о выселении всех баев, кулаков и их семейств из пограничной полосы. В постановлении говорилось:

«1. Выселить за пределы 100–километровой пограничной полосы:

а) всех баев и кулаков, задержанных в момент сборов для нелегальной перекочевки в Китай или уличенных точными данными в намерениях организовать перекочевку;

б) всех баев и кулаков, семейства которых или их имущество уже переправлены за границу;

в) всех членов семейств баев и кулаков, если глава семейства уже перекочевал за границу» [7, л.13]. Выселение  производилось  по  постановлению  районных  и  исполнительных  комитетов  по представлению и материалам органов пограничной охраны, с утверждением этих постановлений соответствующими окружными исполнительными комитетами.

Зайсанский погранотряд 50 в спецдонесениях сообщал «Преступный элемент из наших пограничных районов, рассчитывая спастись от ответственности за свои преступные деяния, находит себе единомышленников в среде казахского населения китайской пограничной полосы и при вооруженном содействии последних нарушает границу, нападает и бесчинствует над нашим пограничным населением, грабя его, и забирает население с собой в китайские пределы». Начальник погранотряда 50 сообщал, что ушло  в Китай 2720 семей со скотом численностью в 47200 голов. В донесении указан полный список ушедших за кордон, начальник погранотряда лукавит, говоря, что кочевники подчинились силе напавшей китайской стороны и ушли с бандитами. Только за сентябрь 1931 года было задержано 45 человек за организацию откочевки в Китай [8, л.107-116.].

Катон–Карагайский райотдел ОГПУ сообщал, что 5 июня 1931г по донесению Чиндагатауйской заставы в местечке Калгуты появилась банда неизвестного командования в количестве 60 человек вооруженная 5 трехлинейными винтовками, 10 четырехлинейными, остальные дробовики. 4 июня под их прикрытием снялось 500 дворов со скотом взяли направление на Китай [9, л.26.].

19 октября 1930 года состоялось закрытое бюро районного комитета партии, где был заслушан доклад  о политическом состоянии района в связи с ликвидацией толстоуховщины. Бюро  в  постановляющей части  отметило,  что в качестве  причин восстания можно выделить  следующее – сопротивление  кулачества и контрреволюционного элемента социалистическому строительству, наличие родовых связей и широкой экономической базы кулаков в районе, наличие в районе реэмигрантов «баев», репрессированного кулачества из других районов республики, особенности пограничного района. Было предложено судебно-следственным органам усилить репрессии в отношении кулацкого элемента, усилившего свою контрреволюционную деятельность. При решении вопроса репрессий особо осторожно относиться к применению репрессий в отношении бедняков и середняков даже участников  контрреволюционных  ячеек, репрессируя только участников организующей головки из этих ячеек» и соответственно признать необходимым увеличение аппарата органов ОГПУ на единицы с отнесением их за счет местного бюджета» [10, л.217].

Четвертое – это противодействие сельских хозяйств, отнесенных к категории кулацких, сопротивление категории кулаков политики, применяемой по отношению к ним. Письма, направляемые с центра в районные органы партии лишь форсировали и констатировали «характерной особенностью текущего периода является то, что классовый враг от отдельных террористических актов, применяемым  им во время хлебозаготовок переходит, а местами перешел к организованной вооруженной борьбе, путем организации банд, шаек и захвата отдельных деревень» [11, л.110].

Райкомы все время твердили о слабой борьбе с кулачеством, о необходимости его выселения и активном участии в данном вопросе общественности. В рассылаемых инструкциях приводили примеры – «Слушали о выселении кулака» (ну ко ли выселять так выселять, надо поднимать руки за выселение, а то вместе с кулаком и меня выселят, раз не поднимаю руки значит я за кулака…), а где же политика, где же классовая борьба, а где же и чем доказано бедняку и батраку и середняку, что нужно выселять кулака». Райкомы разъясняли, что проводить так политику партии нельзя…Вопрос о выселении кулака надо поставить перед всей общественностью, но поставить его так, чтобы беднота и батрачество само додумалось кто-же ему мешает перестраивать свое хозяйство, кто мешает ему строить свое благополучие на основе коллективизации…Даже предлагали готовые формы – болванки как правильно проводить и заслушивать вопросы, связанные с кулачеством: «Слушали о ходе выполнения хлебозаготовок или о перевыборной кампании или о выполнении скотозаготовки и т.д. Постановили: кулацкий план не выполняется, что кулак саботирует, что он игнорирует распоряжение власти и т.п., а отсюда на происки и вылазки кулака ответим выполнением плана и т.д. и в свою очередь настаиваем перед РИКом о немедленной высылке кулаков (таких-то) из села и района, как тормозящих перестройку нашего  сельского хозяйства на социалистических началах».

Неожиданным явлением для райкома оказалась позиция отдельных сельских  активов,  которые практику ликвидации кулачества как класса сводили к ликвидации в административном порядке,  стихийно вне связи с коллективизацией и без участия в этой акции сельских жителей. Изъятие у кулацких хозяйств самого необходимого из одежды, домашней утвари, конфискация продовольствия, порождало сочувствие к кулацким семьям и их детям со стороны середняков, бедняков, последние брали их на кормление [12, л.11]. Деревня разделилась на тех, кого выселяли и тех, кто выселял, сочувствующие находились в обеих группах, о чем свидетельствуют письма актива с мест «Прошу указаний, как быть с семьями репрессированных – у них изъят весь скот – хлеб – сельхозинвентарь, они теперь разбредаются по родственникам, получают сожаление, меняется известное настроение у середняка на почве жалости и даже у бедняка. По нашему мнению необходимо ускорить их выселение» [13, л.112].

Конечно, органы ОГПУ усиливали работу, тем более раскулачивание на данном этапе использовалось как средство для ускорения коллективизации, как средство давления на крестьянство, руководство  края при этом забывало, что постановление ЦК ВКП(б) от 30 января касалось главным образом зерновых районов. Ввиду того, что ликвидация кулачества проходила в районах сплошной коллективизации, а Казахстан оказался регионом сплошной коллективизации, как можно было отстать и не выполнить и перевыполнить указание центра. Н.Ивницкий писал, что в Казахстане в 60 зерновых и хлопководческих районах в 1930 году было ликвидировано 3123 кулацко–байских хозяйств [14, с.126].

В феврале 1930 года отличился Зыряновский ОГПУ, арестовав по 2-й категории 43 человека, что составляло 23% от общего числа арестованных в указанный месяц, по первой категории арестовывал Семипалатинский отдел ОГПУ, где большинство обвиненных были приговорены к расстрелу – 27, из 37 арестованных, что составляет 14% к общему числу арестованных в феврале. Семипалатинский окружной отдел ОГПУ с февраля по март 1930 года арестовал 79 человек, обвинив их по статьям – 58–2, 58–8, 58–10, что означало участие в вооруженном восстании, террористический акт и антисоветская  агитация,  из них 24% были приговорены к расстрелу, остальные от 1 года до 10 лет ИТЛ. Основными судебными репрессиями периода хлебозаготовительной кампании были репрессии против «экономических саботажников». Количество осуждённых по террору значительно уступает осуждённым за не сдачу хлеба [15].

В борьбе с кулачеством властные структуры использовали любые формы, в частности в августе 1930 года на территории Восточного Казахстана проводилась   полномасштабная операция по  кулакам, церковным старостам и торговцам. Задача операции заключалась в изъятии скрытого разменного серебра, имеющие на руках серебро на сумму свыше 15 рублей подлежало изъятию с заменой на бумажные деньги. Кулаки, церковные старосты и торговцы, имеющие на руках свыше 30 рублей серебром немедленно арестовывались вместе с материалом направлялись Уполномоченному ОКР ОТД. ОГПУ в Катон-Карагай для привлечения по 58 ст. пункт 7 УК – вредительство. Весь беспартийный актив и коммунисты были вовлечены в работу по выявлению лиц, имеющих на руках серебро. Секретарь ячейки входил в распоряжение представителя от органов ОГПУ и милиции с целью проведения обысков у кулаков, торговцев и церковных старост, по указанию представителя центра [16, л.179].

На заседании Казкрайкома ВКП(б) 27 сентября 1930 года заслушивался вопрос о деятельности ПП ОГПУ. Вопрос стоял не только о слабой деятельности ОГПУ, но и указывалось, что конфискация полуфеодалов баев в 1928 г., наиболее слабо была проведена в пограничных районах, что там налицо тесная связь байской верхушки с закордонным, при крайне слабом, а зачастую, засоренным чуждым элементом партийно-советского аппарата – эти районы, по мнению руководства, стали чрезвычайно неблагополучными в политическом отношении – это постоянное возникновение банд, вооруженные перекочевки, решительное сопротивление всем советским мероприятиям. Вероятно ввиду последних событий Казкрайком решил провести в пограничных: Зайсанском, Чингистайском, Тарбогатайском, Маканчинском, Урджарском, Катон-Карагайском, Маркакольском районах изъятие активной байскокулацкой верхушки с высылкой их в другие районы республики с конфискацией имущества за исключением предметов домашнего обихода и скота в пределах трудовой нормы…». Казкрайком предложил местным организациям перечисленных районов выселить из пограничных районов, самовольно прибывших из Сибири кулаков, при этом ПП ОГПУ поручалось арестовать по Казахстану верхушечный слой кулачества и направить их на рыбные промыслы Аральского моря, по отношению к остальным, предоставлялась возможность поселения их в других районах с обязательной регистрацией в соответствующих РИКах [17, л.109].

22 декабря 1931 года издается Оперативный приказ ОГПУ за № 71/417 «Об определении социального положения и социального прошлого лиц, привлекаемых органами ОГПУ», где  были  определены категории деления обвиняемых лиц в различных контрреволюционных преступлениях по их социальной принадлежности, главным ключом в их выявлении являлся термин «бывший» – бывшие офицеры,  бывшие члены привилегированных сословий, бывшие чины царской администрации. Не зря во всех анкетах той эпохи и учетных листах стоял вопрос – «род занятий до 1917 года» или « указание видов деятельности до 1917 года» и пр. [18]

Постановлением ВЦИК и СНК от 26 марта 1928 года было изменено содержание статьи 28 УК с  целью увеличения сроков наказания, и по отношению к крестьянам использовались статьи 60 и 61 УК, осуждавшие злостных неплательщиков за невыполнение государственных заданий. С 1930 года положение стало постепенно меняться. Сроки наказания по наиболее часто применяемым статьям Уголовного Кодекса, определяемые судами, резко возрастают. Суды, по секретным указаниям Верховного Суда, начинают применять максимальные сроки наказания, предусмотренные статьями Уголовного Кодекса, особенно по 58 статье. Ужесточение наказания и появление новых репрессивных законов являлось следствием накала экономических и социальных трудностей, связанных с проведением индустриализации и коллективизации, кризис с продовольствием и прочие социальные лишения советской экономики вынуждали правительство предпринимать законодательные меры. Закон 1932 года означал второй этап в репрессивной политике Советского государства по отношению крестьянам.

Размах репрессий против крестьянства то набирал силу, то немного ослабевал. Борьба с саботажниками, контрреволюционерами, зачистка населения позволяло правительству культивировать страх  перед силовым ведомством, поддерживать страх неожиданного ареста, что в какой-то степени позволяло сохранять определенное равновесие, и руководить народным гневом, направленным против врагов социализма. Таким образом,

• силовая модернизация сельского хозяйства и ликвидация индивидуалистического крестьянского мышления через политику раскулачивания привели к настоящей войне, которую государство объявило крестьянской деревне. По масштабам проводимой политики, речь шла не о простой экспроприации или аресте небольшого количества кулаков, шел активный процесс раскрестьянивания, который привёл к коренной ломке культуры, образа жизни и психологии крестьянства;
• для достижения результатов в строительстве колхозного строя государство использовало широкий набор мер репрессивной политики в деревне, административно-карательная система состояла из арестов, ссылки, депортации, конфискации, психологического насилия, судебного преследования, штрафных санкций и пр.

Список использованной литературы:

1. ГАВКО Ф139п. Оп.1. Д.22. 248 л.
2. ГАВКО Ф6п. Оп.1. Д.69. 61 л.
3. ГАВКО Ф6п. Оп.1. Д.21. 225 л.
4. Абылхожин Ж.  Очерки  социально–экономической  истории  Казахстана.  ХХ  век.  – Алматы:Университет «Туран», 1997.– 360 с.
5. Мусин М. Островок в Архипелаге ГУЛАГ. – Усть–Каменогорск: КГП «Шынгыс акпарат», – 68 с.
6. Лухтанов А. Да здравствует власть рабочих и крестьян, долой коммунистов и коммунию.//Простор.– №12.–2005.
7. ГАВКО Ф.788. Оп.1.Д.38а. 78 л.
8. ГАВКО Ф.788. Оп.1. Д.35. 141 л.
9. ГАВКО Ф139. Оп.1. Д.78. 52л.
10. ГАВКО Ф139п. Оп.1. Д.22. 248 л.
11. ГАВКО Ф139п. Оп.1. Д.22. 248 л.
12. ГАВКО Ф6п. Оп.1. Д.69. 61 л
13. ГАВКО Ф139п. Оп.1. Д.22. 248 л.
14. Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (начала 30–х годов). – М.:Магистр, 1996.288с. Халидуллин Г.Х. Политика советского государства в отношении казахских шаруа (1917-1940 гг.). – Алматы: НИЦ Ғылым 2001 г. – 214 с.
15. Подсчет сделан автором на основании архивных дел Департамента КНБ РК по ВКО
16. ГАВКО Ф139п. Оп.1. Д.22. 248 л.
17. ГАВКО Ф135п. Оп.1. Д.59. 159 л.
18. Архив Департамента КНБ РК по ВКО Оперативный приказ ОГПУ за № 71/417 от 22 декабря 1930 года