Статья посвящена описанию и анализу жизни насильственно депортированного немецкого народа через призму трудов известного писателя Казахстана Герольда Карловича Бельгера.
Труды Г.К. Бельгера охватывают периоды второй мировой войны и нынешнего времени. В них рассмотрены вопросы репрессии, взаимоотношение народов, а также нынешнее состояние Ка-захстана. Они дают возможность понять перенесенные людьми обстоятельства и отношение их к прои-зошедшему и занимают важное место среди источников военного и послевоенного времени.
Герольд Карлович Бельгер ( 28 октября 1943 г. – 7 февраля 2015 г.) известный казахский писатель, переводчик, литературовед, общественный деятель родился в г.Энгельс Саратовской обл. в семье военного фельдшера. [1].
Вследствие принудительного переселения немецкого населения, начало которого положено Указом Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районе Поволжья», вышедшим 28 августа 1941 года [2], Г.К. Бельгерв 1941 году вместе с родителями был депортирован в Северо-Казахстанскую область.
За годы своей деятельности Герольд Карлович перевел на русский и казахский языки более 200 произведений казахских, русско-немецких писателей.
Г.К. Бельгер издал 20 книг, составил более десяти коллективных сборников,а также 70 прозаических, исследовательских, литературно-критических книг, опубликовал более 2300 статей на казахском, русском, немецком языках.
Депортация немецкого населения описаны в таких произведениях как «Дом скитальца» [3], «Туюк су» [4], а также в статье-рассуждении «Терзания души» [5].
Его творческие и общественные заслуги неоднократно отмечались многими премиями и званиями: в 1984 г. г.К. Бельгер был награжден Почетной Грамотой Президиума Верховного Совета Казахской ССР, в 1987 г. им получено звание «Заслуженный работник культуры Казахской ССР», в 1988 г. стал лауреатом Союза писателей Казахстана им. Б.Майлина, в 1992 г. лауреатом Президентской премии мира и духовного согласия, а в 1996 г. лауреатом премии Казахстанского ПЕН-центра. Он обладатель ордена «Парасат» за номером один.
Г.Бельгер на одном из своих очередных выступлений на вопрос о том, на какие темы основано его творчество, ответил: «Все мои творческие порывы и свершения направлены на основополагающую идею мира, согласия и духовного единства» [6].
В связи с тоталитарным режимом и идеологией советской власти, неразглашением того, что творилось в стране в довоенный и послевоенный периоды, писатели, в частности, Г.К. Бельгер долгое время не затрагивали тему депортации. Лишь после того, как был разоблачен «культ личности Сталина», начинают издаваться работы, затрагивающие проблемы насильственного переселения народов.
Обстановка в Автономии, созданной в 1917 году в качестве федеративной части РСФСР, к моменту начала войны складывалась неблагоприятная. В июле 1941 года в Автономную Республику немцев Поволжья нанесли визит В. М. Молотов и Л. П. Берия. В памятный “черный четверг”, 28 августа 1941 года, был издан указ Президиума Верховного Совета СССР № 21-160 “О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья”.
Депортация началась на следующий день после обнародованного указа.Всего численность депортируемых из Поволжья немцев в один лишь Казахстан составила 415 600 человек.
В годы войны, жители Казахстана, приняв поселенцев из Поволжья невзирая на стремление властей посеять между ними и переселенцами недоверие, объединенные общим горем, с первых же дней проявили внимание и заботу к поселенцам, делили с ними каждую миску айрана и пшеницы.
Г.К. Бельгер описывает данный период времени следующим образом «Но чужаками, пришельцами мы чувствовали себя лишь в первые дни недели. Казахи не чурались нас, а, наоборот, относились дружелюбно, сочувственно. Как-то само собой наладились добрые человечески контакты. И что бы мы делали без внимания, заботы, сочувствия и помощи аулчан, казахов, о которых мы ничегошеньки и незнали. И вот уже одна соседка приносит бутыль молока, другая идет с миской айрана, третья угощает чорстью – другой иримчика и курта, баскарма, председатель колхоза расщедрился несколькими килограммами пшеницы и ячменя, ктото завез мешочек неочищенного проса, коктерекский уста-кузнец выточил из камня маленькую ручную мельницу… Словом, аул в беде нас не оставил…»[7].
Хотя и было настороженное отношение к немецкому населению, а именно потому, что понятия «немец» и «фашист» синонимизировались, казахское население жили в мире, согласии и полном дружелюбии с прибывшим народом.
Г.К. Бельгер в произведении «На сопках Маньчжурии» описывает аул, где он вырос и людей, живших в нем, отмечая то, что не было ни одного случая, чтобы кто-то косился на кого-то из-за инонационального происхождения и то, что доброта и упорство, душевная щедрость и стойкость, все хорошее, что так необходимо в жизни, зародилось, заложилось в душах аулчан.
Сентябрь 1941 года был на исходе, и руководство близлежащих колхозов решило воспользоваться бесплатной рабочей силой, мобилизовав растерянных переселенцев не хлебоуборочные работы. Зимой 1942 года Указом Советского правительства были созданы трудовые колонны, куда мобилизовались поначалу мужчины немецкой национальности «в возрасте от 15-16 лет и до 51-55 лет включительно, годных к физическому труду», а затем началась мобилизация женщин немок.
Трудармия, по сути, была лагерем за колючей проволкой. Российских немцев насильно формировали в рабочие батальоны, и отправляли в экстремальные районы необъятной страны Советов, на тяжелую работу: добычу угля, строительство железных дорог, в шахты и, главным образом, в Сибирь на лесоповал. Работая в нечеловеческих условиях, в ничем не отличавшихся от концентрационных, лагерях, сотни тысяч мужчин и женщин замерзали в глубине сибирских лесов, погибали от непосильной физической работы в шахтах, на стройках. Рядом с преступниками и политзаключенными мирные люди терпели страшные лишения только потому, что родились немцами. Сотни тысяч руссланд-дойче, умирая от жестокого обращения, холода, болезней, недоедания, нашли свое последнее пристанище в Сибирской тайге.
Отрывок из произведения «Туюк су» описывает время, когда забирали в трудовую армию: «Вскоре немцев-мужчин забрали в трудовую армию. Потом дошел и черед и до девушек и молодых женщин. Остались старики и дети. И глядя на их горе горькое, на голодную, сиротскую долю, у многих аулчан не выдержала душа: забирали несчастных рыжих да конопатых детей-немцев в свои семьи, обогрели, обласкали, не дали душе загибнуть. Да и сами эти подранки стойкими оказались. Ко всему приспособились, все выдержали. Иные даже как бы отпочковались от казахской души, прилепились к казахскому гнезду. Никто ничего не знал. Но многие предчувствовали: разлука навсегда. И в жизни их предстоит еще не одна депортация. А пока надо жить, как придется, уповать на лучшее и быть готовым к лучшему» [4, С.13-14].
Хотя война длилась ровно 4 года, трудармия затянулась на 10 лет. Надо было восстанавливать страну, а труд спецпереселенца был наиболее дешевый.
После окончания войны, немногие мужчины вернулись в родные места. Те, что вернулись, никак не могли прийти в себя от пережитого и долго не выходили в прежнюю колею. Аулы были разорены. И жилось всем тяжко.
Немецкий народ прибывал в надежде вернуться в родное Поволжье. Однако Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года отменял возвращение навсегда: «немцы, калмыки, ингуши, чеченцы, финны, латыши и др. переселенцы будут жить навечно там, где живут ныне и, что выезд с мест поселения без особого разрешения органов МВД карается каторжными работами до 20 лет...» А в самом конце 1955 года с советских немцев были сняты ограничения по спецпоселению. Установить, что снятие с немцев ограничений по спецпоселению не влечет за собой возвращения им имущества, конфискованного при выселении, и что они не имеют права возвращаться в места, откуда они были выселены. Это было страшным ударом для всех, кого насильно выселили из родных краев.
Фашисты, повинные в мировом несчастье, отбыв определенный срок в плену, вернулись на родину. Была образована Германская Демократическая Республика. В положении же советских немцев ничего не изменилось. Политическую реабилитацию советские немцы получили лишь в 1964 г.
В начале 1960-х гг. немцы от старцев до малых детей копошились от зари до зари. Все держали скот, птицу, обзавелись мотоциклами, машинами, на базар вывозили домашнюю колбасу, сыр, яйца, овощи, фрукты, из всего делали деньги и все средства бросали на строительство. На местах поселений разразился строительный бум.
В середине 1980-х гг. говорили о неком национальном движении. Забушевали конференции, съезды на местах и в центрах, немцы все громче заявляли о себе, открыто заговаривали о своих былых обидах, унижениях и страданиях, постоянно тормошили власть, перестали быть тихими и покорными, излишне законопослушными и смиренными.
Активизация эмигрантских настроений среди немецкого населения в Советском Союзе – факт очевидный. Очевидно также и то, что в последние годы среди советских немцев довольно огромное число оказалось опутано сетями баптизма. Оба эти факта являются звеньями одной цепи и по своей сути общественно негативны.
«Большинство желающих эмигрировать советских немцев не имеет ни четкой побудительной причины, конкретного мотива, ни определенных представлений о будущем. Это люди, стихийно, неосознанно, по инерции подавшиеся странному наитию, чьему-то влиянию, не понимающиеся, зачем они нужны, скажем в ФРГ, не представляющие, что на чужбине они станут изгоями, чужаками, «инородцами», нравственно искалеченными ностальгией и абсолютной неопределенностью, т.е. люди, попросту не видящие дальше своего носа. Достаточно, к примеру, в одной деревне одномудругому изъявить желание эмигрировать, как постепенно присоединяется к ними другие односельчане, чаще всего люди пожилые, преклонного возраста, малограмотные и малосведующие. Зачастую они даже не в состоянии объяснить мотивы своих поступков и желаний.
Вторая, количественно меньшая группа рассуждает так: «С каждым годом мы теряем национальную суть: язык, культуру, обычай. Мы разобщены, разбросаны, развеяны. Автономии у нас нет. Ассимилироваться не хочу. Я не считаю себя хуже других. Почему у кого-то все есть, а у меня – нет. Я свое отжил, но хочу, чтобы дети и внуки мои не чувствовали себя ущербными и ущемленными. Знаю, «там» мне лично будет трудно на первых порах, но зато дети и внуки не будут томиться комплексом неполноценности». С такими людьми можно серьезно спорить. На каждый довод у них есть контрдовод. И спор, бывает, заходит так далеко, что обе стороны оказываются в тупике. Третья группа лиц имеет родственников за границей: так уж сложилась судьба. И ими порой руководят единственно родственные чувства: желание соединиться, быть снова вместе» [8].
Таким образом, в произведениях Г.К. Бельгеразатрагиваются проблемы и вопросы, являвшиеся очень актуальными не только для немцев, проживающих на территории Казахстана, но также для всех народов республики. Его труды основываются на собственных воспоминаниях, дневнике отца, мемуарах.
Депортация немцев в Казахстан, несмотря на трагизм того исторического периода, сыграла огромную роль в формировании национальной структуры населения республики. История депортации стала одной из основ консолидации многонационального казахстанского общества.
- АПРК. Ф.152-НЛ. Оп.1. Д.45. Л.93
- Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» от 28 августа 1941 г. // История СССР 1991 № 1. С. 144-145.
- Бельгер Г.К. Дом скитальца: Роман. – Алматы: Раритет, 2007. – 384 с.
- Бельгер Г.К. Туюк су: роман – Алматы: Дайк-Пресс, 2004. – 246с.
- АПРК. Ф. 152 НЛ. Оп. 1 Д. 62.
- АПРК. Ф.152 -НЛ Оп.2. Д.104. С. 23.
- АПРК. Ф.152НЛ Оп.2. Д.102. С.12
- АПРК. Ф.152 -НЛ Оп.1. Д.15. С.2-3