Важнейшей задачей культурной революции являлось создание новой советской системы образования, в которой интернациональное, а в действительности стандартизированное и унифицированное содержание, должно было воспитывать поколение большевистски мыслящих людей, свободных от национально-культурных традиций. Эта задача была выполнена даже в таком самобытном с культурно-исторической точки зрения регионе, как Южный Казахстан. Однако, историческая проекция на сегодняшние дни свидетельствует о том, что силу этнической и культурной идентичности казахского населения удалось лишь ослабить, но не уничтожить и именно в этом залог культурного возрождения народа.
Культурная революция являлась одной из важнейших составляющих большевистской модернизации. Ее задачей было формирование унифицированной культуры советского типа – стандартной и свободной от национально-культурных особенностей. Главным препятствием для ее реализации в Казахстане, особенно в его южных областях, где очень сильными являлись национальные и культурно-духовные традиции. Несмотря на противодействие и сопротивление казахской национальной интеллигенции и населения в этой области большевистская культурная политика достигла значительной результативности. Проводя культурную революцию, большевистская партия окончательно закрепила конечные цели модернизации. Аналогичными методами, что и в экономике, то есть путем фундаментального разрушения прошлого, игнорированием преемственности поколений и прямым диктатом центра, решались вопросы и национально-культурного строительства. Руководство страны ясно осознавало, что экономические изменения невозможны без широкомасштабного наступления на прежние институты традиционного общества. Для казахского населения была использована стратегия тотального принуждения к советскому образу жизни и коренной чистки политической и интеллектуальной элиты за счет политики этноцида.
Предполагалось, что после формирования национального промышленного рабочего класса, массового притока казахов в города. культурной революции на основе коммунистических догматов и создания советской национальной интеллигенции изменится их поведенческая психология и усилится лояльность к новому строю. Это отчасти и удалось сделать в плане приближения к индустриальному обществу.
Однако это не ослабило силу этнической привязанности казахского народа, ведь какой бы успешной или нет была модернизация, ее последствия не ликвидируют национального сознания, а могут лишь видоизменить его. Режиму удалось существенным образом подавить традиционные формы выражения этничности, однако лишь с тем, чтобы породить новые.
Драматическим образом индустриализация совпала с национальным возрождением, затормозив своей необузданной стремительностью естественноисторическое развитие казахского народа. Крестовый поход против его "отсталости" являлся, по существу, наступлением на его тождественность через уничтожение кочевнической цивилизации и культурных ценностей предшествующих поколений. В качестве проводника модернизации была использована не жизненная школа казахов, а привнесенная культурно-цивилизационная русская модель.
Реализация положений культурной революции разворачивалась по ряду направлений. Одним из главнейших являлось создание и развитие учреждений образования и улучшение качества их работы.
Наибольшее ускорение в решении задач народного образования в Южном Казахстане (как и во всем СССР) было отмечено во второй половине 30-х гг., когда были преодолены последствия трудности начального этапа индустриализации, коллективизации и голодной эпопеи 1931-1932 гг. Но приоритетным являлось создание русских школ, о чем свидетельствуют архивные данные. О соотношении количества русских и казахских школ в городе Чимкенте можно судить по тому факту, что в 1926/27 учебном году в школах первой и второй ступени имелось 65 русских преподавателей и только 10 казахов [1]. Материально-техническое оснащение школ той поры, особенно казахских было весьма плачевным. По словам комиссара народного просвещения Казахстана Тохтабая-оглы Карима, сказанным в середине 20-х годов и приводимым в книге М.Чокая "Туркестан под властью советов", опубликованной в 1927 году, «… в 1911 году в русско-киргизских школах на одного учащегося приходилось 17 рублей в год, а ныне в казахских школах – 7 рублей, в русских школах – 16 рублей» [2].
В 1930 г. был декларирован переход к всеобщему обязательному начальному обучению, а в 1931 г. было введено всеобщее обязательное семилетнее образование. Расширялась сеть интернатов, в которых к 1934 г. обучалось более 24 тыс. учеников. В 1925 г. в казахстанских школах был установлен единый образец аттестатов, свидетельств, 5-бальная система оценки, единая продолжительность учебного года и каникул, упорядочена структура школ.
Однако, несмотря на то, что к 1935 г. обучением в Казахстане было охвачено 91% детей школьного возраста, лишь треть из них училась в семилетних и средних школах, казахских средних школ вообще не существовало.
Быстрый рост школьных учреждений и увеличение численности учащихся в них отмечается в 30-гг., когда во всех областях Казахстана, в том числе и южных произошел своего рода «бум» образования.
Наибольший процент прироста наблюдался в Южно-Казахстанской и Джамбулской областях, что связано, на наш взгляд, прежде всего, с более высокой численностью населения. По абсолютной численности учащихся в 1939/1940 г. также лидировали южные области Южно-Казахстанская и Алма-Атинская.
В реальности же ситуация выглядела не столь благополучно. В 1930 г. в г. Чимкенте имелось 25 школ 1-й ступени, из них 3 – казахских, 10 – узбекских, 9 – русских, 1 татарско-башкирская и 1 еврейская. В 25 школах обучалось 2035 учащихся, из них 2119 мальчиков и 1849 девочек. В школах 1-й ступени обучалось 11101 узбеков, 340 казахов, 134 татар, 2209 русских. В двух школах 2-й ступени – казахской семилетке и узбекской школе обучалось 656 чел. [3]. Кроме того, в городе функционировали профтехшкола, хлопкотехникум, кооптехникум, совпартшкола, ФЗУ при сантонинном заводе и одна девятилетняя школа. Ненамного улучшилась ситуация через несколько лет. В 1934 г. в г. Чимкенте с населением более 60 тыс. чел. действовали всего 8 начальных школ, 4 неполные средние школы, 3 средние школы, 3 школы ФЗУ, 3 техникума. В других же городах ситуация с образованием обстояла еще хуже, нежели по отчетным данным. К примеру, в 1927 г. в г. Туркестане, насчитывающем свыше 5 тыс. жителей, имелось только 15 школ, из которых 2 школы 11 ступени, 8 школ 1 ступени, 1 школа подростков, 2 детских дома, профтехучилище и казахское общежитие при школе им. Ленина, в которых обучалось 2442 чел. А в г. Казалинске в 1932 г. действовало 24 школы 1-ой ступени и 2 школы-семилетки [4].
При этом казахских школ было меньше, нежели русских и смешанных. В 20-х30-х гг. проводилась большая работа по методическому обеспечению школ. В 1921 г. в Семипалатинске отпечатали учебники "Есеп куралы", "оку куралы" и "Tiл куралы" А.Байтурсын и М.Дулатулы. При Госиздате была образована редакционная коллегия для создания новых учебных пособий, к написанию которых были привлечены А.Бокейхан ("География"), М.Жумабай ("История Казахстана", "Педагогика"), Ж.Аймауыт-улы ("Дидактика"), Б. Омаров ("Алгебра") и другие известные представители национальной интеллигенции. В 1927-28 учебном годах для казахских школ было издано уже более 30 наименований учебников общим тиражом 575 тыс. экземпляров. Тяжелый удар по системе образования нанес переход казахского языка в 1929 г. с арабской графики на латинскую. Одновременно с борьбой за всеобщую грамотность власти пытались оторвать казахов от огромного духовного наследия веков, зафиксированных в книгах с арабским шрифтом. Кроме того, даже после усовершенствования А.Байтурсыном в 1924 г. арабица позволяла казахам читать любые тюркоязычные издания, в т.ч. и выходившие за рубежом, что считалось политически вредным. Сотни тысяч казахов, умеющих читать по-казахски на основе арабской графики, были причислены к неграмотным и им пришлось заново осваивать новый алфавит.
В годы Советской власти в Южном Казахстане начала развиваться система высших учебных заведений. Так, в 1926 г. в Ташкентском высшем педагогическом институте был образован казахский факультет, который в 1928 г. факультет был переведен в Алма-Ату и преобразован в Казахский государственный университет. Два года спустя он был переименован в Казахский педагогический институт, а в 1935 г. ему было присвоено имя великого Абая Кунанбаева. В 1929 г. в Алма-Ате был открыт зооветеринарный институт, а в 1930 сельскохозяйственный. В 1934 г. в столице состоялось открытие двух новых вузов Горно-металлургического института и Казахского государственного университета им. С.Кирова. В 1931г. в Алма-Ате открывается первый в республике медицинский институт.
Принимались меры по подготовке квалифицированных кадров казахской национальности. Это достигалось, с одной стороны, открытием в республике собственных ВУЗов: на 1.01.1933 их было в республике В Казахском государственном университете и ветеринарном институте в 1927 г. казахи составляли 55% студентов, в 1928 г. – 57%.
С другой стороны, молодые люди из республики отправлялись на учебу в российские научные центры. Только из Казахстана в ВУЗах России в 1933/34 году обучалось 3 тысячи человек. В результате подобных мер численность казахов, получивших высшее образование, увеличилась с 2,5 тыс. человек в 1925 году до 58 тыс. человек в 1939 году [5].
Естественно, что все вышеописанные достижения были результатом определенной политики союзного руководства, одной из целей которого было установление контроля над политической жизнью республики путем включения формирующейся национальной управленческой элиты в единую общесоюзную идеологическую среду.
Закончившие российский ВУЗ выходцы из национальных республик рассматривались центральным руководством как люди приверженные социалистическим ценностям и лояльные существующему порядку. В отношении же представителей национальной интеллигенции, образование и мировоззрение которых имело досоветское происхождение, и отстаивавших собственное видение политического и культурного развития Казахстана, в течение 30-х годов осуществлялась политика репрессий. Сотни казахских политических деятелей, работников науки и культуры стали жертвами массовых осуждений и расстрелов, которым подвергались, впрочем, все жители Казахстана независимо от их национальной принадлежности, социального и образовательного статуса.
С конца 20-х годов Казахстан, как и вся страна, вступил в период индустриализации. Бурное развитие новых отраслей промышленности, массовое строительство на территории республики потребовали привлечения в Казахстан высококвалифицированных специалистов из других, преимущественно европейских регионов страны. Обслуживание новых производств, развитие современных технологий обуславливало потребность в овладении местными кадрами технической документации на русском языке. Расширение лексической базы, всей информационной инфраструктуры казахского языка не успевало за темпами модернизации жизни. В республике сложилась иная, нежели в предшествующий период, демографическая и лингвистическая ситуация. Можно предположить, что произошедшее в конце 30-х годов изменение культурной и языковой политики, связано с отмеченными переменами. Свидетельством тому стало постановление ЦК ВКП(б) от 27.01.1938 в котором говорилось, что "… практика насаждения национальных школ … нанесла огромный вред делу правильного воспитания и обучения …", а затем постановления №324 СНК СССР И ЦК ВКП(б) от 13.03.1938 "Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик", за которым последовало постановление бюро ЦК КП Казахстана от 8.04.1938 г. "О реорганизации национальных школ". Через некоторое время появляется постановление СНК СССР от 10.11.1940 г. "О переводе казахского языка на русский алфавит" [6].
Не менее важна и политическая подоплека подобного шага центрального правительства. Покончив с "буржуазными националистами" в национальных республиках руководство страны непосредственно приступило к унификации языковой среды – важнейшего средства социальной и идеологической консолидации и, одновременно, создания базы для "посленационального" существования единой общности "советский народ". В то же время, ощущалась потребность в квалифицированных специалистах, способных осуществлять необходимые политические, идеологические и организационные мероприятия в местной национальной среде. Открывались новые ВУЗы. Например, в 1936 возникает педагогический институт в Чимкенте, где в 1937/38 учебном году училось 115 человек, из них 75 казахи, а в 1938/39 году – 110 казахов из общего количества 211 человек [7].
Поскольку практически во всех учебных заведениях, особенно готовящих рабочие кадры и инженерно-технических работников, обучение велось на русском языке, то для получения образования и работы на производстве требовалось хорошее знание русского языка. В этих целях 5 апреля 1938 г. было принято постановление ЦИК и СНК Казахской ССР «Об обязательном изучении русского языка в казахских школах». Однако, в решении отсутствовал пункт об изучении казахского языка в русской школе. Это делало процесс односторонним и снижало роль казахской школы, сужало сферу применения казахского языка. Все это выразилось в тенденции к сокращению числа национальных (прежде всего казахских) школ. Так, в 1938 г. 66 из них были переведены на программы русских школ [7].
Кроме того, крайне низкой была материально-техническая база школьных учреждений в Южном Казахстане и весьма неблагополучно обстояло дело с педагогическими кадрами, для подготовки которых не хватало возможностей. К примеру, в г. Чимкенте в 1934 г. существовала 21 школа, но здания школьного типа имели только 6. Большинство школ занималось в 2-3 смены. Школьные помещения были плохо приспособлены для занятий, практически не были оснащены оборудованием и инвентарем.
Наряду с развитием среднего образования происходили сдвиги к области высшего образования. 1 сентября 1934 года был торжественно открыт Чимкентский политехникум. В первый год обучались в нем 87 учащихся по трем специальностям разработка рудных месторождений, горная электромеханика и металлургия тяжелых цветных металлов. В списках обучающихся значатся представители казахской, русской, украинской, узбекской и немецкой национальности. Потребность в специалистах в таких отраслях возникла в связи с проведением индустриализации в Казахстане и первых довоенных пятилеток. Вступил в строй Ачисайский рудник первенец цветной металлургии в Южном Казахстане. Затем в январе 1934 года свою первую продукцию выпустил Чимкентский свинцовый завод.
В 1938 году состоялся первый выпуск техникума 65 специалистов, направленные на заводы области и страны. В 1941 году Чимкентский горно-металлургический техникум объединяется с Лениногорским ГМТ, эвакуированным в регион в связи с началом Великой Отечественной войны.
Осенью 1937 года, по ходатайству Наркомпроса и СНК КазССР, Совнаркомом был открыт Чимкентский государственный учительский институт. Его открытие было обоснованно расширением сети школ в Южно-Казахстанской области. Помимо этого было введено обязательное всеобщее образование в городе, в связи с чем резко увеличилось количество семилетних школ в деревне и связанная с этим необходимость обеспечения довольно быстрорастущей школьной сети высококвалифицированными педагогическими кадрами.
Летом 1937 года, постановлением Облисполкома, для института было предоставлено помещение бывшей казахской десятилетки. В нем были размещены два первых курса исторического и языка литературного факультетов, а также две группы подготовительных курсов. В этом же помещении было организованно общежитие для студентов, столовая, буфет, физкультурный зал и квартиры для преподавателей. Таким образом, были созданы условия для нормального функционирования учебного заведения и успешной деятельности, как студентов, так и преподавателей.
В год организации института в подготовительные группы было принято 58 человек. Из них 40 человек казахов, 18 европейцев. На первый курс исторического факультета зачислено было 30 человек: из них 10 человек -казахов; 20 человек представители других диаспор. На первый курс факультета языкалитературы 27 человек казахской национальности. Таким образом, всего обучалось 115 студентов, 77 из них казахи, 38 человек -представители других национальностей. Что касается преподавательского состава, то в 1937/1938 году он состоял из восьми человек, четверо из которых были казахами, а четверо европейцами.
В 1938/1939 учебном году был организован физико-математический факультет, включающий в себя казахское и русское отделение по тридцать человек в каждом.
Если рассматривать национальный состав института за изучаемый период, (1937-1941 гг.) то можно увидеть следующее: казахов 236; русских -163; узбеков 9; украинцев 24; татар 9; корейцев 41; евреев 1 и прочих национальностей 28 человек.
Национальный состав преподавателей характеризуется: русских 11; казахов 14; татар 3; корейцев 4; украинцев 1; евреев 2; и узбеков 1 человек [8].
Складывалась противоречивая ситуация, с одной стороны, все усилия по развитию системы образования и культуры предпринимались в русле унифицированной культурной политики, но под знаком оказания помощи развитию национальных окраин, реализуемой союзным центром. В результате сфера применения русского языка в Казахстане расширялась. Количество его носителей увеличивалось и в результате приобщения казахского населения к индустриальным формам производства и включения в соответствующую социальную и культурную среду, а сфера казахского языка все более сокращалась. Казахские школы являлись в основном школами 1 ступени, следовательно, казахским детям было гораздо сложнее дальше продолжить свое образование. Среднее, а особенно высшее образование в южных областях, как и во всем Казахстане развивалось на основе русского языка, что создавало как значительные препятствия для получения образования казахскому населению, так и функционированию самого языка.
- 1 ГАЮКО, Ф. 83, Оп.1, Св.2, Д. 40, Л.17.
- 2 Чокай-оглы М. Туркестан под властью Советов. Главы из книги. Простор А.-Ата, 1993, N.9-10, С. 101-112.
- 3 ГАЮКО, Ф.1236, Оп.1, Св. 5, Д. 14, Л.24.
- 4 ГАЮКО, Ф.1236, Оп.1, Св. 5, Д. 17, Л.41.
- 5 Киикбаев Н. Торжество Ленинской национальной политики в Казахстане. А.-Ата, 1968, C. 53. 6 Киикбаев Н. Торжество Ленинской национальной политики в Казахстане. А.-Ата, 1968, C. 54. 7 Анушкин Д. Из опыта коренизации в Каз.ССР // Революция и национальности. М., №7, С. 98.20. 8 ГАЮКО, Ф.1236, Оп.1, Св. 5, Д. 25, Л.19.