В результате наследия, доставшегося им от разнообразных политических систем, экономики постсоветских стран Центральной Азии следовали контрастными экономическими траекториями. Настоящая презентация представляет собой современные нам наблюдения о недавних изменениях в регионе, последовавших за созданием Евразийского экономического союза и интеграцией Кыргызстана в ЕАЭС, а также за экономическими проблемами России. Презентация оканчивается общими размышлениями о перспективах, которые открывает китайский проект Новых наземных Шелковых путей. Данная статья была представлена на семинаре, проведенном автором в Институте Сорбонна-Казахстан 23 февраля 2017 года. Тема исследования является ключевой для международной научнопрактической конференции «Новые дороги Шелкового пути», проведение которой планируется в рамках празднования 90-летия Казахского национального педагогического университета имени Абая.
1. Траектория выхода на международную арену
Задача осуществления подобного анализа является весьма деликатной по причине сложности сбора достоверных экономических данных: неформальный сектор экономики широко представлен в регионе, в особенности в сфере коммерческого обмена и региональных финансовых потоков. По этой причине официальные данные сопровождаются значительным пределом погрешности (для некоторых потоков вариация достигает фактора 5), который необходимо учитывать при анализе.
Таблица 1. Экономическая панорама Центральной Азии
|
Население (Млн) |
ВВП (Млрд $) |
Доход на душу населения ($ PPP) |
Демографический рост (2000-2015) |
Экономический рост (2013-2016) |
Тип ориентации * |
КАЗ |
17,7 |
173 |
24260 |
+19 % |
+20 % |
Экспортер энергетических ресурсов |
КЫР |
6 |
6,5 |
3300 |
+21 % |
+21 % |
Экспортер рабочей силы |
ТАДЖ |
8,5 |
7,8 |
3320 |
+ 36% |
+25 % |
Экспортер рабочей силы |
ТУРКМ |
5,4 |
36 |
15760 |
+ 20% |
+33 % |
Экспортер энергетических ресурсов |
УЗБ |
31 |
66 |
6110 |
+ 20% |
+30 % |
Гибридный |
KAZ : Kazakhstan, KIR : Kirghizie, TAJ : Tadjikistan, TKM : Turkménistan, UZB : Ouzbékistan Sources : World Bank Database 2016, IMF World Economic Outlook Database, 2017 *Kurmalianeva et Fedorov, 2012.
Таблица 1 представляет некоторые фундаментальные измерительные и макроэкономические данные этих пяти стран. Единственным индикатором, который сближает их, является прирост народонаселения в течение последних пятнадцати лет (относительно быстрый в международном масштабе). Таджикистан показывает особенно быстрый демографический рост в сравнении с прочими, что объяснимо более традиционным образом жизни. Темп экономического роста значительно отличается, но прежде чем интерпретировать эти различия в темпах экономического роста, нужно задаться вопросом о достоверности официальных данных Туркменистана и Узбекистана, для которых характерен жесткий политический контроль статистических экономических показателей. Неоднородность измерений (в соотношении 1 к 6 по народонаселению, 1 к 7 по среднему уровню жизни, 1 к 26 по ВВП) – значительный региональный показатель, даже если он не настолько высок, как для европейских стран.
Курманалиева и Федоров (2012) предложили типологию ориентаций для стран на постсоветском пространстве. Согласно этой типологии, экономическая классификация для стран Центральной Азии также представлена в таблице 1. Хотя данная классификация позволяет составить первичное представление о том, каким образом основные валютные поступления поступают в страны региона, она должна быть дополнена исследованием структуры по группам продуктов экспорта, если мы хотим понять некоторые важные аспекты способов выхода исследуемых экономик на международную арену.
Таблица 2. Структура и развитие экспорта, 2013-2015
|
Экспорт полезных ископаемых (%, 2015) |
Экспорт аграрной продукции (%, 2015) |
Экспорт обрабатывающей промышленности (%, 2015) |
Всего экспорт в % от ВВП (2015) |
Изменения в объеме экспорта (2013-2015, %) |
КАЗ |
86 |
5 |
9 |
26 |
-46 |
КЫР |
47 |
22 |
41 |
26 |
-6 |
ТАДЖ |
77 |
20 |
3 |
10 |
-33 |
ТУРКМ |
92 |
5 |
2 |
14 |
-23 |
УЗБ |
57 |
23 |
20 |
2,2 |
-31 |
Источник: United Nations Comtrade database, 2016 (подсчеты автора)
Кроме Кыргызстана, общие для региона низкие цифры, касающиеся экспорта продукции обрабатывающей промышленности ставят вопрос об их уязвимости для потрясений в сфере цен на полезные ископаемые и аграрную продукцию. Для Казахстана обвал цен на нефть на 10% имел прямой негативный эффект в размере – 2,2% ВВП, если мы предполагаем другие переменные постоянными. Таким образом, важная часть объяснения региональных макроэкономических траекторий заключается в вариации ренты полезных ископаемых (нефть, газ для Туркменистана, Казахстана и Узбекистана, тогда как для Кыргызстана – золото, цинк, а для Таджикистана свинец).
2. Евразийский экономический союз: какова форма интеграции для региона ?
Создание Евразийского экономического союза (ЕАЭС) вызвано теми же причинами, что и создание Европейского союза (ЕС) за шестьдесят лет до этого: основная идея для зон экономической интеграции заключается в упрощении и интенсификации обменов, стимуляции создания новых сфер деятельности и их эффективности, и в способствовании тем самым всеобщему благоденствию. «Формальная интеграция», то есть сближение формальных институтов, способствующих интеграции, проходит в несколько описанных венгерским экономистом Бела Балашша этапов, которые были пройдены ЕС в течение 19501990 гг., а недавно – ЕАЭС:
- Зона свободной торговли (ЗСТ): отмена нетарифных барьеров и уменьшение тарифных барьеров
- Таможенный союз (ТС) : ЗСТ + создание единого внешнего тарифа для стран-членов
- Единое экономическое пространство (ЕЭП): ТС + создание условий для свободного передвижения услуг, людей и капиталов
- Экономический союз (ЭС) : ЕЭП + гармонизация экономической политики
Пятый этап, который Балашша назвал полной экономической интеграцией, добавил ЕС ряд наднациональных институтов, которым даны полномочия управления экономической политикой. В случае с Европейским союзом, речь может идти, например, об аграрной политике и денежно-кредитной политике в еврозоне.
Включавший изначально основных участников (Россия-Белоруссия-Казахстан), ЕАЭС поэтапно пережил два расширения в 2015 г., включив Армению и Кыргызстан. Но изначальная цель, которую преследовал ЕАЭС, была более амбициозной: с точки зрения российского правительства, необходимо было упростить процесс индустриальной диверсификации, необходимый для того, чтобы сократить зависимость региона от цен на полезные ископаемые. Таков смысл «Стратегии 2020», разработанной Россией в 2007 г. и предполагающей развитие обрабатывающей промышленности с опорой на расширенное экономическое пространство с насколько возможно широким участием бывших советских республик. Чтобы сделать возможным осуществление этого проекта, было необходимо участие Украины: ее аграрного и индустриального потенциала, но также ее рынка, которые являлись бы значительным дополнением к группе, образованной тремя странами-основательницами. После подписания соглашения об Углублѐнных и всеобъемлющих зонах свободной торговли (2014 г.), Украина в конечном итоге повернулась к Европейскому союзу. Таким образом, эта перспектива не была реализована и ЕАЭС не получил желаемого Россией состава.
Как следствие, ЕАЭС сохранил ассиметричную структуру, с центром – Россией – и периферией – другие страны-участницы – обладающую следующими характеристиками:
- Россия является важным партнером для других членов ЕАЭС и для стран – не членов Центральной Азии (в особенности в том, что касается энергетических поставок и трансфера доходов)
- ЕАЭС не является очень важным партнером для России (примерно 7% обмена)
- Помимо Росси, страны-члены ведут относительно небольшой обмен друг с другом (кроме Кыргызстана и Казахстана)
- Коммерческий обмен заключается в основном в межсекторном обмене, а не в внутрисекторном обмене, что ограничивает возможности углубленной экономической интеграции. В действительности углеводороды и полезные ископаемые преобладают в сфере торговли, что, например, объясняет относительную слабость российского присутствия в области внутризонального импорта по сравнению с Белоруссией (34 % против 36 %, см. рис. 1).
Рис. 1. Доля партнерства в торговле в ЕАЭС (2013-2015 гг.)
Источник: UN Comtrade Database, 2016.
Три важные институциональные характеристики должны быть упомянуты в том, что касается того, как конкретно функционирует ЕАЭС:
- Хотя формальная интеграция достигла четвертого уровня, на деле многие вопросы, относящиеся к предыдущим уровням, остаются неурегулированными. Это относится к нетарифным барьерам (например, гармонизация санитарных и фитосанитарных норм), которые все еще тормозят обмен, способствуя повышению цен на транзакции.
- Общий внешний тариф ЕАЭС был в целом введен Россией для других стран-членов. Для Казахстана и Кыргызстана это повлекло необходимость увеличения таможенных тарифов для третьих стран. Имел место феномен уменьшения обмена в пользу стран зоны, но в ущерб внешним партнерам (Китай и Таджикистан для Кыргызстана, например)
- ЕАЭС еще не занимался общими валютными вопросами, которые ставит экономическая интеграция. Не отмечается гармонизации финансово-денежной политики. Как следствие, возможный ответ на внешние потрясения будет менее эффективным и вероятны пертурбации в интразональных обменах, как это показал, например, обвал рубля, начиная с 2014 г.
3. Между Китаем и Россией: различия в динамике
Согласно официальным данным (не вызывающим доверия, как мы упоминали выше), в 2015 г. Китай стал коммерческим партнером номер один в Центральной Азии (таблица 3). Различия в экономической динамике (спад ВВП на 3% в России, увеличение ВВП на 6% в Китае), в размере экономик (ВВП Китая отныне в 9 раз превышает ВВП России) и в структуре обмена (доля импорта продукции обрабатывающей промышленности в обмене с Китаем выше, чем в обмене с Россией) объясняют такое китайское продвижение в Центральной Азии относительно России, экономический спад в которой начался в 2015 г.
Таблица 3. Внешняя торговля стран Центральной Азии с Россией и Китаем
|
С Россией (2015) |
С Китаем (2015) |
||||
|
Двусторонняя торговля (млрд US $ 2015) |
Общий % внешней торговли |
% ВВП |
Двусторонняя торговля (млрд US $ 2015) |
Общий % внешней торговли |
% ВВП |
КАЗ |
14,6 (-) |
19% |
8,4% |
10,6 (+) |
14% |
6% |
КЫР |
1,4 (-) |
24% |
22% |
1,1 (-) |
19% |
17% |
ТАДЖ |
0,8 (-) |
18% |
10% |
1,8 (-) |
41% |
23% |
ТУРКМ |
0,9 (-) |
6% |
2,5% |
8,6 (+) |
58% |
24% |
УЗБ |
2,8 (-) |
18% |
4% |
3,5 (-) |
22% |
5,3% |
Всего |
20,5 |
18% |
7% |
25,6 |
22% |
9% |
Источник: UN Comtrade Database, подсчеты автора. (+) : положительное сальдо. (-) : дефицит
Снижение цен на нефть, замедление китайского экономического роста, экономический спад в России и перспектива установления новых внешних тарифов в ЕАЭС, все вместе способствуют торможению обмена с недавнего времени. Снижение внешней торговли стран Центральной Азии с 2013 г. по 2015 г. колеблется между 6% (Кыргызстан) и 46% (Казахстан). Страны-члены ЕАЭС (Казахстан и Кыргызстан) или планирующее свое вступление в него (Таджикистан) испытывают снижение обмена с Россией менее значительное, чем с Китаем. Для других верно обратное.
Кризис в России также имел последствия для трансферта доходов в Центральную Азию. Количество работников, иммигрировавших в Россию, оценивается примерно в 2 миллиона для Узбекистана, 1,2 миллиона для Таджикистана, 1 миллион для Кыргызстана и 200 000 для Казахстана. Для таких стран, как Кыргызстан и Таджикистан, эта цифра представляет входящий поток годовых доходов между 25 и 50% ВВП. Кризис в России спровоцировал сильный спад этих потоков (эквивалент 20% ВВП для Таджикистана и 5% ВВП для Кыргызстана), но в течение последних месяцев можно наблюдать, что замедление падения российского ВВП (-0,2% в 2016 г.) имеет своим эффектом ограничение снижения этих потоков.
График 2. Трансферт доходов в страны Центральной Азии
Источник : WorldBankDatabase, 2016. * : подсчеты автора
Заключение
Китайский проект Новых наземных Шелковых путей напрямую касается стран Центральной Азии. Наземные потоки между Европейским союзом и Китаем все еще слабы, а контуры самого проекта еще расплывчаты, но сумма вложенных инвестиций (многие сотни миллиардов долларов инвестиций в инфраструктуры) и введение финансовых институтов, предназначенных для их финансирования (Азиатский банк инфраструктурных инвестиций и Фонд Шелкового пути, которые составляют 140 миллиардов долларов капитала) указывают, что экономическое влияние инвестиций на страны Центральной Азии может оказаться значительным. Основной риск этих проектов заключается в сверхинвестировании, которое повлечет экспорт внутренних противоречий Китая в соседние страны. В таком контексте два критерия кажутся важными для того, чтобы рассуждать о потенциале будущих инвестиций: трансферт ноу-хау и технологий, с ними связанных, а также их влияние на экономическую и коммерческую интеграцию в регионе.