Статья посвящена проблеме изучения языковых особенностей газетного дискурса (текста) суверенного Казахстана. С обретением независимости Республики Казахстан улучшилась интенсивность развития средств массовой информации, потому изучение газетного текста является актуальным в лингвистике. Фрагменты миросозерцания, запечатленные в казахстанском светском газетном дискурсе, носят универсальный характер и актуализируют значимость статуса граждан, населяющих Республику Казахстан, как единого народа Казахстана. С позиций достижений современной лингвистической науки газетный текст эффективнее подвергать анализу с учетом фоновых знаний поставляющего и получающего информацию, иными словами, с учетом пресуппозиции и дискурсной деятельности героев повествования. Особенно это значимо для светских хроник. В этом контексте актуализируется внимание на анализе светского дискурса.
В целом для разговорной речи, используемой в значительной части публикаций светского газетного дискурса, характерно разнообразие ритмического и интонационного оформления речи.
Среди наиболее характерных лингвистических признаков разговорного стиля выделяется большая активность некнижных средств языка (со стилевой окраской разговорности, фамильярности), в некоторых случаях – употребление внелитературных (просторечных) элементов: – То есть, по поводу фигуры вы не переживаете? – Я же пашу много! Вот в Берлине отработала два концерта, взвесилась, смотрю – за день потеряла пять кило. Диеты – не мое, потому что люди ими гробят здоровье… Но больше детей я не хочу. Имею на это полное право: всю жизнь вкалывала, теперь хочу пожить для себя (интервью с Лолитой Милявской) [Вр., 11.03.10] – в данном интервью автором полностью сохранена речевая характеристика известной певицы: пашу, пять кило, гробят, вкалывала – данные лексемы невозможно употребить в книжном стиле речи, они носят разговорный характер, например, кило – разговорная форма слова килограмм, которая часто употребляется в обиходно-бытовой речи. Аналогичное словоупотребление можно наблюдать и в следующем случае: – Возьму грузовик, перевезу эти чертовы железяки, и начну все сначала. Что ж еще? [Вр., 18.02.10] – выделенные курсивом слова – яркий пример некнижных средств языка. Примером словоупотребления со стилевой окраской разговорности, фамильярности является следующая реплика интервью с известным ученым Татьяной Черниговской: – Компьютер покорен, он подчиняется вашим действиям – пока, слава тебе Господи. А живой человек не будет выполнять всех команд, а вместо этого еще и пошлет подальше. Сейчас ведь в Интернете можно уже и жениться, и любовь крутить (интервью с Татьяной Черниговской) [Вр., 18.02.10].
Для характеристики некоторых «эталонных личностей» казахстанские журналисты широко используют в светском газетном дискурсе внелитературные (просторечные) языковые единицы, иногда даже грубое просторечие. Так, в казахстанском светском газетном дискурсе одиозная фигура «светской львицы» Ксении Собчак (которая является одной из самых популярных фигур для «рассмотрения» на страницах светской хроники) обрисовывается с помощью слов, которые в любом другом случае воспринимались бы как нарушение норм литературного языка, а их использование оценивалось бы как признак низкой речевой и общей культуры: Она (героиня Перис Хилтон, которой подражает Ксения в проекте
«Блондинка в шоколаде») разъезжает на лимузине с фингалом под глазом, постоянно бухает… А вот растрепанная халда с бессмысленным взглядом приходит в себя уже в вытрезвителе. Хамит окружающим, угрожает милиции…Таких сюжетов с «питерской интеллигенткой» вышло в эфир превеликое множество. «…Все, что ли, должны жить, как ты, в этом гребаном Бирюлеве?!» – фразы Ксении Собчак [Э, № 9, 02.03.2009] – благодаря использованию грубого просторечия бухает, халда, гребаный автору статьи удается передать крайнюю степень возмущения поведением «питерской интеллигентки» Ксении Собчак и сформировать такое же восприятие этой представительницы светской богемы и у читателей.
Яркой приметой разговорного стиля является активность языковых средств субъективной оценки (чаще всего суффиксов): Это, как правило, деревушки в тьмутаракани, куда добираться приходится по бездорожью. …Да, люди там живут очень бедненько, но если в какой-нибудь деревеньке находится лидер, активист, способный сплотить вокруг себя людей, деревня живет (интервью с Надеждой Бабкиной) [АиФК, № 11, 2010].
Наличие окказионализмов – еще одно эффективное средство создания запоминающейся информационной картинки, безотказный способ привлечь внимание читателя к газетному материалу: Дальше всех в деньгопритягательстве пошли доморощенные экономисты от фэн-шуй… Кстати, самый главный символ богатства по фэн-шуй (и заодно самое гениальное открытие тамошних деньговедов) – это преуспевающий мужчина… [КП К-н, 05.03.10] – ироничная составляющая окказионализмов деньгопритягательство, деньговеды помогает автору донести до читателей свое отношение к проблеме обретения благополучия путем манипуляций «по фэн-шую» и прочей «ворожбы».
Использование профессиональных жаргонов, жаргонов узкого круга лиц, «дружеских» жаргонов обеспечивает высокий уровень доверия читателей к изложенному материалу, а также формирует стойкое убеждение в правильности авторской оценки происходящих событий. Использование жаргонизмов, своеобразных «интимных» словечек для ограниченного круга лиц, является определенным «кодом доступа» к сознанию и сердцу читателя: Мой персонаж – мелкая бандитская шестерка на побегушках… Мы обвешаны толстыми золотыми «цепурами». Одеты в ужасные турецкие кожанки (Актер Андрей Панин о своем персонаже) [КП К-н, 4-11.02.10] – жаргон криминальных элементов (примета «лихих 90ых»); – Я наркотики не употребляю. Меня и так прет без всякого компота. …Очень распространен слух о том, что изначально в деле компании были какие-то менты. Ну, мол, потом поссорились, перестали платить «крыше» и т.д. (интервью с Е.Чичваркиным) [КП К-н, 4-11.02.10]; Музыкальный гопник из Перми поставил на уши русский Интернет рэп-композицией «Бодрячком – пацанчики» [КП К-н, 4-11.02.10]; В понедельник на селекторном совещании в правительстве подбивали бабки, необходимые на ликвидацию последствий потопа в Алматинской области. А энергия низкопоставленных служащих аккумулирована на то, чтобы залевкасить понты перед поставленными высоко [Вр., 15.04.10]. В вышеприведенных примерах авторам удалось также реализовать задачу «приблизить» представителей определенной социальной, возрастной аудитории, либо «снять напряжение», которое вызывает официальный стиль подачи информации, перевести повествование в плоскоть непринужденной беседы «друзей юности», «однокашников», что способствует более легкому проникновению авторской оценки событий в сознание читателя.
Очень часто в светском газетном дискурсе журналистами используются фразеологизмы разговорного характера: Вести новости – это вам не шанежки продавать. Например, по Интернету бродит ролик, как ведущая опростоволосилась, рассказывая о субботнике… А бывают случаи, когда ведущие ведут себя чин-чинарем, но в эфир вмешивается кто-нибудь посторонний. «Мы в эфире, мы работаем», только и смогли выговорить ошарашенные телевизионщики. Техперсонал как корова языком слизала (о конфузах в работе ведущих теленовостей) [КП К-н, 04.02.10]; Все сочувствовали «бедному Саше» (Жулину), мол, что же ему остается делать, если непутевая супруга ходит налево. …А ведь он первым завел интрижку на стороне (фигурист Андрей Максимишин о Наталье Михайловой) [Э, № 9, 02.03.09]. Приведенные примеры ярко иллюстрируют возможности использования фразеологии разговорного характера: высказывание становится образным, запоминающимся, «разговорность» конструкции сокращает дистанцию между адресатом и адресантом, сближает не только автора и читателя, но и героев публикации с читательской аудиторией. Кроме того, фразеологизмы разговорного характера «подключают» читателя к ментальному полю народной мудрости, которая воспринимается как эталон поведения человека и образец правильного отношения к действительности.
Особенно характерен синтаксис разговорной речи в светском газетном дискурсе Казахстана. Это выражается, прежде всего, в большом проценте употребления вопросительных и побудительных предложений: – Бытует мнение, что актеры иногда играют и в жизни. Это правда? – Не знаю, мне трудно сказать. Возможно, я иногда играю, как, впрочем, и все люди. А если вы имеете в виду вранье, то не вижу в этом смысла. Да и кому мне врать? Близким людям, что ли? А по тусовкам я не очень-то хожу, так как семья – мой приоритет (интервью с актером Оскаром Кучерой) [Вр., 18.03.10]; Подумайте: зачем вам нужен такой черный пиар? [КП К-н, 05.03.10]; И напрочь забудьте о всяких банках и других финансовых компаниях! Станьте сами себе банкиром! То есть занимайте у себя деньги под проценты.
Особую атмосферу непринужденного изложения создают вопросно-ответные конструкции. Это стимулирующий прием, побуждающий читателя к активному действию. Данная форма используется журналистами как имитация разговорной речи: – У вас нет внутреннего конфликта с возрастом? – Да перестаньте! Какой еще конфликт? Я вообще никогда не заморачивалась по поводу возраста… (интервью с Надеждой Бабкиной) [АиФК, №11, 2010]; Двадцать второго марта ему исполнилось бы девяносто пять. Дожил бы? Возможно. Он же был силен необычайно и телом, и духом [АиФК, № 11, 2010].
Ощущение спонтанности речевого акта, непосредственного участия читателя в процессе беседы, представление адресата, что именно с ним известный артист, спортсмен, политик ведет доверительный диалог, формирует использование такого приема, как парцелляция – членение предложения, при котором содержание высказывания реализуется не в одной, а в двух или нескольких интонационно-смысловых единицах: Появились серьезные финансовые затруднения. И муж замкнулся. Я ответила изменой. Просто хотела быть не только женой и матерью. Мы встречались по утрам. Недолгий запретный роман (статья «Женские тайны») [Вр., 18.03.10]; Я никогда не был на содержании у женщин. Альфонсом никогда не был. Что ее удивляло. Она видела, что я человек самостоятельный. Я работал все время (интервью с бывшим мужем Л. Зыкиной Владимиром Котелкиным) [КП К-н, 22.04.10]. Восприятию и осмыслению информации по частям способствуют сегментированные конструкции, например: После грандиозной свадьбы в Малибу (Калифорния) 10 января молодожены отправились на Мальдивы. Было хорошо, но мало. Добавили на Багамах. Уже лучше, но опять – мало. Тогда звездная парочка поехала в Мексику [Э, № 9 , 02.03.09].
С помощью языка газеты можно вселить уверенность, сказать неправду, вызвать сомнения, ненависть, посеять страх. И в этом немалая роль в светском газетном дискурсе принадлежит метафоре. Метафора представляет собой вторичное наименование, вследствие чего включает как денотативную, так и коннотативную составляющие. Образуясь по сходству и подобию с некоторым предметом или явлением и вербализуя с их помощью другой предмет или явление, она исключает их из исконной категории, в которую они входили благодаря своему прямому значению. Подобная трансформация способствует образности, эмоциональности и экспрессивности создаваемого вторичного наименования.
Метафора привлекает и удерживает внимание читателей, направляя его в определенное русло, служит эффективным средством выражения личной позиции автора, передачи имплицитного смысла.
Метафора, таким образом, несет не только информационную, но и ответственную прагматическую функцию: она влияет на мнения и убеждения, вызывает определенные психологические и действенные реакции со стороны воспринимающего текст.
Создание и интерпретация метафоры зависят от концептуальной организации коммуникантов, их мнений, убеждений, системы оценок, которые существуют в действительности, в данной культуре, реализуются в социальной деятельности и находят отражения в тексте.
Метафора является важным смыслообразующим фактором текста. Придавая оценочную, экспрессивную и эмоциональную тональность тексту, она создает в нем фон, второй план, подтекст, который помогает понять действительные намерения автора.
По мнению ученых, более метафоричным оказывается российский политический дискурс. Неслучайно среди метафор выделяется группа социальных метафор, играющих существенную роль в создании идиологем. Так, выражения совок, новые русские, олигархи и производные от них словосочетания в обобщенно-образной форме воспроизводят фрагмент когнитивной парадигмы постсоветской действительности. Они носят социальный характер и определяются как социальные, ментально-фразеологизированные метафоры, так как являются предикациями нового свойства и получены на основе аналогии.
Исследователь отмечает, что в современных текстах все чаще и чаще используется слово буржуазия и производные от него, отражающие новую расстановку сил на политической арене:
По-прежнему буржуи богатеют, а народ нищает под многоголосую телевизионную трескотню об улучшении жизни людей [Советская Россия, 24.10.2002]; Промышленность – в руках иностранной буржуазии. Буржуазная демократия открыто перерастает в диктатуру класса эксплуататоров [Советская Россия. 24.10.2002] [42].
В последнее время все более настойчиво используется слово силовики:
Если рискнули жизнью всех – значит, силовики спасали не столько людей, сколько себя [МК, 29.10.2002]; Естественными союзниками ненавидящих Илюмжинова либералов являются силовики [МК, 18.10.2002].
Цветовая метафора красный передает значение ‘красивый, привлекательный для властвующих структур’, например: Главный ресурс КПРФ, оставшийся после думского погрома – это способность выигрывать региональные выборы, а после этого распределять должности и средства в «красных» областях [Новая газета, 25.05.2002].
Цветовые метафоры черный и белый используются для передачи крайностей от негативного (черный) до позитивного (белый), то есть выражают значительную степень интенсивности передаваемого признака:
Россия отказывается от черно-белого понимания своей истории и пытается заново прорубить окно в Европу [Независимая газета, 04.09.2001].
Таким образом, проблема номинации в зависимости от идеологических установок остается актуальной и в наши дни. Достаточно только вспомнить, как называют англо-американские войска, воюющие в Ираке: союзники, коалиция, агрессоры, оккупанты, в зависимости от того, кто и для кого говорит об этих войсках. Соответственно, они определяются как союзнические, коалиционные, оккупационные и т.д.
Второй признак текста, реализующий функцию воздействия, – эмотивность. Данный термин трактуется как все то, что связано с отображением в языке эмоциональной сферы человека. Здесь выделяются те единицы, которые лишь называют эмоции (типа любить, ненавидеть, гнев), и те, которые их выражают при помощи словообразовательных средств (старикан, дурень) или закрепленной за ними эмоциональной окраски (главарь, пособник). Существенную роль в создании эмотивности играет метафора, поскольку значение метафоры всегда шире, чем значение входящих в метафору слов, и предполагает наличие дополнительного коннотативного компонента – оценки происходящих событий.