Аннотация: В данной статье автор рассматривает одну из актуальных проблем истории Казахстана XIX века. К середине 60-х годов XIX века завершился процесс принудительного присоединения Казахстана к России. После упразднения ханской системы правления в начале в Среднем Жузе (1822 г.), а затем в Младшем Жузе (1824 г.) и подчинив терртиторию Старшего Жуза путем военых действий, царское правительство России приступает к активной колонизации казахской земли. С этой целью царизм начал проводить административно-судебную реформу колониального характера. Российское царское правительство решило эту реформу провести сверху, без участия коренного населения, не учитывая интересы казахского народа. Поэтому и была создана так называемая «Степная комиссия», со своей утвержденной царским правительством программой, колониального характера и антинародного направления. Автор, опираясь на архивные источники и историческую литературу, опубликованную как в дореволюционный, так и в советский период, анализируя деятельности «Степной комиссии», созданной 02 февраля 1865 года, акцентирует внимение на ее антинародный и колониальный характер.
Глубокое осмысление процесса развития государственности, общественного и политического строя нашей республики невозможно без тщательного изучения наиболее важных исторических событий в жизни казахского народа.
Объективная связь прошлого и настоящего позволяет правильно оценить все аспекты, содержание и значение современных событий, приведших к воссозданию, а не к созданию государства, имевшего свою историю, свои правовые основы, свою духовность и общность проживающего на его территории народа.
Вопрос о существовании ранее независимого государства казахов, о его развитии и признании целостности его территории длительное время всячески замалчивался или же существенно искажался. Подобное нивелирование исторической правды было небезосновательным, так как это позволяло скрывать колониальную сущность экспансионистской политики Российской империи в отношении своих национальных окраин, а в советский период в завуалированной форме поддерживать общественное мнение о Казахстане, как об исторически сложившейся и неотъемлемой части единого государства – России, а затем Союза ССР. К сожалению, для культивирования такого мнения немало усилий приложили достаточно известные и просвещенные общественные и политические деятели, ученые и литераторы.
В то же время, изучение фактического материала и трудов прогрессивных ученых и политиков, как прошлого, так и нынешнего веков, позволяет ярче осветить многие страницы истории развития и становления государства Казахстана.
В этой истории важнейшее место занимает вопрос о «добровольном присоединении» Казахстана к России, об окончательном изменении административно-судебной системы степного края, закрепившей его колониальное положение, вырваться из которого мечтало не одно поколение казахов.
Административно-судебную реформу колониального характера в Казахстане царское правительство решило провести сверху, без участия коренного населения. С этой целью 2 февраля 1865 г. была образована «Степная комиссия» под председательством полковника Гирса Н.К., будущего министра иностранных дел России. Ее членами были: от военного министерства полковник генерального штаба Гейнс А.К., от Оренбургского областного правления капитан Проценко и председатель «Областного правления сибирских киргизов» полковник Гутковский К.К. и многие другие.
Придавая большое значение деятельности «Степной комиссии», 5 июля 1865 г. Александр II «повелевал» министерствам военному и внутренних дел разработать «программу вопросов для разрешения комиссией, командированной в Киргизскую степь для обсуждения начала будущего устройства управления».
В программе определились цели и задачи комиссии:
- выяснить возможность введения новой системы управления в Степном крае на основе общих начал гражданской администрации в империи и изучить вопросы о том, «следует ли предоставить возможно больший простор для внутреннего самоуправления киргизов, не вмешиваясь в их народный быт, и ограничить деятельность правительственных учреждений или лиц правильным сбором податей и охранением спокойствия в степи вообще, отказавшись от введения чуждых их быту административных учреждений»;
- определить, какие органы власти могут быть приемлемы для управления краем, причем подыскать способы упрощения делопроизводства судебных и следственных учреждений, а также возможности сокращения чинов «туземного» управления и тем самым принять за непременное правило нераздельности власти и ответственности правительственных лиц. Формы местного управления, следовательно, должно соответствовать духу самодержавно-монархического строя;
- изучить вопросы и дать заключение о целесообразности набора рекрутов в армию из местного населения, или же воздержаться от этого, чтобы «отучить» его от оружия и «приучить» к покорности властям;
- представить соображения по судоустройству в степном крае;
- определить возможности взимания налогов и повинностей с населения;
- изучить и описать возможности использования земель и высказать соображения о прекращении перекочевок «киргизов» за пределы края от недостатка земель;
- в кругу колониальных чиновников обсудить возможности массовой колонизации казахской степи.
Следовательно, политика самодержавия в Казахстане сводилась к захвату ключевых позиций, т.е. к созданию военно-оккупационной системы управления, узаконению грабежа земель шаруа, превращению края в сырьевой придаток империи, подготовке условий для осуществления массовой колонизации края, проведению миссионерской политики, ограждению интересов феодально-родовой верхушки аула, как своей специальной опоры, консервированию феодально-родовых порядков землепользования.
Военное министерство, на которое возлагалось решение судеб внешней политики царизма на Востоке, обязало командующих войсками Оренбургского и Западно-Сибирского генерал губернаторств собрать для «Степной комиссии» необходимые сведения и обеспечить ее подводами, вооруженной охраной, проводниками, переводчиками и т.д. [1]
Перед началом обследования в г. Омске вместе с генерал-губернатором Дюгамелем, членами совета главного управления Западной Сибири с 19 по 25 июля 1865 г. «Степная комиссия» обсуждала вопрос о переустройстве управления Степным краем. На совещании была высказана возможность образования нового генерал-губернаторства – Туркестанского, с центром в г. Туркестане, Чимкенте или Ташкенте.
«Степной комиссией» было решено, что «...Суд для киргиз должен быть их собственный, исключая преступления, наносящие убыток интересам собственно русских людей или ведомств, или вредящие государству..., киргизский народ должен содержать всю администрацию, поставленную для управления им на свой счет. Расход по управлению степью в временном административном отношении и содержание пограничных войск определяют цифру податей, которые разлагаются на уезды по количеству кибиток». [2]
Обследование края началось 25 июля. Конечным пунктом был намечен г. Верный. Члены комиссии побывали в аулах Семиречья и собрали сведения по вопросам экономики, культуры, быта, обычаев и обрядов населения.
Следует отметить, что члены комиссии уклонялись от встреч с трудовым народом и собирали сведения лишь из уст представителей правящей феодально-родовой верхушки (например, таких как крупные феодалы Чормановы) – носителей консервативных патриархально-родовых устоев.
Последние, в угоду своим классовым интересам, подтасовывали факты, прилагали все усилия к тому, чтобы «убедить» членов царской комиссии в сохранении прав и привилегий господствующей верхушки аула.
Закончив объезд Оренбургского края и Туркестанской области, комиссия представила правительству «мотивированную докладную записку», которая должна была лечь в основу колониальной реформы.
При обсуждении основных положений записки мнения членов комиссии разделились. Председатель комиссии Гирс вместе с капитаном Проценко, при поддержке генерал-губернатора Дюгамеля, отстаивали вывод об укреплении власти царизма в Казахстане через установления военнооккупационного режима. Гейнс А.К. и Гутковский К.К., возражая Гирсу, предложили придерживаться в Казахстане умеренного курса. Отсюда вовсе не вытекает, что царские чиновники, находившиеся под влиянием либеральных буржуа, стояли за демократизацию политического строя в Казахстане.
Два года путешествуя по Средней Азии и Казахстану в составе «Степной комиссии» А.К. Гейнс стал знатоком и приверженцем этих регионов. Он принял активное участие в составлении проекта
«Положения об управлении Семиреченской и Сырдарьинской областями", которому приложил свои работы: «Объяснительная записка к положению и штатам военно-народного управления Семиреченской и Сырдарьинской областей» и «Управления Ташкентом при Кокандском владычестве». [3]
А.К. Гейнс, выходец из Прибалтики, оставил очень много путешественных записок, материалы которых имеют очень ценное значение по Истории Казахстана XIX века. В 1867 г., после путешествия по Казахстану, его как специалиста приглашают на должность правителя канцелярии Туркестанский генерал-губернатор Кауфман. Находясь на этом посту, А.К. Гейнс устраивает в Петербурге на материалах Туркестана естественно-историческую и этнографическую выставку. Активное участие в ее организации принимал художник В.В. Верещагин.
В 1887 г. А.К. Гейнса назначают военным губернатором Тургайской области. До выхода в 1882 г. в отставку он был еще одесским градоначальником и казанским губернатором. Умер он в 1892 году.
Произведения этого гуманного исследователя, которые также являются своеобразными фактами его библиографии, тесно связаны с казахским краем. Они известны в основном как литературные труды. На самом деле «Киргизские очерки», «Дневник 1865 г. Путешествие по Киргизским степям» и «Дневник 1866 г. Путешествие в Туркестан» свидетельство очевидца событий, а точнее их участника. Это достовернейшие источники по истории Казахстана второй половины XIX века. Сразу заметим, что «Дневник 1865 г.» во многом перекликается с «Киргизскими очерками», что вполне естественно, так как материалы этого дневника легли в их основу.
События же развивались таким образом. В 1866 г. представитель военного министерства «Степной комиссии» прибывает в «столицу» Западной Сибири – Омск. Предстоит встреча с генерал-губернатором Дюгамелем. Трудно сказать, чего ждал А.К. Гейнс от этой встречи. По крайней мере, он надеялся получить хотя бы общее представление о крае.
Но, увы... Вот запись в дневнике о первых впечатлениях: «Я без любопытства смотрел на тушу мяса, называемую Дюгамелем, которая, т.е. туша, пользовалась когда-то репутацией ученой... Из разговоров Дюгамеля я узнал, что он знает край не лучше меня, что апатичен, равнодушен ко всему и враждебен нашему поступательному движению в Средней Азии». [4]
А.К. Гейнс изложил свой план изучения края. Он противник праздного вояжа, бездумной поездки, а потому считает необходимым поселиться в каком-нибудь ауле с целью «узнать до конца все элементы киргизкой жизни». Весьма неожиданным для присутствовавших было подобное предложение. Сам А.К. Гейнс скромно отмечает: «После горячего спора мое мнение было принято». /5/ Самая трудная часть работы досталось инициатору: ему поручили « внутренний быт, торговлю и военный вопрос».
В ходе путешествия А.К. Гейнс побывал на Карагандинских копях, Спасском заводе, в Семипалатинске, Кокпектах, Аягузе, Лепсинске. Не проехал мимо ни одного встречного аула. Все больше и больше утверждался он в мыслях о необходимости знакомства «с Киргизской жизнью не на почтовой дороге и вообще не на дороге, не в городах, где видим одних официальных лиц с официальной ложью на губах, но среди аулов, далеко расположенных от главного тракта». [6]
В следующем 1866 г. он посетил юго-западную и западную части Казахстана. Во время поездки вел подробнейший дневник. Его путевые заметки содержат самые разнообразные записи. Сначала описан путь пароходом от Нижнего Новгорода до Самары, затем на почтовых до Оренбурга: не менее подробно рассказано о добыче соли на Илецкой защите, о беседах с уральскими казаками и «спорах с киргизами, которые обыкновенно кончаются мировою сделкою». [7]
Наряду с основательными экскурсами в историю того или иного события имеются бытовые зарисовки чаепития у губернатора или в степи.
Но вот запись совсем иного рода – встреча с бедным казахским аулом. "Дети бегали нагишом и с лютым аппетитом грызли сухари, которые мы им давали. Это они делали почти с тем же аппетитом, с каким теленок, которого я видел в степи, трепал и рвал пустое вымя коровы. Везде голод и нищета. Везде горе и бедность сопровождают киргизов в их кибитках". [8] Он удивлен чем кормится скот аула, расположенного в пустынном месте. Изможденные байгуши отвечают ему, что они счастливы, так как живут сейчас у свободных колодцев, а скоро "придут богатые люди, тогда мы будем принуждены уйти на кражи". Такие записи не единичны. А.К. Гейнс заключает: "пусть не предполагают наивные люди, что вследствие несложности киргизских потребностей, бедность в степи переносится легче, чем на улицах Парижа и Лондона. Все то же самое". [9]
На взгляды Гейнса А.К. и Гутковского К.К. оказали существенное влияние демократические идеи Ч.Ч. Валиханова. Передовые демократические воззрения Ч.Ч. Валиханова сложились под влиянием передовой общественной мысли России. Революционно-демократическая волна, охватившая всю Россию, оказывала влияние и на передовые умы национальных окраин, в том числе казахского народа. Примером в этом отношении служит Ч.Ч. Валиханов, выдающийся ученый-просветитель.
В 1864 г. Ч.Ч. Валиханов выступил с проектом о судебной и административной реформ в Западно-Сибирском ведомстве. Он писал, что «Россия в числе сынов своих имеет немало народностей инородческих и иноверческих, которые ведут образ жизни, диаметрально противоположный образу жизни коренного русского населения, имеют нравы и обычаи диаметрально противоположенные нравам и обычаям русских славянского племени ... Понятно, что преобразование, продолжал он, проектированные для христианского и оседлого русского населения, по вышеизложенным причинам не принесут никакой пользы и будут бессмысленны, если будут всецело применены к кочевым и бродячим инородцам европейской и азиатской России». [10] По существу он стоял за перестройку политического строя в казахской степи на началах самоуправления. Правда, здесь сказывалась ограниченность его мировоззрения.
Ч.Ч. Валиханов открыто критиковал работу комиссии Бутакова. Эта комиссия, по словам Ч.Ч. Валиханова, учитывала мнение только лишь привилегированного класса. «На мнение же привилегированных классов общества, писал он следует смотреть не иначе, как на отрицательное выражение истинных народных нужд, ибо интересы знатных и богатых людей, даже в обществах высококвалифицированных, бывают, в большей частью, враждебным интересам масс большинства».11
По мнению Ч.Ч.Валиханова могло случиться, что названная комиссия составит проект судебной и административной реформы в ненужном и даже вредном направлении. Ч.Ч. Валиханов стремился приобщить казахский край к передовой экономике и культуре России. Касаясь сущности реформы, он подчеркивал, что «в наше время нет вопроса общественного, который был бы так важен, как вопрос о народных реформах. От удачных и неудачных реформ зависит вся будущность народа, в них заключается его быть или не быть». [12]
В выработке проекта реформы для казахской степи Ч.Ч. Валиханов требовал от царских властей края большой осторожности и обоснованных соображений. Он отказался помочь советнику областного проекта положения суда биев. Более того, Валиханов Ч.Ч. подал главному начальнику края «Записку о судебной реформе у киргиз Сибирского ведомства», в которой протестовал против проекта судебной реформы, составляемого без участия представителей самого казахского народа.
Вместе с тем. Ч.Ч. Валиханов, как и другие прогрессивные люди того времени, не верил решающую силу народных масс в преобразовании политического строя снизу, т.е. революционным путем или путем переворота. Но это не уменьшает его достоинства в общественной мысли Казахстана. В лице его русская разночинная демократическая интеллигенция видела передового сына, борца за ее процветание.
Члены «Степной комиссии», занимаясь разбором и изучением делопроизводства Западно-Сибирского генерал-губернаторства не понимали вышеупомянутую «Записку о судебной реформе у киргиз ЗападноСибирского ведомства» Ч.Ч. Валиханова. А.К.Гейнс, глубоко сожалея по поводу неудачи «гениального человека» [13] писал, что «к несчастью не поняла Ч. Валиханова администрация Сибири, обиженная на его действия, нанесла ему ряд оскорблений и придирок, уложивших в том же году в гроб». [14]
Нами было сказано выше что, демократические идеи Валиханова оказали немаловажное влияние на взгляды Гейнса и Гутковского. Так, если при составлении проекта Гирс и Проценко отрицали сохранения элементов самоуправления, то Гутковский К.К., при активной поддержки Гейнса А.К. настаивал частично сохранить внутреннее самоуправление у казахов на выборочных началах. Они же обратились к редактору
« Военного сборника» Менкову с письмом, в котором подробно изложили свои взгляды о политическом строе казахов. Об этом в своем дневнике Гейнс пишет следующее: «Факты, впоследствии изученные нами, только подтвердили и утвердили наши убеждения... Мы все сознаем, что безалаберна и бестолкова наша администрация. Мы не знаем как освободиться от нее ... По отношению к правительству само чиновничество вредно тоже. Лучше энергичная сила, не имеющая права вмешиваться в порядок внутреннего управления народом, чем слабое управление, только и имеющее силы, чтобы отравлять жизнь народа и ронять правительство. Во всяком случае нужно употребить все усилия, чтобы отстоять то, что я считаю наилучшим, как для правительства, так и для киргиз». [15]
Гейнс и Гутковский, как видно, нисколько не оправдывали принцип административного устройства местного управления даже в центральной России. Такие убеждения вызвали возражения со стороны остальных членов «Степной комиссии», а также Оренбургского и Западно-Сибирского генералгубернаторств.
Наконец после долгих и довольно бурных дискуссий, члены комиссии написали « доклад», в котором были отражены взгляды сторон, и подали его министерствам военному и внутренних дел.
Для выработки окончательного текста положения об управлении Степным краем был образован «Особый комитет» под председательством военного министерства Милютина. В функцию «Особого комитета» входила обязанность выработки единой точки зрения членов «Степной комиссии» и составление положения об управлении Степным краем.
И так, «Степная комиссия» сделала свою работу, изучив хозяйственные районы Казахстана, обычаи народа, состояние существовавшей системы управления.
На заседаниях комитета обсуждались три проекта об управлении Туркестаном: Холодковского, Романовского и «Проект положения об управлении в Семиреченской и Сыр-Дарьинской областях», разработанных «Степной комиссией». Первые два проекта были пропущены без особых дискуссий, но при обсуждении третьего разгорелся спор. Все же «Особый комитет» принял проект «Степной комиссии», по которому было образовано Туркестанское генерал-губернаторство. Территория Туркестанского генерал-губернаторства была разделена на две области Семиреченскую с центром в г.Верном, Сыр-Дарьинскую с центром в г. Ташкенте.
Проект «Положения об управлении в Семиреченской и Сыр-Дарьинской областях» вместе с докладом «Особого комитета» и объяснительной запиской «Степной комиссии» поступил на утверждение в кабинет министров, а затем к царю. 11 июля 1867 г. Александр II подписал Указ об утверждении «Временного положения об управлении в Семиреченской и Сыр-Дарьинской областях». [16]
21 октября 1868 г. Царское правительство обнародовало «Временное положение об управлении в степных областях Оренбургского и Западно-Сибирского генерал-губернаторства». [17]
Таким образом, реформа 1867-1868 гг. подготавливалась сверху, без участия самого казахского народа. Она определила колониальное положение Казахстана, его административное, судебное устройство и законодательную основу дальнейшей аграрной политики самодержавия, стремившегося превратить край исключительно в сырьевой район и аграрный придаток Российской империи. Если завершение присоединения Казахстана к России явилось важнейшим фактором, способствующим консолидации казахского народа, то реформой 1867-1868 гг. царизм стремился помешать развитию этого процесса.
По этому поводу Ч.Валиханов писал: «Во-первых, показания давали волостные управители, старейшины, султаны, бии и богатые киргизы, т.е. ордынские чиновники или ордынцы, имеющие в виду быть чиновниками. Народ, т.е. небогатые, нечиновные и нетитулованные киргизы, в даче мнений, можно сказать, вовсе не участвовал. Чтобы удостовериться в справедливости этого факта, стоит только посмотреть на печати и тамговые знаки, приложенные к показаниям: там все султаны и старшины». [18]
- ЦГА РК., ф.5, д.1155, лл.6-8.
- Собрание литературных трудов А.К. Гейнса. Т.2. – СПб., – С.210-212.
- Алексеенко Н.В. Хранители памяти. – Алматы,1998. – С.82.
- А.К. Гейнс. Собрание литературных трудов. – СПб ., Т.1. – С.208.
- Там же. С.215.
- Гейнс А.К. Собрание литературных трудов. Т.2. – СПб.,1898. – С.15.
- Там же. С.
- Гейнс А.К. Киргизские очерки//Военный сборник. № 7. – С. 11 -112.
- Гейнс А.К. Собрание литературных трудов. Т.2. – СПб, С.44.
- Валиханов Ч.Ч. Записки о судебной реформе. Собр.соч. – Алма-Ата, 1985. Т.З. – С.77 11.Там же. С.78.
- .Там же. С. 78.
- Гейнс А.К. Собрание литературных трудов. – СП6., 1897.– С 340-341 14. Там же. – С.540-541
- Там же. – С
- Сулейменов Б. Аграрный вопрос в Казахстане последней трети XIXначала XX в. – Алма-Ата, – С.39.
- История Казахской ССР. Т.3. – Алма-Ата, 1979. – С.226.
- Валиханов Ч.Ч. Собр.соч., Т.3. – Алма-Ата, 1985. – С.82.