Миссионерские отделения казанской духовной академии (вторая половина XIX – началоXX вв.)

В статье на основе архивных материалов анализируется процесс создания миссионерских отделений в Казанской духовной академии, рассматриваются особенности религиозной подготовки специалистов для православнопросветительскойработы среди тюркских, финно-угорских и монгольских народов Среднего Поволжья и Приуралья, а также проблемы, связанные сорганизационными и кадровыми трансформациями в отделениях (на кафедрах).

Особое внимание уделяется изучению просветительской и образовательной деятельности школ Братства святителя Гурия, открытых по системе Н.И. Ильминского для крещеных инородцев.

В конце XX – начале XXI вв. в России произошли кардинальные изменения в сфере среднего и высшего образования. В условиях инновационных трансформаций в образовательной сфере особую научную и практическую значимость приобретает анализ исторического опыта культурно-просветительской и образовательной системы дореволюционного периода. Многие ученые и педагоги обращаются к истории и к опыту крупных российских учебных и научных центров. Среди дореволюционных учреждений России особо выделялась Казанская духовная академия [1, с.3], открытая 1842 г., которая с середины XIX в. стала основным центром религиозного просвещения тюркских, финно-угорских и монгольских народов Среднего Поволжья, Приуралья и Сибири и православного миссионерства в стране. Преподаватель академии П.К.Жузе [13, с.95–98] отмечал, что главной целью открытия в Казани духовной академии являлось стремление царского правительства и Русской православной церкви «научно осветить сложный инородческий вопрос» [3, с.634]. С целью организации и координации учебно-воспитательного процесса и работ по православному просвещению финно-угорских, тюркских и монголо-язычных народов российской Евразии при духовной академии в 1840–1850-е гг. создаются первые миссионерские отделения (ислама, буддизма, религиозных верований и языков этносов и народов Российского государства). Работа по организации миссионерских отделений в академии началась сразу после ее открытия [4, с.5]. В 1845 г. появились две кафедры: турецкий, татарский и арабский языки; монгольский и калмыцкий языки [6, л.1]. В1854 г. при ректоре академии Агафангеле (Соловьеве) открылись новые миссионерские отделения: противораскольническое; противомусульманское; противобуддистское; черемисско-чувашское [7, л.39]. Создание миссионерских отделений в определенной мере способствовало не только интеграции значительной части нерусских народов региона в единое православное (русское) культурно-образовательное пространство (прежде, всего мордвы, удмуртов, марийцев, чувашей), но и широкому внедрению этнонационального компонента в образовательный процесс, а также поиску новых, более эффективных педагогических концепций, необходимых для православного культурно-религиозного просветительства нерусских народов.

Миссионерские отделения при Казанской духовной академии со временем превратились в эффективные центры православного миссионерства российских инородцев, кроме татар и башкир. В них разрабатывались основы конфессионального образования и русификации нерусских народов России, формы, методы и способы распространения православия среди финно-угорских, тюркских и монголоязычных народов и народностей [12, с.84–91].

Среди всех миссионерских отделений академии противомусульманское отделение находилось на особом положении, это было связано с активностью татарского фактора. В связи с чем основная деятельность противомусульманского отделения заключалась в подготовке специалистов для ведения культурно-просветительской и религиозно-миссионерской работы среди крещеных татар с целью предотвращения их отпадения в ислам, которое в первой половине XIX в. начало приобретать массовый характер. Причем при подготовке миссионерских кадров особое внимание уделялось обучению методике и формамограничения исламского (татарского) фактора не только в крещено-татарской среде, но и среди финно-угорских народов Поволжья, Приуралья и Сибири. С этой целью студентам академии достаточно обстоятельно преподавались такие предметы, как «история Мухаммада», «мухаммеданская вера», «педагогика», «татарский» и «арабский» языки [2, с.49].В процессе обучения большое внимание уделялось также изучению первоисточников ислама (Корана, Сунны, хадисов и др.) и татарских народных традиций, что считалось необходимым для комплексного (системного) раскрытия этнического характера, привычек и обычаев татар, а также их образа мышления. Среди других задач противомусульманского миссионерского отделения было и профессиональное (научное) изучение истории, языка, культуры и религиозных верований народов названных регионов с целью разработки новой православной культурнопросветительской концепции, необходимой для нивелирования национальных и религиозных особенностей народов и создания особой миссионерской системы образования.

Именно благодаря этим инновационным изменениям преподаватели и выпускники Казанской духовной академии во второй половине XIX – начале XX вв. сумели организовать эффективную систему религиозного просвещения ряда этносов Поволжья и Приуралья (марийцев, мордвы, удмуртов, чувашей) по «Системе просвещения инородцев» Н.И.Ильминского. Главной особенностью этой системы являлось то, что в ее основе лежала оригинальная для своего времени методика – использование родного языка нерусских народов не только в образовательной сфере, но и в процессе культурно-религиозного просвещения инородцев. Впоследствии на ее базе была создана достаточно широкая сеть православномиссионерских школ Братства святителя Гурия. К примеру, по данным преподавателя Казанской духовной академии М.А.Машанова за 1905 г., только в Казанской губернии насчитывалось 152 школы, в том числе«крещено-татарских – 63, чувашских – 50, черемисских (марийских) – 20, вотяцких (удмуртских) – 18,мордовских – 1 [8, л.1–5об.].Среди этих миссионерских школ наибольшим авторитетом пользовалась открытая в 1863 г. Казанская центральная крещено-татарская школа [5, с.14], которая готовила не только священнослужителей для православных приходов с инородческим населением, но и учительские кадры для братских и церковно-приходских школ. Со временем братские школы превратились в своеобразные опорные пункты миссионерских отделений по религиозному просвещению российских инородцев и в учебно-методические полигоны для отработки новых православных культурно-просветительских программ и методик.

Следует заметить, что смена форм и способов обучения, перечня образовательных дисциплинв миссионерских отделениях (кафедрах) Казанской духовной академии зависела не столько отроссийских общественно-политических реалий, сколько от личности ректора. К примеру, в первое время ректорат академии уделял большое внимание миссионерским отделениям. Положение миссионерских отделений изменилось в худшую сторону при ректоре академии епископе Иоанне (Соколове) (1858–1864 гг.). В период правления ректора Иннокентия (Новгородова) (1864–1868 гг.) вновь началась работа по восстановлению миссионерских отделений в прежнем виде [14, с.710]. На основании Устава духовных академий 1870 г. в Казанской духовной академии были открыты три новых отделения: богословское, церковноисторическое и церковно-практическое. Причем по этому же уставу миссионерские отделения практически были исключены из структуры академии и замененыкафедрами [10, с.6]. Вследствие этого академию оставляют такие опытные преподаватели, какН.И.Ильминский, Г.С.Саблуков. Им на смену приходят молодые специалисты, не менее талантливые, Н.П.Остроумов (1870–1877 гг.) и М.А.Машанов (1878–1921 гг.) [11, с. 21,30]. 15 августа 1884 г. в Казанской духовной академии был введен новый устав, разработанный при непосредственном участии нового обер-прокурора Святейшего Синода, консерватора К.П.Победоносцева, который еще больше ограничил деятельностьмиссионерских кафедр [11, с.424]. В апреле 1910 г. был принят один из самых консервативных уставов духовных академий. В результате многие известные профессора, в числе которых были и преподаватели миссионерского отделения, были вынуждены покинуть духовную академию.

Но эти организационные и кадровые пертурбации не смогли полностью остановить работу миссионерских кафедр (отделений) по подготовке миссионерских кадров священнослужителей в Казанской духовной академии, которая продолжалась вплоть до октябрьского переворота 1917 г. Академия всегда была богата на преподавательские кадры, одни уходили, на их места приходили другие педагогиорганизаторы, судя по их деятельности не менее талантливые. К примеру, в августе 1911 г. кафедру арабского языка, истории и обличения мухаммеданства возглавил М.Г.Иванов [9, с.27], кафедру татарского языка и этнографии – выдающийся ученый, преподаватель Казанского университета Н.Ф.Катанов, занимавший ее до самого закрытия Казанской духовной академии в 1920 г.

Таким образом, миссионерские отделения (кафедры) Казанской духовной академии являлись основными центрами подготовки кадров священнослужителей для этнорелигиозного (миссионерского) просвещения нерусских народов Российской империи во второй половине XIX – начале XX вв. В этот период преподавателями миссионерских отделений были разработаны новые, более совершенные педагогические (культурно-просветительские) концепции не только на основе русской православной культуры, но и на основе отдельных элементов традиционной культуры и образа жизни финно-угорских, тюркских и монголо-язычных народов. Преподаватели академии стали инициаторами профессионального изучения ислама и буддизма. Исследования, проведенные преподавателями и выпускниками миссионерских отделений, стали достоянием всего российского научного сообщества. «Система просвещения инородцев», разработанная преподавателем миссионерского противомусульманского отделения Н.И.Ильминским, долгие годы активно применялась в учебно-воспитательной работе в духовных семинариях и других религиозныхшколах.

1. Бердников И.С. Краткий очерк учебной и ученой деятельности Казанской духовной академии за 50 лет ее существования. 1842 – 1892 гг. – Казань: Тип. Императорского ун-та, – 115 с.
2. Гвоздев И.А. 25-летие Казанской духовной академии. – Казань: Тип. Императорского ун-та, – 106 с.
3. Жузе П.К. (Старый миссионер). Миссионерское отделение при Казанской духовной академии и внутренняя миссия // Церковно-общественная жизнь. – – № 18. – С. 634–637.
4. Знаменский П.В. История Казанской духовной академии за I дореформенный период ее существования. 1842– – Казань: Тип. Императорского ун-та, 1892. – Вып.2. – 593 с.
5. Ильминский Н.И.Избранные места из педагогических сочинений, некоторые сведения о его деятельности и о последних днях его жизни. – Казань: Тип. Императорского ун-та, – 133 с
6. НА РТ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 463.
7. НА РТ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 827.
8. НА РТ. Ф. 967. Оп. 1. Д. 22.
9. Памятная книжка Императорской Казанской духовной академии. 1916–1917 акад. год. –Казань: Тип. Императорского ун-та, – 78 с.
10. Протоколы заседаний Совета Казанской духовной академии за 1870 г. – Казань: Тип. Императорского унта, – 84 с.
11. Терновский С.П. Историческая записка о состоянии Казанской духовной академии после ее преобразования. 1870–1892. – Казань: Тип. Императорского ун-та, – 466 с.
12. Хабибуллин М.З. Вклад преподавателей Казанской духовной академии в изучение истории, языка и этнографии нерусских народов Поволжья и Приуралья в 1854–1881 гг. // Вестник Восточной экономикоюридической гуманитарной академии. – Уфа, – С.84–91.
13. Хабибуллин М.З., Кострюков М.А. Пантелеймон Крестович Жузе (1870-1942 гг.): жизненный путь и научное наследие видного представителя казанского востоковедения // Известия Алтайского государственного университета. – – № 4–2 (64). – С. 95–98.
14. Харлампович К.В. Казанская духовная академия. (1842–1907 гг.). Исторический очерк// Православная богословская энциклопедия. – СПб., – Т.8.– 153 с.