В данной статье автор исследует правовую регламентацию соблюдения режима в различные периоды функционирования уголовно-исполнительной системы Казахстана и пути его совершенствования.
Режим в исправительных учреждениях это установленный законом и соответствующими закону иными нормативными правовыми актами порядок исполнения и отбывания наказания, обеспечивающий охрану и изоляцию осужденных; постоянный надзор за ними; исполнение возложенных на них обязанностей; реализацию их прав и законных интересов; безопасность осужденных и персонала; раздельное содержание разных категорий осужденных; различные условия содержания в зависимости от вида исправительного учреждения, назначенного судом; изменение условий отбывания наказания[1].
Режим создает условия для применения других средств исправления осужденных.
Основной целью уголовноисполнительной политики Казахстана является исправление осужденных. Режим регламентирует жизнь в местах лишения свободы непрерывно и на протяжении всего срока наказания. С его помощью устанавливается граница дозволенного в поведении осужденных, и таким образом определяется их правовое положение. Правила режима в равной мере обязательны для всех осужденных и представителей администрации исправительных учреждений[2].
Казахстан около двух столетий находился в составе Российской империи, а затем в составе СССР, известного в новейшей истории как тоталитарное государство. И только в начале 90-х гг. ХХ века, после крушения административно-командной системы, Казахстан, наряду с другими республиками СССР, стал независимым и суверенным государством [3]. Вышедшая из лона тоталитарного государства, Республика Казахстан впервые в своей Конституции указала, что высшей ценностью в обществе является человек, его жизнь, права и свободы. В обычном казахском праве «Адат» и «Жетi Жарғы» достаточно широко применялся принцип замены даже смертной казни куном (штрафом). О лишении свободы и речи не было. При кочевом образе жизни было достаточно проблематично содержать постоянные пенитенциарные институты. Вплоть до ХХ века наказание могло состоять из штрафа[4].
Если рассматривать историю Казахстана как часть истории России, то можно установить, что впервые тюремное заключение как вид уголовного наказания было закреплено в период правления Ивана IV в Судебнике 1550 года. Уже на заре формирования порядка исполнения и применения тюремного заключения важное значение придавалось безопасности тюрем, предотвращению побегов и тому подобное. Согласно Соборного Уложения 1649 года в обязанности губных старост («тюремной администрации») вменялось «... тюрьмы и тюремных сидельцев осматривать почасту чтобы тюрьмы были крепки и у тюремных сидельцев ничего не было чем им ис тюрьмы вырезатися...». В разное время подход со стороны государства и общества к средствам обеспечения безопасности и усмирения в уголовноисполнительной системе был различным. Во многом это зависело от взглядов и идей, распространенных в стране, что в свою очередь, сказывалось на правовой регламентации оснований применения мер безопасности.
В Российской империи такие средства зачастую выполняли функцию устрашения преступников, причиняя им физические и нравственные страдания.
В циркулярном письме Главного тюремного управления от 31 января 1891 года предлагалось налагать кандалы: а) на арестантов, содержащихся под стражей по обвинению в тяжких преступлениях; б) на всех осужденных к ссылке в каторжные работы и на бродяг, с момента обращения о них приговора к исполнению, в течение всего времени заключения, до отправления в ссылку. Кроме того, эта мера могла быть применена ранее указанного в срока и притом в отношении к арестантам всех категорий, пойманных после побега, а равно в том случае, если у них во время содержания под стражей будут обнаружены предметы или орудия, могущие быть использованы при совершении побега. В качестве мер усмирения также применялись различные средства. В Орловском каторжном централе в качестве меры усмирения использовали так называемую « вязку уткой », являвшуюся одним из жестоких способов воздействия на поведение заключенных. Руки и ноги вместе туго связывались на спине крепкой остро режущей веревкой таким образом, что скоро наступало онемение всего тела. Несмотря на то, что Устав о содержащихся под стражей в редакции 1890 года ( статья 335 ) не предусматривал телесных наказаний, для поддержания тюремной дисциплины часто использовались меры физического воздействия на нарушителей установленного режима. В отчете Воронежского губернского тюремного инспектора за 1898 год указывалось, что арестантами допущено 19 маловажных поступков, за что четырнадцать заключенных были водворены в карцер, а другие наказаны розгами менее 30 ударов, более строгие взыскания применялись в трех случаях, трое арестантов были наказаны заковыванием в ножные кандалы, из которых двое за побег, а один за угрозу надзирателю.
Анализ перечисленных примеров показывает, что меры безопасности в виде сковывания движений заключенных кандалами, веревками и тому подобные, применялись, в первую очередь, не как средство сдерживания, а как средство причинения боли заключенным. В период 1900 1917 годов заковывание в кандалы применялось в целях предупреждения побегов содержащихся под стражей по обвинению в тяжких преступлениях. Хотя в условиях продолжающегося революционного движения царское правительство заковывание в кандалы применяло с целью воздействия на лиц, склонных к правонарушениям. После Февральской революции 1917 года произошла некоторая либерализация тюремного режима. После октября 1917 года руководство местами заключения было возложено на Народный комиссариат юстиции РСФСР, при котором было создано Главное управление местами заключения, переименованное в мае 1918 г. в карательный, а в 1919 году – в центральный карательный отдел. На местах при губернских (областных) комиссариатах юстиции действовали тюремные инспекции, а с 1919 года – карательные отделы [5, с.35].
В Казахстане же с образованием Казахской автономной республики в августе 1920 года в ведении НКЮ КАССР было создано ГУМЗ, которому непосредственно подчинялось 20 общих мест заключения (тюрем), функционировавших на территории республики. Кроме того, в составе НКВД КАССР имелось четыре трудовых лагеря. На октябрь 1921 года в местах заключения КАССР с учетом заключенных трудовых лагерей содержалось всего 8305 заключенных [6, с.14].
В конце марта 1921 года по решению СНК КАССР арестные дома, находившиеся в ведении милиции, и трудовые лагеря НКВД вошли в состав ГУМЗ Наркомюста КАССР. Подобное решение можно объяснить тем, что разбросанность указанных типов учреждений по разным ведомствам требовала больше сил и средств. Поэтому было целесообразно сосредоточить их в одном ведомстве. Однако в 1922 году все места заключения РСФСР по предложению Ф.Э. Дзержинского были переданы в ведение НКВД РСФСР. Поэтому с лета 1922 года и в Казахстане все места заключения перешли в ведение НКВД КАССР.
Положение в исправительнотрудовых лагерях МВД СССР усугублялось и тем, что в 1954 -1955 годы, несмотря на столь мощный потенциал следственно-карательных органов МВД СССР, во многих лагерях, в том числе и особых, начались массовые неповиновения, массовые беспорядки и восстания заключенных. Например, восстания заключенных произошли летом 1953 года в особом лагере №2 в Норильске и в особом лагере №36 в Воркуте [7]. В такой ситуации управлять лагерями стало проблематично, а их производственная деятельность, в силу уменьшения численности заключенных и низкой производительности их труда, стала убыточной. В этой связи в 1958 году исправительно-трудовые лагеря МВД СССР были упразднены. Деятельность исправительно-трудовых лагерей регламентировалась не ИТК 1924 года, а Положением об ИТЛ ОГПУ, утвержденным Постановлением СНК СССР от 7 апреля 1930 года [8, с.231]. Нельзя не отметить и того, что в 1939 году руководством ГУЛАГа НКВД СССР была принята Временная инструкция о режиме содержания заключенных в исправительнотрудовых лагерях. Эта Инструкция была подписана заместителем начальника ГУЛАГа НКВД СССР Г.П.
Добрыниным и объявлена совершенно секретной Приказом от 2 августа 1939 года, который был подписан заместителем Народного комиссара внутренних дел СССР комдивом В.В. Чернышовым [9, с.203]. Анализ показывает, что при разработке главное внимание уделялось вопросам изоляции и охраны, а также использования заключенных в хозяйственноэкономических целях. В отношении кадрового обеспечения Карлага следует сказать, что оно подбиралось как из вольнонаемного состава, так и из числа самих заключенных. К примеру, в 1931 году только в 1-м отделении-совхозе «Гигант» имелось 580 стрелков военизированной охраны. Из них 484, или 83 %, были из числа заключенных [10, с.340]. Они были вооружены винтовками и, несмотря на запреты, носили форму сотрудников ОГПУ. В то же время отметим, что сами «стрелки» не были законопослушными гражданами. К примеру, за первое полугодие 1940 г. на 1536 стрелков охраны Карлага было наложено 325 взысканий, или каждый пятый вольнонаемный стрелок военизированной охраны Карлага являлся нарушителем служебновоинской дисциплины. Кроме того, в том же 1940 году 14 стрелков совершили преступления и попали под суд [11]. Надо сказать, что III отдел Карлага имел как среди заключенных, так и среди сотрудников лагеря своих информаторов и осведомителей. К примеру, в Карлаге в 1940 году только в среде стрелков военизированной охраны было более 55 информаторов и осведомителей. Они сообщали все, что имело отношение к Советской власти и советскому государству. Что касается аппарата управления Карлага, то в нем в 1937 году работали более 730 человек. Анализ штатного расписания Карлага 1932 и 1937 года показывают, что от 60 до 80% должностей административнотехнического персонала занимали заключенные. Благодаря работе осведомителей и агентов, III отделы исправительно-трудовых лагерей постоянно вскрывали среди заключенных и сотрудников деятельность «вредителей» и «контрреволюционных групп» и тем самым создавали тяжелую психологическую атмосферу в лагерях.16 мая 1954 года в Степлаге началось восстание заключенных, которое продолжалось 40 дней. Восстание было подавлено при помощи солдат регулярной армии с использованием танков.
Кроме указанных исправительнотрудовых лагерей, на территории Казахстана функционировали и другие лагеря. Как видно, на территории Казахстана в 30-50 гг. ХХ века функционировало значительное число исправительно-трудовых лагерей, в том числе особые лагеря. Говоря о социально-правовых последствиях деятельности исправительно-трудовых лагерей, следует отметить, что в низовых лагерных подразделениях с июня 1957 года был осуществлен переход на отрядную систему. Эта структура, то есть отрядная система, до сих пор используется в исправительных колониях Казахстана. Структура ВОХРа и принципы организации службы надзора ИТЛ постоянно совершенствовались. В частности, в конце декабря 1943 года во всех ИТЛ и колониях за счет сокращения численности охраны и четырех должностей дежурных комендантов были созданы специальные подразделения внутренней надзирательской службы. Эта служба состояла из надзирателей, старших надзирателей и начальника надзирательской службы. Этим служебным нарядом надзор в лагерях и колониях стал осуществляться круглосуточно в составе старшего надзирателя, дежурного надзирателя и надзирателя по штрафному изолятору, а также дежурных надзирателей по жилым баракам. Количество надзирателей определялось из расчета один надзиратель на триста заключенных. В феврале 1944 года в штабах ИТЛ, УИТЛК, ОИТК были созданы части режима и надзирательской службы. А для централизованного руководства надзирательской службой в составе управления охраны и режима ГУЛАГа НКВД СССР был создан отдел режима и надзирательской службы. С этого момента во всех подразделениях, где имелось десять и более надзирателей, на должность начальников надзирательных служб стали назначаться офицеры [12, с.53]. Заметим, что этот опыт организации работы специальных служб, надзор за осужденными используется в исправительных колониях Казахстана до сих пор. Понятие режима включает в себя безопасность и применительно к такому специфическому образованию как учреждения уголовно-исполнительной системы является общим понятием, включающим в себя общественную безопасность и общественный порядок в исправительных учреждениях УИС и характеризуется как состояние защищенности жизненно важных интересов уголовно-исполнительной системы, а также интересов личности: осужденных, персонала и лиц, посещающих исправительные учреждения от внутренних и внешних угроз.
Таким образом, режим в уголовно-исполнительной системе в целом может быть реализована только при неукоснительном обеспечении безопасности соответствующих субъектов: персонала исправительных учреждений, осужденных и иных лиц. Необходимость обеспечения их безопасности вытекает из целей и задач уголовного наказания в виде лишения свободы и является одной из приоритетных задач уголовноисполнительного законодательства.
Мы полагаем, что нормы законодательства, регламентирующие основания и порядок применения в качестве мер безопасности физической силы, специальных средств и оружия, целесообразно закрепить в едином кодифицированном акте -Уголовноисполнительном кодексе. Перечень оснований применения персоналом исправительных учреждений физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия подлежит уточнению, поскольку действующие нормы допускают применение расширительного толкования полномочий сотрудников уголовноисполнительной системы, что отрицательно влияет на отношения безопасности.
В целях обеспечения неукоснительного соблюдения и подчинения режиму в учреждениях уголовно-исполнительной системы, мы предлагаем, дополнить ст.360УК РК частью 4 Уголовного кодекса РК и изложить в следующей редакции:
Передача либо попытка передачи любым способом лицам, содержащимся в учреждениях уголовноисполнительной системы, следственных изоляторах или изоляторах временного содержания и иных местах содержания под стражей, предметов, веществ или продуктов питания, приобретение, хранение или использование которых запрещено законом, совершенная в течение года после наложения административного наказания за такие же действия, –наказывается лишением свободы до 2-х лет
Полагаем, что криминализации передачи или попытки передачи запрещенных предметов лицам, содержащимся в учреждениях уголовно-исполнительной системы, следственных изоляторах или изоляторах временного содержания, позволит повысить эффективность деятельности учреждений уголовноисполнительной системы Казахстана и обеспечит безопасность этих учреждений и лиц, находящихся в них, как работников, так и лиц, отбывающих наказание.
Список использованных источников
- 1.Д.С.Чукмаитов Уголовноисполнительное право Республики Казахстан Учебное пособие, Астана2011 г.-300c.
- 2.Инвентаризация мест содержания под стражей в Республике Ка-
- захстан в рамках Факультативного протокола к Конвенции против пыток.Обзорный документ. – Алматы, 2009 – 60 с.
- 3.Декларация «О государственном суверенитете Казахской Советской Социалистической Республики» // Казахстанская правда. – 1990. – 28 октября.
- 4.С.Зиманов, Н. Өсеров. Жеті жарғы жайлы. – Проблемы казахского обычного права. Алматы, 1989, стр123; стр138.
- 5.Советское исправительно-трудовое право / Под ред. Б.С. Утевского/. – М.: Юридическая литература, 1960. – 280 с. 6.Панасенко В.З. Из истории становления и развития исправительнотрудовых учреждений МВД Казахской ССР (1920-1985 гг.). – Алма-Ата: Музей боевой и трудовой славы ОВД Казахской ССР, 1987. – 107 с.
- 7.Кульбаев Т. Восстание заключенных // Юридическая газета. – 2004. – 28 мая. 8.Положение об ИТЛ ОГПУ, утвержденное постановлением СНК СССР от 7 апреля 1930 г. // Сборник нормативных актов по Советскому исправительно-трудовому праву. – М.: Госюриздательство, 1959. – С. 231-243. 9Временная инструкция о режиме содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях НКВД СССР 1939 г. // Принудительный труд. Исправительно-трудовые лагеря в Кузбассе (30-50-е гг.). Т.1 /Отв. ред. Л.И. Гвоздкова и др. – Кемерово: Кузбасвузиздат, 1994. – С. 203-231.
- 10Доклад начальника военизированной охраны Карлага от 1 октября 1931 года «О политико-моральном состоянии военизированной охраны» // Архив Карагандинской области, ф.16, д.10.
- 11.Отчет начальника ВОХР Карлага от 10 августа 1940 г. // Архив Карагандинской области, ф.16, д.203.
- Ткаченко Н. Надзор в советских исправительных учреждениях (историко-правовой обзор) // Человек: преступление и наказание. – 2000. №2.– С.51-55.