К началу 50-ых гг. XX века среди исследователей еще не установилось единого мнения по вопросу о характере, формах и праве феодальной собственности в Казахстане. В основном существовало два различных мнения по этому вопросу.
Проф. С.В. Юшков развивает положение, основанное на утверждении существования права феодальной поземельной собственности в Казахстане еще со времен караханидского государства (XI в.). По его мнению, в условиях Казахстана «объектом феодальной собственности является не скот, а земля – пастбища» [1].
Специфику феодальной собственности в Казахстане автор видит в том, что «…объектом феодальной собственности является не пашня, не сады и другие угодья, как это наблюдается в земледельческих странах, а пастбища, что феодалу принадлежат в определенные времена года только общие направления в кочевом круговороте…» [2].
Исходя из этой общей предпосылки, проф. С.В. Юшков не допускает мысли, что скот в условиях Казахстана был объектом феодальной собственности, а считает его объектом единоличной собственности и содержанием частного хозяйства [3]. О форме и характере феодальной собственности на землю в Казахстане автор говорит неопределенно.
Совершенно противоположную точку зрения отстаивает В.Ф. Шахматов. Он считает, что «В условиях кочевого скотоводства основным средством производства был и оставался скот, а не земля» [4]. Автор в противовес проф. С.В. Юшкову считает именно эту сторону специфической для Казахстана. В.Ф. Шахматов приходит к выводу, что «не владение землей, а владение скотом являлось определяющим фактором эксплуатации» [5]. По его мнению, на пастбища распространялось право феодальной собственности в виде фактического использования и распоряжения им. С.З. Зиманов присоединяется к основному положению проф. С.В. Юшкова в том, что земля (пастбища) и в условиях казахского кочевого общества была материальной основой общественных отношений, объектом феодальной собственности. Утверждение Шахматова, отрицающего землю как основное средство производства С.З. Зиманов опровергает.
Проблема, затрудняющее решение этих вопросов состояла в том, что «классики марксизма-ленинизма указывали основным признаком феодализма собственность феодала на землю, не предусматривая никаких исключений [6]. Безразлично, каким было общество при феодальном строе – земледельческим или кочевым, земля всегда оставалась основным средством производства, определяющим отношения людей в общества.
Здесь мы сталкиваемся с парадоксальным выводом – если общепризнано, что в Казахстане в рассматриваемую эпоху было феодальное общество, значит, была и феодальная собственность на землю, как ее главный признак.
Чтобы совместить бескомпромиссные выводы Маркса (писавшего о Европе!) и исторические факты, ученые используют такое положение: «так как при феодализма уровень развития производственных сил и производственных отношений бывает весьма разнохарактерен, то, следовательно, соответственно этому бывают различны формы собственности, формы юридического закрепления отношений собственности, но суть их остается одна» [7].
С.З. Зиманов не рассматривает собственность на землю (пастбища) отдельно от права собственности на скот. По С.З. Зиманову, «чтобы обладать правом собственности на пастбище, надо было вначале иметь право собственности на скот» [8]. И, далее: «пастбище само по себе не могло быть сосредоточено в руках отдельных социальных групп, не владевших скотом… Существовало пастбищное обилие и в силу этого скотовод не нуждался в услуге владельца участков». Руководящим здесь становится положение Маркса «у пастушеских народов собственность на естественные продукты земли – на овец, например, - это одновременно и собственность на луга, по которым они передвигаются» – по мнению С.З. Зиманова полностью применимо к условиям Казахстана вплоть до XIX в. Однако пастушеские народы - это не совсем кочевые народы, на что неоднократно указывали другие авторы. У пастушеских народов отсутствуют сезонные миграции, не говоря о многих других отличиях.
Итак, как было указано выше, казахи в юридическом отношении знали общинную, семейную и частную собственность.
Если земля формально находилась только в общинной собственности, то скот и другие вещи могли находится как в частной, так и семейной собственности. Рассмотрим особенности указанных видов собственности.
Общинная собственность. С.З. Зиманов указывает: «…право феодалов на землю внешне выступало как право на кочевья аулов, родовых подразделений и рода. Казахские общины имели определенные направления кочевок – летовку, зимовку. Формально вся кочевая территория общины принадлежала коллективу, но фактически ею распоряжалась и владела феодальная знать. К началу XIX века социальные различия среди членов общины уже очень значительны.
С.З. Зиманов приводит пример: в подотделении «Сын Токала» из тайфы «Карагул» рода Жаппас в Букеевской орде из 95 семейств 50 являлось нищими («факирами»), экономически господствовали два бая, владевшие по 100 голов скота каждый [9]. Однако, несмотря на резкое имущественное различие среди членов общины, она по–прежнему продолжала базироваться на общинном пользовании землей. С.З. Зиманов, указывая на это, настаивает на том, что реально существует феодальное право на кочевья (пастбища, землю), и позднее оно освобождается от прикрывавшей его общинной формы. С.Л. Фукс, например, придерживался другой точки зрения: «Как ни условно понятие «свободных пастбищ», как ни ограничивается оно экономическими трудностями их освоения, отсутствием безопасности, и т. п., для скотоводов Казахстана до XVIII в. наличие отдушины в виде возможности откочевки на свободные земли было одним из реально действующих факторов общественного производства и политической жизни, следами которого полны еще даже документы XVIII в» [10]. Далее С.Л. Фукс утверждает, что, когда в связи с внешними завоеваниями этой отдушины не стало, взамен общинной (реально существовавшей, а не прикрывавшей феодальную) собственности возникла феодальная собственность на землю. Очевидно, причины тут не только внешние, но и внутренние, однако наличие до XVIII в. общинной собственности на кочевья представляется более аргументированным.
Многие нормы обычного права указывают на наличие общинной и семейной собственности вплоть до конца XIX в. Так, обычай журтшылык устанавливал для родственников и родичей несостоятельного договорного или деликтного должника обязанность оказать ему помощь в уплате долга путем раскладки его между ними. Отказавшийся от участия в такой помощи терял право на получение ее в случае необходимости.
Охрана собственности осуществлялась путем уплаты очень больших аипов, в особенности за кражу скота. Если за похищение простой, вещи назначался аип (штраф) в размере трети стоимости вещи, то за кражу скота назначался аип в размере 3 тогузов, каждый из которых составлял 9 голов скота сверх возвращения украденной вещи или ее стоимости. Различала большой, средний и малый тогуз. Большой тогуз начинался с верблюда и включал еще восемь «больших и малых скотин», средний—с лошади, малый — с быка. Аип назначался в зависимости от характера и размера кражи, характера и размера увечья.
Куны и аипы являлись чрезвычайно обременительным и разорительным для преступника и его рода наказанием. Часто целые аулы оказывались совершенно разоренными от уплаты кунов и аипов и впадали в полную экономическую зависимость от знатных и богатых феодалов. Когда же осужденному было нечем заплатить кун или аип и родичи отказывались его выручать или также были несостоятельными, обычай разрешал обращать осужденного или его детей в рабство для работы в хозяйстве потерпевшего (или его семьи) или даже для продажи на чужбину. При неуплате куна за убийство ходжи или султана адат даже предусматривал умерщвление убийцы и шестерых его родственников. Таким образом, если богатый казах или богатый родовой и аульный коллектив могли откупиться скотом, если они даже были осуждены судом за совершенные им преступления, то для бедных казахов, бедных аулов и родов такая система наказаний являлась одной из причин массового разорения и потери экономической и политической самостоятельности.
Частная собственность. О существовании частной собственности в обычном праве казахов очень много свидетельств. Например, за кражу охотничьих животных—собаки или беркута с виновного взыскивался аип рабом. Вообще, чаще всего упоминания о частной собственности в записях обычного права встречаются в связи с деликтами.
Например, институт барымты возник как средство (способ) обеспечения реализации решения суда или иной законной претензии, не выпол- няемых ответственной стороной. Барымта производилась путем угона скота виновного, его влиятельного родственника или аула. Угон скота должен был производиться с ведома родоправителя (старейшины) барымтача, количество угнанного скота должно было быть «созразмерно иску», а угнанный скот сохраняться до удовлетворения претензии. Правомерный угон скота не осуждался, а наоборот, считался законным правом и регулировался нормами обычного права. Неосновательная же барымта квалифицировалась как хищение, разбой и влекла соответствующие правовые последствия. Барымта считалась неправомерной даже при правовой ее основательности, если не соблюдались некоторые формальные правила: открытое предъявление своих претензий виновной стороне, оповещение родственников и родоправителя барымтача о намерении совершить барымту и проч.
Барымта применялась не только для обеспечения решения суда биев, но и иной правомерной претензии и «невозможности достигнуть удовлетворения иным путем».
В сложных многократных взаимных угонах скота, когда было трудно отличить их правомерность, практика суда биев шла по пути примирения сторон через взаимное прощение (салават), точно так же, в случае убийства, в ходе взаимных совершении барымты штрафы и аипы не взыскивались, производился «зачет» (урель) убитых с обеих сторон.
В политической истории казахов институт барымты занимает заметное место. Барымта применялась в феодальных междоусобицах, в национально- освободительных и антифеодальных движениях и, хотя царизм объявил барымту преступлением, лишь после Октябрьской революции этот институт прошлого был ликвидирован. Барымта и ее особенности наукой изучены пока недостаточно.
Итак, барымта по своему первоначальному назначению это захват чужого имущества, главным образом скота, для удовлетворения интересов обиженного. Такие действия допускались как способ исполнения судебных решений при наличии обоснованного требования.
В памятниках обычного права казахов выделены признаки, позволяющие барымту отличить от грабежа и кражи. В первую очередь это правомерность подобного поведения. Лица, которые на нарушение своих прав отвечали барымтою, «слыли за людей умных, отважных и вполне порядочных, умеющих постоять за себя и свое имущество».
По законам Тауке право на барымту возникало у потерпевшего, если осужденный не исполнит приговора суда или начальник аула умышленно уклонится от разбирательства дела и тем окажет покровительство преступнику. Тогда, пишет А. Левшин, «истец получает право, с позволения своего старейшины, произвесть баранту, т.е. с родственниками или ближайшими своими соседями ехать в аул ответчика и тайно отогнать к себе скот его; но, возвратясь домой, должен объявить о том своему начальнику, который наблюдает, чтобы количество возмездия соразмерно было иску». Н. Гродеков дает более подробный перечень условий, при которых набег мог быть назван барымтою: 1) он должен быть совершен не днем, а ночью; 2) открыто объявлен барымтою; 3) совершен с целью получения удовлетворение за ущерб (воровство, убийство, отнятие невесты или жены, обиду и т.д.); 4) ответчик не позволяет взыскать с него присужденное бием. В период укрепления казахской государственности, при Тауке, барымта, как правильно отмечает С.Л. Фукс, «характеризуется ограничением элементов произвола, регулированием ее и превращением ее в дентальный способ защиты правопорядка».
Список использованных источников:
- Вестник АН КазССР, №9, 1951, с. 69
- Там же
- Там же, с. 67
- Вестник АН КазССР, №7, 1951, с. 26
- Там же
- Зиманов С. З. К вопросу о праве феодальной собственности в Казахстане. //Вестник АН КазССР, 1952, №4, с. 95-104
- Зиманов С.З. К вопросу о праве феодальной собственности в Казахстане. //Вестник АН КазССР, 1952, №4, с. 95-104
- Проблемы казахского обычного права. Алматы, 1989, с. 75
- Зиманов С.З. К вопросу о праве феодальной собственности в Казахстане. // Вестник АН КазССР, 1952, №4, с. 95-104
- Известия АН КазССР, серия юридическая, Вып. 3, 1951, с. 93