В статье рассмотрены категории «пространство» и «время» как основные формы существования материи, которые являются универсальными и, отражаясь в каждом конкретном этническом сознании, определяют специфический характер восприятия. Материал статьи основан на анализе основных этапов эволюции пространственно-временных отношений. Изучена мифологическая модель мира пространственно-временного континуума, отражающего мыслительные процессы древнего человека, его архаичные представления, а также их эволюцию в ходе исторического развития.
Категории «пространство» и «время» всегда были предметом пристального внимания исследователей: философов и психологов, логиков и теологов, литературоведов и лингвистов. Этот интерес обусловлен тем, что, во-первых, пространственные и временные отношения представляют собой проблему мировоззренческую, гносеологическую и, во-вторых, пространство и время как универсальные понятийные категории являются логически исходными параметрами, конструирующими в каждой культуре свою особую модель мира.
Время и пространство — это параметры окружающего мира, которые мы воспринимаем с позиции сегодняшнего дня, нашего исторического опыта. Интерес к ним обусловлен, прежде всего, их древним происхождением, отражающим мыслительные процессы древнего человека, их эволюцию в ходе исторического развития. Вместе с тем, хотя пространство и время как основные формы существования материи являются универсальными, их отражение в каждом конкретном этническом сознании носит специфический характер, о чем свидетельствует их вербальная объективация.
Недаром А.Я. Гуревич пишет: «Объективно существующие пространство и время субъективно переживаются и осознаются людьми; причем в разных обществах ... эти категории воспринимаются и применяются неодинаково» [1; 159].
Для современного носителя языка характерно осознание пространства и времени сквозь призму физико-геометрических знаний. Такое понимание закладывается с рождения, благодаря культуре, научным знаниям. Но, несмотря на объективное знание, постепенно развивающееся в сознании, существуют и архаичные представления. В культуре сохранились мировоззренческие представления, архаичные верования, передаваемые не только с помощью традиций, но и на уровне генетической памяти. Память хранит знания о мифологическом пространстве и времени, в котором изначально был погружен человек, и его наивные, непосредственные представления о них навсегда останутся в сознании. Именно такие формы знания содержат в себе глубокие интуитивные догадки и прозрения.
В архаическом сознании для пространства характерна культурная значимость места, в котором может оказаться человек. Центр пространства – это всегда место особой сакральной ценности. Пространство ритуально обозначается некими особыми знаками, камнем, храмом, крестом. Непосредственную связь пространства с определенным сакральным местом мы обнаруживаем в мифологии, где центром выступает Мировое Древо. Для примера обратимся к мифологии славян о сотворении мира:
«После того, как Бог сотворил Землю, он посадил посреди нее ореховое дерево, или, как указывается в некоторых источниках, – Мировое Древо. По мысли древних славян, оно похоже на огромный раскидистый дуб. Однако на этом дубе зреют семена всех деревьев и трав. Это дерево было очень важным элементом древнеславянской мифологии — оно связывало все три уровня мира, простиралось своими ветвями на четыре стороны света. Поэтому мировое дерево определяет центр мира. Но оно не только представляет собой вертикальную ось Вселенной, но и задает горизонтальные координаты пространства. Древние славяне ставили свои святилища с учетом сторон света. Восток и Запад , связанные с восходом и заходом солнца и сменой дня и ночи, имели особое значение. Восток считался жилищем Бога, а Запад — сатаны» [2; 302].
Интересно отметить, что символ Древа очень популярен для мифологического мировоззрения. Символ Мирового Древа присутствует во многих культурах. Данный образ обнаруживаем и у древних тюрков. «Три мира — небесный, земной и подземный соединяет между собой Байтерек. Трем мирам соответствуют его крона, ствол и корни. Байтерек — ось миров. Его корни находятся в Нижнем мире, а вершина достигает Верхнего и упирается в Полярную звезду. Священное дерево называлось «тур-тур» и было символом пути из мира людей в мир богов. Байтерек – это не просто Великое дерево. На нем, как листья, растут зародыши детей и скота. Когда приходит время, души детей в виде звезд летят в Средний мир – мир людей» [3; 207].
Представленные мифы подтверждают универсальность данных гносеологических категорий уже на уровне мифопоэтических образов. Непосредственно это находит отражение и в повседневной реальности.
В древнем сознании важным остается разграничение пространства на «горизонтальное» и «вертикальное». Практически во всех мировых мифологических системах пространство делится на подземное, земное и небесное. Подземное — это место, где живут умершие души и злые духи, они связаны с хаосом и смертью; Земное – обитают смертные люди и животные; Небесное – это обитель бессмертных и властных богов. Пространство подземного мира в целом враждебно и чуждо для человека, земное — обыденно и привычно, а надземное — всегда чудесно и благодатно. Но все же важнейшим свойством мифологического пространства выступает то, что оно не отделено от времени, образуя с ним особое единство, обозначаемое как «хронотоп» [3].
Пространство и время образуют в этом случае неразрывное единство. Как отмечает В.Н. Топоров, «в мифопоэтическом хронотопе время сгущается и становится формой пространства, его новым («четвертым») измерением. Пространство же, напротив, «заражается» внутренне интенсивными свойствами времени («темпорализация» пространства), втягивается в его движение...» [3].
По мнению известного когнитолога Е.С. Кубряковой, в сознании архаичного человека пространство — «это обобщенное представление о целостном образовании между небом и землей (целостность), которое наблюдаемо, видимо и осязаемо (имеет чувственную основу), частью которого себя ощущает сам человек и внутри которого он относительно свободно перемещается или же перемещает подчиненные ему объекты; это расстилающаяся во все стороны протяженность, сквозь которую скользит его взгляд (про-стран-ство) и которая доступна ему при панорамном охвате в виде зрения при ее обозрении и разглядывании». Поэтому любой воспринимаемый объект имеет определенное место в пространстве, а это место есть, в свою очередь, «часть пространства, занимаемая объектом и ограничиваемая им», и может представлять собой плоскость, поверхность, точку, отпечаток, вместилище и т.п. [4; 78].
Важнейшей особенностью в осознании архаичных людей пространства и времени является осознание их в качестве могущественных таинственных сил, управляющих всеми вещами, жизнью людей и даже Богов. Поэтому они эмоционально насыщены. Время, как и пространство, может быть добрым и злым, благоприятным и опасным. Существует сакральное время, время празднества, жертвоприношения, и точно так же существует сакральное пространство, определенные священные места или целые миры, подчиняющиеся особым силам.
Отправными точками при восприятии времени во многих культурах служит смена светлой и темной частей суток, а также периодичность природных явлений: день и ночь, утро, полдень, полночь, вечер, весна, лето. Особо отмеченными точками являются полдень, полночь, рассвет и закат как критические моменты суточного цикла.
Циклическое восприятие времени является наиболее ранним, о чем свидетельствуют древние цивилизации. Вспомним колесо как символ древнеиндийского понимания времени: колесо космического порядка извечно движется, это постоянно возобновляющийся круговорот рождения и смерти. Время — это непрерывно повторяющиеся циклы: день – ночь, зима – лето, жизнь – смерть.
Свойство цикличности (повторяемости) времени основывалось на повседневном быте и практике хозяйственной деятельности (суточные, месячные, сезонные, годовые), постепенно глубоко закрепляется в сознании человека и фиксируется в различного рода календарных и сезонных ритуальных праздниках, основанных на воспроизведении событий мифического прошлого.
Пространство и время в мифологической модели мира заключают в себе следующие характеристики:
- – время циклическое, ограничено природными циклами;
- – между прошлым, настоящим и будущим нет четкой дифференциации;
- – время глубоко пространственно и не отделено от природы;
- – время едино, так как нет противопоставления времени личных событий и исторической жизни;
- – пространство имеет некий центр, выступающий в образе мифологического Древа;
- – существуют Космос, в центре которого пространство, и параллельно существует непростран- ство — некий Хаос;
- – прослеживается универсальная константная антиномия — свое/чужое пространство;
- – пространство определяется через мир человека и окружающие его вещи.
Категории «время» и «пространство» являются результатом суммы динамических представлений, сложившихся в определенные культурно-исторические эпохи. Смена каждой общественноисторической эпохи характеризуется значительными изменениями социально-культурного, экономического, религиозного характера, что влечет за собой и изменения в языке, который чутко реагирует на эти изменения.
Следующей вехой в эволюции пространственно-временных отношений была дифференциация линейного и цикличного времени.
Циклическое время противопоставляется более новому, связанному с библейским образом мира – линейному времени. Оно возникает позже архаичного представления. В христианстве мир никоим образом не представляется ни вневременным, ни движущимся по «кольцу времени», как в первобытных и языческих культурах. Мир сотворен и имеет начало и будет иметь конец. Циклическое время не знает понятий «начало мира», «конец мира», все, как в мире, повторяется по кругу. Напротив, библейское «линейное время» вводит обязательные точки «начала» и «конца» мира.
Цикличное восприятие выражается номинацией периода года: зима, весна, лето, осень, а также представление повторяемости в названиях дней недели и месяцев. Линейное представление выражено в оппозициях: вчера – сегодня – завтра, начало – конец.
Функционирующие в языке номинации дают нам возможность проследить динамику развития восприятия пространственно-временных отношений. Так, наиболее древние представления о времени не были столь эгоцентричны, как наши современные представления. Сейчас мы представляем будущее впереди себя, прошлое позади себя, настоящее где-то рядом, как бы окружающим нас. Но существующие лексемы в языке указывают нам на то, что такое понимание протекания времени – это результат современного осознания. На ранней стадии развития осознание себя и окружающего мира было иным. Человечество еще не умело планировать будущее и загадывать, что будет дальше. Об этой особенности восприятия времени писал Д.С. Лихачев: «Сейчас мы представляем будущее впереди себя, прошлое позади себя, настоящее где-то рядом, как бы окружающим нас. В Древней Руси время казалось как бы независимым от нас. Летописцы говорили о «передних» князьях далекого прошлого. Прошлое было где-то впереди, в начале событий» [5; 286]. Прошлое было где-то впереди, в начале событий, а будущее — позади. Будущее неведомо, оно расположено где-то за нашей спиной, куда не достигает наш взор. Напротив, прошедшее расположено перед человеком, остается видимым для нас. Данная позиция человека во времени обнаруживается в современных номинациях: пред – идущий (лексическое значение – прошлый). Впереди шествуют пред-ки (перед нами), потом идут потом-ки. Прошедшее открыто взгляду путников. Будущее открывается им по мере перехода в настоящее-прошедшее.
Древний человек видел и прошедшее, и настоящее время простирающимся вокруг себя, взаимно проникающим и объясняющим одно другое. Событие, происшедшее раньше, и событие, совершающееся сейчас, в определенных условиях могут быть восприняты архаическим сознанием как явления одного плана, которые протекают в одной временной длительности.
В русской культуре по своему морфологическому строению лексема время принадлежит к группе слов бремя, племя, стремя, темя. Время — заимств. из ст.-сл. яз. суф. производное (-men>мя). Произошло от основы *vertmen, с помощью упрощения групп согл.: выпало t, er- в дальнейшем изменилось в –ре; en дало позднее в др.-рус. 'a. Основа *vertmen означало «вертеть», «коловращение», «кружение». То есть исходное значение «время» изначально связано с семой «вращение» [6; 203].
О циклической модели времени, сложившейся в ранний период развития человечества, может свидетельствовать и этимология рус. сутки: из су- и *тъка, связанного с тыкать, т.е. стык дня и ночи. Таким образом, цикл 24 часа понимается как «круг» (цикл, лат. cyclus – круг) времени, имеющий «стык», с которого начинается новый цикл [6; 605].
Для более обширного анализа обратимся к этимологии с греческого и латинского языков. Греческое chronos «время» по морфологическому составу слова аналогично словам kl-o-n-os «суматоха,сумятица, толкучка» от глагола со значением «подгонять, подстрекать» и thr-o-n-os «высокое сидение, трон» от глагола со значением «поддерживать, подпирать». Поэтому предположено, что слово «хронос» имеет такое же происхождение – от глагола со значением «хватать», *gher-, т.е. первоначально означало «охват, объем», как бы «круг событий» [6; 195].
Латинское tempus «время» также возводится к корню со значением «тянуть» и означало первоначально «меру длины». Таким образом, предполагают, что лат. tempus «время» означал первоначально какой-то сакральный, священный отрезок времени или точку времени. Сочетание смыслов сохранилось в древней формуле, ставшей фразеологическим сочетанием, ex-templo букв. «из храма» — «тотчас, сию минуту, сейчас же» [6; 197].
Лексема «пространство» непосредственно связано со словом «простор». Заимствованное из старо-славянского языка суффиксальное производное от пространный «широкий, просторный».
Представленные этимологические данные указывают на тесную взаимосвязь древнего человека с окружающей его действительностью . Наименования времени и пространства содержат в себе прямые семантические значения. Древнее сознание впитывало в себя и синтезировало все то, что его окружало. Время в сознании не разделялось и не имело четкой сегментации. В архаичном сознании не было необходимости столь четко разграничивать время на части. Достаточно было знать, когда наступает «доброе, светлое» — день и «темное, злое» — ночь. Важным было восприятие цикличности и повторяемости времени. Затем, при появлении линейности восприятия времени, актуальным стало понимание «начала» и «конца», прошедшего и будущего, постепенно человеческое сознание вычленяло значимые явления и выделяло определенные промежутки времени. Возникла необходимость четкого фиксирования определенных дат и исторических событий.
Функционирующие в языке наименования пространственных характеристик указывают на сохранившуюся в сознании необходимость разграничения своего и чужого пространства. Для древнего человека существенным было обозначить себя и свою территорию, в связи с чем в номинациях прослеживается основная сема «огороженное место», «свое место».
Таким образом, первоначально лексическое значение лексемы «время» связано с семантикой «вращение», «отрезок», а этимология слова «пространство» указывает на «обширность» и «протяженность».
Историки используют для реконструкции древнеславянского календаря сведения из средневековых письменных источников. Во-первых, это болгарские и древнерусские летописные тексты, в которых упоминаются названия месяцев и ведется счет лет и временных периодов, начиная с дохристианской истории славян. Во-вторых, это агиографическая литература. Особую группу составляют тексты, содержащие календарные расчёты. К ним относятся пасхальные таблицы и «Учение о числах» Кирика Новгородца. Третья группа источников – археологические находки. Существует методика статистического анализа календарной символики на керамике и украшениях дописьменных археологических культур.
В летописных источниках упоминается о девятидневной системе и четко выстраивается система семидневной недели. В какое время произошла замена и дифференциация девятидневной и семидневной недели остается неизвестным. Правда, нужно отметить, что только у русских седьмой день недели называется воскресенье (Воскрешение), во всех остальных родственных языках седьмой день недели так и называется «неделя». В древнерусском языке лексема «неделя» известна с XI века. В старославянском языке «неделя» употребляется как синоним к словам «воскресение» и «седмица». Старшее значение «день неделания (отдыха)», сложное образование из -не и -дел. Следующий день – понедельник подразумевает за собой после недели (то есть после неделания, выходного). Последующие наименования вторник, среда, четверг, пятница соответствуют числу дня недели. Лексема «суббота» была заимствована в старославянский язык из греческого разговорного в XI веке и восходит к слову *sombotа с первоначальным значением «день отдыха» [7].
Исследователь Ю.С. Степанов в своей работе «Константы культуры» указывает на два основных отличия современного представления о времени от архаичного: 1) время представляется «вращающимся по кругу»; 2) человек в «потоке времени» обращен спиной к нему, прошлое человека смотрит ему в лицо, а будущее находится где-то за спиной [8; 196].
А.В. Юдин отмечает: «Собственно говоря, это вполне естественная точка зрения: мы можем обозревать в той или иной перспективе удаляющееся прошлое, но будущее для нас закрыто, как то, что за нами. Современный человек представляет себя вслепую идущим по дороге времени» [9; 41].
Для древнего человека не существует категории времени как абстракции, нет понятия всеобщего и объективного времени, так как мышление древнего человека конкретное и предметно-чувственное. Время для него заполнено событиями. Кроме того, оно разделялось на время обыденного существования (мирское время) и время вечности, которое существовало в сакральном пространстве. Антропоморфизм древнего сознания заключается в «невычлененности» человека из природы, отсюда и циклизм в осознании времени — время либо совсем не движется, либо вращается по кругу, что обусловлено отражением в сознании человека периодической смены времен года и части суток. Человек не умел анализировать и прогнозировать, он поддавался явлениям окружающей действительности, в связи с чем будущее было закрытым, стоящим «за спиной». Только прошлое было открыто для взора. Все существовало только «здесь» и «сейчас» в неразрывной связи с окружающим миром, пространством. Но, несмотря на синкретизм восприятия древнего сознания, всегда существовала универсальная антиномия «своего» и «чужого» пространства, а также стремление обозначить центр и направление движения.
Таким образом, подводя некоторые итоги мифологическим представлениям о пространстве и времени, мы еще раз подтверждаем тесную взаимосвязь пространства и времени, цикличности и линейности восприятия мира.
Для современного носителя языка характерно осознание пространства и времени сквозь призму накопленного человеческого опыта, исторических знаний. Но память хранит знания о мифологическом пространстве и времени, в котором изначально был погружен человек, и его наивные, непосредственные представления о них навсегда останутся в сознании.
Важнейшими параметрами пространственно-временных характеристик в интерпретации реальной действительности остается функционирование в сознании цикличного и линейного восприятия времени, пространство остается неотделимым от времени. Как и во времена наших предков для человека остается актуальным противопоставление «своего» и «чужого» пространства.
Категории «время» и «пространство» являются результатом суммы динамических представлений, сложившихся в определенные культурно-исторические эпохи. Смена каждой общественноисторической эпохи характеризуется значительными изменениями социально-культурного, экономического, религиозного характера, что влечет за собой и изменения в языке.
Список литературы
- Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры / А. Я. Гуревич. — М .: Дом интеллектуальной книги, 1972. — 192 с.
- Славянская мифология. Энциклопедический словарь. — М.: Международные отношения, 2002. — 512 с.
- Топоров В.Н. Пространство и текст / В.Н. Топоров // Текст: семантика и структура. — М.: Наука, 1983. — 358 с.
- Кубрякова Е.С. Язык и знание. На пути получения знаний о языке: части речи с когнитивной точки зрения / Е. С. Кубрякова. РАН. Ин-т языкознания. — М .: Языки славянской культуры, 2004. — 560 c.
- Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы / Д. С. Лихачев. — М.: Наука, 1971. — 286 с.
- Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: [в 2 т.]. — Т. 2 / П. Я. Черных. — М.: Русский язык, 1999.
- Философский энциклопедический словарь: науч. изд. / под ред. Е.Ф. Губского. — М.: Инфра, 1997. — 575 с.
- Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры / Ю.С. Степанов. — М.: Акад. проект, 2001. — 500 с.
- Юдин А.В. Русская традиционная народная духовность / А.В. Юдин. — М.: Интерфакс, 1994. — 400 с.