Сопоставительные исследования в области разговорной лексики и фразеологии представляют собой одно из постоянно развивающихся направлений современной лингвистики. К настоящему времени в сфере сопоставительной стилистики накопилось значительное количество работ. Тем не менее, поле для ее изучения всегда остается, так как в центре внимания исследователя оказывается понятие нормы, которое в разных языковых традициях различно и исторически подвижно.
Как известно, перевод стилистически окрашенной лексики в силу своей национальной специфичности, семантического богатства, принадлежности к определенному стилю, эмоциональной насыщенности вызывает трудности, поэтому изучение способов перевода разговорной и стилистически сниженной лексики на русский язык также остается актуальным.
Предмет данного исследования стилистически сниженная лексика в произведения Д. Лоуренса «Lady Chatterley’s lover» и его переводов на русский язык, выполненных И. Багровым и М. Литвиновой, В. Чухно и Т. Лещенко-Сухомлиной. Основополагающими послужили идеи, развитые и развиваемые в работах по стилистике и теории перевода таких ученых, как Ш. Балли, М.М. Бахтин, С.С. Беркнер, В.В. Виноградов, В.С. Виноградов, В. Г. Гак, И. Р. Гальперин, Н.К. Гарбовский, Е.А. Земская, В.Н. Комиссаров, Дж. Кэтфорд, О.С. Сиротинина, Ю.С. Степанов, А.В. Федоров, В.А. Хомяков и др.
Разговорно окрашенная лексика характеризует сферу своего употребления как обиходно-бытовую [1, с. 454]. Она состоит из разнородных с точки зрения стилистической окрашенности элементов, характеризующихся разной степенью сниженности.
Еще более интересным с точки зрения выбора переводческой стратегии при передаче территориальных диалектов представляется анализ не одного, а нескольких переводов одного и того же литературного произведения, герой или герои которого говорят на диалекте или употребляют его в своей речи. В качестве иллюстрации мы выбрали роман Д. Г. Лоуренса
«Любовник леди Чаттерлей» (в переводе И. Багрова и М. Литвиновой «Любовник леди Чаттерли») и три его перевода, выполненные И. Багровым и М. Литвиновой (И. Багров переводил главы I – X, а М. Литвинова главы XI – XIX), В. Чухно и Т. ЛещенкоСухомлиной. Очевидно, что все эти переводчики, работая с романом, наряду с трудностями, неизбежными при переводе любого произведения, в первую очередь столкнулись с проблемой передачи стилистически сниженной лексики.
Весь роман написан на литературном английском языке, с некоторыми вкраплениями просторечия, но один из главных героев, лесник Меллорс, а также его мать, дочь и соседский почтальон говорят на дербиширском диалекте, на что в книге есть два прямых указания:
“How could they make him an officer when he speaks broad Derbyshire?” (p. 86)
Hilda looked up at him. “Why do you speak Yorkshire?” she said softly. – “That! That’s non Yorkshire, that’s Derby.” (p. 231)
При переводе первого из этих высказываний только один переводчик сохранил указание на географическую принадлежность диалекта, а два других решили его опустить:
- Как ему могли дать чин, если он и говорит-то как простой мужик? (перевод И. Багрова) (c. 141)
- Но как его могли сделать офицером, если он говорит на этом ужасном дербиширском наречии? (перевод В. Чухно) (c. 128)
- Как они могли произвести его в офицеры, когда он говорит на таком ужасном простом наречии? (перевод Т. Лещенко-Сухомлиной) (c. 116)
Что касается второго высказывания, то в данном случае уже два переводчика сохранили указание на географическую принадлежность диалекта, а один все-таки решил его опустить:
Хильда пристально посмотрела на него. – Почему вы говорите на этом солдатском жаргоне? – мягко спросила она. – Это не солдатский, это здешний, сельский. (перевод М. Литвиновой) (c. 384)
Хильда посмотрела на него и тихо спросила: – Скажите, почему вы говорите по-йоркширски? – Я? Так вить это не пойоркширски, а по-дербиширски. (перевод В. Чухно) (c. 331)
Хильда посмотрела на него. – Почему вы говорите по-йоркширски? – спросила она мягко. – Это не Йоркшир, это Дерби […]. (перевод Т. Лещенко-Сухомлиной) (c. 305).
Таким образом, русскоязычные читатели переводов В. Чухно и Т. ЛещенкоСухомлиной получают ту же информацию о географической принадлежности диалекта, что и читатель англоязычный; для читателя перевода И. Багрова и М. Литвиновой данная информация оказывается потерянной. Возможно, это и не влияет на полноту восприятия перевода, но представляется непонятным, почему переводчики вдруг превратили территориальный диалект не просто в диалект социальный, а в его узкую Проанализируем последовательно три перевода романа. Первый анализируемый нами перевод – перевод И. Багрова и М. Литвиновой.
Переводчики, как и И. Бернштейн, осуществляли компенсацию потерь при передаче территориальных диалектов на разных уровнях текста: на лексикофразеологическом, синтаксическом, а также морфологическом уровнях.
На лексико-фразеологическом уровне текст перевода изобилует разговорными, просторечными и грубо-просторечными словами и выражениями. Например: баба, раззява, балдеть, гробить (себя), лалакать, мельтешить, надобиться/надобно, наладиться (в значении повадиться), понести (в значении забеременеть), потрафить, прознать, сдаваться (в значении казаться), смекать, спутаться (в значении связаться), трескать (в значении есть), ровно (в значении совершенно), чуток, малость, чего (в значении зачем), коли (в значении если), батюшки, ба, ох, ну-ка, дескать, неужто, вишь (в значении видишь ли), (это) ж (надо), (ты) ж (посмотри), уж (не знаю), (кто) б, лады (в значении ладно), никак (в значении кажется).
Употребляются следующие фразеологизмы: вертеться/крутиться под ногами, все что душеньке угодно, глаз да глаз нужен, кажется – перекрестись, не лыком шиты, поди разбери, пора и честь знать, семь бед – один ответ, то густо – то пусто, чин чинарем, эка невидаль и др.
Также переводчики использовали много слов с уменьшительными суффиксами (выше мы уже упоминали, что просторечие богато словами, образованными этим способом): бабонька, девонька, душенька, кралечка, ласонька, работенка, гладенькая, миленькая, помаленьку, потихоньку, хорошенько, чуток.
На уровне морфологии компенсация происходит, например, в случае неправильного, с точки зрения стандарта, употребления падежей местоимения что:
[…] but I canna tell yer.” (p. 54) –
Только чего мне говорить-то? (c. 89)
“I mean as ’appen […]” (p. 88) – Чего же понимать-то? (c. 145)
“[…] Ah know nob’dy as ma’es keys round ’ere.” (p. 84) – Чего-то я не знаю, кто б из местных ключ мог смастерить (c. 138).
На уровне синтаксиса компенсация осуществлялась следующим образом: употребляются восклицательные предложения (которые характерны для разговорной речи):
“Nay, you mun ax ’er,” […] (p. 54) – А поди разбери! Спросите у нее сами! (c. 89) переводчики часто членили предложения (короткие предложения, как уже отмечалось, более свойственны русской разговорной речи):
“Nay, you mun ax ’er,” […] (p. 54) – А поди разбери! Спросите у нее сами! (c. 89)
“I mean as ’appen Ah can find anuther pleece as’ll du for rearin’ th’ pheasants. If yer want ter be ’ere, yo’ll non want me messin’ abaht a’ th’ time” (p. 88) – Чего же понимать-то? Я найду, где фазанов растить. И я под ногами у вас вертеться не буду […] (c. 145).
“On’y as ’appen yo’d like the place ter yersen, when yer did come, an’ not me messin’ abaht” (p. 88) – Стоит вам только захотеть – и сторожка ваша, приходите когда хотите. Я не буду под ногами крутиться. (c. 145).
“Won’t folks be thinkin’ somethink, you comin’ here every night?” (p. 116)
A что люди подумают? Дескать, чего это она наладилась сюда по вечерам? (c. 192)
“Tha loved me just now, wider than iver tha thout tha would. But who knows what’ll ’appen, once tha starts thinkin’ about it!” (p.
166) – Сейчас ты любишь.
Но ведь у тебя и в мыслях не было, что полюбишь. Чего о будущем-то гадать. Начнешь думать, сомневаться… (c. 277278)
3) в переводе в большом количестве встречаются неполные предложения:
“Why, are yer back a’ready!” (p. 56) -
Никак уже возвернулась? (c. 92)
“Am Ah t’ light yer a little fire?” (p. 82)
Может, чуток подтопить? (c. 134)
“[…] I niver meant nuthink. […]” (p.
90) – Ничего такого и в мыслях не держал (c. 147)
“What’s amiss wi’ thee then?[…]”(p.
186) – Что морду воротишь? (c. 311)
Все вышеизложенные способы компенсации являются чрезвычайно частотными и используются многими переводчиками. Однако И. Багров и М. Литвинова использовали еще один способ, а именно: передачу фонетических искажений речи при помощи графики: леди Чатли (вместо Чаттерли), пожалте (вместо пожалуйте), тыщи (вместо тысячи), те (вместо тебе).
В. Чухно, так же, как и И. Багров и М. Литвинова, использовал в своем переводе способ передачи фонетических искажений речи при помощи графики: леди Чатлей (вместо Чаттерлей), штоль (вместо что ли), кажная (вместо каждая), вить (вместо ведь).
Что касается перевода романа, выполненного Т. Лещенко-Сухомлиной, то можно с уверенностью утверждать, что переводчица практически не использовала прием компенсации при передаче территориального диалекта. За исключением всего нескольких разговорных слов, таких, как: девчонка, нету, немножко, чего (в значении зачем), чтоб, б (вместо бы), хоть (вместо хотя), речь героев передана переводчицей при полном соблюдении литературной нормы. Вообще данный перевод изобилует буквализмами, переводчица не только практически дословно переводит текст оригинала, но и сохраняет полностью английский синтаксис и даже пунктуацию. Читатель может понять, что некоторые герои говорят на диалекте только благодаря словам автора: «… он произнес свои слова на грубом, простонародном наречии» и т.п. Если же анализировать два предыдущих перевода, то можно сделать следующие выводы. Во-первых, из приведенных выше примеров следует, что в рамках перевода одного высказывания компенсация осуществлялась на разных уровнях, чаще всего сразу на нескольких, а не на каком-то одном (т. е. была горизонтальной контактной).
“Won’t folks be thinkin’ somethink, you comin’ here every night?”(p. 116) A что люди подумают? Дескать, чего это она наладилась сюда по вечерам? (c. 192) (Компенсация осуществляется на лексикофразеологическом и синтаксическом уровнях.)
“Why, are yer back a’ready!” (p. 56) Никак уже возвернулась? (c. 92) (Компенсация осуществляется на лексико фразеологическом и синтаксическом уровнях).
“Am Ah t’ light yer a little fire?” (p. 82) Может, чуток подтопить? (c. 134) (Компенсация осуществляется на лексикофразеологическом и синтаксическом уровнях).
“[…] Or ’appen Ah’d better gi’e ’t yer termorrer, an’ clear all th’ stuff aht fust. […]” (p. 88) – А то, может, оставить его у себя до завтрева, чтоб попервой убраться в лачуге и выкинуть оттудова всякую дрянь? (c. 132 (Компенсация осуществляется на лексикофразеологическом и синтаксическом уровнях).
Во-вторых, на наш взгляд, можно говорить о том, что диапазон способов применения приема компенсации И. Багровым и М. Литвиновой гораздо шире, чем диапазон В. Чухно. В отличие от него переводчики очень часто обращались к синтаксическим способам, в то время как В. Чухно основной упор сделал на лексику, то есть на лексико-фразеологический уровень. Герои в его переводе говорят преимущественно правильно, «нейтрально» строят предложения, насыщая их при этом разговорной, просторечной или грубо просторечной лексикой.
Из анализа разобранных примеров следует также, что при передаче территориальных диалектов чаще всего компенсация осуществляется на уровне лексики, однако чем качественней перевод, тем больше в нем будут задействованы единицы других уровней. Что касается видов компенсации, то чаще всего прием вертикальной компенсации применяется при передаче фонетических особенностей территориальных диалектов, так как использовать фонетические особенности языка перевода большинству переводчиков представляется нецелесообразным. Из приведенных выше примеров видно, что переводчики практически не передавали такие особенности при помощи единиц фонетического уровня. В некоторых случаях это делал В. Чухно, и на примере его перевода видно, что иногда выбор такой стратегии приводит к русификации.
Из анализа также следует, что в первую очередь переводчики применяют прием контактной компенсации (как горизонтальной, так и вертикальной), однако отметим, что И. Багров и М. Литвинова применяли также прием дистантной компенсации, то есть передавали элементы территориального диалекта, утраченные при переводе и в других местах текста, а именно там, где герои говорят на стандартном языке. Вот пример дистантной вертикальной компенсации: “(Being a game-keeper, no! So long as I’m left alone.) But when I have to go messing around at the police station, and various other places, and waiting for a lot of fools to attend to me… oh well, I get mad…” (p. 157) – (Неприятно? Отнюдь. При условии, что я сижу здесь в лесу и до меня никому нет дела.) А вот ежели приходится торчать в присутственных местах и ждать, когда тебя одарит своим вниманием всякая сволочь, тогда я… Тогда я бешусь… (c. 263) В данном случае речь идет о компенсации на лексико-фразеологическом и синтаксическом уровнях (использование при переводе сниженных лексических единиц, неполных предложений).
Вот пример дистантной горизонтальной компенсации:
But I’ve got to work, or I should die. (p.
157) – Но мне надо работать, иначе я с тоски подохну (c. 264). (Компенсация применяется на лексико-фразеологическом уровне, и сниженным «подохнуть» передается нейтральное «die»).
В заключение хотелось бы подчеркнуть, что проведенный нами анализ показал, что именно регулярное, а не разовое употребление самых разных стилистически сниженных высказываний на разных уровнях текста (и на уровне морфологии, и на уровне синтаксиса, и на лексико фразеологическом уровне) воссоздает в переводе необходимый стилистический эффект текста оригинала. В качестве способа воспроизведения диалектной речи в переводе преимущественно используется просторечие (опять же на всех уровнях текста).
ЛИТЕРАТУРА
- Кожина М. Н. Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М., 2006.
- Lawrence D. Lady Chatterley’s lover. Penguin Classics, 2006.
- Лоуренс Д.Г. Любовник леди Чаттерли. - М.: Транзиткнига, 2006.
- Лоуренс Д.Г. Любовник леди Чаттерлей. М.: Эксмо, 2005.
- Лоуренс Д.Г. Любовник леди Чаттерлей. М.: Ритм, 1992.