Художественный текст, в отличие от других видов текстов, таких, как информативные тексты, научно-технические тексты и т.д. является более сложным для восприятия читателем и полного понимания им сообщения, заложенного автором, что объясняется неоднозначностью его природы. В данной статье мы рассматриваем вопросы передачи культурных особенностей, выраженных реалиями, в переводе художественных текстов. Освещаемая в статье проблема в настоящее время вызывает большой интерес, обусловленный глобализацией, которая влечёт за собой знакомство с культурами других народов и всё более возрастающее желание изучать их особенности. В связи с тем, что одним из самых достоверных источников, наиболее полно показывающих быт и культуру народов, является художественная литература, проблема передачи национального колорита и раскрытие духа и истории народа, описанного в том или ином произведении, в его переводе на другие языке представляется актуальным и требующим особого внимание со стороны переводчиков. По мнению Л.Г. Бабенко, художественным текстом является «словесное художественное произведение, представляющее реализацию концепции автора; созданную его творческим воображением индивидуальную картину мира, воплощенную в ткани художественного текста при помощи целенаправленно отобранных в соответствии с замыслом языковых средств (в свою очередь также интерпретирующих действительность), и адресованное читателю, который интерпретирует его в соответствии c собственной социально-культурной компетенцией» [1, с. 126]. Как видно из данного определения, художественному тексту присущи не только лингвистические, но и экстралингвистические связи. В.С. Виноградов в своей работе «Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы)», подробно освещая этот аспект, отмечает, что лингвистические связи, другими словами, лингвистическая информация, несёт в себе внутриязыковое содержание, являясь отражением объектов языковой системы, отношений между ними, а также существующих закономерностей в создании речевой цепи [2, c. 23]. Лингвистические связи в равной мере присущи всем видам текстов, в то время как экстралингвистические связи, являясь в основном прерогативой художественных текстов, выделяют их среди других видов текста и обусловливают их сложность для перевода, так как включают в себя понятия и представления о феноменах, существующих в материальной и духовной культуре того или иного народа [2, с. 25].
Отличительной особенностью и затруднительным фактором перевода художественных текстов является именно передача ассоциативно-образного компонента, то есть экстралингвистической информации, заложенной в нём. В.С. Виноградов, освещая вопрос экстралингвистической информации в художественном тексте, подразделяет её на такие виды как смысловая информация (то есть обозначающая, денотативная); эмоционально экспрессивная, другими словами стилистическая, коннотативная; социолокальная, включающая в себя социальную, социогеографическую информацию; хронологическая информация, а именно временная, диахроническая; дифференциальная информация, варьирующаяся в зависимости от смысла сообщения, указывая либо на объект, либо на субъект действия, на модальность и т.д.; фоновая информация [2, с 27]. В работе
«Язык и культура» Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров определяют фоновые знания как знания, «общие для участников коммуникативного акта» [3, с. 126]. Фоновые знания о культурных особенностях различных народов включают в себя страноведческие аспекты, так как являются результатом «исторического развития данной этнической или государственной общности» [3, с. 135]. По мнению авторов, вследствие того, что писатели пишут произведения, рассчитывая на усреднённого читателя, они интуитивно учитывают данный вид информации и апеллируют к ней; страноведческие фоновые знания являются одним из ключевых факторов при осмыслении так называемой массовой коммуникации [3, с. 170]. В случае, если читатель является неосведомлённым, что часто происходит, когда реципиентом выступает человек, принадлежащий к другой культуре и не говорящий на языке оригинала произведения, коммуникативный акт не будет успешным в связи с тем, что сообщение не будет воспринято вообще или будет воспринято неправильно. Поэтому цель переводчика состоит в достижении эквивалентного коннотативного значения слов в оригинале и переводе текста для обеспечения полноценного восприятия художественного текста, наиболее затруднительными из которых являются реалии, отражающие социальную сторону языка, которая является результатом взаимодействия языка и культуры, и отображает особенности жизнедеятельности народа, говорящего на данном языке [4, с. 88]. Данный вопрос привлекал внимание таких учёных, как О.С. Ахманова, которая указывала на существование реалийпредметов (элементов культуры народа) и реалий-слов, то есть лексических элементов, призванных служить репрезентатами первых в языке [5, с. 324]. Также занимаясь разработкой данной темы, Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров отмечают невозможность передачи реалий на другой язык при помощи постоянных соответствий [3, с. 175]; Г.Д. Томахин в своей статье «Прагматический аспект лексического фона слова» [6, с. 85] выделяет особенности употребления реалий, сопоставляя различные языки и культуры и других. На наш взгляд, наиболее полное определение реалиям дали С. Влахов и С. Флорин в своей работе «Непереводимое в переводе» [7, с. 261]. По их мнению, реалиями следует считать «слова (и словосочетания), называющие объекты, характерные для жизни (быта, культуры, социального и исторического развития) одного народа и чуждые другому, будучи носителями национального и/или исторического колорита, они, как правило, не имеют точных соответствий (эквивалентов) в других языках, и, следовательно, не поддаются переводу на общем основании, требуя особого подхода» [7, с. 265].
Рассматривая работы таких лингвистов, как Б.И. Репин, А.А. Реформатский, С. Влахов и С. Флорин, мы пришли к выводу о том, что классификации реалий основаны на различных признаках, таких как: временной, семантический, грамматический, местный, фонетический [4, 8, 7]. Так, одной из общепринятых классификаций реалий является классификация по предметному признаку, предложенная Б.И. Репиным. В своей классификации он выделяет пять групп реалий, а именно: бытовые, включающие в себя: жильё, одежду, украшения, пищу; напитки, родственные отношения; обычаи, игры, песни; названия музыкальных инструментов; этнографические (названия родов и племён); мифологические реалии (злые духи, клич); религиозные реалии; ономастические [4, с. 92].
А.А. Реформатский классифицирует реалии по предметно языковому принципу, выделяя имена собственные; монеты; должности и обозначения лиц; детали костюма и украшения; кулинарные блюда и напитки; обращения и титулы при именах [8, с. 221].
Наиболее подробная классификация реалий предложена С. Влаховым и С. Флориным. Она подразумевает разделение реалий на три группы, основанные на предметном, местном и временном делении. К первой группе предметного деления С. Влахов и С. Флорин относят географические реалии, под которыми подразумевают названия объектов физической географии, включая объекты метеорологии; названия географических объектов, связанных с человеческой деятельностью; названия эндемиков. Вторую и наиболее обширную группу в предметном делении составляют этнографические реалии. Авторы подразделяют этнографические реалии на реалии, описывающие быт (пища, напитки и т. п.; одежда, обувь, головные уборы; жилье, мебель, посуда; транспорт (средства и «водители»); и т.д.), реалии, описывающие труд (люди труда; орудия труда; организация труда), реалии, описывающие искусство и культуру (музыка и танцы; музыкальные инструменты; фольклор; театр; другие искусства и предметы искусств; исполнители; обычаи, ритуалы; праздники, игры; мифология; культы — служители и последователи; календарь), реалии, описывающие этнические объекты (этнонимы; клички; названия лиц по месту жительства), реалии, описывающие меры и деньги (единицы мер; денежные единицы). В третьей группе данной классификации представлены общественно-политические реалии, включая: реалии, описывающие административнотерриториальное устройство (административно-территориальные единицы; населенные пункты; части населенного пункта), реалии, описывающие органы и носители власти, реалии, описывающие общественно-политическую жизнь (политические организации и политические деятели; патриотические и общественные движения, а также их деятелей; социальные явления и движения, а также их представители; звания, степени, титулы, обращения; учреждения; учебные заведения и культурные учреждения; сословия и касты, а также их члены; сословные знаки и символы), военные реалии (подразделения, оружие, обмундирование, военнослужащие и командиры) [7, с. 268].
При рассмотрении местного деления реалий в классификации С. Влахова и С. Флорина мы отмечаем, что разделение происходит с учётом двух взаимосвязанных критериев национальной принадлежности обозначаемого реалией объекта и участвующих в переводе языков. Рассматривая реалии в плоскости одного языка, выделяются: "свои" реалии и "чужие" реалии. К "своим" реалиям авторы относят национальные, локальные, микролокальные реалии. Так, национальные реалии включают в себя объекты, которые принадлежат определённому народу, или нации, но чужие за пределами страны. Локальные реалии отличаются от национальных тем, что принадлежат не языку соответствующего народа, а либо диалекту, наречию, либо языку менее значительной социальной группы. Микролокальными являются такие peaлии, сфера употребления которых ограничивается лишь одним городом или селом. "Чужие" реалии предлагается подразделять на интернациональные и региональные. Подобными реалиями исследователи называют заимствования, кальки и транскрибированные реалии другого языка, во многих случаях, являющиеся окказионализмами или неологизмами. Интернациональные реалии встречаются в лексическом составе многих языков, входят в словари, но вместе с тем сохраняют свой национальный колорит. Региональные реалии, распространены среди нескольких народов и входят в лексикон нескольких языков [7, с. 290].
При рассмотрении реалий в плоскости пары языков выделяются внутренние и внешние реалии. Когда речь идёт о рассмотрении реалий с точки зрения пары языков, в первую очередь принимается во внимание вопрос их перевода. Если внешние реалии – это реалии чуждые как языку оригинала, так и языку перевода, то внутренние реалии принадлежат одному языку из рассматриваемой языковой пары и чужие только для другого.
В случае деления реалий по временному признаку, как правило, реалии относят либо к современным реалиям, либо к историческим [7, с. 293].
Тем не менее, следует помнить, что все классификации реалий в значительной мере носят условный характер, и многие из них могут быть отнесены сразу к нескольким группам предметной классификации.
В настоящее время переводоведами выделяется девять способов перевода реалий.
Одним из способов передачи реалий является транскрипция. Представляя собой запись звучания иноязычной реалии при помощи орфографической системы языка перевода, транскрипция является одним из наиболее распространённых способов передач реалий, однако, в определённых случаях, требующим использования дополнительных средств пояснения передаваемого феномена. Так при переводе фразы “…to offer a hundred zecchins in ransom of these horses and suits of armour” в романе В. Скотта «Ivanhoe» Е.Г. Бекетова переводит как «…предложить вам по сто цехинов выкупа за каждого коня вместе с вооружением», транскрибируя слово цехин, и даёт ссылку на пояснительный комментарий в конце книги «цехин – старинная венецианская золотая монета [9, с. 231].
Транслитерация, как один из способов передачи реалий, используется реже транскрипции, в связи с тем, что передача звучания будет давать более полное представление о реалии, чем передача её письменного выражения, которым и является транслитерация. Примером транслитерации может служить передача слова «izba» в переводе «Сказки о рыбаке и рыбке» А.С. Пушкина, сопровождаемое выделением данного слова курсивом для акцентирования его иноязычного происхождения. Переводчик вполне обоснованно прибегает к данному способу передачи реалий и отказывается от дополнительных средств осмысления, так как слово изба зафиксировано в словаре и общеизвестно [4, с. 91].
Такой способ передачи реалий, как калькирование, не является частотным, однако используется в определённых случаях. Примером пословной кальки является перевод слова Исполком как Executive Committee во фразе «Мы, исполком, предлагаем нанять Фролова Григория» рассказа М. Шолохова «Пастух», что в переводе выглядит как: «So, we, the Executive Committee, propose Frolov, Grigory, in this place». Однако следует отметить, что, хотя данный перевод и раскрывает полностью значение реалии исполком, он не передаёт национальный колорит и не ассоциируется со страной происхождения реалии [10, с. 28].
Полукалька – способ передачи реалий (как правило, состоящих из двух слов), при котором одна часть транскрибируется, или транслитерируется, а другой переводится при помощи соответствия. При переводе повести И.С. Тургенева «Первая любовь» переводчик прибегает к данному приёму и название Нескучный сад во фразе
«Они нанимали дачу напротив Нескучного сада» передаёт как Neskuchny Garden. Данный вариант перевода получен путём транскрибирования первого слова в названии «Нескучный» и подбора прямого соответствия второму слову «сад» [4, с. 92].
В основе уподобляющего перевода лежит подбор функционального эквивалента, вызывающего у читателя перевода и у читателя оригинала одни и те же ассоциации. Так, при передаче на русский язык словосочетания «Holy Land» в переводе «Ivanhoe» В. Скотта переводчик использовал топоним «Палестина»: «… it was of Eastern origin, having been brought from the Holy Land» – «… обычай этот был вывезен рыцарями из Палестины». Использование переводчиком уподобления вместо прямого соответствия «святая земля», обусловлено тем, что данный вариант не является типичным для русского языка, в то время как заимствованная реалия «Holy Land» укоренилась в английском языке и является общеупотребительной [9, с. 235].
При контекстуальном переводе, являющимся разновидностью уподобления, переводчик опирается на контекст, которым и определяется выбор эквивалента.
Например, при переводе романа В. Скотта «Ivanhoe» фраза «I must see how Staffordshire and Leicestershire can draw their bows» передана переводчиком с использование приёма контекстуального перевода «Хочу посмотреть, хорошо ли стаффордширские и лестерские ребята стреляют из лука». В данном случае переводчик прибегает к замене названий английских городов и использует конкретизацию, акцентируя внимание на том, что речь идёт не обо всех жителях города, а лишь о его защитниках, что передано словом «ребята». Таким образом, данное словосочетание наиболее полно передаёт смысл фразы из оригинала в данном контексте [9, с. 233].
Такой приём, как гипонимический перевод реалий, то есть замена видового понятия родовым, чаще всего применяется для «чужих» реалий [10, с. 8]. Один из случаев гипонимического перевода мы видим в повести Г. Уэллса «The Invisible Man»:
«… he took up his quarters in the inn», что переведено на русский язык как «… незнакомец поселился в трактире». В связи с тем, что для англоязычного читателя слово «inn» это небольшая гостиница в деревне, а русскоязычный читатель гостиницу в сельской местности ассоциирует со словом «трактир», переводчик использует приём генерализации, являющийся основой гипонимического перевода [4, с. 95].
Замена реалий, хоть и допускается в отдельных случаях, всё же не может считаться полноценным переводом, так как может привести к значительным искажениям информации. Одним из примеров можно считать перевод слова baron (роман В. Скотта «Ivanhoe») как помещик, что, безусловно, является грубым искажением временных исторических рамок и национального колорита. Помещиком в России до 1917 года являлся землевладелец и, как правило, дворянин, а действие романа происходит в двенадцатом веке, когда данного понятия в России не было [9, с. 236].
Последним способом передачи реалий является опущение, которое скорее следует считать допустимым приёмом, а не полноценным способом передачи реалий в текстах перевода. Случай опущения реалий встречается в переводе романа В. Скотта «Ivanhoe», когда переводчик во фразе «…
my Saxon authority in the Wardour Manuscript records at great length…» опускает историческую реалию «Уордорский манускрипт». Перевод данной фразы выглядел следующим образом: «…саксонский летописец, рассказ которого служит для меня первоисточником, подробно описывает…» Тем не менее, переводчик решает сохранить ссылку и примечание автора, данное в конце книги «Anglo-Norman Manuscript in the possession of Sir ArthurWardour», указывая в тексте перевода «саксонский летописец», «первоисточник» [10, с. 35].
Как видно из вышеизложенной информации, существует большое количество способов передачи реалий в языке перевода. Тем не менее, нельзя забывать, что выбор того или иного способа в значительной мере зависит от ограничивающих факторов, таких, как целевая аудитория, важность национального колорита для раскрытия идеи автора, мастерство и опыт переводчика и др. Рассматривая данную проблему с точки зрения стилистики, нежелательным способом передачи реалий является их опущение. Этот факт обусловливает нежелание переводчиков часто прибегать к данному способу. Среди остальных способов передачи реалий при переводе художественных текстов выбрать преобладающий трудно, так как все описанные приёмы употребляются относительно часто. Главным руководством переводчика является стоящая перед ним задача, а также возможность использования того или иного приёма в определённых условиях.
ЛИТЕРАТУРА
- Бабенко Л.Г. Лингвистический анализ художественного текста: учеб. пособие для вузов / Л.Г. Бабенко, И.Е. Васильев, Ю.В. Казарин. – Екатеринбург: изд. Урал. ун-та, 2000. – 534 с.
- Виноградов В.С. Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы). М.: Издательство института общего среднего образования РАО, 2001. 224 с.
- Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. М., 1973 – 1038 с.
- Репин Б.И. Национально-специфические слова-реалии как особая часть лексики в переводимом произведении. //Сб. Теоретические и практические вопросы преподавания иностр. яз. М., 1970 с. 8798.
- Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская Энциклопедия, 1966. 607 с.
- Томахин Г.Д. Прагматический аспект лексического фона слова // Филологические науки, № 5, 1988 с. 8290.
- Влахов С.и Флорин С. Непереводимое в переводе. М.: Международные отношения, 1980. 342 с.
- Реформатский А.А. Введение в языкознание, изд. 4-е. М., 1967 542 с.
- Жиденко, Л.А. Особенности перевода языковых реалий через призму социокультурного аспекта переводческой компетенции: зб. наук. пр. Мовознавство. – Горлівка: Вид-во ГДПІІМ, 2009. – Вип. 17. – с. 230-238.
- Виноградов В.С. Лексические вопросы перевода художественной прозы. М., 1978 173 с.