При расщеплении семантической категории побудительности в рамках обязательного побуждения выделяется субкатегория приказа.
Приказ определяется С.И.Ожеговым как «официальное распоряжение того, кто облечен властью, и как распоряжение, равносильное приказу»; и там же — «распорядиться — то же, что приказать», т. е. эти два понятия употребляются как синономичные. Требование — выраженная в решительной категорической форме просьба о том, что должно быть выполнено, на что есть право [1]. Поэтому мы относим к приказу рапоряжение и требование как семантически близкие слова. Разница в направлении интенции между коммуникантами: если приказ отдается в направлении от старшего по статусу и возрасту к младшему, то требование может идти в направлении как «сверху вниз», так и «снизу вверх», т.е. коммуникант, младший по статусу и возрасту, может требовать от вышестоящих и старших то, на что он имеет право. Выполнение требуемого действия должно осуществиться в интересах адресанта.
Микрополе приказа представлено в сопоставляемых языках (казахском и немецком) определенной совокупностью средств: морфологическими, синтаксическими, лексическими, фразеологическими средствами, косвенными речевыми актами, имплиицитными средствами. Структура микрополей моноцентрическая, так как доминантой микрополя является морфологическое средство — повелительное наклонение, как в казахском, так и в немецком языках.
Центральными (эталонными) формами в сопоставляемых языках являются формы 2 лица и формы вежливого обращения повелительного наклонения, так как они самым непосредственным образом выражают значение приказа, говорящий обращается к прямому адресату.
Жә, негып тұрсың, бар! — деп қызының сөзін бөліп тастады (С.Мұратбеков).
Данная полипредикативная конструкция состоит из двух частей: в первой части — вопрос, а вторая — побудительная, эксплицированная центральной формой императивной парадигмы — 2-м лицом единственного числа. Вопрос в первой части выражает нетерпение, желание ускорить действие, а слова автора подтверждают семантику приказа тем, что говорящий прерывает речь собеседника.
Императивное междометие жә в казахском языке выражает призыв прекратить то или иное действие (Довольно! Полно!).
Wach auf, mach schon, wach auf! (W.Dirie).
В данном высказывании приказ представлен основной формой императивной парадигмы — 2-м лицом единственного числа. Здесь идет ряд однородных глаголов в повелительном наклонении, повторение одного и того же глагола wach auf демонстрирует нетерпение побуждающего, а 2-я часть mach schon ускоряет повеление, ограничивает его во времени и усиливает семантику приказа.
Для этой формы характерно совпадение действия слушающего и исполнителя. Коммуниканты равны по возрасту, знакомы, общение происходит в неофициальной обстановке.
Қойдым, айтпайын! (Ғ.Мүсірепов).
Форма 1 лица единственного числа выражает приказ самому себе, означает выражение говорящим своего желания совершить какое-либо действие, говорящий принуждает себя к определенному действию. Здесь отсутствует такой параметр, как возрастной статус коммуникантов, повеление направлено на самого себя.
Данная форма в императивной парадигме немецкого языка отсутствует.
Кешке екеуміз осында жатайық! (Ғ.Мүсірепов).
Форма 1 лица множественного числа выражает побуждение к совместному действию, оно распространяется не только на самого говорящего, но и на слушателя.
Sprechen wir doch ruhig! (H.Fallada).
В немецком языке данной форме соответствует инклюзивная форма, примыкающая к императивной парадигме. Для инклюзивной формы побуждения характерны побудительная интонация и призыв говорящего к совместному действию. Формы инклюзива, как считает Л.А.Сергиевская, передают все виды побуждения — «от категорического приказа до интимной просьбы»[2]. Актуализато-ром семантики приказа является частица doch, выражающая нетерпение и призывающая к спокойствию.
Зейнеп, айналайын, қыз-келіншектерді жинап келші. Алтыбақан құрсын! (Ғ.Мүсірепов).
Употребление вокативов — имени и айналайын демонстрирует степень знакомства коммуникантов. Вокатив айналайын — специфичная форма ласкового обращения в казахском языке, сигнализирующая о теплом отношении адресанта к адресату, обычно младшего по возрасту. В первом высказывании повеление выражено сочетанием причастия с глаголом во 2-м лице повелительного наклонения с частицей -ші.
Частица -шы служит здесь для смягчения побуждения. Приказ во 2-м высказывании выражен глаголом құрсын в форме 3 лица повелительного наклонения, которое соотносится как с единственным, так и с множественным числом. Исполнители действия становятся известными из предыдущего высказывания, когда говорящий передает приказ через слушающего, который не является исполнителем действия.
В немецком языке в императивной парадигме эвивалент данной формы отсутствует, но это значение эксплицируется с помощью группы особых глагольных лексем: lassen (велеть, заставить) + полнозначный глагол:
Lass ihn arbeiten! (Пусть он поработает!).
Если парадигма императива в казахском языке полная, то в немецком языке она является неполной (представлена формой 2 лица единственного и множественного числа и формой вежливого обращения). В казахском языке она охватывает все три лица единственного и множественного числа. Все эти формы различаются по признаку исполнителя действия. Все три лица — равноправные члены императивной парадигмы. Действие в императивных формах в немецком языке направлено на говорящего, т.е. слушающий и исполнитель действия совпадают, а в казахском языке эти формы включают также и самого говорящего или исполнителем действия является лицо, не участвующее в речевом акте.
Наряду с основной семой «побудительность», представленной в значениях повелительного наклонения обоих языков, служащих для презантации субкатегории приказа, и составляющей их сходство, в смысловой стуктуре казахского повелительного наклонения имеется ряд сем, отсутствующих в стуктуре немецкой формы и составляющих их большое различие: «самоприказание», «самопобуждение», а также «побуждение к совместному действию». Так как приказ предполагает обязательное его исполнение, то наряду с основным значением «побудительность» появляется значение «облига-торность, обязательность».
Таким образом, изложенное выше показывает, что смысловая стуктура казахского повелительного наклонения характеризуется большей сложностью по сравнению с немецкой при тождестве основной семы «побудительность».
Многие тюркологи, например, А.Н.Кононов, Н.К.Дмитриев, отрицают наличие формы 1 лица в системе повелительного наклонения в тюркских языках. Они мотивируют это тем, что субъект не может сам себе приказывать. Другие ученые, в том числе казахские (Н.Сауранбаев, К.Ищанов) включают 1 лицо единственного и множественного числа в систему повелительного наклонения. По мнению К. Ищанова, побуждение к действию может относиться и к самому говорящему и иметь форму самоприглашения, самопобуждения [3]. Мы считаем, что интровертивная натура казаха (также любого представителя тюркского народа), т.е. его усиленное внимание к внутреннему «Я», связанное с его национальным мировоззрением, миропониманием, обусловило появление этой формы. В лице един-свенного числа есть определенный элемент приказания, т.е. говорящий приказывает сам себе, осуществляя внутренний контроль за своими действиями, делая выбор определенного действия из возможных альтернативных, но это самоприказание зависит от желания говорящего. Значение долженствования, необходимости, выражаемое этой специфической казахской формой, обусловлено нормами внутренних взаимоотношений между членами общества (ситуативная и морально-этическая необходимость выполнения определенного действия). Здесь повелительное значение соприкасается с желательным.
Рассмотрев конституенты микрополя приказа в казахском и немецком языках, мы пришли к выводу о том, что в сопоставляемых языках есть много тождественных конституентов, т.е. изоморфизмов: центральные (эталонные) формы императивной парадигмы — формы 2 лица и форма вежливого обращения; высказывания с глаголами в изъявительном наклонении настоящего и будущего времени; с модальными глаголами: с перформативными глаголами; косвенные речевые акты; имплицитные высказывания. Все конститутенты сопровождаются повелительной интонацией. В то же время при сопоставлении обнаруживаются и различия, т.е. алломорфизмы: в микрополе приказа в казахском языке присутствует такой конституент, как глаголы в условном наклонении. В немецком языке он отсутствует.
В немецком языке конститутентами микрополя являются односоставные предложения с парти-цип 2 пассивом и инфинитивные предложения, псевдопридаточные предложения, сложноподчиненные предложения с десемантизированным императивом, каковых мы не обнаруживаем в микрополе приказа казахского языка. Для немецкого языка характерно изобилие эллиптических высказываний, что нетипично для казахского языка. Различия структурного плана обусловлены типологическими характеристиками сопоставляемых языков.
Рассмотрим отдельные конститутенты микрополя приказа. К доминанте данного микрополя в казахском языке примыкает такой конституент, как высказывание с глаголом в условном наклонении.
Әй, болсаңшы, тез, сүр жегенсің бе? — деді асықтыра дауыстап (С.Мұратбеков).
Данная полипредикативная конструкция вводится императивным междометием эй, являющимся грубым средством для привлечения внимания. Глагол в условном наклонении, эллиптическая конструкция и вопросительно-побудительная конструкция выражают приказ адресанта как можно быстрее осуществить действие. Здесь мы наблюдаем своеобразие, «нагромождение» средств, служащих для интенсификации семантики приказа.
К ядерным экспонентам микрополя приказа относятся также перформативные глаголы, выражающие цели речевого акта. В казахском языке: бұйыру, өтіну, кеңес беру, ұсыну, шақыру, кешірім сұрау, тапсыру, ақыл айту и т.д., в немецком befehlen, bitten, raten, verlangen, verbieten, fordern, empfehlen, erlauben и т.д.
Перформативные глаголы включают в свое значение признак речевого выражения коммуникативного намерения. Они являются одним из средств выражения побудительности и не сообщают о действиях говорящего, а представляют собой само действие говорящего и включают в свое значение признак речевого выражения коммуникативного намерения.
Детально описал перформативные глаголы Дж. Остин. По его определению, высказывания с перформативными глаголами ничего не описывают, не утверждают, не сообщают о каком-либо положении дел и поэтому не являются ни истынными, ни ложными: они характеризуют совершение некоторого действия путем произнесения [4; 14-25]. Так, Ю.С.Степанов перечисляет такие предложения: «Я просил бы вас замолчать» (формы косвенных наклонений); «Я хочу (хотел) бы попросить вас замолчать» (конструкции с модальными глаголами) и пишет, что «они являются актами приказа, просьбы, совета и т. д., т.е. они есть перформативные предикаты в момент «исполнения» — «преди-кании», если произносятся от 1 лица и именно в момент их произнесения» [6; 24]. Если они приписываются не 1 лицу, то не являются приказом, просьбой, советом и т.д.
-Ат! — деді Семякин.
Бұйырамын, ат!...[С.Мүцанов. «Өмір мектебі»].
Перформативный глагол бұйыру самым непосредственным образом дифференцирует семантику приказа. В этом высказывании представлены отношения начальник — подчиненный, которые подразумевают облигаторность выполнения повеления для адресата и не терпят возражения, сфера общения — официальная. Глагол в императиве выполняет функцию дополнения, т.е. является тем действием, которое должно осуществиться. Повторение глагола в императиве, краткость команды свидетельствуют о неотложности повелеваемого действия.
Wehnertplusterte sich auf: «Sind Sie wahnsinnig Ich befehle Ihnen...» [D.Noll. Abenteuer des Werner Holt].
Перформативный глагол befehlen однозначно интерпретирует семантику приказа и является актом приказа. Социальное положение адресата ниже социального положения адресанта, чем и обусловлено направление приказа: от вышестоящего к нижестоящему. Общение приходит в официальной обстановке.
К ядерным средствам примыкают повествовательные предложения, имеющие в своем составе модальные глаголы, относящиеся к лексико-грамматическому уровню. Модальные глаголы влияют на степень категоричности выражаемого побуждения. В казахском языке это высказывания с модальными глаголами керек, қажет, тиіс. Говорящий (прескриптор) подчеркивает необходимость осуществления действия слушающим, либо прекрашения того или иного действия.
-Жоқ, бұл жерлеу емес, — деп ашулана бажылдап қоя берді Құмар. — Бәріміз де ажалды пендеміз, марқұмды аза тұтып жерлеу керек, әлде өздерің өлмейміз деп жүрсіңдер ме. (Ш.Айтматов).
Полнозначный глагол в сочетании с модальным словом керек эксплицирует значение долженствования, необходимости. Использование сложного предложения предопределено ситуацией общения: для реализации соответствующего воздействия на слушающих, их убеждения в необходимости (об-лигаторности) данного действия. Социальное положение прескриптора выше, чем слушающих. Повеление, исходящее от него, требует обязательного исполнения. Сфера общения — неофициальная.
В немецком языке есть два модальных глагола, имеющих значение долженствования: miissen и sollen, которые в сочетании со смысловым глаголом выражают приказ. Глагол miissen в сочетании с распространенным инфинитивом в определенном контексте может выражать побуждение в силу вынужденности обстоятельствами, как сознание своего долга.
Du mufit Ceduld haben! — Reinhard schluchzie (G.Pausewang).
В высказывании общение происходит в неофициальной обстановке, побуждаемый находится в зависимом положении от говорящего, возраст у коммуникантов равный. Модальный глагол missen выражает категорическое приказание, включающее указание на необходимость или долг.
Du sollst merken, dass Extravaganzen bei uns nicht sehr beliebt sind (G.Goerlich).
Модальный глагол sollen обозначает чаще повеление, приказ, обязанность, которые исходят от чужой инстанции. Предложения с модальным глаголом sollen ближе всего к значению тех предложений, где для выражения побуждения используется императив.
Глагол mussen привносит в значение побуждения оттенок вынужденности, необходимости совершения действия под давлением внешних обстоятельств или чужой воли. Этот глагол уместен при апелляции к чувству долга адресата, внушении ему сознания необходимости совершения повелевае-мого действия. Побуждение с mussen отличается несколько большей настойчивостью и решительностью по сравнению с побуждением, выражаемым глаголом sollen [7; 108-109].
Модальные глаголы интенсивно расширяют побудительную модальность, внося в значение побуждения различные смысловые оттенки.
На периферии ядерных конституентов располагаются инфинитив І и причастие ІІ. Сфера употребления побудительных высказываний, выраженных названными средствами, ограничена «ситуациями общения начальника с подчиненными», что характерно чаще всего для языка военных команд, учреждений закрытого типа. Неопределенная форма глагола «дает возможность подчеркнуть бесцеремонное игнорирование мнения адресата и акцентировать внимание на повелеваемом действии»[тамже; 98-99].
An den Baum binden und auspeitschen! — drohnte Kutscheras Stimme (D.Noll).
В таких высказываниях обычно отсутствуют обращения и другие лексические средства, дополняющие приказ, и они выражают фактитивную прескрипцию и интерпретируются как безоговорочный приказ, т. е. не терпящий возражения.
Глагол в неопределенной форме и причастие ІІ как конституенты микрополя приказа в казахском языке отсутствуют.
Директивные речевые акты могут быть реализованы как прямыми, так и косвенными способами. Косвенные способы реализации приемлемы для определенных директивных высказываний. Так, например, если вопросительные предложения имеют своей целью воздействовать на собеседника, побудить его к определенному поступку, то мы имеем дело с побудительными речевыми актами.
Одним из экспонентов, находящихся на периферии микрополя приказа, являются вопросительные предложения, так как они могут выполнять в определенной речевой ситуации прагматическую функцию побуждения. Здесь может возникнуть трудность в определении того, выражает ли этот вопрос побуждение, поскольку данное значение выражается в вопросительных предложениях в латентной, скрытой форме. Здесь необходимо домысливать, что же имелось в виду. Практически всегде для того, чтобы определить, присутствует ли в данном высказывании побудительная целеустановка, мы должны воспользоваться контекстом, поясняющим ситуацию, а также попробовать смоделировать ее — ждет ли здесь говорящий какой-либо конкретный ответ или от собеседника ожидается конкретное поведение. В последнем случае это и будет составлять сущность побуждения. Отар үйге кірді де, төрде шалқасынан түсіп қорылдап жатқан Ноянды:
Әй, тұр! Өзің ұйықтау үшін келген немесің бе! — деп түртіп оятты (С.Мұратбеков). Обращение эй презентует грубое отношение к побуждаемому. Глагол в первом высказывании стоит во 2-м лице повелительного наклонения. Вопросительное предложение по форме, транспонированное в данной речевой ситуаций в побудительную сферу, эксплицирует семантику приказа. Дополняя первое высказывание, оно является косвенным речевым актом. Общение происходит в неофициальной обстановке, собеседники в равном социальном положении, побуждающий — ровесник или старше по возрасту.
Kannst/konntest/wurdest du mal die Tuer dffnen? семье — ребенку, если звонят).
Значение приказа раскрывается ситуацией, контекстом. Данное требование звучит не так строго. Частица mal смягчает приказ, требование. Хотя данная форма характерна для выражения просьбы, но в определенных речевых ситуациях выполняет прагматическую функцию приказа.
К особым экспонентам микрополя приказа относятся фразеологизмы. Фразеологизмы представляют собой семантически несвободное сочетание слов, которое воспроизводится в речи как нечто единое с точки зрения смыслового содержания и лексическо-грамматического состава [8; 30]. Фразеологизмы широко употребляются как в писменной, так и в устной речи, например:
Тамагын кенеген Отар:
Әй, әдепсіз ит, тарт тіліңді! (С.Мұратбеков).
Вокатив эдепсіз ит демонстрирует недоброжелательное и грубое отношение к слушающему, что свидетельствует о неравном статусе коммуникантов. Слушающий зависим от говорящего, а фразеологизм тарт тіліңді по своему значению презентует семантику приказа в резкой форме прекратить говорить, что типично для просторечно-разговорного стиля. Междометие эй подтверждает негативное, зависимое отношение побуждаемого.
Halfs Maul — antwortet Janosch — Wir sind hier nicht beim Psychologen Wir reden von Bier und Sex. Und nicht daruber dafi wir Kinder bleiben wollen (B.Lebert).
Фразема Halfs Maul эквивалентна казахской фраземе тарт тіліңді, но в казахском языке существительное тіл выражено немецким — Maul (пасть), что придает ему более грубый оттенок.
Глаголы в данных фразеологизмах стоят во 2-м лице единственного лица повелительного наклонения. Фразеологизмы, употребляемые в разговорной речи, служат для усиления выразительности.
Конституенты микрополя в немецком языке, отсутствующие в казахском, являются псевдопридаточные предложения и сложноподчиненные с десемантизированным императивом.
Такие изолированные придаточные предложения с союзом dass выражают обычно приказ. Вокатив Kufalt свидетельствует о неравном социальном статусе коммуникантов, адресат находится в подчинении по отношению к адресанту. Данный приказ, выраженный фразеологическим средством в грубой форме, стилистически окрашен и характерен для разговорной речи.
Mach dafi du rauskommst! — rief jemand versclafen (H Fallada).
Это сложноподчиненное предложение с десемантизированным императивом соответствует в русском языке выражению «Выйдите отсюда!» Здесь десемантизированная получастица mach служит сигналом к выполнению действия, названного в придаточном предложении.
На периферии микрополя приказа находятся имплицитные высказывания. Это повествовательные предложения, содержащие сообщение о каком-либо факте действительности, явлений, событий. Но в определенной речевой ситуации они могут выполнять прагматическую функцию побуждения.
Как считают авторы монографии «Типология императивных конструкций», повелительной ситуация признается при наличии следующих моментов: окружение (соседство с императивными формами), состав (наличие обращения, частиц), интонации. Предложение может и не иметь эксплицитных актуализаторов повелительной семантики, императивное прочтение вытекает из ситуации общениях [5; 176].
Ата, қарным ашты! — деді сыцырлауыцты сарт еткізе серпе жауып.
Ақырын сындырамысың? Кел, нан турап, айран іше ғой. Өй, қарныңнан айналайын, қара тентегім.(Б.Нұржекеев).
Вокатив ата однозначно презентует родственные отношения между коммуникантами, а именно бабушки и внука. Первое высказывание в данной речевой ситуации является требованием говорящего поесть. Учет контекста дает нам право констатировать это. Здесь вполне оправданны слова О.Л.Шевченко: «В случае требования адресант не имеет тех полномочий и власти, которыми он обладает в ситуации приказания. Тем не менее он настойчиво, иногда даже более, чем настойчиво, чем в случае приказания, побуждает адресата совершить действие. Требуя, говорящий часто не уверен, будет ли выполнено данное действие» [10; 47]. Адресат, выполняя волю адресанта, что видно из контекста, призывает его к осторожности, употребляет вокатив қара тентегім, характерный для обращения старших к младшим и демонстрирующий особую любовь к адресату.
Ich kann noch nicht singen behauptete er hartnachkig Ich mub vorher allein sein Geht nur zu erwartet mich in zelm Minuten! Ich mub allein sein.
Er nahm den Kopf zwischen die Hande und war nicht mehr zu sprechen Die Burger fuhlten sich zu an-geregt um heim ugehen Da der Kapellmeister sie durchaus nicht mitnehmeg wollte beschlossen sie ihr Zusammensein im baden des Tabakhandlers Polli zu vertangern (H.Mann).
В интерпретации данного высказывания важную роль выполняет речевая среда. А.В.Бондарко, рассматривая взаимодействие системы и среды, трактует среду как «...множество языковых (в части случаев также и внеязыковых) элементов, играющее по отношению к исходной системе роль окружения, во взаимодействии с которым оно выполняет свою функцию». И дальше: «роль среды выполняют элементы контекста и речевой ситуации; к среде относятся лексические значения и лексико-грамматические разряды слов, влияющие на данную категорию, а также элементы «категориального оружения» — другие грамматические категории, взаимодействующие с категорией, рассматриваемой как исходная система» [11; 194-196].
Повествовательное предложение Ich muB allein sein означает: Geht alle weg! (Уходите! Или — Оставьте меня одного!) Актуализатором повелительной семантики являются контекст и речевая ситуация. Элементами контекста выстуапают слова автора, повтор имплицитного высказывания (Ich muB allein sein), императивное предложение с указанием времени и далее его поза: он обхватил свою голову руками и поведение: говорящий перестал говорить, т.е. говорящий вербальными и невербальными средствами хотел показать, что он хочет остаться один и требует от всех оставить его одного. Семантику приказа подтверждают лексические средства: hartnackig behaupten, модальный глагол долженствования, частица nur, выражающая нетерпение. Для этой речевой ситуации характерна приоритетная позиция говорящего; его статус предопределяет данный тип прагматического воздействия. Слушающие, как видно из ситуации, подчиняются его воле и покидают его.
Как мы видим, микрополе приказа в сопоставляемых нами языках имеет как сходные, так и различные конституенты. Доминанта наиболее ярко концентрирует в себе значение приказа, а периферийные средства, в зависимости от степени удаленности от ядра, сопровождаются оттенками других значений.
Приказ исходит от адресанта, имеющего доминантный статус, к адресату, статус, возраст которого ниже (здесь возможны следующие ролевые отношения: начальник — подчиненный, педагог — воспитанник, врач — пациент, родитель — ребенок и т.д.). Предполагается, что адресат должен выполнить приказ или генеративное указание, исходящие от говорящего.
Таким образом, при рассмотрении коммуникативно-прагматических аспектов микрополя приказа важен учет речевой среды, включающей в себя интенции адресанта, отношения между коммуникантами, их социальный и возрастной статус.
Список литературы
- Ожегов С.И. Словарь русского языка. — М.: Русский язык, 1999.
- Сергиевская Л.А. Модальность сложного предложения с императивной семантикой в современном русском языке // Вопросы языкознания. — 1995. — № 3.
- Ищанов К. Повелительное и желательное наклонения в современном казахском языке. — Алматы: АКД, 1963.
- Austin JL How to do things with words. — Oxford, 1962.
- Бирюлин Л.А., Храковский В.С. и др. Типология императивных конструкций. — СПб.: Наука, 1962.
- СтепановЮ.С. Имена. Предикаты. Предложения. Семасиологическая грамматика. — М.: 2004.
- Контрастивная и функцинальная грамматика. — Калинин: КГУ, 1985.
- Гойхман О.Я., Надеина Т.М. Речевая коммуникация. — М.: Инфра, 2001.
- Шендельс Е.И. Многозначность и синонимия в грамматике. — М.: Высш. шк., 1970.
- Шевченко О.Л. Средства косвенного выражения побуждения в современном английсом языке: Дис... канд. филол. наук. — Киев, 1985.
- Бондарко А.В. Теория значения в системе функциональной грамматики. — М.: Языки славянской культуры, 2002.