Процесс глобализации, активно развивающийся в последнее время, так называемый диалог культур, способный уравнять народы и дать всем возможность «договориться», происходил всегда, о чем свидетельствуют многочисленные исторические факты (единый Рим, Крестовые походы, Франция конца XVII-го начала XVIII-го веков, Третий Рейх, Советский Союз). Однако все эти попытки не увенчались успехом. Каждая из них была обречена на провал — от времен написания библии и до наших дней национальные различия, «самоидентификация наций» активно препятствовали ассимиляции народов и стиранию всяческих специфических черт каждого отдельного народа. «Процесс взаимодействия культур, ведущий к их унификации, вызывает у некоторых наций стремление к культурному самоутверждению и желание сохранить собственные культурные ценности....» [1; 4]. Решение обозначенной проблемы лежит в установлении диалога культур, являющемся залогом мирного сосуществования народов на Земле.
Поэтому целью нашей статьи стало рассмотрение понятий «универсальное» и «национальное» как основополагающих элементов пресуппозиционной базы высказываний и текстов, являющихся одними из главных факторов успешности и эффективности коммуникативного процесса.
Коммуникация является сложным процессом, состоящим из взаимозависимых этапов, каждый из которых необходим для того, чтобы сделать мысли участников этого процесса понятными друг другу. Следует подчеркнуть важность каждого этапа коммуникативного процесса, обязательность соблюдения правил, что, в конечном итоге, будет способствовать взаимопониманию участников диалога.
Теория коммуникации получила отражение во многих науках, таких как философия, лингвистика, политология, социология, психология, паблик рилейшнз (PR), менеджмент и т.д., т.е. в тех сферах, где в центре внимания находятся человеческие отношения, взаимодействие людей как залог успешного функционирования различных областей общественной, политической, экономической жизни.
В научной литературе существует общее определение коммуникации как процесса передачи информации от одного человека (продуцента) к другому (реципиенту) с целью сообщения определенного смысла. А.Б.Зверинцев рассматривает коммуникацию как одну из форм взаимодействия людей в процессе общения, как информационный аспект общения.[2: 7]. Г.Г.Почепцов в книге «Теория коммуникации» под коммуникацией понимает «процессы перекодировки вербальной в невербальную и невербальной в вербальную сферы» [3: 16]. В.А.Спивак коммуникацию определяет как «обмен информацией в процессе деятельности, общение (а также пути сообщения)» [4: 155], а социологи видят в ней передачу социальной информации, психологи — обмен продуктами психической деятельности. В теории менеджмента под коммуникацией подразумевают многоуровневую модель, составляющими которой являются участники, контекст, сообщения, каналы присутствия/отсутствия тумов и обратная связь (по Р.и К.Вердербер). Целью коммуникации является ее успешность и эффективность, которые достигаются путем развития коммуникативной компетенции, т.е. «. соответствие коммуникативного поведения данной ситуации и его эффективность» [5: 55]. Чтобы убедиться в успехе коммуникации, необходимо иметь обратную связь о том, как люди вас поняли, как они воспринимают вас, как относятся к проблеме.
Непременным условием успешной коммуникации являются знания, которые способствуют совершенствованию процесса коммуникации. Чем больше люди знают о поведении в конкретных ситуациях, тем проще им будет развивать свои навыки. «...Мы должны уметь предпринимать действия в соответствии с нашими знаниями о коммуникации» [5: 26].
Немаловажную роль в процессе формирования успешного коммуникативного акта играет восприятие, определяемое как процесс выборочного отражения информации и приписывания ей значения, в состав которого входят понимание и взаимопонимание. Данные процессы, безусловно, являются сложными психологическими процессами, требующими определенных интеллектуальных, психологических и речевых усилий как со стороны реципиента, так и продуцента. Являясь одним из звеньев в цепи коммуникации, они вплетаются в более сложную понятийную систему: культура — язык — коммуникация — интерпретация. И от правильного соотношения данных понятий зависит взаимопонимание людей как представителей своей национальности в контексте конструктивного диалога культур.
«На уровне современных взглядов общение представляет собой социально-психологический феномен, детерминированный сложным и многогранным процессом становления и развития контактов между людьми, порождаемый потребностью в совместной деятельности, включающий в себя обмен информацией, а также выработку стратегии взаимодействия, восприятия и понимания другого» [6; 119]. Особую значимость процесс коммуникации приобрел в контексте современного многополярного мира, где наиболее актуализирован вопрос межнационального согласия и взаимодействия народов.
Тем самым мы сталкиваемся с важными проблемами — соотношением языка и действительности, языка и культуры, которые находят свое выражение в общении людей.
Процесс осмысления окружающего мира у разных людей происходит по-разному. Формирование сообщения и его интерпретация зависят от культурной принадлежности участников коммуникативного акта. Культурное многообразие — различие между людьми — затрагивает любой аспект коммуникации. Понимание же возникает только в том случае, когда у партнеров общения будет что-то общее. Роль обобщающего фактора играет как раз таки предстоящая действительность. В результате формируются и каждым усваиваются также общественно отработанные понятия, критерии взаимного понимания. Понимание — это перевод с натурального языка на внутренний. Обратный перевод — высказывание.
Ощущая окружающий мир, осмысляя и интерпретируя его, мы выражаем свое отношение с помощью языка. Например, увидев красивый цветок (скажем, розу), мы восхищаемся зрительным обликом его, воспринимаем его благоухание, пропуская эту информацию через органы чувств, мы переводим ее в область эмоций, для выражения которых мы ищем инструмент, в качестве которого выступает язык. Итогом этой операции перевода может явиться возглас «Ах!», или высказывание: «И все-таки розы — самые прекрасные цветы на свете», или даже целый диалог по поводу красоты природы и т.д.
И обратная схема: прочитав стихотворение И. В. фон Гете «Uber alien Gipfeln» (перев. М.Лермонтов «Из Гете»), мы переводим его в область опредмеченного восприятия — представляем себе горы, речку, чувствуем запах лугов, вспоминаем ощущение примятой травы под ногами и т.д., создавая образную картину в своем представлении.
Однако эти операции будут отличаться по содержательному наполнению высказываний и метафорической образности представлений у разных народов и наций, так как различны инструменты выражения — языки.«Каждый язык по-своему членит мир, т.е. имеет свой способ его концептуализации. Отсюда заключаем, что каждый язык имеет особую картину мира, и языковая личность обязана организовывать содержание высказывания в соответствии с этой картиной. И в этом проявляется специфически человеческое восприятие мира, зафиксированное в языке.
Язык есть важнейший способ формирования и существования знаний человека о мире. Отражая в процессе деятельности объективный мир, человек фиксирует в слове результаты познания. Совокупность этих знаний, запечатленных в языковой форме, представляет собой то, что в различных концепциях называется то как «языковой промежуточный мир», то как «языковая репрезентация мира», то как «языковая модель мира», то как «языковая картина мира» [7; 64].
Таким образом, будучи средой нашего обитания, язык не существует вне нас как объективная данность, он находится в нас самих, в нашем сознании, нашей памяти, он меняет свои очертания с каждым движением мысли, с каждой новой социально-культурной ролью. Язык есть «зеркало культуры» (по Е.В.Тер-Минасовой), который, с одной стороны является сокровищницей культуры, «мощным общественным орудием, формирующим людской поток в этнос, образующим нацию через хранение и передачу культуры, традиций, общественного самосознания данного речевого коллектива» [8; 15], с другой — составной ее частью, но в процессе коммуникации «язык стоит в одном ряду с культурой» [8; 15].
Проблема соотношения языка и культуры лежит в основе межкультурной коммуникации. «Становясь участниками любого вида межкультурных контактов, люди взаимодействуют с представителями других культур, зачастую существенно отличающихся друг от друга. Отличия в языках, национальной кухне, одежде, нормах общественного поведения, отношении к выполняемой работе зачастую делают эти контакты трудными и даже невозможными. Но это лишь частные проблемы межкультурных контактов. Основные причины их неудач лежат за пределами очевидных различий. Они в различиях в мироощущении, т. е. ином отношении к миру и к другим людям. Главное препятствие, мешающее успешному решению этой проблемы, состоит в том, что мы воспринимаем другие культуры через призму своей культуры, поэтому наши наблюдения и заключения ограничены ее рамками. С большим трудом мы понимаем значение слов, поступков, действий, которые не характерны для нас самих. Наш этноцентризм не только мешает межкультурной коммуникации, но его еще и трудно распознать, так как это бессознательный процесс» [1; 5].
Если в данном случае утверждается зависимость осмысления окружающего мира от языка, можно ли говорить о такой презентации знаний, которая могла бы благотворно влиять на успешность общения, передачи и восприятия информации? И если эта зависимость существует, то мышление, а следовательно, и знания, и опыт являются национально-специфическими, и диалог культур не представляется возможным?
При более глубоком рассмотрении вопроса репрезентации действительности в языке можно выявить два подхода к решению проблемы: с одной стороны, речь идет о национальной обусловленности отражения действительности в языке (так называемая ментальность, картина мира и т.д.), с другой — об универсальности мышления, мироощущения и языкового оформления.
Существует множество попыток обозначить «границы» наций, охарактеризовать каждую в отдельности и выявить определенные специфические черты осмысления действительности в языке той или иной нации, народности, даже расы. Так, И. Кант в работе «Антропология с прагматической точки зрения» определяет народ как объединение в той или иной местности множества людей. Общее происхождение заставляет это общество признавать себя «объединением в одно гармоническое целое — нацию» [6; 29]. У каждой нации есть некая объединяющая сила, «дух народа» — детерминирующая особенность, способная выделить каждую отдельную народность и противопоставить ее другой. О такой национальной обусловленности представлений и передачи действительности говорят воззрения В.Гумбольдта, обозначившего язык как «само бытие», «дух народа». Культура являет себя, прежде всего, в языке. Он есть истинная реальность культуры, он способен ввести человека в культуру. Язык есть фиксированный взгляд культуры на мироздание и себя самое.
Идея языка как «духа народа» разрабатывалась в учениях философов Г.Штейнталя и М.Лацаруса, которые считали, что это есть законосообразное движение и развитие внутренней духовной деятельности. Язык содержит в себе ядро, которое определяет не только характер, но и судьбу нации.
Концепция «народного духа» в дальнейшем получила свое развитие в идеях немецкого психолога В. Вундта, считавшего, что народный дух, «являясь продуктом совместного существования людей, имеет такое же реальное значение, как и индивидуальная душа. Душа народа — это не просто суммапредставлений индивидов, а их связь и взаимодействие, которые и являются объектом народной психологии» [6; 35].
Исследования российских мыслителей сводились к выделению наиболее типичных черт национального характера. Специфика национальной духовности, национального характера стала центром внимания Н.Г.Герцена, В.Г.Белинского, Н.А.Добролюбова и особенно Н.Г.Чернышевского, основная мысль которого сводилась к рассмотрению народного характера как «системы, развивающего явления» [6; 40]. Славянофилы провели в изучении национального характера религиозно-идеалистические направления, в которых делалась попытка детерминировать Россию и Европу как суть разные начала (И.Киреевский, А.С.Хомяков, Н.Я.Данилевский). А.А.Потебня в своих работах «Мысль и язык», «Язык и народность» указывал, что «язык является главным не только этнодиффе-ренцирующим, но и этноформирующим признаком любого народа, обусловливающим само существование этноса» [6; 120].
В восточной философии и языкознании проблема национальной обусловленности отражения действительности рассматривалась многими учеными, такими как Абу Насыр аль-Фараби, Махмуд Кашгари, Мухаммед Хайдар Дулати и другие.
Проблеме понятия «духа народа» посвятил свои исследования казахский этнограф, филолог Ш. Уалиханов, считавший, что мышление обусловлено, прежде всего, комплексностью бытования народа [6; 64].
Изучение национальных особенностей своего народа также было в центре внимания И.Алтынсарина, Абая Кунанбаева и многих других ученых Казахстана. В XX в. развитие данной идеи в Казахстане связано с именами М.Копеева, Г.Карашева, С.Торайгырова, С.Донентаева, Ж.Аймауытова, М.Муканова, Н.Еликбаева, К.Жукеш и других. В последнее время особенно усиленно в направлении создания собственной казахстанской этнопсихологичсекой школы работает проф. К.Б.Жарикбаев.
Что же касается лингвистики, то проблема национальности мышления разрабатывалась и продолжает рассматриваться многими филологами. Она легла в основу гипотезы лингвистической относительности Сепира-Уорфа, определяющей язык как «символическое руководство к пониманию культуры», подчеркивая зависимость мышления от языка — все «фундаментальные категории действительности» «налагаются культурой» [7, с. 61]. А М.Хайдеггер считал именно язык, а не природу и окружающий мир, первосущностью, «домом бытия» человека, ибо язык не только отражает, но и создает ту реальность, в которой живет человек. Язык выражает в обнаженном виде специфические черты национальной ментальности. Это тот механизм, который открыл перед человеком область сознания.
В. А.Маслова утверждает необходимость введения особой дисциплины — лингвокультурологии, согласно которой «язык не только отражает реальность, но интерпретирует ее, создавая особую реальность, в которой живет человек» [7; 4]. С.В.Ионова основным определяет лингвокультурологиче-ский подход рассмотрения текста, направленный на «освещение особенностей менталитета народа, обусловленных его историей и отраженных в языке, прецедентных текстах (Ю.Н.Караулов), концеп-тосфере (Д.С.Лихачев), культурных концептах (Ю.С.Степанов)» [9; 4]. Нельзя не упомянуть в данном контексте об идеях соотнесенности языка и культуры Е.М.Верещагина и В.Г.Костомарова (лингво-страноведение); об этнических оценках действительности и речевых стратегиях этнических групп Т.А.Ван Дейка; культурно-национальной окраске высказываний В.Н.Телия. И это далеко не полный список теорий национальной обусловленности мышления, связи языка и культуры нации.
Таким образом, данный подход рассматривает преимущественное проявление национально-культурной специфичности презентации знаний, а вместе с ними общего комплекса условий, служащих успешности процесса коммуникации.
Если говорить о невозможности адекватности высказывания (на любом языке!) без соблюдения определенных известных норм и условий, которые в первую очередь наполняются фоновыми знаниями коммуникантов, то, следовательно, все внешние события, представления и обобщения, одним словом, смысловая база текста, должны ориентироваться только на аккумулированные и обособленные знания и опыт одного народа или нации. Сценарии формирования текста и высказываний, языковая компетенция, фоновые знания, коммуникативно-социальные конвенции, особенности организации диалогического процесса, одним словом, пресуппозитивная область организации коммуникативного процесса, должны быть узко специфичными и резко отличаться друг от друга в разных языках. Другое дело, что все эти условия национально окрашены и передают «колорит» нации, ее особые мироощущения и восприятия, специфику организации и передачи информации и соблюдения определенных, представленных в данном языке норм и правил.
Например, пресуппозитивная база носителей немецкого языка будет отличаться от ее формы и в некоторых случаях содержания в русском языке, наглядным примером может служить фразеология. Пословицы и поговорки, оформленные по одному сценарию, имеют одинаковые жанровые особенности, цели и условия использования, конвенции и внутреннюю организацию. Различия будут обусловлены особенностями оформления, созданного по правилам каждого языка, и «слов-наполнителей», которые зачастую (не всегда!) связаны с национальными особенностями отображения действительности в языке, механизмы же адекватного использования, построения и понимания фразеологизма останутся для обоих языков одинаковыми. Так, возвращаясь за предметом в то место, где его забыли, и немец и русский употребит одну пословицу (или ее вариацию по смыслу) «Дурная голова ногам покоя не дает» — «Was man nicht im Kopfe hat, muss man in den Beinen haben». Обе пословицы практически полностью соответствуют друг другу по лексической наполняемости, отличие лишь составляет грамматическое оформление. В некоторых фразеологических единицах национальная окрашенность проявляется более ярко вследствие различий комплексности бытования, но их интерпретация и адекватность употребления, основанные на универсальных явлениях и законах жизни, одинакова. Например, в основе пословицы «моя хата с краю я ничего не знаю» — «Mein Name ist Hase» (Меня зовут Хазе)— историческая личность, слово переводится как «заяц») лежит присущее психологии человека любой нации или народности нежелание нести ответственность за некоторые поступки; «мягко стелет да жестко спать» — «Honig im Munde, Galle im Herzen» (Мед на устах, желчь в сердце) — отношение к неискренности, боязнь лицемерия; «Конец -делу венец» — «Ende gut — alles gut» (Хорошо окончание — все хорошо) — оценивание дела по окончательному результату; «Кто рано встает, тому бог подает» — «Morgenstunde hat Gold im Munde» (Утренний час окрашен золотом) — трудолюбие и т. д.
Реалии, отраженные во фразеологизмах, непосредственно связаны с теми или иными данными действительного мира, отношением различных народов к явлениям и событиям, но универсальный смысл фразеологических единиц, условия их употребления, иллокуция и апперцепция являются общими для, пожалуй, всего человечества. Психология и физиология людей разных наций настолько схожи, что составляют ту самую ядерную зону восприятий, на которую накладываются внешние социальные и национальные дифференциальные признаки. Именно на этой ядерной основе строится процесс общения, иначе не мог бы состояться «диалог культур», не было бы адекватных переводов и библейское сказание о «вавилонской башне» имело место быть в реальной жизни.
Поэтому говорить только о национальной обусловленности презентации знаний и предпосылок общения, значит, упустить одно из важных условий функционирования языка и передачи информации с помощью него — универсальность понятий когнитивной деятельности человека и выражения этих понятий категориями языка, которые могут совпадать в различных культурах и иметь общие для людей формулы выражения и целеполагания.
Теория универсальности мышления, мироощущения и языкового оформления разрабатывалась многими учеными на протяжении долгого времени. Это обусловлено тенденцией глобализации мира, которая не является характерной только для нашего периода времени. Объять «необъятное» и охватить «необъемлемое» пытались с древних времен, первой мыслью была нами упомянутая «вавилонская башня» — идея о единении народностей именно через язык.
«Мечты о едином человечестве» (по С.А.Венгерову) проявлялись в разных вариациях, будь то философия, история, политика или лингвистика.
Немецкий философ Фихте в своей работе «Назначение человека» развивал идею общечеловеческого единства, указывая, что «назначение человеческого рода — объединиться в одно тело, известное в себе во всех своих частях и одинаково построенное. Природа, даже страсти и пороки людей с самого начала ведут человечество к общей цели .. Пока, эта цель не достигнута. одна нация должна подождать другую, одна часть мира — другую на общем пути, и каждая должна приносить в жертву общему союзу, ради которого она только существует, столетия мнимой остановки, развития или регресса. Когда эта цель будет достигнута. — тогда поднимется человечество общими силами и одним шагом, без остановки и отступлений на такую высоту образований, о которой мы еще не можем составить себе понятие» [6; 30].
Этой точки зрения придерживается Гегель, считавший вопрос происхождения людей наименее важным. «Человек сам по себе разумен; в этом заключается возможность равноправия всех людей.Отсюда вытекает никчемность упорно отстаиваемого различия человеческих пород на привилегированных и бесправных» [6; 31].
Русский философ и публицист XIX в. В.С.Соловьев в качестве объединяющего фактора народов видел «вселенскую христианскую идею», в основе которой лежит утверждение о существовании общего организма человечества, состоящего из отдельных органов. «. Такими органами в организме богочеловечества являются племена и народы» [6; 45].
Центрированную систему взаимодействия и сосуществования наций и народностей также предлагал исследователь Л.Н.Гумилев. Проводя четкое деление на «Мы и Они», он определяет этнос как биологическую единицу, как «феномен биосферы»: «Этносы — явление, лежащее на границе биосферы и социосферы и имеющее весьма специальное назначение в строении биосферы Земли» [6; 15]. Согласно Л.Н.Гумилеву, существует некая сфера, более централизованная, являющаяся неким концентратом, на который накладываются, или, скорее, который составляется из отдельных микросфер — этносов, вплетенных в общую парадигму жизни.
Подводя итог, можно отметить, что философия, рассматривая «национальность» как одну из сфер, формирующих единое целое, в данном случае человечество, выделяет так называемое ядерное устройство организации человечества, связанное с наличием неких общечеловеческих вопросов и проблем. Так, человек всегда задумывается о том, каково его место в мире, зачем он живет, в чем смысл его жизни, почему существует жизнь и смерть; как следует относиться к другим людям и к природе и т. д. Каждая эпоха, каждая общественная группа и, следовательно, каждый человек имеют более или менее ясное и четкое или расплывчатое представление о решении вопросов, которые волнуют человечество. Система этих решений и ответов формирует мировоззрение эпохи в целом и отдельной личности. Обладая общими знаниями о своем месте в мире, человек строит и общую свою деятельность, определяет общие и частные свои цели в соответствии с определенным мировоззрением. Эта деятельность и эти цели есть, как правило, выражение тех или иных интересов целых групп или отдельных людей. Одним словом, человеку необходимо вписаться в общий строй жизни, которая складывается из опыта и знаний, накопленных поколениями и выстроенных в определенную систему. Приходя в мир, человек становится его членом, начиная от меньших иерархических единиц и заканчивая самыми глобальными — от семьи, нации до человечества в целом. При этом он впитывает в себя базу данных согласно своей национальной и общечеловеческой принадлежности.
В лингвистике теория универсальности мышления нашла свое отражение в идее существования во всех языках некоего набора общих смыслов и понятий. Это связано с вторичными ощущениями, которые отражают мир сквозь призму личного чувствования и осмысления, каждый из нас видит солнце, небо, чувствует боль, радуется, видит себя и свое окружение и т.д. независимо от национальности. Другое дело, что этот механизм «... определяет универсальность и специфику любой конкретной национальной языковой картины мира» (выделено нами) [9; 72]. Так, А.Вежбицкая рассматривает наличие общего «алфавита человеческих мыслей», «который дает нам ключ к пониманию других людей и других культур» [10; 190], так называемые «семантические примитивы». В вопросе наличия универсальных категорий образа мышления необходимо упомянуть теорию об «универсальном предметном коде» Н.И.Жинкина, который утверждает, что «. универсальный предметный код (УПК) построен так... чтобы партнерам было понятно, что именно говорится, о каком предмете (вещи, явлении, событии), зачем и для кого это нужно и какой вывод может быть сделан из сказанного» [11; 147]. Действительность как предмет знания всего человечества едина и перед языками стоит общая задача — однозначно отобразить действительность: «цель языка состоит в том, чтобы при помощи речи отображать предметы окружающей действительности и тем самым управлять действиями человека» [11; 147]. Таким образом, семантическим ядром УПК являются конкретные предметы и явления эмпирического мира. Теория УПК перекликается с теорией «ключевых идей» для всего человечества А.А.Зализняк, И.Б.Левонтиной и А.Д.Шмелева. О «систематических примитивах», пересекаясь с идеей А.Вежбицкой, говорит Ю.Д.Апресян.
Однако в односторонности взглядов на коммуникацию и ограниченности в решении ее проблем данные теории упрекнуть трудно. Скорее, они рассматривают один из подходов анализа смыслового наполнения текста. При этом особое место, как уже было сказано выше, здесь занимает проблема осмысления действительности представителями различных культур, причем сложность ее решения заключается в наличии двух тенденций современного мира: с одной стороны, довлеет тенденция к глобализации, так называемому «диалогу культур», формированию «общечеловеческого» языка и «общечеловеческого» культурного контекста и, следовательно, усредненного homo sapiens вне конкретной культурно-языковой принадлежности, и с другой стороны, стремление к сохранению собственного языка и культуры и к росту национально-культурного самосознания.
Таким образом, говоря о соотносимости понятий «универсальное» и «национальное», можно утверждать об их взаимообусловленности и взаимодействии. Проникая в процесс коммуникации (пройдя все этапы познания), национальное и универсальное вплетаются друг в друга, создавая единое целое, состоящее из двух частей, которые находятся в процессе постоянного совершенствования и дополняют друг друга, т. е. представляют собой некий «организм», существующий в диалектическом двуединстве. Современная антропоцентрическая научная парадигма, где в центре внимания находится, прежде всего, человек как универсальное начало (будь он казах, русский, англичанин, немец и т. д.), на которое накладываются все слои «принадлежности» (социальная, национальная, культурная и т. д.), только подтверждает взаимодействие и взаимовлияние названных понятий. Именно универсальность — провозглашение общего для всех народов — лежит в основе антропоцентризма. Причем «универсальное», согласно данной точке зрения, не вступает в конфронтацию с «национальным», бережно храня самобытность и исключительность каждой нации, народности или этноса. Соотношение этих двух понятий — универсальное и национальное — можно представить как отношение части и целого, частного и общего, где основой, ядром служит универсальное, окруженное и составленное из частных микросфер, представленных отдельными нациями и народностями:
Однако отношения общего и частного предполагают в своей основе определенное противоречие. Общее поглощает частное, частное же, в свою очередь, пытается отделиться от общего, что вызывает в нашем случае культурную контаминацию, преодоление которой и дает возможность налаживания межкультурной коммуникации, нацеленной на бесконфликтный диалог культур. Успешная коммуникация в условиях единого культурного пространства может состояться только с учетом национального как основы доминантного положения универсального.
Рассматривая «универсальное» и «национальное» как предпосылки общения, основанные на соблюдении соотношения общего (=универсального) и частного (=национального) в контексте двух языков (немецкого и русского), мы ставим целью изучение данных понятий с точки зрения их прагматической обусловленности.
Отражение действительности находит свое место в языке, который оформляет речь. Речь — это живое воплощение языка, которая строится из текстов или, точнее сказать, дискурсов. Текст — основная единица коммуникативного акта, имеющая смысловое наполнение и условия организации, репрезентирующая знания и опыт социума и адекватно воспринимаемая всеми членами коммуникации.
Выбор участников коммуникативного акта близкой им традиции, их речетворчество включены в парадигму национального и универсального в смысловом пространстве культуры. Национальная традиция по своей природе синкретична, что позволяет ей легко резонировать со всей многоаспектной сложностью универсальных кодов мировой культуры. Мировая культура включает в себя общечеловеческие аспекты национального, выделяя их в определенные универсальные культурные символы или коды, легко воспринимаемые и интерпретируемые в процессе рефлексии в контексте национальной традиции.
Топологическая близость использования универсальных кодов в различных культурно-исторических контекстах дает возможность более глубокого проникновения в национальные традиции и служит ключом к постижению и пониманию национальной специфики того или иного текста. Национальная окрашенность использования универсальных кодов обладает особой силой воздействия, так как включает в себя мифоархетипические модели миропорядка, прошедшие через историко-культурные эпохи.Итак, текст строится и воспринимается по определенным канонам, эти каноны представляют собой некие предварительные обобщения и экстралингвистические знания, являющиеся решающим фактором при установлении смысла сообщения. В данном вопросе ведущую роль играет понятие пресуппозиции. В общем случае под пресуппозицией в лингвистике понимается молчаливая предпосылка, предварительный договор, условия удачи (happiness conditions), которые позволяют речевому высказыванию реализовать свою коммуникативную функцию, но не находят в нем непосредственного выражения, или внеречевые условия, обеспечивающие правильное понимание речевых актов или высказываний. При построении текста часть элементов отображаемого фрагмента системы знаний получает вербальную экспликацию, а большая часть остается в области пресуппозиций. Получивших непосредственное выражение в тексте элементов и знаний должно быть достаточно для понимания текста при восприятии теми адресатами, для которых создается речевое произведение, т.е. и для выявления пресуппозиций текста.
Общение людей представляет собой «игру», по выражению В.З.Демьянкова: «...Процесс общения состоит в том, чтобы получить необходимое множество интерпретаций и совершить определенные ходы в соответствии с правилами протекающей «игры» — вида общения», «тот факт, что люди могут участвовать в одной и той же игре, придерживаясь каждый своих правил игры, можно объяснить тем, что между множеством интерпретаций ходов в течение одной и той же игры у одного участника и аналогичным множеством интерпретаций другого участника существует изоморфизм, вследствие того, что множества «учебных» типовых игровых ситуаций участников пересекаются» [12; 109]. Поэтому свойственный языку способ концептуализации действительности, с одной стороны, универсален, с другой — национально специфичен. «Игра» коммуникации заключается в использовании разными людьми (будь то люди одной или разных национальностей) одинаковых или схожихусловий передачи информации и восприятия её. Общение соотносится с человеческой деятельностью, которая является одновременно и универсальной, и национально-специфичной. Эти ее свойства определяют как своеобразие языковой картины мира, так и ее универсальность. Как известно, творит культуру и живет в ней человек, личность. Именно в личности на передний план выходит социальная природа человека, а сам человек выступает как субъект социокультурной жизни. «Само существование единого для всех языков набора представлений, возможно, со своими, пока еще не изученными правилами аранжировки еще не вполне оценено по достоинству. Тем не менее, мне кажется, что подобные общие представления являются необходимым средством для передачи идей посредством языка; они управляют законами коммуникации и образуют в некотором смысле универсальный язык, вход в который обеспечивается различными конкретными языками» [10; 205].
Таким образом, пресуппозиционная база включает в себя парадигму универсального и национального, прямо или опосредованно отраженную в синтезе знаний, составляющих предпосылку. На основе этой парадигмы и выстраивается смысловая база высказываний, включенных в коммуникативный процесс. Всякое знание проходит путь национальной обусловленности, включаясь в универсальный культурный контекст, и наоборот, универсальные коды, содержащиеся в знании накладываются на национальную почву, на которой вырастает национально-культурное осмысление того или иного явления действительности. Так, например, произнося пословицу «Аппетит приходит во время еды», мы даже не задумываемся, что она имеет французское происхождение (из романа Ф.Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль») и первоначально использовалась только в языковом и понятийном пространстве французов, но универсальность ее смысла легко легла на почву других культур и прочно закрепилась в них, так как отражает универсальное ощущение человека, связанное с приемом пищи (в первоначальном смысле, а затем и в переносном — начиная какое-либо дело, у человека появляется задор, чтобы продолжить его), которое не зависит от национальности или этнической принадлежности. Она практически одинаково звучит на многих языках: франц. — l'appetit vient en mangeant, нем. — Der Appetit kommt beim Essen, англ. — Appetite comes with eating, польск. — Apetyt rosnie (wzrasta) w miare jedzenia, белорус. — Апетитът идва с яденето, рум. — Pofta vine mincind, датск. — appetitten kommer mens man spiser, итал. — l'appetito viene mangiando, испан. — El apetito viene al comer и т.д. А вот понятие «голоден как волк» имеет свой национальный окрас, видимо, связанный с особенностями жизни людей в разных местах Земли, их бытованием, окружающей их действительностью и отсюда мировидением, но ощущение «зверского голода» остается одинаковым у людей разных национальностей. Только немец голоден как медведь (Barenhunger), англичанин — как охотник (hunter), французы схожи с русскими — Une faim de loup (быть голодным как волк), также видят голод и итальянцы — Aver una fame da lupi, и т.д.
Вплетаясь в предтекстовое знание, национальное и универсальное выстраивают свои коды смыслового наполнения высказываний, и пресуппозиция различает компонент универсальности и национальной окрашенности указанных видов предпосылок.Отсюда становится возможным выделение не только семантических, синтагматических, прагматических и т.д. пресуппозиций, но и их универсально-общечеловеческих и национально обусловленных подтипов.
Список литературы
1.Грушевицкая Т.Г., Попков В.Д., Садохин А.П. Основы межкультурной коммуникации: Учеб. для вузов под ред. А.П.Садохина — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002. — 352 с.
2.ЗверинцевА.Б. Коммуникационный менеджмент: рабочая книга менеджера PR. — 2-е изд., испр. — СПб.: СОЮЗ, 1997.—287 с.
3.ПочепцовГ.Г. Теория коммуникации. — М.: Изд-во «Рефл-бук», К.: Изд-во «Ваклер», 2001. — 656 с.
4.СпивакВ.А. Корпоративная культура. Теория и практика. — М.: Изд-во «Питер», 2001. — 352 с.
5.Вердербер Р, Вердербер К. Психология общения. 11-е междунар. изд. — СПб.: Изд. дом «Нева». — М.: Олма-Пресс, 2005. — 318 с.
6.Айтмаганбетова О.Х. Основы этнопсихологии. — Алматы: Изд. центр «Литера», 2003. — 177 с.
7.Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студентов высш. учеб. завед. — М.: Изд. центр «Академия»,2001. — 208 с.
8.Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация: Учеб. пособие — М: Слово, 2000 — 260 с.
9.Ионова С.В. Эмотивность текста как лингвистическая проблема: Автореф дисс... канд. филол. наук. — Волгоград, 1998.—14 с.
10.Вежбицкая А. Семантика, культура и познание: общечеловеческие понятия в культурноспецифичных контекстах // Thesis. — Вып. 3. — М., 1993. — С. 185-206.
11.Жинкин Н.И. О кодовых переходах во внутренней речи // Жинкин Н.И. Язык — речь — творчество. (Избр. тр.) — М.: Лабиринт, 1998. — С. 146-162.
12.Демьянков В.З. Интерпретация текста и стратагемы поведения // Семантика языковых единиц и текста (Лингвистические и психолингвистические исследования). — М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1979. — С. 109-116.