Для более полной характеристики билингва следует также рассмотреть и уровень речевой и языковой компетенции билингвальной языковой личности во втором языке, изучить языковую способность его продуцировать тексты различной степени, показывающие уровень его подготовленности во втором языке, степень овладения вторым языком, в том числе и на уровне переводческой компетентности.
В этом случае билингвальную языковую личность можно охарактеризовать, во-первых, «с точки зрения его готовности воспроизводить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи» [1; 1], во-вторых, по степени реализации и сформированности языковые способности, рассмотрев второй язык билингва как градуально измеряемую человеческую способность. И в этом случае языковую личность можно рассмотреть, вслед за Г.И. Богиным, как структуру, а язык в качестве субстрата этой структуры. По мысли Г.И.Богина, упрощенная исходная модель языковой личности имеет параметрический характер и содержит 60 компонентов-готовностей, получаемых «перемножением» трех параметров: уровней языка (фонетика, грамматика, лексика), типов человеческой деятельности (чтение, письмо, аудирование, говорение) и уровней развития языковой личности (от низшего квысшему: правильность, интериоризация, насыщенность, адекватный выбор, адекватный синтез)[1; 10].
Языковая способность понимается А.А.Леонтьевым как «специфический психо-физио-логический механизм, формирующийся у каждого носителя языка на основе нейрофизиологических предпосылок и под влиянием речевого общения» [2; 315]. Языковая способность обеспечивает «усвоение, производство, воспроизводство и адекватное восприятие языковых знаков членами языкового коллектива» [2; 315].
При таком понимании языковая способность и социальная природа ее оказываются конституирующей характеристикой. Если отвлечься от психофизических сторон языковой способности, которая является предпосылкой ее развития, то можно с определенной степенью ответственности считать процесс формирования языковой способности личности эквивалентным процессу присвоения культуры общества в опосредствованном виде в форме языковых знаков в рамках межличностного общения. Социальная природа языковой способности определяется тем, что она формируется, с одной стороны, в процессе усвоения системы языковых знаков, в которой смоделировано социальное бытие людей, а с другой стороны, решающую роль играет форма деятельности, создающая предпосылки для этого усвоения — межличностное общение. Значение языковых знаков в обобщенной форме фиксирует исторический опыт людей о явлениях природы. Общение через систему языковых знаков, т. е. опосредованное личностью, присваивает человеческий способ, существует в экзотерической форме и способствует овладению опредмеченных в знаках явлений культуры. Языковые знаки и способы оперирования ими, прежде чем стать основой формирования языковой способности у личности, уже существовали в межличностном общении и уже были обусловлены историческим опытом людей, зафиксированы в явлениях материальной и духовной культуры и отображены в языковых знаках[3; 262-263].
Для выявления языковой способности билингвальной социокультурной личности во втором языке мы предлагаем использовать модель лингвокоммуникативной языковой способности билингва ко второму языку. Эта модель включает в себя несколько уровней биязыковой компетентности личности во втором языке. Первый уровень показывает недостаточную степень овладения им вторым языком. Когда уровень знания им второго языка невысок, он проявляет «ущербную компетентность» во втором языке [4], что приводит к проявлению фонетической интерференции, которая рассматривается «как двусторонний процесс, поэтому произносительные ошибки — это результат влияния звуковой системы родного и неродного языков, лексической интерференции». Это ошибки на уровне лек-сико-семантическом, обусловленном множеством факторов, это и фактор несовпадения семантического объема лексем казахского и русского языков вследствие неадекватности «национальных смыслов слов». А.А.Леонтьев, рассматривавший смысл как аналог значения, считал, что смысл является формой реального существования значения слова в мышлении носителя языка. Значение слова — это то, что открывается в предмете или явлении объективно — в системе объективных связей, отношений, взаимодействий. Значение отражается, фиксируется в языке и приобретает благодаря этому устойчивость» [2; 288].
Но значение реально существует, осознается носителями языка в определенной деятельности и в ней приобретает субъективный для каждого смысл. Если принимать во внимание, что значения слов (речевых действий) осознаются в деятельностях, каждая из которых в той или иной мере несет черты национальной специфики, то вполне оправданно говорить о рациональных смыслах слов, речевых действий и т.п.
Возникают интерференционные ошибки и по причине отсутствия в отдельных языках слов-реалий, отражающих национальные особенности быта и культуры какого-либо народа и содержащих фоновую информацию [5; 35].
На начальной стадии билингвизма весьма часто допускаются различного рода интерференционные ошибки вследствие смешения и неразличения звуков чужого языка (реинтерпретация, недодиф-ференциация, субституция и др.) [6].
Допускаются также разнообразные грамматические ошибки, причем больше ошибок подобного рода допускается при овладении формальными категориями иного языка. З. К. Ахметжанова подчеркивает, что «при овладении семантически значимыми грамматическими категориями вторичного языка билингв имеет возможность отталкиваться от мыслительного содержания этих категорий, которое так или иначе передается в первичном языке. При изучении же формальных классов такой опоры у билингва нет: в этом отношении каждый язык — уникальное явление. Естественно предположить, что билингв допустит большую интерференцию при использовании семантически полноценных грамматических категорий. Причем степень интерференции при использовании формальных классов прямо пропорциональна степени их семантической опустошенности» [7; 63].
Допущение различного рода интерференционных ошибок связано, во-первых, с несформированностью механизмов билингвизма, неадекватностью степени мыслительной деятельности на первом и втором языках. Когнитивный механизм речевой и языковой способностей билингва ко второму языку проявляется в том, что на первом уровне еще не формируется полностью мыслительная деятельность на втором языке, имеется разрыв между мыслительной деятельностью и речевыми возможностями человека, так как разные языки не могут в равной степени выполнять функции формирования мысли и ее реализации в слове, речи. Большинство проверенных фундаментальных данных указывает на создание в ходе практической интеллектуальной деятельности умственной (концептуальной) базы мышления человека.
Эту базу составляют собственные впечатления индивида о мире, его личный опыт, а также социальный опыт, переданный в процессе социализации при самом активном участии речевой и другой коммуникации. Привносимый в психику индивида из среды национального языка, «будучи чрезвычайной прибавкой», опыт организует коммуникативные возможности и мышление индивида, но так, что в психике возникают универсальные, независимые от индивида специфики «картины мира», подчиненные опыту и объективным законам сущего. На этой базе возникает и развивается, корректируется и осмысляется система любого национального языка.
При естественном билингвизме на одной и той же базе формируются две равноправные системы: при функционировании одной из них вторая «затормаживается». При естественном билингвизме может иметь место непосредственный билингвизм, когда вторичная языковая система прямо связана с мышлением.
При искусственном билингвизме такое торможение возможно, когда в новой языковой системе нет пробелов, когда сформированы «бессознательные автоматизмы связи между означаемым (общим) и означающим (новым) [8; 20]. До тех пор дефицит средств новой системы понуждает к использованию средств уже хорошо сформированной компетенции (первый язык). Это обнаруживается в явле-ниии интерференции. В этом случае мы имеем дело с проявлением опосредованного билингвизма, когда вторичный язык соотносится с мышлением через первичный язык (язык, имеющий сформированную компетенцию). По мнению А.Е.Карлинского, следует говорить о двух компетенциях— компетенции Я1 и Я2.
Смешение элементов двух компетенций осуществляется в речевой деятельности. Две компетенции, как бы сосуществующие в памяти билингва, неодинаковы по статусу (компетенция Я1 наиболее полно отражает существенные черты данной языковой системы, компетенция Я2 — ущербная). В процессе речевой деятельности недостающие единицы и правила Я2, необходимые для интерпретации и порождения речевых произведений на другом языке, восполняются за счет единиц и правил компетенции Я1 [4; 52].
На данном уровне языковая способность билингва проявляется в овладении субординативным типом билингвизма, когда он воспринимает второй язык через призму родного. При этом понятия соотносятся с лексическими единицами родного языка, а последние — с единицами второго языка. В силу естественного различия семантических структур двух языков при порождении и восприятии текста на втором языке неизбежны ошибки.
Следует также помнить, что на первом этапе реализации языковой способности ко второму языку развитие умений и навыков владения первичной и вторичной языковыми системами осуществляется с разных исходных точек. Умения и навыки владения языковой системой родного языка в значительной мере уже сформированы у учащихся, идет процесс их совершенствования. В то же время умения пользования языковой системой изучаемого языка находятся в начальной стадии становления. Процесс развития навыков пользования двумя языковыми системами идет в одном направлении, но его фазы не совпадают. Продвинутому этапу формирования умений и навыков владения родным языком, как правило, соответствует начальный этап становления умений пользования русской речью.
На низшем уровне компетентности билингва еще вырабатывается перцептивный эталон, определяемый А.М.Шахнаровичем, В.И.Голодом «как первичная обработка информации, как начало формирования когнитивных структур» [9].
Как видим, на первом уровне формирования языковой способности у билингва наблюдается:
1) ущербная компетентность во втором языке, что предполагает появление интерференционных ошибок;
2) несформированность когнитивных механизмов на втором языке;
3) недостаточная сформиро-ванность навыков;
4) пассивный билингвизм.
Пассивный билингвизм — это такое владение вторым языком, когда индивид его понимает, но текстов на нем практически не порождает. Приведем примеры пассивного двуязычия, когда билингв в некоторой степени понимает высказывания партнера, но сам тексты на втором языке не производит, не порождает или допускает в тексте на втором языке различного рода интерференционные ошибки, например: «Прошу вас подсадиться, — немец указал мне на один из стульев за немаленьким столом. — Предложит вам кафэ? Тчай? — От кофе не откажусь. — Айн момент» (А. и С.Литвиновы. Заговор небес, с.189); «Эта есть моя супруга, — он указал отполированным ногтем, покрытым бесцветным лаком, на Валентину. — Я видеть ее вчера в гошпиталь» (А. и С.Литвиновы. Заговор небес, с.190); «Она не находится в сознании... у тары быль очень сильны... перелом рука-нога. Сильный эршютерунг харн (рэйн-шок)» (А. и С.Литвиновы, с.189); «- Шай, сахар иес. Клеб, ка-лаш иес. Бог даста, баба помирал не дам! — такими словами Байжан проводил Быкова» (Г.Мусрепов. Пробужденный край, с.187).
Модель второго уровня развития языковой способности показывает, что билингв овладевает умением продуцирования текстов на втором языке и переходит от восприятия — перцептивного эталона — зафиксированного в опыте обобщения перцептивных характеристик объекта, образа предмета, в том числе отраженного в тексте, к формированию представления. Представление — это зафиксированное в опыте обобщение предметов по их функции в деятельности. Речь идет об одной из основных оперативных единиц субъективной семантики, поскольку представление — функциональное обобщение, являющееся редукцией перцептивных характеристик образа. Одним из этапов развития представления является формирование общего образа, который нельзя считать понятием в строгом смысле из-за недостаточной абстрактности. Представление, т.е. образ, фиксирует наиболее полную картину когнитивного развития индивида [9; 53]. На уровне устранения ущербной компетентности во втором языке индивид старается не допускать интерференции. На этом этапе уровень сформирован-ности двуязычия приближается к координативному, однако, достигает его в редких случаях. Связано это не только с тем, что трудно предупредить ошибки интерференционного характера. Причиной может быть недостаточная устойчивость умения осуществлять в сжатые сроки анализ текста (при рецептивных видах речевой деятельности) и умения логического построения высказывания (при репродуцировании и продуцировании).
В процессе говорения на изучаемом языке билингв медленно овладевает логичностью изложения и аргументацией высказанной точки зрения с помощью фактов. Билингв также медленно овладевает умением вычленять главную идею или ряд основных идей, он может только догадываться о сказанном, например: «Афанасьевич подошел к Жаныл, которая понравилась ему своей веселой приветливостью, и заговорил с ней на ломаном казахском языке:
- Аул казах жигит бар?
- Что он сказал? — засмеялась Жаныл, повернувшись к остальным.
- Понял кто-нибудь?
- Кажется, спрашивает, есть ли в ауле жигиты! — догадалась Одек.
Афанасьевич поспешно закивал головой, услышав ее слова. Он немного понимал по-казахски и лучше других своих спутников знал казахов. Еще в прошлом году он приезжал в Семиречье «ходоком» и пробыл там год, выбирая места для переселения земляков и присматриваясь к жизни в этих краях» (М.Ауэзов. Путь Абая, с.180-181); «-Но тебя же схватили за то, что ты сын степи — казах.
- Нет, аксакал, не за это.
- За что же, джигит?
- За то, что я джатак. За то, что нет у меня ни своей юрты, ни коня своего, ни своего очага.
- Друс. Друс, — сказал Федор, отлично понимавший по-казахски, и он тут же наспех перевел Салкыну смысл разговора» (К.Шухов. Горькая линия, с.218).
Билингв непрестанно пополняет свой словарный запас и совершенствует его, ср.: «Тағы да аса маңызды жетістігім бар... Жүрген орта, тұрмыс қажеттігі ерікке қоймайды екен, казақ тілін ептеп үйрене бастадым. Қазақ тілі барган сайын жаныма жагып, каныма араласа бастаганын кейінгі кезде мыктап сезініп жүрмін. «Ракмет», «жолдас» деген касиетті екі сөзден бастаган тіл корым бұл кезде едәуір молайып калган сиякты» (С.Омаров. Бақыт шынары, 35 б.).
Ущербная компетентность исчезает по мере овладевания вторым языком, ср.: «- Ох, грешница я! — сказала Маша и быстро перекрестилась. — А где ваша молодая апа, апа-маржа?
- Что ты говоришь! Какая я маржа! Это ты маржа.
- А что такое по-вашему маржа!
- Женщина, русская женщина.Ну, ничего страшного нет. Ошибка небольшая. Давай я тебя буду звать «соседка-апай»? Хорошо? А ты мне какое дашь имя?
- Соседка Маруся. Или нет... Буду звать тебя «абысын»! Ведь соседей надо уважать, Как можно жить с ними в ссоре? — Толкынай внимательно оглядела крепкую фигуру Маши, ее темные волосы, улыбающиеся карие глаза, румяные щеки. Соседка Маруся. Ты не похожа на русскую. Да и по-казахски хорошо говооришь» (Г.Сланов. Степь да степь, с.376).
На этом уровне билингвы овладевают в некоторой степени культурными навыками — культурными традициями, обычаями, ср.: «- Аман—здравствуй, — ответил, тревожно приглядываясь к Федору жигит. — Ну, как руки, ноги здоровы?
- Рука и ноги мои здоровы, — ответил жигит.
- А здоров ли твой скот? — спросил по степному обычаю Федор» (И.Шухов. Горькая линия, с.431); «Тыңдамасқа шарам қайсы? — деді де, Ниетқабыл Клавдия-мамашаның бөлмесіне кіре беріп:
Добрая ночь! — деді. Қош келдің, сынок!» (Ғ.Сланов. Дөң асқан, 98б.)»; «Осы кезде өзіне жуық бір тоқтыны сүйреп, Амантай үйге кірді. — Ал, тамыр, бата қайырасың! Қазақ арасында көп жүріп, әбден қазақдар болып алған Левенштерн қашқан да, қысылған да жоқ. — Қазақ шахтерлері көбейе берсін! — деп кәдуілгі қазақша бетін сипады» (С.Шаймерденов. Жыл құсы, 146 б.).
На третьем уровне актуализации модели развития биязыковых способностей билингв хорошо владеет вторым языком, бегло говорит на нем, знает множество пословиц, поговорок, например, «Ой, директордың шофері, жүрсеңші! — деді Степан Злобин тап-таза қазақшалап» (М.Сүндетов. Қызыл-ай, 283 б.); «Судаков дөңес мұрынды, шүнірек көк көз, жылы жүзді. Одан өзге Жайық бойының қазақ-орыстарында бар күрек сақал, жебелі мұрт мұнда жоқ. Ерні де жұқа, екі езуінде өмірі жазылмайтын айқасты әжім жатыр. Әлгі сәуленеді де тұрады. Қазақ тіліне жүйрік; әр сөзі теңеу, мақал-мәтел. Салт-жоралғысына да жетік» (С.Сүндетов. Ескексіз қайық, 171 б.); «Оставаясь в душе русским человеком, тонким интеллигентом по воспитанию, Комаров глубоко чтил обычаи народа, среди которого он возрастал. Академик в дружеском застолье пел песни и думы степняков. В квартире Дмитрия Викторовича имелся редкостный набор старинных домбр. К нему собирались друзья: послушать их грустные звучания. И старые степняки не в шутку толковали об ученом металлурге. В Комарове больше казаха, чем в любом здешнем аксакале» (М.Сарсекеев. Взрыв, с.52).
На четвертом уровне развития языковых способностей билингв знает не только разговорную форму существования второго языка, но и овладевает нормами литературного языка. У него уже сформирован тезаурус, включающий в себя знания функциональных стилей — подсистем литературного языка. Поэтому билингв может переключаться с одной формы языка на другую, проявляя себя в качестве билингва-диглосса, например: «- Я думаю, Ибрагим Кунанбаевич, что мы с вами в ближайшее время услышим о начале войны между Россией и Японией. Так заключил Павлов свое сообщение о необычайных событиях, назревавших в стране. И у Абая возникла новая, пугающая своей неясностью мысль.
- Скажите, Федор Иванович, — спросил он неуверенно. — Если... если все будет так, как вы говорите, если возникнет война между Россией и Японией, то кому же мы должны желать победы» (М.Ауэзов. Путь Абая, с.522).
Таким образом, анализ языковых способностей билингва показывает его как личность, постоянно совершенствующую свои навыки — от владения субординативным двуязычием до достижения координативного билингвизма.
Список литературы
1. Богин Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов: Автореф. дис... д-ра филол. наук. — Л., 1984. — 31 с.
2. Тарасов Е.Ф. Языковая и коммуникативная способность человека. — М., 1994.
3. Закирьянов К.З. Двуязычие и интерференция. — Уфа, 1984. — 80 с.
4. Виноградов В.С. Перевод: общие и лексические вопросы. — М.: КДУ, 2006. — 240 с.
5. ЛеонтьевА.А. Проблемы развития психимки. — М., 1965.
6. Исаев М.К. Динамика фонетической интерференции при формировании казахско-английского билингвизма. — Алма-Ата: Наука Казахской ССР, 1990. — 100 с.
7. Горелов И.Н. О гипотезах «раздельности» и совместимости в описаниях двух компетенций билингва // Психологические и лингвистические аспекты проблемы языковых контактов. — Калинин, 1984.
8. Кашкуревич Л.Г. Формирование универсальных умений билингва. — М.: Высш шк, 1988. — 142 с.
9. Шахнарович А.М., Голод В.И. Когнитивные и коммуникативные аспекты речевой деятельности // Вопросы языкознания. 1986. — № 2. — С. 52-60.