Роль прав человека в совершенствовании гражданского общества в современном Казахстане

Права человека могут быть полноценно реализованы лишь в условиях гражданского общества, причем степень этой полноценности прямо пропорциональна устойчивости институтов гражданского общества и развитости гражданской политической и правовой культуры [1, 96]. Гражданское общест­во, выступая гарантом прав человека, одновременно является результатом их реализации. Соответст­венно в XXI в. в основе идеи гражданского общества находится теория прав человека. Совершенст­вование гражданского общества как совокупности негосударственных институтов основано на сво­боде личности, причем свобода личности может рассматриваться как дихотомия духовно­нравственных возможностей личности и возможностей в сфере материальных (экономических, поли­тических, юридических) отношений. Эти два направления призваны обозначить гражданское обще­ство как совокупность духовных институтов и организационных институтов, которые можно рас­сматривать как содержание и форму. Соответственно, сущностью гражданского общества является идея, объединяющая людей, на основе которой формируются государственные институты и опреде- ляется мера свободы личности. Идея, объединяющая гражданское общество, носит конкретно­исторический характер и определяется культурой этого общества.

Следует отметить, что современное гражданское общество основано на идеях прав человека и либерально-демократических ценностях. Наличие в современном мире различных цивилизаций и разного культурного уровня развития народов мира не позволяет рассматривать современную теорию прав человека и соответственно определять гражданское общество как единственную, универсальную концепцию, определяющую принципы взаимоотношений между людьми, а также основы сочетания общественных и индивидуальных интересов личности. Подходы к определению гражданского обще­ства, соответственно, могут и должны быть разными, поскольку различная степень активности граж­данской инициативы, организационный уровень и идеологические приоритеты не позволяют опреде­лять гражданское общество как явление с одинаковыми, универсальными признаками. Гражданское общество, являясь категорией теории правового государства, призвана ограничить власть этого госу­дарства посредством общественных институтов. Формы и методы такого ограничения в Казахстане существовали с формирования казахского ханства и существуют и в настоящее время.

Понятие гражданского общества, с одной стороны, универсально, но, с другой — достаточно условно, поскольку степень и формы контроля со стороны общества за государственным аппаратом исторически изменчивы и в каждом государстве может быть тот или иной исторически сложившийся образ гражданского общества, которое эволюционирует в соответствии с культурой этого общества. Современный мир переживает период глобализации — эпоху всестороннего объединения человечества в едином пространстве информации и коммуникаций, превращения всей планеты в единый экономиче­ский рынок. Н.А.Назарбаев в своей лекции в Евразийском национальном университете им. Л.Н.Гумилева резюмирует вышеприведенный тезис словами лауреата Нобелевской премии Джозе­фа Стиглица: «Сторонники глобализации утверждают, что глобализация неизбежна, и рекламируют ее блага; противники ярко обрисовывают в подробностях ее нежелательные последствия и требуют ее прекращения. Я же считаю, что у глобализации огромный потенциал улучшения жизни людей, в том числе и в развивающихся странах, и в некоторых аспектах это уже происходит — например, глобализа­ция знаний привела к совершенствованию здравоохранения и продлению продолжительности жизни».

Н.А.Назарбаев отмечает, что можно согласиться с мнением, что глобализация должна стать объектом серьезного, разумного регулирования и управления. Необходимо признать, что наряду с определенны­ми негативными сторонами, глобализация несет в себе огромное количество возможностей [2].

Однако наряду с очевидными достоинствами глобализации есть и определенного рода недостат­ки, вызванные разностью культур. В основе гражданского общества находится идея, основанная на теории права личности, однако в области защиты и обеспечения прав и свобод человека и граждани­на выделяется две тенденции национального развития: первая связана с глобализацией, интеграцион­ными процессами и, соответственно, интенсификацией развития межкультурных процессов, вторая

—    с усилением внутреннего развития и даже некоторым обособлением национальных культур. В первой тенденции международные стандарты по правам человека, в определенном смысле продолжая тенденции второй половины XX в., становятся неким общим критерием прогресса. Во второй — цен­тробежные, культурные тенденции ставят под вопрос саму суть доктрины прав и свобод человека, определяя своеобразие гражданского общества в той ил иной стране.

Очевидно, что культурные противоречия в трактовке прав человека и определения гражданского общества существовали и существуют во многом независимо от того, в какой культурной среде они возникли. Культура лишь накладывает отпечаток на интенсивность этих противоречий. В этом смыс­ле проблема решения противоречий прав человека и культурных особенностей в большей степени лежит не в постепенном переходе (в рамках линейного прогресса) к всеобщему (универсальному) знаменателю трактовки прав человека и не в некоем культурном взаимообогащении, а в рамках раз­вития политических отношений. Политика должна стать главным инструментом (а не наоборот, пра­ва человека, используемые, зачастую, лишь как инструмент в достижении политических целей) в дос­тижении консенсуса по правам человека в контексте культурных различий и противоречий [3, 10]. Соответственно, можно предположить, что в ближайшем будущем именно права человека должны выступить в качестве концептуальной основы международного права, став политико-идеологической основой международных отношений и идеи гражданского общества. С этой точки зрения и междуна­родная экономика, и международная политика должны быть подчинены универсальной теории прав человека. Однако наличие национальных интересов и культурных особенностей отдаляют рассмат­риваемую перспективу либо делают её вовсе нереальной. Тем не менее универсальность прав челове­ка закрепляется в международных стандартах юридического и политического характера.

Следует согласиться с мнением исследователей, анализирующих позитивистскую доктрину уни­версальных прав человека, которые отмечают, что если логически предположить то, что если всеоб­щие права человека действительно существуют, то тогда существование человеческого сообщества или, другими словами, некоего сообщества всех людей Земли, должно основываться на некой общей морали. Эта предпосылка должна быть принята как главное основание для существования универ­сальных прав человека. Очевидно, однако, что действительность не дает пока серьезных поводов для подобного умозаключения. Создание такого сообщества может и должно рассматриваться лишь как логическая цель [3, 20]. С подобным утверждением, скорее всего, нельзя согласиться, поскольку в настоящее время западноевропейская и американская морально-нравственная модель межличност­ных отношений, претендующая на то, чтобы выступить основой для культурной глобализации и стать основой общемировой морали, вряд ли достигнет своей цели.

Различные национальные культуры и религии на планете, имеющие свои ценностные ориенти­ры, вряд ли «без боя» уступят свои позиции глобализму, основанному на западных стандартах. Со­временная международная ситуация, наоборот, наталкивает на мысль, что по мере усиления глобали- стких процессов будет усиливаться и сопротивление национальных культур и религий, желающих сохранить свою самобытность. Причем это противостояние все чаще выходит за рамки политических процессов, приобретая свою крайнюю форму — создание экстремистских организаций, направлен­ных на вооруженную борьбу. Это, по существу, и вызывает в настоящее время значительное количе­ство вооруженных конфликтов и террористических актов. Насколько необходимо противостоять за­падной экспансии в сфере культуры и прав человека, либо принимать универсальные стандарты, не­смотря на разность культур, однозначного ответа на эти вопросы не существует. Эти вопросы в на­стоящее время активно обсуждаются в научной и научно-популярной литературе, в периодических изданиях и Интернете. Ярким примером критичного отношения к универсальности прав человека является статья О.А.Попова, в которой отмечается, что краеугольным камнем в мировоззрении со­временных правозащитников-либералов является концепция прав человека, изложенная во Всеобщей декларации прав человека. Независимо от того, опирается она на теорию о «естественных правах» человека или на теорию общественного договора, она лежит в основе евроцентристской идеологии. В соответствии с ней категория прав человека понимается правозащитниками как внеисторическая, универсальная и наднациональная категория, приложимая ко всем странам и народам, вне зависимо­сти от их исторического пути, религии, культуры, традиций, социально-политического строя.

Категория права человека появилась и развилась в странах Западной Европы в условиях форми­рующегося правового буржуазного государства и гражданского общества. Она стала «стержнем» ли­беральной философии, сыгравшей прогрессивную роль в период ломки феодально-сословных об­ществ в странах Западной и Центральной Европы. Сегодня она частично «работает» в тех странах европейской цивилизации, главным образом с протестанскими традициями, где в основе морали и поведения человека лежат принципы индивидуализма и личного преуспевания, где индивидуальные ценности имеют приоритет над общественными, национальными и государственными. К народам же иной цивилизации (китайской, японской, арабской), к иным, чем западная, социально-экономическим и политическим системам либеральная концепция прав человека, как и сама Всеобщая декларация прав человека, не применима. Даже в станах с культурой (цивилизацией), сравнительно близкой к западноевропейской, как, например, восточно-славянская, место политических и гражданских прав в общей «иерархии» ценостей иное. И уж совершено абсурдно применять европейские правовые стан­дарты к общинно-племенным сообществам, где нет даже такого понятия, как права человека [4].

Большинство стран мирового сообщества своей политикой фактически всегда ставили под со­мнение гипотезу универсальной доктрины прав человека о необходимости немедленной реализации в каждом отдельном государстве всех международных стандартов по защите прав и свобод. Однако официальная доктрина, лежащая в основе международного права по правам человека, является в принципе универсальной [5, 94-104]. Эта доктрина не предполагает, что существуют различные пра­вила для различных государств и регионов. Один из ведущих теоретиков международных отношений XX в. профессор Центра европейских исследований Гарвардского университета Стэнли Хоффман так описывает эту предпосылку: «Если я, как государственный деятель, подписываю международный договор, в котором признаются юридические обязательства уважать права человека, то это означает, что я признаю не только внутреннюю правовую ответственность, но в равной степени и наднацио­нальные обязательства» [6].' Однако на практике интерпретация этих правил неодинакова в различ­ных культурах. Это касается как места прав человека в социально-политической системе того или иного общества, так и в иерархии различных групп прав.

С точки зрения юристов — сторонников позитивистской концепции прав человека, противоре­чие между обычаями и традициями различных культур будет уменьшаться вместе с развитием меж­дународного права, которое является двигателем соответствующего реформирования национального права некоторых «отстающих» в этой сфере государств. В настоящее же время в реальности можно говорить только о ранней стадии развития международных механизмов по защите и реализации прав [7]. С этой точки зрения дальнейшее развитие прав человека связывается с развитием современного международного права, призванного нивелировать культурные различия. Представляется, что даль­нейшая разработка теории прав человека как универсального явления необходима, поскольку, с уче­том вышеназванных проблем, иной альтернативы нет. К этому выводу должны прийти все культуры и цивилизации, признав, что в условиях глобализации в сфере экономики противостояние в сфере культуры и религии является губительным для всего человечества. К этому выводу должны прийти представители всех культур и религий. Однако это может произойти в отдаленном будущем, и, ско­рее всего, после катастрофических столкновений культур и религий, поскольку сотрудничества и конструктивного диалога в настоящее время не наблюдается.

Попытки диалога культур и религий делаются в СНГ. Примером тому является съезд представи­телей традиционных религий, проводимый по инициативе Н.А.Назарбаева в г. Астане, что позволяет предположить: формирование действительно общепризнанных прав человека, согласованных между всеми культурами и религиозными конфессиями, будет происходить первоначально на региональном уровне. Например, тысячи случаев, рассмотренных в Европейском Суде и ранее в Европейской Ко­миссии по правам человека, за почти сорокалетнюю историю деятельности этих организаций, соз­данных в соответствии с Европейской Конвенцией по защите прав человека и основных свобод [8, 108], позволяют достичь определенного консенсуса в толковании тех или иных прав. Однако необхо­димо помнить, что Европейская Конвенция подписана государствами, во многом имеющими общие или сходные культурные традиции и политическую систему, основанную на общих демократических принципах, и поэтому этот европейский опыт не всегда может быть перенесен на другие страны и регионы. Более того, даже в достаточной степени интегрированных регионах и группах соседних стран, имеющих общую историю, культуру и сходные политические системы, возможны проявления культурных противоречий. Так, например, Европейская Комиссия и Европейский Суд по правам че­ловека, исходя из культурных особенностей стран-участников Европейской Конвенции, были выну­ждены разработать доктрину «margin of appreciation» (предел усмотрения), которая позволила учиты­вать в принятии решений культурные отличия того или иного государства. Несмотря на развитие ме­ждународного и внутреннего законодательства по правам человека культурные особенности остают­ся первичным и более важным препятствием на пути реализации универсальных прав человека [3, 19]. Следует обратить внимание на то, что противоречия, наблюдаемые в культуре, имеют религи­озные истоки и согласование, прежде всего, предполагается, на межконфессиональном уровне.

Рассматривая разнообразие подходов к проблематике прав человека как основе гражданского общества, следует обратить внимание на то, что современная правозащитная тематика преподносится с точки зрения нескольких позиций. В дискуссиях о правах человека выделяют три основных тече­ния, которые условно называются в правозащитой среде: «космополиты», «американисты», и «пат­риоты» [9]. Далеко не всегда можно определить, к какой «группе» относить того или иного правоза­щитника, тот или иной подход к концепции прав человека. Тем не менее к «космополитам» можно отнести большинство правозащитников, разделяющих либерально-космополитические взгляды о том, что политическая и экономическая системы, существующие в западноевропейских странах и в Се­верной Америке, — это правовые государства с независимой рыночной экономикой и развитым гра­жданским обществом, включающем в себя независимые от государства средства массовой информа­ции. Представители этого направления смотрят на проблемы в своем государстве не с точки зрения интересов самого государства и народа, а с точки зрения так называемых общечеловеческих ценно­стей, которые при ближайшем рассмотрении оказываются западноевропейскими. Становление обще­ства «западного» типа и интеграция в «международное сообщество» видятся правозащитниками- космополитами как постепенный и длительный процесс трансформации своего общества и государ­ства по западной модели, сопровождающийся формированием соответствующих экономических, по­литических и социальных структур. Среди таковых — «ячейки открытого общества» и другие инсти­туты гражданского общества, копируемые с западных образцов и, по существу, отражающие запад­ную проблематику.

К «Американистам» можно отнести подход к правам человека, заключающийся в признании геге­монии США на решение мировых проблем. Сторонники этого подхода уверены в неспособности раз- вивающихся народов внедрить у себя либерально-демократические ценности, признаваемые в качестве абсолютных ценностей и нуждающиеся в международном вмешательстве с целью установления и за­щиты прав человека. Причем предполагается возврат к институту классического международного права «гуманитарной интервенции», в рамках которого цивилизованная нация имеет общечеловеческие обя­занности перед нецивилизованными нациями и народами по внедрению общепризнанных стандартов в области прав человека. При этом выделяются «цивилизованные» народы и государства, несущие обя­занности по защите и обеспечению прав человека в своем регионе или во всем мире. Превозносится западноевропейский или американский стандарт как единственно верный и успешно апробированный в этих государствах. Права человека связываются с экономическими успехами этих государств, а про­блемы в сфере защиты прав человека рассматриваются как несущественные.

К «Патриотам» можно отнести группу правозащитников, придерживающихся либеральных ос­новных ценностей, но, в отличие от космополитов, они не настаивают на верховенстве прав человека над государственным суверенитетом и пытаются совместить либеральные общечеловеческие ценно­сти с национальными традициями. Пpавозащитники-патpиоты резко ^шикуют импеpиалистическyю политику США и военные иш^венции «демокpатических» госyдаpств в Югославии и ^аке, в отли­чие от космополитов-либералов патриоты, скорее, социал-демократы, открыто обвиняющие олигар­хов в пренебрежении социальными нуждами населения. ^^TOphM патpиотические пpавозащитные оpганизации имеют четко вьфаженные госyдаpственнические, некосмополитические позиции [9].

Следует отметить, что это деление правозащитных течений делается на основе анализа Россий­ской политический и правовой жизни, однако, по существу, эти направления характеризуют концеп­туальную направленность основных направлений развития концепций прав человека во всех постсо­ветских государствах. Представляется необходимой выработка четкой и однозначной теории прав человека, с целью определения не только основных целей защиты прав человека, но и путей и мето­дов их реализации. Для современного Казахстана, по нашему мнению, представляется наиболее при­емлемым третий подход к проблеме реализации прав человека. Исходя из этого обеспечение и защи­ту прав человека следует формировать не на основе «общечеловеческих» ценностей или западноев­ропейских, американских стандартов, а формировать собственную концепцию прав человека и граж­данина с учетом национальных и культурных особенностей, сформировавшихся в результате собст­венного исторического развития. Представляется необходимым критическое осмысление междуна­родных стандартов с учетом государственного суверенитета и политической и правовой культуры народа. Это не означает полного отрицания всех международных стандартов в области прав человека и отрицание их как таковых. Но определение наиболее значимых, приоритетных прав личности, от­ражение их в политических и нормативно-правовых документах с официально закрепленным отно­шением к другим правам представляется необходимым. Соответственно, развитие гражданского об­щества в Казахстане в XXI в., безусловно, основано на идее прав человека, причем формирование собственного подхода к концептуальной идее прав человека ведет к формированию собственной кон­цепции гражданского общества.

В научной литературе отмечается, что наиболее эффективные способы решения противоречия между универсальностью норм по правам человека и культурными различиями могут быть найдены в рамках концептуального подхода к правам личности как к основным или ключевым (общепризнан­ным) правам человека. В соответствии с этим подходом, несмотря на различные теории и интерпре­тации, во всем перечне прав человека необходимо выделить особую группу прав, которые должны быть общими нормами для всех культур. Наиболее сложной проблемой в этом контексте является необходимость классификации прав: какие права и свободы могут рассматриваться как первостепен­ные? Список ключевых политических и гражданских прав может быть сведен либо вообще к одному праву на жизнь (как это предлагал Томас Гоббс), либо, как это понимал Джон Локк, к правам на жизнь, свободу и частную собственность. В интерпретации же некоторых современных американских либералов-легалистов (например, Алана Гервита) этот список может быть сведен к трем основным правам: право на жизнь, право на безопасность и право быть свободным. В этом смысле именно эти широко понимаемые права могут являться основой для удовлетворения всех других прав и свобод [10]. Отчасти можно согласиться с мнением, что в этой интерпретации концепция прав человека как основных прав исходит, в конечном итоге, из классической естественно-правовой традиции, подчер­кивая главным образом, биологические основы человеческой морали, поскольку все эти права сфор­мированы в рамках западноевропейской правовой мысли.

С другой стороны, подход к правам человека как к сущностным и неотъемлемым правам может быть основан и на гипотезе, в соответствии с которой люди едины в своем противостоянии человече­скому страданию, и это выше любых разногласий во времени и пространстве. Эта концепция может основываться и на следующем индуктивном обобщении: во всем множестве философских учений, идеологий и ценностных ориентаций различных культур существует нечто универсальное. Однако в применении к правам человека этот подход не принимает во внимание то, что все три традиционно выделяемые общие классические доктрины прав человека (так называемые западная либеральная, коммунистическая и общий концептуальный подход стран «третьего мира») разработаны западными мыслителями. Эти концепции могут быть связаны, соответственно: либеральная — с политическими и гражданскими правами (главный теоретик этой доктрины — Джон Локк); коммунистическая — с экономическими и социальными правами (главный идеолог — Карл Маркс, который также является представителем западной культурной традиции); доктрина «третьего мира» — прежде всего, с кол­лективными правами (основоположником которой в некоторой степени можно считать Жан Жака Руссо).

Предположение о неких общих чертах теорий прав человека опять же может быть сделано, ско­рее всего, в рамках западной культурной традиции, предполагающей наличие определенных универ­сальных человеческих черт [3]. Следует предположить, что обобщающим явлением практически для всех культур является вопрос выживаемости отдельного социального организма: семьи, общества, государства, гарантирующих выживаемость отдельного индивида, в том или ином индивидуальном качестве приемлемом для этого общества. Это обусловлено экономическими, политическими, куль­турными возможностями общества, обеспечивающего личности реализацию необходимых для неё интересов. Следует обратить внимание, что именно различные экономические и социальные условия не позволяют предоставить личности одинаковые права в разных социокультурных системах. Таким образом, в самом общем виде можно сформулировать в качестве основных прав личности право на жизнь и вытекающие из этого необходимые условия — свобода и собственность в той мере, в какой они могут быть предоставлены конкретным обществом.

Следует признать, что определить минимальный уровень свободы и собственности должно ми­ровое сообщество — как минимальные международные стандарты, которые должны быть обеспече­ны каждому человеку на земле при помощи гражданского общества и государства либо международ­ными организациями. Это такие права, как право на защиту от голода, право на мир, право на защиту от пыток и другие права, признаваемые абсолютным большинством государств. Эти права закрепле­ны в Международных универсальных и региональных документах, посвященных правам человека. К ним в первую очередь следует отнести Международный Пакт о гражданских и политических правах, а также первый факультативный протокол к этому Пакту, Международный Пакт о социальных, эко­номических и культурных правах.

Важным региональным документом является Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека (Минск, 26 мая 1995 г.). Она на основе норм вышеназванных универсальных Пактов закрепляет права человека на региональном уровне и в 39 статьях, по сущест­ву, дублирует наиболее важные права человека, закрепленные в универсальных международных ак­тах [11]. Представляются важными дальнейшая разработка региональных актов в сфере обеспечения и защиты прав человека, а также развитие нормативно-правовой базы и правоприменительной прак­тики. Необходимо развивать и более детально регламентировать процедуры защиты обеспечения прав человека Комиссией по правам человека Содружества Независимых Государств. По нашему мнению, права человека, реализация которых зависит от национально-культурного уровня конкрет­но-исторического общества, следует провозглашать в качестве рекомендательных норм, не форсируя и не ускоряя их внедрение в отдельных государствах. Представляется необходимым развитие много­уровневой международной системы прав человека, с определением ценности отдельных прав челове­ка, их иерархии. «Очевидно, что право на жизнь имеет верховенство над правом на оплачиваемый отпуск»[12]. Следует развивать концепцию Евразийского подхода к правам человека, призванного гармонично отразить международные стандарты в области прав человека с культурой, сформировав­шейся на территории постсоветского пространства, на основе которой следует разработать казахстан­скую концепцию прав и свобод человека и гражданина. Именно эта концепция должна стать основой развития и совершенствования гражданского общества в Казахстане XXI в., формируемого в рамках общей политической и правовой теории, с учетом культурных особенностей, обусловленных много­вековым историческим развитием.

Список литературы

1. Оболонский А.В. Права человека на пороге гражданского общества и консервативный синдром как главное препятствие их реализации // Права человека и политическое реформирование. — М.: Ин-т государства и права РАН, 1997.
2. Назарбаев Н.А. К экономике знаний через инновации и образование. Лекция Президента Республики Казахстан
3. Н.А.Назарбаева в Евразийском национальном университете им. Л.Н.Гумилева // zakon.kz
4. Меркушев В.Н. Права человека в контексте культурных различий: Сравнительный анализ современных политологических концепций: Дис... канд. полит.наук: 23.00.01. — М.: РГБ, 2005.
5. Попов О.А. Правозащитники и олигархи // contrtv.ru/common/1186/
6. Венская декларация и Программа действий, 25 июня 1993 г. // Действующее международное право: В 3 т. / Сост. Ю.М.Колосов и Э.С.Кривчикова. — М.: Изд-во Моск. независимого ин-та междунар. права, 1999. — Т. 2.
7. Hoffman Si Janus and Minerva. Essays in Theory and Practice of International Politics. — London: Westview Press, 1987. — P. 371.
8. Vincent RJ.Order in International Politics // Order and Violence. Hedley Bull and International Relations / Edited by R.J.Vincent and J. D.B.Miller. — Oxford: Clarendon Press, 1990. — P. 57.
9. Европейская Конвенция по защите прав человека и основных свобод, 4 ноября 1950 г. // Действующее международное право. — М., 1998. — Т. 2.
10. Попов О.А. Тpи течения в пpавозащитном движении // contrtv.ru/common/1186/
11. Gerwirth A. Human Rights Essay on Justification and Application. — Chicago: The University of Chicago Press, 1987. — P. 7.
12. Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека (Минск, 26 мая 1995 г.) // zakon.kz
13. Human Rights Reader / Edited by W.Laqueur and B.Rubin. — Ottawa: Meridian, 1978. — P. 17.