Изучение персоналии в процессе исторического познания

На современном этапе развития исторической науки проблема роли личности в истории стала одной из приоритетных, особенно, если речь идет об изучении жизни и творчества незаслуженно за­бытых исторических деятелей. Каждая эпоха извлекает из прошлого созвучные ей имена, аккумули­руя в них интерес современников. Биография — особый род исследования, название которому дали еще древние греки, соединив воедино два слова: «bios» — что означает «жизнь» и «grapho» — «пи­шу», отчего получилось — «biographiа» — «жизнеописание».

Велико познавательное значение самой истории биографического исследования. Уже во времена Древнего Египта существовали биографические заметки. Так, биографический характер носят еги­петские надгробные надписи, перечисляющие заслуги покойного. Целенаправленное воссоздание исторического прошлого через биографии отдельных его деятелей получило широкое распростране­ние в период античности, достаточно вспомнить классические примеры взаимосвязи биографии и истории: труды Светония, Плутарха, Тацита. Ярчайшими образцами таких исследований являются, к примеру: «Жизнеописание 12 цезарей» Гая Транквилла Светония, «Демосфен и Цицерон», «Лисандр и Сулла», «Александр и Цезарь» Плутарха и др. [1].

В эпоху средних веков историческая биографистика почти исчезает, вырождаясь, преимущест­венно, в житийно-иконописный характер. Еще более недоступным, чем великий человек, если его рассматривать не в процессе становления, а как нечто уже сформировавшееся и завершенное, как па­мятник самому себе, является святой. Жизнеописания святых, хотя и не присущи только Средневе­ковью, пользовались в ту эпоху особым распространением. В этом случае естественное стремление каждого автора очистить духовное и историческое значение своего героя от налета повседневности превращается в самоцель. Позднее, когда возникли новые политические условия, возросло классовое самосознание, увеличилась общая грамотность, интерес к биографиям необычайно повысился и Воз­рождение восстанавливает их в правах. Обильный поток биографической литературы включал раз­мышления о задачах, средствах и типах жизнеописания. Специальная теория биографики развивается в постоянной связи с общей теорией историографии. Наряду с монархами и полководцами в ней по­являются торговцы и предприниматели, путешественники и ученые, общественные деятели, даже простолюдины, а люди на иконописных изображениях становятся менее актуальными.

В XVII столетии, с ослаблением церковно-религиозных догм и постулатов, некоторыми измене­ниями идеологии гуманистической преемственности, прослеживается переход к методам биографиче­ского изображения эпохи Просвещения, с их новыми моральными и социальными устоями, теоретиче­скими принципами и критериями. Эта новая черта в персоналистике была отмечена австрийскими уче­ными: «Бесспорной является новая чувствительность века к проблемам биографии и новое совместное рассмотрение индивидуальных судеб в связи с историческим самосознанием эпохи... Горизонт изобра­жения биографии эпохи Просвещения является в общем космополитическим. Чувствительность Руссо выходит далеко за пределы классического для того времени изображения личности [2].

Вплоть до нового времени назначение биографии состояло в том, чтобы воспроизвести духов­ный и физический облик героев, создав образцы для подражания. Основу биографии нового времени составляла идея, определявшая в качестве объекта природу, а человека — в качестве познающего субъекта. В этот период признавалось, что изображать нужно тех людей, которые имеют заслуги в борьбе за общее счастье граждан. Новое выдвижение этого положения обозначало исчезновение цер­ковных связей, расширение образованной буржуазной прослойки, рост сферы влияния государства, формирование почвы, необходимой для создания «национальной биографии».

Жизнь великих людей — одна из занимательных форм исторического изложения. Традиции осмысления персоналии в исторических исследованиях, отдельные аспекты анализа роли личности в истории находят отражение и в трудах дореволюционных российских историков.

В творчестве крупнейшего ученого С.М.Соловьева понимание и объяснение хода исторического развития проявляется и в трактовке им места, роли и значения выдающейся личности. Привлекает вни­мание его суждение о том, что «деятельность великого человека есть всегда результат предшествовав­шей истории народа ..., великий человек теряет свое божественное значение, не является существом, разрушающим и создающим по своему произволу, он получает великое значение как представитель народа, как поверка народной жизни, истории. Великий человек не утрачивает своего значения, народ не низводится до степени стада, бессознательно идущего туда, куда его гонит чужая воля» [3].

Здесь отчетливо прослеживается подход автора, подчеркивающий объективный характер дея­тельности выдающейся исторической личности, которая раскрывается посредством обусловленности и закономерности исторического развития.

В трудах видного дореволюционного историка В.О.Ключевского целенаправленность проникно­вения в частную и общественную жизнь персоналии сочетается со стремлением к психологическому анализу личности. По его мнению: «Умственный труд и нравственный подвиг всегда останутся луч­шими строителями общества, самыми мощными двигателями человеческого разума» [4].

Ученый не задается целью иллюстрировать историю жизнеописаниями, а выявляет типы людей прошлого, в которых видит реального человека и его историческую роль в обществе. Огромное зна­чение в создании типологических портретов он придает морально-этическому облику индивида. Свое понимание и трактовку истории В. О.Ключевский выражает в следующем: «Человеческая личность, людское общество и природа страны — вот те три основные исторические силы, которые строят людское общежитие» [5]. В советские времена доминировала точка зрения, что историю делают мас­сы, а личность в ней играет роль постольку, поскольку она отражает требования эпохи, выполняет волю масс, хотя, безусловно, здесь имелись высокие и разнообразные образцы данного направления.

В довоенный период намечается научный подход к исторической персоналистике, появляются первые попытки взять жизнь человека как объект изучения. Форма подачи биографического мате­риала начинает соответствовать требованиям, выдвигаемым научными методами. Исследователи не ограничиваются простым перечислением фактов в жизни описываемого лица, а создают целостный образ данной личности.

Известный специалист по проблемам персоналии Н.А.Рыбников предлагает выявить некий эле­мент оценки, необходимый при написании любой биографии. «Даже в самых ранних произведениях этого рода, какими являются египетские надгробные памятники, составляющиеся обычно по шабло­ну, всегда есть некоторый элемент оценки. Этот элемент является необходимой принадлежностью всякой биографии» [6].

Особую ценность представляет исследование Г. О.Винокура, в котором имеется предметный ана­лиз структуры биографического изложения. «Личность есть то, что живет и без чего нет самой жиз­ни, истории», — пишет Г.О.Винокур. Исторический факт, для того чтобы стать биографическим фак­том, должен в той или иной форме быть пережит данной личностью. Переживание и есть форма, в которую отливается анализируемое нами отношение между историей и личностью. Становясь пред­метом переживаний, исторический факт получает биографический смысл. Так, может быть сформу­лирован этот шаг в глубь биографической структуры [7].

Признанный мастер исторического портрета Е.В.Тарле свое руководство в изучении историче­ской фигуры видит в том, что надо пытаться совершенно объективно подходить к личности и интере­соваться не только и не столько мотивациями поступков, сколько их историческим значением с точки зрения того, как выдающийся деятель выполняет свою историческую миссию [8].

По мнению крупного советского историка Н.М.Дружинина, историческое исследование, в кото­ром нет представления о важнейших деятелях, нет общеисторического фона, отсутствуют понимание и ощущение изображаемого периода, не может считаться полноценной работой. Н.М.Дружинин от- мечает, что наличие сменяющих друг друга абстрактных и предвзятых схем максимально требует конкретного исследования отдельной человеческой личности, но такой личности, которая сыграла важную историческую роль, отразила в себе основные этапы в развитии общества и помогла рас­крыть закономерности и особенности исторического процесса [9]. Внимание к исторической персо­налии предполагает от исследователя умение показать различные аспекты в мировоззрении истори­ческой фигуры, с четким выявлением социально-политических взглядов деятеля, а также определе­нием его места в обществе и отношения к нему современников. В раскрытии этих вопросов выявля­ется позиция автора к проблеме персоналии в историческом исследовании.

Изучая истоки творчества и деятельности исторической личности академик М.В.Нечкина при­держивалась своего стиля в работе, который включал: глубокое проникновение в эпоху — от вопро­сов социально-экономических, политических до истории культуры; детальное изучение хода истори­ческих событий, с выяснением роли отдельных ее деятелей путем скрупулезного сравнительного анализа всех обстоятельств, позволяющий автору выявить взаимосвязь фактов посредством раскры­тия личных, духовных, общественных связей [10].

Специальному историографическому изучению персоналии в исторической науке была посвя­щена дискуссия на тему: «Биография как историческое исследование», организованная редакцией журнала «История СССР» в 1970 г. [11].

Чтобы понять подлинную сущность личности, надо воспринимать ее не как нечто случайное, а именно как узел течений, принципов данной эпохи в их соприкосновении и борьбе, к такому выводу пришли участники дискуссий: «Жизнь и деятельность. Нерешенные проблемы биографического жанра» [12].

Целью работы Н.Я.Эйдельмана явилось выявление значения историзма в персоналистике. Автор учитывает эволюцию окружающего мира и формы его «сплава» с психологией изучаемого лица. Посред­ством такого анализа он устанавливает причины, которые приводят к различным переменам во взглядах личности, способствуют развитию того, что было заложено в юности. Таким образом, по выражению Н.Я.Эйдельмана: «Историзм, вообще необходимый в любом исследовании, приобретает особое значение для верного понимания идейной эволюции исторического деятеля. Историзм заключается в установлении взаимосвязи взгляда на событие или личность глазами поздней эпохи» [13].

Историческая личность в своих намерениях и действиях выполняет социальные потребности времени. Видный ученый В.В.Баженов, рассматривая аспект изучения персоналии, в исторических исследованиях выделяет ряд вопросов: какие средства, методы и теории привлекаются исследовате­лями при написании работ, чем обусловливается интерес к данной теме, что является стержневым моментом в разработке материала? Он предполагает, что историзм может дать ключ к раскрытию социально-экономических, политических реалий времени, а вместе с тем помогает понять психоло­гию эпохи в ее разнообразных проявлениях — религиозных, культурных. Залогом историзма являет­ся документированность. Небезынтересны выявленные им замечания о том, какие методы использо­вал академик Е.А.Тарле в работах биографического толка и что являлось основополагающим в его трудах: «Отбирать только важнейшее из личного в той только мере, в какой личное перекликается с общественно-значимым, — вот чем руководствуется Е.Тарле в биографических произведениях» [14].

Биография, понятая как сложное сочетание поступков, являющихся результатом свободного вы­бора и жестко детерминированного, лучше всего фокусирует основные проблемы времени и поэтому, как справедливо заметил еще М.Блок, «предметом истории является человек» [15].

В работе «Биография в потоке времени» Г.Е.Померанцева предлагает своеобразную формули­ровку: «Биография — это синтез всех слагаемых, центральной осью которых является история жизни героя, куда включаются событийная канва жизненного пути, психологические особенности, внутрен­ний мир героя, его творчество, взаимоотношения со своей эпохой» [16].

В статье Т.А.Павловой дан анализ развития исторической персоналистики в СССР. Исследуя яв­ление социализации личности, автор акцентирует внимание на вопросе диалектического взаимодей­ствия двух факторов — личности и эпохи, высвечивает объективные условия — общественно­политическую ситуацию, влияние среды на формирование личности, субъективные условия — само­стоятельный поиск индивида; обосновывает значимость работ о персоналиях как источнике для ана­лиза и оценки исторических событий. «Историческую биографию нельзя трактовать слишком узко. Ясно, что в эту категорию попадают все крупные человеческие фигуры, сыгравшие заметную роль в политической, экономической, социальной, культурной, духовной жизни общества. Сюда относятся и ученые и писатели. Биография каждой из таких фигур является частью исторической науки, посколь­ку она использует характерные для нее методы исследования, работу с документальными источника­ми, анализ действия и взаимодействия общественно-политических сил, изучение соотношения героя и эпохи» [17].

На ХШ международном конгрессе исторических наук, проходивших в Москве в августе 1970 г., основная оживленная дискуссия развернулась вокруг проблемы: «Роль и место биографии в истори­ческой науке» [18]. Особый интерес представили теоретико-методологические разработки западных специалистов А.Вильсона, В.Хубач, Луи де Йонг, Г.Л.Миколецкого, Ф.Энгельс-Яноши, Г.Лютц, ка­сающиеся изучения персоналии в историческом исследовании.

Зарубежные и советские исследователи, рассматривая на конгрессе проблему роли и места био­графии в исторической науке, пришли к выводу, что персоналистика является самостоятельным на­правлением в исторических исследованиях. Необходимо изучать биографию в контексте историче­ского развития, с привлечением широкого спектра документальных источников и их анализом. Исто­рия человека на протяжении всей его жизни показывается в связи с историей, со всеми объективными историческими закономерностями (социальными, экономическими, политическими).

В отечественной науке, при наличии целого массива источников, а также разнохарактерных ис­следований по персоналиям, историческая персоналистика как направление в развитии исторической мысли оставалась обойденной серьезным вниманием специалистов и до последнего времени разраба­тывалась недостаточно. Историческая персоналистика, являющаяся в значительной степени историей событийной, хотя и не отрицалась полностью, но ставилась в подчиненном положении. Ее рассмат­ривали, прежде всего, как явление производное, ей отказывали в праве на наличие собственных зако­номерностей развития. Этот пробел имеет объективные и субъективные причины и является следст­вием диктата тоталитарной системы. Исследователям указывались определенные рамки соответствия в анализе проблем отечественной истории, а в отношении изучения жизнедеятельности выдающихся личностей истории употреблялся метод дозированного отбора.

Эта черта отечественной историографии правильно была отмечена Ж.К.Касымбаевым,: «Клас­совый подход к исследованию биографии известных личностей прошлой эпохи по своим последстви­ям оказался весьма ущербным. В освещении крупных личностей казахской государственности фео­дальной эпохи и нового времени действовал явственный запрет или же некоторый предел, который никто из исследователей не смел переступить. В противном случае ярлык национализма или других инкриминаций давал судебно-карательным органам широкие полномочия для открытой расправы с такими ослушниками» [19].

В казахстанской историографии советского периода, попытки воскрешения имен выдающихся деятелей своего народа имели, как правило, печальный результат, которые выливались в судебно­политические процессы над учеными-историками. Такова судьба крупнейшего казахского историка профессора Е.Б.Бекмаханова. «Дело» Е.Б.Бекмаханова на долгие годы затормозило объективный процесс научных изысканий в сфере исторической персоналистики. Монография Е.Бекмаханова, представляет непреходящую ценность и в наши дни [20]. Позиция ученого в понимании и трактовке истории раскрывается и через проблему личности в истории. Он подходит к проблеме личности вне принадлежности ее к тем или иным социальным слоям общества. Личность изучается, прежде всего, в проявлении свойств и стремлений, которые отражаются в людских отношениях или вызываются этими отношениями. Для прочтения исторического процесса деятельность людей прошлого он рас­сматривает на широком социально-экономическом и политическом фоне.

Качественно новым явлением стала научная биография Ч.Ч.Валиханова, подготовленная А.Х.Маргуланом [21]. Очерк жизни и деятельности Ч.Ч.Валиханова является важной составной частью научного аппарата пятитомного собрания сочинений Ч.Валиханова — издания, предназна­ченного как для специалистов, так и для широких масс, с учетом возросшего уровня исторического образования. Оригинальность и глубина понимания А.Маргуланом темы проявляется в том, что он не ограничивается анализом только непосредственного вклада ученого-энциклопедиста в развитие ка­захстанской науки в целом, как бы он ни был значителен. Убедительно и аргументированно он пока­зывает глубокую историчность мыслей, идей Ч.Валиханова, в этом прослеживается главный акцент автора в раскрытии персоналии ученого.

Значительными событиями в исторической науке в середине 80-х годов XX в. явились труды Р.Б.Сулейменова, В. А.Моисеева [22]. Они отмечали, что в казахстанской советской историографии очень мало работ, посвященных казахским историческим деятелям, «между тем нельзя глубоко и всесторонне изучить ход исторических событий, понять и раскрыть их смысл, не подвергнув тща­тельному анализу жизнь и деятельность личностей, сыгравших в них важнейшую роль» [23].

В своем подходе к материалу авторы не противопоставляют героя биографии от общества. Они считают, что биография может представлять научный и общественный интерес только при условии, если удастся показать, какие факторы создали необходимые условия для деятельности личности, да­ли этой деятельности смысл и цель, этими факторами они считают социально-экономическое и поли­тическое развитие общества.

Выявление и накопление новых фактов, овладение историками новейшими исследовательскими методами, подход к явлениям и событиям истории с различных мировоззренческих позиций приводят как к оригинальному историческому знанию, так и к более высокому уровню теоретического осмыс­ления. В этом плане позитивные процессы в изучении данной проблемы произошли в казахстанской историографии после объявления Казахстана суверенным государством.

За последние годы появился ряд серьезных трудов отечественных исследователей, связанных с раскрытием роли личности в истории, некоторые из них интересны для нас в том ракурсе, что дают характеристику эпохи в соотношении с деятельностью творца истории — человека [24].

Другое направление работ, где мы встречаем подробное изложение интересующей нас эпохи, раскрытое через духовно-культурные отношения и анализ индикаторов социума — интеллигенции, отражены в исследованиях А.Канаевой, Х.М.Абжанова, Л.Я.Гуревича, Р.Б.Сулейменова, Ш.Ю.Тастанова [25].

Особый интерес вызывает монография М.Кул-Мухаммеда, где исследуется жизнь и деятель­ность видного представителя Алаш-Орды, правоведа Ж.Акпаева [26]. Рассматривая политико­правовые взгляды, Ж.Акпаева, определяя его вклад в становление казахской государственности, вос­создавая общественно-политическую обстановку 20-30-х годов ХХ в., автор руководствуется прин­ципом, что любое историческое явление, событие, деятельность исторических личностей необходимо рассматривать исходя из общечеловеческих идей, убеждений, взглядов.

Заметное внимание приковывает к себе исследование Г.Батырбекова, в котором изучается пер­соналия крупного ученого, академика, первого президента АН КазССР К.И.Сатпаева [27]. На широ­ком историческом фоне автор стремится осветить не только определенные события, но и представить их в конкретных лицах. Воссоздается атмосфера политической и интеллектуальной жизни общества, освещаются истоки идей, расстановка общественных групп, вскрываются причины, определившие позиции отдельных деятелей, и все эти связи подаются в совокупности. «Давно известно, что история общества, как любая отрасль знания, есть не только история идей, но и история людей, — отмечает Г.Батырбеков. Иногда из поля зрения исследователя выпадает ученый не только как неповторимая и своеобразная личность, но и как полнокровный участник исторического процесса» [28].

Неменьший интерес представляет книга В.З.Галиева, повествующая о крупном политическом и военном деятеле Казахского ханства — хане Джангире [29]. Его деятельность показана в тесной свя­зи с исторической обстановкой.

Среди работ достойное место занимает монография И.Ерофеевой, посвященная политической биографии видного военного и государственного деятеля Казахстана ХУШ столетия — хана Абул- хаира, в которой проблема личности дана в связи и через призму эпохи [30]. С точки зрения И.Ерофеевой личность, вынесенная на гребень истории, отражает на себе общественные процессы в более яркой, выпуклой и четко наблюдаемой форме, поэтому изучение персоналии необходимо для проникновения в суть исторических преобразований, для всесторонней оценки роли и места конкрет­ных деятелей в развитии общества, для воссоздания целостной картины прошлого.

В работе Ж.К.Касымбаева «Государственные деятели казахских ханств (XVIII в.)» впервые в отечественной науке предлагается своеобразная практика очерковых разделов, где выделяются наи­более яркие страницы из биографии выдающихся личностей [31]. Понимание проблемы личности в истории не является обособленным явлением, считает профессор Ж.К.Касымбаев. Ее изучение требу­ет от исследователя обладания «тонким психологическим чутьем» для объяснения своеобразного менталитета общества и выявления личностных свойств видных деятелей эпохи. То есть личность, по мнению ученого, должна быть вдвинута в общую перспективу эпохи и понята в ее временной обу­словленности.

Жизнеописание выдающегося человека по праву считается одним из старейших жанров научной литературы. В исторических исследованиях биографии ученых являются одним из научных направ­лений [32]. Научная, общественная деятельность того или иного ученого объективно является факто­ром социокультурного развития общества. Научная биография ученого — это не каталог открытий и книг, не концентрированный научный ответ, она реконструкция реальной жизни. Одна из задач ис­следователя состоит в том, чтобы объяснить, каким образом логика развития науки определяет пове­дение конкретной личности и становится их жизненным импульсом и отправлением. Изучение пер­соналии ученого сопряжено с тем фактом, что человек науки во всех его характеристиках может быть адекватно понят только исходя из объективной природы науки. Поэтому социальные условия высту­пают при реконструкции образа ученого не как внешний фон, на котором происходят открытия и за­блуждения, а тем, что изначально определяет движение его мысли. Вне социально-исторического подхода ни одна из коренных проблем научной биографии неразрешима.

История должна раскрываться через жизнь замечательного человека, а не являться для нее толь­ко фоном. С другой стороны, историей должны объясняться его жизнь, дела, образ. Изучая историю, очеловечивая ее, биография (например, ученого) приближает исследователя к науке, расширяя его познания и делая его участником научных споров. В чем работа исследователя понятно — он изучает архивные источники, все, что было кем-либо написано о герое, не говоря уже о его собственных тру­дах, и все, что характеризует время, в которое тот жил, соблюдая своеобразный колорит эпохи. Но и этим не обойтись, как замечает А.Акимова: «нужны еще и научные догадки, доказательства, гипоте­зы и, разумеется, верное толкование фактов» [33].

В процессе исторического познания исследователь выступает субъектом познания и обращается к историческому источнику, чтобы изучить объект познания — историческую действительность. То есть исторический источник является опосредованным звеном между субъектом и объектом позна­ния. Это отношение можно проиллюстрировать схемой.

Исследователю необходимо рассмотреть совокупность отношений — личность ^ соотношение факторов ^ эпоха. То есть особую значимость приобретает анализ того, как личность (опосредован­ная личностным началом; объективными историческими закономерностями: социальными, экономи­ческими, политическими; фактором случайности) выражается в истории и обратной взаимозависимо­сти — как история выражается в данной личности.

Данную схему можно зафиксировать следующим образом:

Выделив особенности изучения персоналии, схему процесса исторического познания следует представить в расширенном виде

Таким образом, историческая персоналистика в научном исследовании методологически связана с проблемой роли личности в истории. Проведенный анализ ряда работ, конкретных результатов, а также предложенная схема изучения персоналии в процессе исторического познания позволяет глуб­же понять предмет и объект исследования, рассмотреть и отработать определенную методику исто­рико-биографического описания и на конкретно-историческом материале проследить взаимовлияние личности и эпохи. Научный способ отличается добыванием и анализом фактов, доказательством и проверкой, а не силой воображения исследователя или образностью языка. Историчны не только личность ученого, но и способ ее научной реконструкции. В современную эпоху в силу изменившей­ся роли науки в жизни общества складывается новый подход, который создает установку на объем­ное воспроизведение личности в целостной системе социальных отношений, что стимулирует даль­нейшую разработку исторической персоналистики.

Список литературы

1. Светоний Г.Т. Жизнеописание двенадцати цезарей. — М.: Наука, 1993. — 327с.; Тацит К. Сочинения: В 2 т. — Л.: Наука, 1989. — 449 с.; Плутарх. Избранные жизнеописания. — М.: Правда, 1990. — 608 с.; Плутарх. Сравнительные жизнеописания. — М., 1998. — 678 с.
2. Миколецкий Г., Лютц Г., Энгельс-Яноши Ф. Биография и историческая наука // Труды XIII международного конгресса исторических наук. — Т. 3. — М.: Наука, 1970. — С. 12.
3.  Соловьев С. Сочинения: В 18 кн. — Кн. VII. — Т. 13-14. История России с древнейших времен. — М.: Мысль, 1991. — С. 427-428.
4. Ключевский В.О. Сочинения: В 9-т. — Т. 1. Курс русской истории. Ч. I. — М.: Мысль, 1987. — С. 58.
5. Там же. — С. 40.
6. РыбниковН.А. Биографии и их изучение. — М.: Госиздат, 1920. — С. 14.
7. ВинокурГ.О. Биография и культура. — М.: Государственная Академия художественных наук, 1927. — С. 37.
8.  Тарле Е.В. Нашествие Наполеона на Россию. — М.: Воениздат, 1942. — 304 с.; Тарле Е. Нахимов. — М.: Воениздат, 1943. — 215 с.; Тарле Е. Талейран. — М., 1948. — 303 с.
9.  Дружинин Н.М. Молодым историкам // Будущее науки. Международный ежегодник. Вып. 9. — М.: Знание, 1977. — С. 233.
10. НечкинаМ. Движение декабристов. — М., 1955. — 483 с.; НечкинаМ. Василий Осипович Ключевский: История жизни и творчества. — М.: Наука, 1974. — 638 с.
11. Биография как историческое исследование // История СССР. — 1970. — № 4. — С. 231-242.
12. Жизнь и деятельность. Нерешенные проблемы биграфического жанра // Вопросы литературы. — 1973. — № 10. — С. 20.
13.  Эйдельман Н.Я. Об историзме в научных биографиях (на материале русской истории XIX века) // История СССР. — 1970. — № 4. — С. 30.
14.  Баженов В. Биографический метод в научном творчестве академика Е.Тарле. История и историки, 1972. — М.: Наука, 1973. — С. 293.
15. Блок М. Апология истории или ремесло историка. — М., 1988. — С. 17.
16.  ПомеранцеваГ.Е. Биография в потоке времени: ЖЗЛ: замыслы и воплощение. — М.: Книга, 1987. — С. 82.
17. Павлова Г.А. Историческая биографистика в СССР // Новая и новейшая история. — 1990. — № 2. — С. 47.
18. Труды XIII международного конгресса исторических наук. -Т.4. -М.: Наука, 1970.
19. КасымбаевЖ.К. Государственные деятели казахских ханств (XVIII век). — Алматы: Білім, 1999. — С. 203.
20. Бекмаханов Е. Казахстан в 20-40-е годы XIX века. — Алма-Ата, 1992. — 400 с.
21. Маргулан А.Х. Очерк жизни и деятельности Ч.Ч.Валиханова // Валиханов Ч.Ч. Собр. Соч.: В 5 т. Т. 1. — Алма-Ата, 1984. — С. 5-77.
22. СулейменовР.Б., МоисеевВ.А. Чокан Валиханов — востоковед. — Алма-Ата: Наука, 1985. — 112 с.; СулейменовР.Б., Моисе­ев В.А. Из истории Казахстана XVIII века (о внешней и внутренней политике Аблая). — Алма-Ата: Наука, 1988. 144 с.
23. Сулейменов Р.Б., Моисеев В.А. Из истории Казахстана XVIII века. — С. 3.
24. История Казахстана: белые пятна. Сб. ст. — Алма-Ата: Казахстан,1991. — 348 с.; Козыбаев М. История и современ­ность. — Алматы: Ғылым, 1991. — 254 с.; История Казахстана в лицах (политические портреты). — Акмола, 1995.
25. Канаева А. Исторические судьбы научной интеллигенции Казахстана в послевоенные годы // Известия АН КазССР: Сер. общ. наук. — 1989. — № 6. — С. 44-50.; АбжановХ.М., Гуревич Л.Я. Интеллигенция Казахстана: история, теория, современность. — Алматы, 1992; Абжанов Х.М. Формирование и судьбы казахской интеллигенции // Мысль. — 1993.—   № 5. — С. 83-87; Сулейменов Р.Б., Тастанов Ш.Ю. Интеллигенция и перестройка // Известия НАН РК. — Сер. общ. наук. — 1990. — № 4. — С. 3-15; Тастанов Ш.Ю. Казахская интеллигенция в ретроспективе и перспективе // Мысль.—   1995. — № 12. — С. 25-30.
26.  Кул-Мухаммед М. Жакып Акпаев. Патриот. Политик. Правовед (Политико-правовые взгляды Ж.Акпаева). — Алматы: Атамұра, 1995. — 240 с.
27.  Батырбеков Г. Наследие академика К.И.Сатпаева по общественным наукам. — Алматы: Ғылым, 1997. — 240 с.
28. Там же. — С. 37.
29. Галиев В.З. Хан Джангир и Орбулакская битва. — Алматы: Ғылым, 1998. — 128 с.
30. Ерофеева И. Хан Абулхир: полководец, правитель и политик. — Алматы, 1999. — 336 с.
31. КасымбаевЖ.К. Государственные деятели казахских ханств (XVIII век). — Алматы: Білім, 1999. — 288 с.
32. Мажитов С. Жизнь, деятельность и исторические взгляды Бекмаханова Е.: Дис.канд. ист. наук. — Алматы,1992. — 172 с; Сеитов Э. А.Н.Букейхан как историк и общественно-политический деятель: Автореф. дис. канд. ист. наук. — Алматы, 1996. — 25 с.;ЖусуповЕ. Машхур Жусуп Копеев и исторические личности в его рукописях: Дис. канд. ист. наук. — Астана, 2000. — 146 с.
33.  Акимова А. История и биография. Историко-биографический альманах. — Т. 1. — М.: Изд. «Молодая гвардия», 1966.—   С. 353.