В современный период заметно возрастает интерес мировой общественности к проблемам, связанным с бурным прогрессом биомедицины, распространением новых медицинских технологий, таких как трансплантация органов и тканей человека, репродуктивные технологии, клонирование. Их появление вызвало неожиданные, в том числе и негативные последствия. В этой связи проблемы соблюдения прав человека при применении мер репродуктивных технологий, правового статуса субъектов и объектов гражданско-правовых правоотношений, возникающих при их использовании, а также договорных отношений их участников приобретают особую остроту и требуют принятия мер законодательного характера.
Отношение большинства стран к новым методам репродуктивных технологий пока остается неоднозначным. Это объясняется многочисленными морально-этическими, религиозными и, прежде всего, правовыми проблемами данного вопроса. Несмотря на то, что в начале девяностых годов двадцатого века некоторые государства положительно отреагировали прежде всего на идеи экстракорпорального оплодотворения, т.е. оплодотворения женщины искусственным путем или с использованием донорских органов, их одобрение было направлено только на некоммерческие предприятия и проведение такого рода действий в качестве экспериментов1.
Поскольку в настоящее время в международном праве нет запрещающих норм в отношении искусственного оплодотворения, а также помещения яйцеклетки, оплодотворенной спермой мужа или донора, в матку «вынашивающей матери», внедрение или отказ от этих методов в национальной практике зависят от способности разрешить в первую очередь моральные и правовые проблемы, сопутствующие их применению.
Нынешнее законодательство европейских стран относится к экстракорпоральному оплодотворению положительно, регулируя эти вопросы нормами специальных законов, особую категорию которых составляют нормы о суррогатном материнстве, т.е. о вынашивании ребенка матерью, которая при помощи искусственного оплодотворения рожает его для его биологических родителей.
Суррогатное материнство сегодня — явление неоднозначное и вызывающее противоречивые споры. Все они лежат в плоскости соотношения категорий мораль-право и вызваны не только скептическим отношением к новым репродуктивным технологиям со стороны религии и общества, но и отсутствием реальных и действенных правовых мер, выработанных и основанных на опыте применяющих репродуктивные технологии стран. Отсутствие единообразных правовых норм, позволяющих на сегодняшний день обеспечить права и интересы суррогатной матери и биологических родителей, вызвано также относительно недавним внедрением новых репродуктивных технологий в медицину, слабой развитостью технических средств и малой доступностью к процедуре экстракорпорального оплодотворения для большинства нуждающихся в ней граждан ввиду ее дороговизны.
Несмотря на то, что суррогатное материнство сегодня легализовано в 15 государствах мира, не все страны поощряют его законодательно. Некоторые из них, например, Канада, Австралия, Великобритания, Норвегия, использование суррогатного материнства прямо не запрещают, однако, законодательно не регулируют, позволяя сторонам такого соглашения самим решать вопросы правового характера2. В других странах — Франции, Германии, Греции, Нидерландах, Испании — суррогатное материнство запрещено полностью. Подобные отношения здесь противоречат законодательству об усыновлении, а иски по соглашениям биологических родителей и суррогатной матери не подлежат судебному рассмотрению3.
Наконец, к третьей категории государств, где ограничивается использование репродуктивных технологий в связи с суррогатным материнством, можно отнести Данию и Швецию. Здесь использование суррогатного материнства возможно лишь в строго предусмотренных законом случаях. Деятельность клиник, оказывающих услуги по экстрокорпоральному оплодотворению, находится под строгим контролем государства, а ответственность за несоблюдение законодательства о суррогатном материнстве несут медицинские работники.
До 1999 г. говорить о реальной возможности применения суррогатного материнства как метода лечения от бесплодия, а значит, и о возможностях его легализации в Республике Казахстан не приходилось в связи со слабой разработанностью новых методов репродуктивных технологий в отечественной медицине. Позднее, когда использование терапии бесплодия, технологии зачатия, искусственного оплодотворения, суррогатного материнства, анонимного донорства половых клеток в практической деятельности казахстанских клиник стало возможным, возникла необходимость в правовом регулировании данной сферы.
В этих условиях задача законодательства лежала в плоскости установления правовых гарантий соблюдения прав участников рассматриваемых отношений, а также в создании прочной правовой базы для регулирования отношений, связанных с применением новых репродуктивных технологий, в частности суррогатного материнства.
Первые попытки разрешить вопросы, связанные с суррогатным материнством, были предприняты 17 декабря 1998 г. принятием Закона «О браке и семье». Однако вплоть до 2004 г. в Казахстане отсутствовало законодательство, определяющее правовой статус суррогатного материнства, а отношения, связанные с его применением, регулировались семейным законодательством, но крайне фрагментарно. Принятый 16 июня 2004 г. Закон Республики Казахстан «О репродуктивных правах граждан и гарантиях их осуществления» стал новым этапом в развитии специального законодательства о суррогатном материнстве. Согласно п.1. ст. 17 Закона суррогатное материнство предполагает вынашивание и рождение ребенка, включая случаи преждевременных родов, по договору между суррогатной матерью и потенциальными родителями, с выплатой вознаграждения или без такового.
Прогрессивным началом стало решение законодателя о перенесении института суррогатного материнства из сферы семейного законодательства в сферу гражданско-правового регулирования. Окончательное признание за отношениями биологических родителей с суррогатной матерью характера договора об оказании услуг было вызвано не желанием узаконить коммерческие отношения и превратить детей в товар, а необходимостью установления особого правового режима договорных отношений, позволяющего наиболее полно обеспечить гражданско-правовые интересы «родителей-заказчиков» и суррогатной матери.
Закон устанавливает обязательные условия договора о суррогатном материнстве, его письменную, нотариально удостоверенную форму, правовые гарантии оплаты услуг суррогатной матери и передачи рожденного ребенка родителям-заказчикам, а также другие нормы, позволяющие равным образом защитить субъектов отношений, возникающих ввиду использования суррогатного материнства, под страхом гражданско-правовой ответственности.
Несмотря на то, что нынешнее законодательство направлено на регулирование практически всех внутренних отношений сторон договора о суррогатном материнстве, оно далеко не совершенно.
Во-первых, пробел в правовом регулировании суррогатного материнства прежде всего видится в отсутствии законодательно установленных дополнительных требований к кандидатуре женщины, желающей стать суррогатной матерью. Законом предусмотрено, что еще до заключения договора потенциальная суррогатная мать обязана предоставить полную информацию о своем физическом, психическом и репродуктивном здоровье, а также результаты медико-генетического обследования. Больше никаких требований к ней не предъявляется. Опыт мировых государств, практикующих законодательное регулирование суррогатного материнства, доказывает необходимость установления дополнительных требований к кандидатуре в суррогатные матери — возрастного ценза (как, правило, он составляет 18–35 лет) и наличия собственных детей. Необходимость введения возрастного ценза связана не только с физиологической возможностью вынашивания и рождения здорового ребенка, но и с гражданской дееспособностью субъектов, заключающих договор о суррогатном материнстве.
Другой аспект связан с необходимостью соблюдения прав лиц, непосредственно стороной договора о суррогатном материнстве не являющихся. Речь идет о супруге женщины, оказывающей услуги суррогатной матери. Так как участие его супруги в программе суррогатного материнства может создать определенные обязательства и ограничения, связанные с обязательностью прохождения им медицинского обследования, раздельным проживанием с супругой — суррогатной матерью, и для него, необходимым видится законодательное закрепление обязательности его письменного согласия.
Одним из центральных спорных моментов в настоящее время также является вопрос о возможности оставления ребенка у суррогатной матери. П. 4 ст. 17 Закона «О репродуктивных правах граждан и гарантиях их осуществления» закрепляет, что суррогатная мать не вправе отказаться от передачи рожденного ребенка лицам, заключившим с ней договор, а равно передавать ребенка другим лицам. Придание казахстанским законодателем приоритета интересам биологических родителей, а не суррогатной матери, не признается бесспорным.
До сих пор вопрос о том, кто является родителями ребенка, рожденного суррогатной матерью, в правовой науке остается открытым. Одни придают официальный статус настоящих родителей супругам, предоставившим генетический материал, основываясь на биологическом родстве4. Другие отдают предпочтение суррогатной матери, считая, что момент рождения ребенка, независимо от наличия каких-либо соглашений, совпадает с моментом возникновения семейно-правовой связи с ним, которая не должна игнорироваться законом.
Невозможность отобрания ребенка у суррогатной матери без ее согласия, т.е. прямая зависимость записи супружеской пары, давшей согласие на имплантацию эмбриона другой женщине, в качестве родителей ребенка от ее решения, предусмотрена законодательством России, Кыргызстана и других стран.
Представляется, что позиция законодателя должна исходить не только из принципа соблюдения интересов «потенциальных родителей», но и самой суррогатной матери, так как она ввиду моральных и психологических переживаний, связанных с передачей ребенка, является более незащищенным субъектом. В этих условиях целесообразно закрепление права суррогатной матери после родов оставить ребенка, выплатив родителям-заказчикам расходы, затраченные на ее медицинское обследование, операцию по искусственному оплодотворению, ее содержание во время беременности и после, а также выплату вознаграждения (если таковое было оговорено сторонами) и возмещение морального ущерба. Такой подход сторонникам этических аспектов суррогатного материнства вряд ли покажется справедливым, поскольку в большинстве случаев суррогатная мать не сможет выплатить сумму возмещения ввиду отсутствия у нее денег, ради получения которых она и становится «услугодателем», и будет вынуждена отдать ребенка «родителям-заказчикам». Тем не менее с гражданско-правовой точки зрения услуга суррогатной матери ничем не отличается от других отношений по оказанию услуг в гражданском обороте. Становясь участником договора о суррогатном материнстве, суррогатная мать вместе с правами принимает на себя ряд гражданско-правовых обязанностей, которые подлежат исполнению, как и в любом другом гражданско-правовом обязательстве. В случае их неисполнения наступает гражданско-правовая ответственность. А значит, биологические родители вправе привлечь суррогатную мать к ответственности по договору в виде возмещения убытков. И такой подход представляется наиболее правильным и обоснованным.
Законодательно не решенными остаются также проблемы ответственности суррогатной матери в случае рождения неполноценного ребенка и права суррогатной матери оставить себе одного ребенка в случае рождения нескольких детей. Эти и другие вопросы должны разрешаться сторонами в индивидуальном порядке при заключении договора.
Если вопрос о юридической природе и содержании договора, заключаемого между суррогатной матерью и потенциальными родителями, в современный период законодательно более-менее оформлен, то вопросы обеспечения прав и интересов рожденного ими ребенка являются едва ли не самыми актуальными. Прежде всего они связаны с неправомерностью отказа от ребенка, рожденного суррогатной матерью.
В настоящее время право суррогатной матери оставить ребенка у себя возникает только в случае отказа от него «потенциальных родителей». При этом эти лица обязаны выплатить суррогатной матери при условии принятия ребенка компенсацию в размере и порядке, устанавливаемых договором.
В то же время законодательно не закреплен перечень условий, по которым «потенциальные родители» могут отказаться от ребенка.
Несмотря на то, что сам вопрос о том, имеют ли супруги, давшие свое согласие на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, отказаться от ребенка после его рождения, с теоретической точки зрения представляется весьма спорным. Пункт 4 ст. 49 Закона РК «О браке и семье» прямо предусматривает невозможность отказа потенциальных родителей от ребенка до момента его регистрации на свое имя в книге записей актов гражданского состояния. Отказ этих лиц от такой записи в качестве родителей возможен лишь при условии принятия ребенка суррогатной матерью, с последующей выплатой ей компенсации в размере и порядке, установленном договором5.
Однако вопрос, должны ли иметь право «потенциальные родители» отказаться от ребенка в случаях рождения его с физическими или психическими аномалиями, не связанными с подобными аномалиями у них самих, рождения его с тяжелым заболеванием, не связанным с заболеванием одного или обоих биологических родителей, либо смерти одного из супругов до его рождения, остается открытым.
Если предположить, что основания отказа от ребенка обеими сторонами соглашения о суррогатном материнстве законодательно все же будут установлены, необходимо закрепить обязанность «потенциальных родителей» ежемесячно выплачивать определенную денежную сумму на содержание ребенка в детском учреждении до достижения ребенком совершеннолетия или до тех пор, пока данный ребенок не будет усыновлен приемными родителями.
В то же время отказ от ребенка со стороны и потенциальных родителей, и суррогатной матери можно расценивать как прямое нарушение гарантированного государством права ребенка жить и воспитываться в семье, а значит, узаконение подобной процедуры будет прямо противоречить законодательству о правах ребенка.
Суррогатное материнство связано также с неопределенностью вопроса о праве ребенка знать своих родителей, установленном и обеспечиваемом семейным законодательством Республики Казахстан. До принятия Закона о репродуктивных правах граждан право ребенка знать своих родителей уже неоднократно вызывало негодование правоведов в связи с его соотношением с охраняемой законом тайной усыновления. В отношениях, возникающих по поводу применения суррогатного материнства, казахстанский законодатель оставляет право решения вопроса о разглашении ребенку способа его появления на свет за самими родителями, считая любое вмешательство в межличностные отношения родителей и детей недопустимым.
В правовой литературе неоднократно обращалось внимание на невозможность полного разрешения юридической стороны вопросов применения новых методов репродуктивных технологий, включая суррогатное материнство. Противники суррогатного материнства утверждают, что это явление является настолько противоречивым, что целесообразнее было бы использовать и развивать более традиционные способы, например, усыновление. Кроме того, вынашивание ребенка суррогатной матерью приведет к коммерциализации правоотношений, где в идеале на первый план должны выдвигаться отношения личного неимущественного характера, а это недопустимо. Противники новых репродуктивных технологий выступают также за ограничения доступа к ним лицам, не удовлетворяющим требованиям морали и нравственности, лишенным родительских прав, алкоголикам, наркоманам, преступникам, совершившим противоправные деяния, связанные с нарушением прав ребенка.
Несмотря на множество правовых проблем и казусов запрет суррогатного материнства невозможен прежде всего потому, что достижения медицинских технологий должны служить интересам государства и его граждан. Если суррогатное материнство может помочь рождению генетически собственного ребенка тем родителям, которые по медицинским показаниям сами родить ребенка не могут, подобные технологии имеют право на существование. Кроме того, любой подобный запрет неизбежно связан с возникновением нелегального рынка, в условиях которого невозможно обеспечение реальных гарантий родителям и суррогатной матери. В этих условиях задача государства — создание не запретов, а прочной законодательной базы в рассматриваемой сфере.
В настоящее время можно с полной уверенностью говорить о том, что в Республике Казахстан только формируется правовая основа, способная упорядочить отношения по применению новых репродуктивных технологий. Это еще больше осложняется наличием огромного количества споров о гуманности и этичности применения этих методов. Представляется, однако, что при гибком регулировании отношений, возникающих по поводу использования суррогатного материнства, решение правовых и этических проблем все-таки возможно.
Список литературы
- Права человека: Сборник универсальных и региональных международных документов / Сост. Л.Н.Шестаков. — М.: МГУ, 1990. — С. 30.
- Чиркин В.Е.Конституционное право зарубежных стран. — М.: Юристъ, 1997. — С. 137.
- Современные зарубежные конституции. Учеб. пособие / Отв. ред. Б.А.Страшун. — М.: МЮИ, 1992. — С. 285.
- Дрогонец Я., Ходерка П. Современная медицина и право. — М. — 1994. — С. 99.
- Уакпаева Г. Суррогатное материнство по законодательству Республики Казахстан // Юрист. — 2004. — № 3. — С. 81.