Неповторимый характер российской цивилизации, культурно-исторического типа, сложившегося на обширной территории Евразии, определяется наличием в нем тесным образом взаимосвязанных различных религиозных и этнических составляющих.
Особое отношение к исламу в России исторически предопределял прежде всего внутренний фактор: значительная часть коренного населения России, веками живущего на одной с русскими территории, исповедует ислам. Кроме того, большое значение имеет и внешний фактор — непосредственное соседство со странами исламского мира. Игнорирование исламского фактора в выработке и проведении внешней и внутренней политики России чревато тяжкими последствиями для населения страны, и российская история знает немало примеров этому.
Руководствуясь прежде всего государственными интересами, российские правители вели осторожную политику в отношении всего, что касалось ислама и народов, его исповедовавших.
Мусульманские народы России отличаются друг от друга не только численностью, но и временем принятия ислама. Одни из них стали мусульманами еще при праведных халифах, другие — на 2–3, а то и на 7–8 веков позже, а некоторые окончательно утвердились в исламе лишь во второй половине XIX в. Заметно отличаются они между собой не только по языку, но и по тому, как ислам отражается на их обычаях и традициях, в семейном быту, взаимоотношении полов, поколений, служителей культа и рядовых мусульман. У них есть общие и конкретные, присущие одному или только нескольким народам социально-экономические проблемы, по-разному у них идут духовные процессы.
Российское государство на протяжении всего развития тесно взаимодействовало с миром ислама, а многовековое монгольское иго способствовало тому, что оно многое переняло от своих завоевателей в политическом, культурном и экономическим аспектах. В дальнейшем политическое и военное противостояние с Османской империей, а также постепенное включение в состав Российской империи территорий с мусульманским населением и необходимость обеспечения его подчинения требовали реальной и объективной информации о мире ислама в целом. Этим объясняется постоянный повышенный интерес российских исследователей к данной теме. Хотя Русь и приняла крещение, считаться с мусульманством ей приходилось всегда, и в мирном сосуществовании с миром ислама она всегда была заинтересована.
Долгое время основным источником сведений об исламе в России служили переводы с греческого, латинского, польского антимусульманских трактатов и исторических трудов. В течение нескольких столетий именно взятые из этих сочинений крайне искаженные сведения о Коране и пророке Мухаммеде, об основных догматах ислама заполняли исторические, историко-литературные популярные труды на русском языке, которые в целом были пронизаны религиозной нетерпимостью1. Антиисламские памфлеты служили идеологическим обоснованием борьбы с Османской империей и ее вассалами. Примерами могут служить такие произведения, как: «Ответы христианам противу агарян, хулящих нашу православную веру христианскую», а также «Слово обличительно на агарянску прелесть и умыслившего ее скверного пса Моамеда», принадлежащие перу церковного писателя и философствующего богослова Максима Грека (ок.1475–1555)1. По своему пафосу работы Максима Грека близки составленному Петром Достопочтенным (1092–1156) «Толедскому сборнику» — своду и опровержению мусульманского вероучения, включавшему в себя первый латинский перевод Корана и, вплоть до XVII в., сохранявшему значение основного свода материалов для ознакомления с исламом и идейной полемики с ним в Европе1.
В 1552 г. армия Ивана Грозного штурмом взяла Казань. Россия начинает утверждаться в своем превосходстве над мусульманскими соседями. Если другие государства, возникшие после распада Золотой Орды (Астраханское, Сибирское ханства, Ногайская Орда), значительной роли в развитии мусульманской культуры не сыграли, то Казанское ханство за короткий период своего существования (1438–1552) представляло собой расцвет мусульманской цивилизации в Поволжье2. В казанский период началось распространение ислама среди финских народов Волжско-Уральского региона: черемисов (марийцев), вотяков (удмуртов). При этом веротерпимость являлась одной из самых положительных сторон общественной жизни Казанского ханства, а проповедь ислама имела мирный характер. Так, в самой Казани действовал даже армянский храм2.
Взятие Казани войсками Ивана Грозного нанесло мусульманской культуре Поволжья непоправимый удар. Были не только уничтожены мечети и медресе Казани, но и из города изгонялись жители-мусульмане. Новая Казань отстраивалась и заселялась уже как исключительно русский город. Изгнанные из Казани муллы способствовали исламизации населения Западной Сибири. Так, в 1563 г. они были приглашены в Сибирское ханство ханом Кучумом для распространения ислама среди сибирских татар, до этого мало затронутых мусульманским влиянием3.
Сразу же после присоединения к России началась христианизация края. В 1555 г. была основана самостоятельная Казанская епархия во главе с епископом Гурием (в 1607 г. из нее была выделена Астраханская епархия). Архимандрит основанного в Казани Спасо-Преображенского монастыря Варсонофий, знаток ислама и татарского языка, стал организатором публичных диспутов с мусульманскими авторитетами3. Но власти гораздо чаще прибегали к насильственным мерам. В 1593 г. был обнародован указ царя Федора Иоанновича о разрушении мечетей в присоединенных к России областях, гласивший: «Мечети же татарские все пометати и татарам мечети однолично не ставити и, конечно, татарские извести»4.
Вместе с тем антимусульманские акции московского правительства в XVI в. не были повсеместны и не имели тотального характера. Они преследовали цель прежде всего политического подчинения завоеванных земель с мусульманским населением. В XV–XVII вв. имелись многочисленные факты терпимого отношения в России к мусульманам при условии их верности московским государям, о чем свидетельствует переход многочисленных представителей золотоордынской знати на службу к московским князьям. Принимая вместе с присягой православное крещение, татарские мурзы и эмиры вливались в формирующееся сословие служилого дворянства, со временем составив его значительную часть. Переход на русскую службу первоначально далеко не всегда предполагал смену вероисповедания. С наделением землями служилых татар, сохранивших ислам, связано, в частности, возникновение Касимовского ханства — мусульманского анклава внутри русских земель. В 1447 г. казанские царевичи Касым и Якуб помогли великому князю Василию II (Темному) вернуться на московский престол, узурпированный галичским князем Дмитрием Шемякой. В благодарность за это царевичу Касыму был пожалован Мещерский городок на Оке, получивший после этого название Касимов. C 1452 г. Касимов стал столицей зависимого от Москвы Касимовского царства, в котором поселялись, получая поместные наделы, служилые татары-мусульмане со своей челядью. В качестве автономной единицы Касимовское царство просуществовало до конца XVII в.
В XVII в., несмотря на объявленные ранее запреты, в России происходило строительство новых мечетей. Особенно много мечетей появилось в татарских селах Башкирии, что связано с массовым переселением сюда казанских татар во второй половине XVI в., после разгрома Казанского ханства. В XVII в. существовала мечеть и в Астрахани, упоминаемая в связи со взятием в 1670 г. города войском Степана Разина5.
Вместе с тем московское правительство в XVII – начале XVIII вв. принимает ряд мер по ограничению прав служилых мусульман: в 1628 г. им было запрещено иметь слуг православного вероисповедания, а в 1713 г., уже в правление Петра I, особым указом аннулировались права «татарских служилых людей» на владение вотчинами и поместьями в случае их отказа принять крещение. Последующими правительственными указами мусульманам, принявшим крещение, сокращались подати и рекрутские наборы и увеличивались аналогичные повинности сохранившим верность исламу. Несмотря на эти довольно жесткие меры по отношению к мусульманам, именно в правление Петра I делаются первые попытки изучения ислама. Петру I принадлежат первые инициативы по научному изучению, переводу и распространению Корана в России. В 1716 г. впервые осуществляется перевод Корана на русский язык, выполненный доктором философии П.Постниковым. Перевод носил характерное название «Алкоран о Магомете, или Закон турецкий» и был сделан на основе первого перевода Корана на французский язык, выполненного французским востоковедом и дипломатом Андре дю Рие и напечатанного в Париже в 1647 г.6.
Перевод П.Постникова привлек внимание русских ученых к изучению Корана. Петр I, нуждаясь в более подробной информации о Коране, поручил своему соратнику, молдавскому господарю Дмитрию Кантемиру (1673–1723), крупному государственному деятелю и ученому, члену Берлинской Академии наук, вынесшему из пребывания в Турции хорошие знания ислама и восточных языков, составить подробное изложение содержания Корана и жизнеописания Мухаммеда. Перевод Д.Кантемира «Книга систима, или состояние Мухамеданския религия» был опубликован в Санкт-Петербурге в 1722 г. Возможно, что рукопись именно этой книги Петр I срочно требовал к себе в Астрахань специальным письмом от 18 июля 1722 г., т.е. в день начала своего Персидского похода7.
Широкое развитие торговых и дипломатических отношений России со странами Востока при Петре I, долголетние войны, которые при нем вела Россия с Османской империей и Сефевидским Ираном, дали новый толчок систематическому изучению мусульманского Востока. Огромная заслуга в организации такого изучения принадлежит Петру I. По его инициативе были снаряжены научные экспедиции для собирания восточных рукописей, надписей и монет. При нем была сделана — впервые в России — попытка организовать специальную школу для изучения восточных, в том числе арабского, языков. По его инициативе было создано специальное учреждение для хранения собранных памятников письменной и материальной культуры народов Востока, на основе которого некоторое время спустя возник Азиатский музей — центр научного востоковедения в России. В 1722 г. была организована первая в России типография с передвижным арабским шрифтом. При всем этом для социальных верхов того времени характерно резко негативное восприятие ислама, связанное с военным противостоянием с Османской империей.
В послепетровское время политика российского правительства по отношению к исламу вновь ужесточается. В правление Анны Иоанновны указом от 11 февраля 1736 г. запрещалось строительство новых мечетей в Башкирии, а за 5 лет до этого, в 1731 г., в Свияжске (Казанской губернии) была учреждена Комиссия для крещения казанских и нижегородских мусульман и других инородцев. В 1740 г., уже в царствование Елизаветы Петровны, она была переведена в Казань и преобразована в Новокрещенскую контору во главе с епископом Лукой Конашевичем. Данное учреждение было наделено широкими полномочиями не только в миссионерской деятельности, но и насильственном принуждении к крещению. Указом Сената от 19 ноября 1742 г. предписывалось «все имеющиеся в Казанской губернии новопостроенные за запретительными указами мечети… сломать и впредь строить отнюдь не допускать, и от того Казанской, Астраханской и Воронежским губерниям накрепко предостерегать: ежели где татары жительство свое имеют в отдалении от новокрещенных жительств… в них мечети для неминуемой жителей татарских законной нужды оставить надлежит»8. В соответствии с этим указом Новокрещенская контора только в 1742 г. в пределах Казанской губернии из 536 мечетей уничтожила 418. Вплоть до начала царствования Екатерины II положение мусульман в России было тяжелым.
Правительственная политика по отношению к мусульманскому населению Российской империи коренным образом меняется лишь с воцарением Екатерины II, которая взяла курс на покровительство исламу, за что получила среди татарского населения почетное звание «Эби патша» (Бабушка-царица). Обнародованный в 1773 г. ее Указ «О терпимости всех вероисповеданий и о запрещении архиереям вступать в дела, касающиеся до иноверных исповеданий и до построения по их закону молитвенных домов, предоставляя все сие светским правительствам» не только положил конец принудительной христианизации, но и окончательно снял запрет на строительство мечетей.
Посетив Казань в 1766 г., Екатерина II лично дала разрешение купцам Юнусовым на строительство в городе каменной мечети. Юнусовская мечеть, построенная в 1767–1771 гг., впоследствии получила наименование мечеть Марджани — по имени татарского просветителя Шигабуддина Марджани, бывшего ее имамом. Она стала первой каменной мечетью, построенной в Казани после ее присоединения к России. Вслед за ней в Казани была воздвигнута Апанаевская мечеть в стиле русского барокко на средства купца Ибрагима Султанаева. В правление Екатерины II численность мусульманских подданных Российской империи существенно увеличилась. Это произошло вследствие присоединения Крымского ханства. В Манифесте по случаю присоединения Крыма к России от 8 апреля 1783 г. Екатерина II обязалась «охранять и защищать храмы и природную веру, коей свободное отправление со всеми законными обрядами пребудет неприкосновенно»9.
В связи с этим предпринимаются меры по интеграции мусульман в сословную структуру Российской империи. В 1784 г. татарским мурзам и башкирским старшинам предоставляются права российского дворянства, в том числе право владения населенными имениями. Тогда же были даны значительные льготы мусульманским купцам, ведущим торговлю с Туркестаном, Персией, Индией и Китаем. Кроме этих положений, обеспечивавших и регулировавших права мусульман на территории империи, были открыты народные училища с преподаванием татарского, персидского, арабского языков.
В 1782 г. в Уфе был учрежден муфтият, и мусульманские священнослужители выделились в особое духовное сословие, а в скором времени мусульмане России получили собственную конфессиональную организацию: именным указом Екатерины II от 22 сентября 1788 г. было создано Оренбургское магометанское духовное собрание с местопребыванием в Уфе. Ему были подчинены все мусульманские приходы России, за исключением Таврической губернии. Создание же Таврического духовного управления для крымских татар, намеченное на 1794 г., было подтверждено лишь 23 декабря 1831 г. указом императора Николая I 10.
В правление Екатерины II в 1787 г. впервые в России был напечатан полный арабский текст Корана. Одновременно с этим было отдано распоряжение о строительстве мечетей за государственный счет. По словам самой Екатерины II, оба этих мероприятия были осуществлены «не для введения магометанства, но для приманки на уду»11. Коран был напечатан специально отлитым для этой цели шрифтом, который воспроизводил почерк одного из лучших каллиграфов и превосходил все арабские шрифты, существовавшие тогда в типографиях Европы. Это издание существенно отличалось от европейских и тем, что носило мусульманский характер: текст к печати был подготовлен муллой Усманом Исмаилом. Это издание затем было повторено в 1789, 1790, 1793, 1796 и 1798 гг. и послужило основой для всех последующих изданий текста Корана в XIX в.
Почти одновременно с текстом Корана были опубликованы два его новых перевода, сыгравшие заметную роль в культурной жизни России. Автором перевода, опубликованного в 1790 г. с французского перевода Андре дю Рие, был известный русский литератор того времени М.И.Веревкин (1732–1795), первый директор Казанской гимназии. Два года спустя, в 1792 г., в Петербурге появился перевод Корана, сделанный А.Колмаковым, на этот раз с английского перевода Дж.Сейля12.
Переводу М.И.Веревкина суждено было сыграть важную роль в истории русской культуры. Автор сумел придать переводу, озаглавленному «Книга Аль-Коран аравлянина Магомета», высокие литературные качества. Именно этот перевод вдохновил А.С.Пушкина на создание в 1824 г. поэтического переложения фрагментов тридцати трех сур — знаменитых «Подражаний Корану». Это произведение, написанное в духе священной книги ислама, многие специалисты относят к литературному шедевру, называют самым совершенным поэтическим циклом А.С.Пушкина13.
Преемник Екатерины II Павел придерживается идеи объединения всех религий (прежде всего христианской) под эгидой русского царя. Сын Павла император Александр I не продолжил курс политики своего отца на создание охранительного союза христианской религии. Однако наметившаяся в павловское время идея централизации контроля над конфессиями империи реализовывалась именно в первой четверти XIX в. По замыслу выдающегося русского реформатора М.М.Сперанского, одним из центральных ведомств России должен был стать «особенный департамент духовных дел, предназначенный для «охраны обрядов» всех религий государства14. В 1810 г. наряду со Святейшим Синодом на правах министерства учреждено Главное управление духовных дел разных (иностранных) исповеданий. В 1817 г. было создано объединенное Министерство духовных дел и народного просвещения, которое осуществляло надзор над всеми религиями и системой учебных заведений империи. Новое учреждение должно было способствовать усилению борьбы с идеологическим вольнодумством, пропаганде религиозных, в первую очередь христианских, ценностей. Но данное министерство просуществовало недолго, в 1824 г., по воле разочаровавшего в своем первоначальном замысле Александра I, оно было ликвидировано15. Через восемь лет, в 1832 г., управление по делам иноверцев было преобразовано в Департамент духовных дел иностранных исповеданий (ДДДИИ) и включено в структуру Министерства внутренних дел, где оно находилось (за исключением короткого промежутка времени в 1880–1881 гг.) вплоть до 1917 г. Этот Департамент был одним из самых небольших по численности (30–40 человек). В ДДДИИ служили только православные чиновники, исключения из этого правила были крайне редки и могли делаться для доказавших свою абсолютную преданность трону «обрусевших инородцев»16.
В правление Николая I последовал ряд законодательных решений по вопросам жизни мусульман в России. Продолжилась работа по формированию общегосударственной системы мусульманских учреждений империи. В 1831 г. произошло фактическое образование Таврического магометанского духовного управления для крымских татар. В годы николаевского царствования был подготовлен принятый в самом начале правления Александра II (в 1857 г.) первый «Устав духовных дел иностранных исповеданий», специальный раздел которого посвящался мусульманам. Однако достаточно продуманные решения сочетались с указаниями, чреватыми непредсказуемыми последствиями. К последним можно отнести Указ от 13 мая 1830 г. «О неотступлении от общих правил при погребении магометан». Этот указ требовал соблюдения унифицированных (т.е. православных) норм при захоронении умерших мусульман. Безусловно, при исполнении этого указа возник бы конфликт властей с мусульманским населением, но местная администрация плохо выполняла этот указ.
После Николая I число общегосударственных указов о мусульманах заметно сократилось, основные решения теперь принимались внутри скрытой от постороннего наблюдателя государственной бюрократической машины империи. Во второй половине XIX в. были созданы дополнительные центры управления и контроля жизни российских мусульман. В 1872 г. на территории Кавказского края были созданы Суннитское и Шиитское духовные управления, подчинявшиеся местной администрации. Особые нормы, регулирующие религиозно-бытовую жизнь мусульман, были введены в Степном генерал-губернаторстве. Менее жесткий режим контроля над мусульманской общиной существовал в Туркестанском крае, управление которым находилось в компетенции Военного министерства. Именно, в Туркестане политика Российской империи была наиболее сдержанной. Власти не предпринимали попыток включить местную знать в общеимперские структуры и, по сути, отказались от политики русификации и христианизации местного населения. В Туркестанском крае специального органа по управлению мусульманами вообще не существовало, принципиальные вопросы жизни мусульманской общины здесь решали местные власти, подведомственные Военному министерству17.
Однако два последних десятилетия XIX в., совпавшие с царствованием Александра III и первыми годами правления Николая II, стали временем торжества охранительной политики «православного консерватизма», попытками «великодержавного» наступления на права неправославного населения. В результате русификаторской политики российского самодержавия нарушился сложный баланс сил и противовесов в огромном здании поликонфессиональной российской государственности18. Под давлением нараставшего общественного движения в стране в первые годы XX в. правящие верхи империи заявили о своей готовности пойти на известные уступки неправославным конфессиям. После Манифеста 17 октября 1905 г. российское самодержавие вынуждено было допустить существование целого ряда мусульманских общественных организаций и собраний (мусульманская фракция в I-IV Государственных думах, мусульманские съезды и т.д.). На Особом совещании 1910 г., собранном председателем совета министров и министром внутренних дел П.А.Столыпиным, была признана особо опасной «намеченная мусульманскими руководителями строго последовательная программа религиозного и культурного объединения всего мусульманского населения России на автономных началах под главою высшего духовного лица, совершенно независимого от правительства в управлении делами веры и школы»18. Но каких-либо реальных решений по мусульманскому вопросу данное Особое совещание не выработало.
Накануне революции 1917 г. на территории Российской империи проживало около 20 миллионов мусульман19. Большинство из них принадлежали к суннитскому толку ислама.
Таким образом, расширение пределов российского государства на протяжении VIII – начала XX вв. привело к соприкосновению его с миром ислама, территориально-политическому поглощению части мусульманских народов, проживающих в Поволжье, Сибири, на Кавказе, в Средней Азии. На повестку дня был поставлен вопрос о политике государственной власти в отношении неправославных общин, прежде всего — исповедовавших ислам.
Законодательные акты первых русских императоров в отношении ислама в основном были ограничительного характера, в частности, предпринимались меры в рамках жесткой политики христианизации, вводились налоги с мечетей, муллам запрещалось проповедовать ислам среди язычников. Поворот в правительственном курсе обозначается во время правления Екатерины II. При правительственной поддержке возводятся новые мечети, издается и распространяется Коран, осуществляются его переводы. Эта либерализация государственного курса в отношении ислама в период правления Екатерины II вместе с тем сочеталась со стремлением к установлению полного контроля над исламскими религиозными институтами. Именно с этой целью в 1788 г. было учреждено Оренбургское магометанское духовное собрание, которое быстро приобрело функции бюрократического органа по управлению и подчинению мусульманских народов имперской власти. Следующим шагом в централизации и усилении контроля над религиозной жизнью неправославного населения стало образование в 1810 г. Главного управления духовных дел разных (иностранных) исповеданий, преобразованного в 1832 г. в Департамент духовных дел иностранных исповеданий (ДДДИИ) при Министерстве внутренних дел. Сформированная таким образом к концу XIX в. бюрократическая система позволяла удерживать в пределах Российской империи двадцать миллионов мусульман (к 1917 г.).
Изучение же ислама и его теоретической основы — Корана всегда было обусловлено политическими задачами и выполняло требования прежде всего идеологического характера — показать ущербность ислама по отношению к христианству (в частности к православию) и оправдать миссионерскую политику российского государства в районах с мусульманским населением.
Список литературы
1. Ислам на территории бывшей Российской империи. / Энциклопед.словарь. Вып. 1. — М.: РАН, 1998. — С. 47.
2. История религий в России / Под общ. ред. Н.А.Трофимчука. — М.: РАГС, 2002. — С. 440.
3. Там же. — С. 441.
4. Ислам в России. — М.: РАГС, 1996. — С. 32.
5. История религий в России... — С. 442.
6. Грязневич П.А. Коран в России (изучение, переводы, издания) // Ислам. Религия. Общество. Государство. Сб. ст. — М.: Наука, 1984. — С. 77.
7. Ислам на территории бывшей Российской империи. — С. 51.
8. История религий в России... — С. 443.
9. Там же. — С. 444.
10. Там же. — С. 445.
11. Ислам на территории бывшей Российской империи. — С. 53.
12. Ислам. Историографические очерки / Под общ. ред. С.М.Прозорова. — М.: Наука, 1991. — С. 14.
13. Димов В.Г. Поэт сказал о нем «Сияющий» // Учительская газета. — 2002. — № 23. — С. 18.
14. Сперанский М.М. Проекты и записки. — М. –Л., 1961. — С. 94. // Цит. по: Арапов Д.Ю. Мусульмане и Российское государство // ПИВШ. 2001. — № 4. — С. 55.
15. Арапов Д.Ю. Мусульмане и Российское государство // ПИВШ. 2001. — № 4. — С. 55.
16. Курныкин О.Ю. Исламский фактор в «империостроительстве» России // Центральная Азия и Сибирь: первые научные чтения памяти Е.М.Заякинда. 14 мая 2003 г. / Отв.ред. В.А.Моисеев. — Барнаул: АзБука, 2003. — С. 125.
17. Арапов Д.Ю. Указ. раб. — С. 56.
18. Там же. — С. 57.
19. Курныкин О.Ю. Указ. раб. — С. 126.