Другие статьи

Цель нашей работы - изучение аминокислотного и минерального состава травы чертополоха поникшего
2010

Слово «этика» произошло от греческого «ethos», что в переводе означает обычай, нрав. Нравы и обычаи наших предков и составляли их нравственность, общепринятые нормы поведения.
2010

Артериальная гипертензия (АГ) является важнейшей медико-социальной проблемой. У 30% взрослого населения развитых стран мира определяется повышенный уровень артериального давления (АД) и у 12-15 % - наблюдается стойкая артериальная гипертензия
2010

Целью нашего исследования явилось определение эффективности применения препарата «Гинолакт» для лечения ВД у беременных.
2010

Целью нашего исследования явилось изучение эффективности и безопасности препарата лазолван 30мг у амбулаторных больных с ХОБЛ.
2010

Деформирующий остеоартроз (ДОА) в настоящее время является наиболее распространенным дегенеративно-дистрофическим заболеванием суставов, которым страдают не менее 20% населения земного шара.
2010

Целью работы явилась оценка анальгетической эффективности препарата Кетанов (кеторолак трометамин), у хирургических больных в послеоперационном периоде и возможности уменьшения использования наркотических анальгетиков.
2010

Для более объективного подтверждения мембранно-стабилизирующего влияния карбамезапина и ламиктала нами оценивались перекисная и механическая стойкости эритроцитов у больных эпилепсией
2010

Нами было проведено клинико-нейропсихологическое обследование 250 больных с ХИСФ (работающих в фосфорном производстве Каратау-Жамбылской биогеохимической провинции)
2010


C использованием разработанных алгоритмов и моделей был произведен анализ ситуации в системе здравоохранения биогеохимической провинции. Рассчитаны интегрированные показатели здоровья
2010

Специфические особенности Каратау-Жамбылской биогеохимической провинции связаны с производством фосфорных минеральных удобрений.
2010

Обязанности как системообразующая правоотношений

Кардинальная смена вектора в социальном развитии государств, образовавшихся на всем постсо циалистическом пространстве, одновременно потребовала и переориентации в сфере общественно­значимых приоритетов и ценностей. Все это в целом актуализировало ряд проблем фундаментально­го характера, связанных с выявлением закономерностей и действием механизма социальной самоор­ганизации общества. В этой связи анализ и переосмысление ряда базовых принципов ее формирова­ния и функционирования, где правоотношениям принадлежит одно из ведущих мест, имеет не только теоретическое, но и важное практическое значение.

С одной стороны, это обусловлено тем, что сегодня все человечество столкнулось с проблема­тичностью дальнейшего следования в векторе самоизменения и саморазвития, осуществляемого в рамках построения социальных отношений по принципу — «свой — чужой» и, соответственно, когда и в теории и на практике вся палитра социальных связей и отношений отражалась бы только в одном «черно-белом» цвете. Поэтому в современных реалиях перспектива ориентации общества только тра­диционные формы, где, как правило, преобладали однополярная или двухполярная модели социаль­ного обустройства мира, объективно становится несостоятельной, особенно в плане непредсказу­емости своих дальнейших негативных последствий.

С другой стороны, перед молодыми суверенными государствами, образовавшимися после разва­ла системы социализма, в равной мере как и перед Казахстаном, стоит задача не просто их интегра­ции в мировое цивилизационное пространство, где паритетность и равноправие являются одними из общепринятых принципов современной международной политики. Формирование своей собственной модели государственного обустройства, связанной как с определением внешнеполитического курса, так и отработкой механизма правового обеспечения всех, и в первую очередь рыночных преобразова­ний, проводимых в этих странах, сопряжено с одним весьма немаловажным фактором. Его суть со­стоит в том, что осуществление всего намеченного должно реализовываться в интересах, прежде все­го, всех граждан данных государств, а не только какой-то отдельно взятой их «элитной» части.

Раньше, на разных этапах развития общества, отбор подобных моделей государственного обу­стройства, а вместе с этим и всего арсенала соответствующих им организационных принципов и со­циально-правовых норм, осуществлялся как бы сам собой, спонтанно и без особой саморефлексии. То что происходило в действительности, внешне выглядело как итоговый, совокупный результат по- истине «броуновского» совмещения разнообразных видов деятельности людей, преследовавших свои, сугубо личные потребности, интересы и цели. Фактически, общество существовало да и про­должает функционировать в режиме самоорганизации и саморазвития, представленного в контексте лишь одного, субъект-объектного парадигмального видения. Его суть сводится к тому, что оно, практически, не выходит за рамки теоретических представлений о ситуациях, когда одна, как правило наименьшая, часть общества выступает в роли социального субъекта. И уже в этой связи ей при по­мощи соответственно вырабатываемой законодательно-правовой системы, в конечном итоге, всегда удавалось наличное окружение использовать как объект или в качестве своеобразного средства при достижении, в первую очередь, своих собственных интересов. Правда, зачастую эти интересы выда­вались, да и по-прежнему маскируются, под видом особо социально значимых.

Вполне естественно, что недовольство объектоподобной части общества не могло не найти вы­ражения в борьбе за изменение данного своего положения, которое при помощи соответствующей за­конодательно-правовой системы закреплялось в определенный социальный статус. А посему любая попытка его изменения официально объявлялась противозаконной, а следовательно, и антиправовой. Наиболее зримо успехи, достигнутые на этом поприще, нашли свое отражение в логике и содержании преобразований, обычно определяемых в обществе как демократические.

Однако сегодня становится все более очевидным, что молодым суверенным государствам для этих целей вряд ли подойдет тот путь, который был пройден странами, имеющими, по нынешним меркам, давние демократические традиции. Все эти страны характеризует то, что происходившие в них преобразования, особенно в правовой сфере, в конечном итоге сводились к отбору и перераспре­делению прав между властвующими и подвластными. В первую очередь это было связано с лишени­ем или ограничением прав тех, чьи интересы, в силу их господствующего положения, находились под защитой соответствующей законодательно-правовой системы, о чем наглядно свидетельствует при­мер всех социальных революций, имевших место в истории.

Все это получило своеобразное закрепление в соответствующих теоретических представлениях, ставших, похоже, особенно среди юристов, даже традиционными. Их суть, например, отражает одно из мнений, согласно которому даже «путем принятия конституции общество реализует идеи об огра­ничении власти (курсив наш. — В.Б.) и введения правил и норм поведения не только в отношении граждан, но и распространяет их на верховную власть в лице высших органов, включая и главу госу­дарства. Причем ограничения, налагаемые конституционными нормами, рассматриваются в консти­туционной теории как воплощение «высшего права», т.е. воли народа, являющейся основой для за­конного контроля над волей государства»1. Правда, основная причина появления этого «высшего пра­ва» у самого народа сторонниками данного подхода трактуется с позиций все того же субъект-объ- ектного парадигмального видения. Коротко это право определяется высказыванием: «Власть — слуга народа».

Однако, как об этом все больше свидетельствует практика первого десятилетия суверенного су­ществования самих молодых государств, для этих целей вряд ли подходит и другой вариант. Осно­ванный на привлечении опыта других стран, он в основном сводится к составлению такого набора всевозможного рода социальных прав и свобод, обязательно сразу же возводимых в ранг закона, ко­торые бы в одинаковой мере устраивали всех и вся. Попытками создания подобного сводного их «ка­талога» сегодня, похоже, занято все постсоветское пространство. Отсюда — появление законов, обу­словленных, зачастую, абсолютно случайными, часто внешними и второстепенными факторами, та­кими как дань их сиюминутной значимости, или следствием лоббирования депутатами различных личных, партийных или всевозможного рода корпоративных интересов и т.д. При этом, как правило, среди принимаемых законов отсутствует какая-либо логическая взаимосвязь и взаимообусловлен­ность, откуда дублирование в их содержании, случаи противоречия как друг другу, так порой даже и требованиям Конституций своих стран. Нетрудно представить себе ситуацию с законодательной ба­зой молодых суверенных государств даже в недалеком будущем, если подобное валовое отношение к законотворческой деятельности сохранится и дальше.

Несмотря на различия, существующие между этими двумя вариантами подходов к официально­му пониманию природы правоотношений, их объединяет одно: как в первом, так и во втором случае незыблемым остается представление о системе социального обустройства общества, где, несмотря на всевозможные варианты заверений и декларирования, неизменным остается один тип отношения — «господство-подчинение». И не важно, является ли это господство формой проявления воли и жела­ния — или одного, или немногих, или даже относительного большинства членов определенного типа сообщества, как, например, это имело место в условиях существования советского строя.

Поэтому мировое сообщество сегодня поистине стоит перед дилеммой: или эволюционировать и дальше в направлении, хотя и связанном с определенным обновлением социокультурных норм и про­грамм самоорганизации и деятельности, но функционирующих в русле доминирования лишь одно­го — субъект-объектного парадигмального видения, или попытаться выйти на совершенно иной по качеству — субъект-субъектный парадигмальный уровень, являющийся по своей природе действи­тельно альтернативным данному.

Альтернативность данного уровня, на наш взгляд, во многом связана с совершенно иным подхо­дом к пониманию природы, сущности и стратегии формирования всей системы социальных взаимо­отношений в обществе, и в первую очередь — в сфере правоотношений. Суть этого подхода состоит в том, что нельзя иначе достичь ни утверждения действительной демократии для всех в рамках лю­бого отдельно взятого государства, ни паритетности и равноправия на международной арене во вза­имоотношениях между самими государствами, претендующими на статус демократических и право­вых, другим путем, не исключив (или, по крайней мере, не сведя к минимуму) не только на словах, но и на деле любой возможности использовать человеком (или любым сообществом людей) другого че­ловека (или других людей) в качестве средства (объекта) при достижении ими всевозможного рода своих личных или социумно значимых интересов, целей и задач.

Как это ни парадоксально выглядит, но уже сегодня в арсенале приемов и способов социальной самоорганизации общества, в том числе и их правового обеспечения, среди прочих есть и такие, по­тенциальные возможности которых, к сожалению, еще не совсем до конца осмысленны, а потому и не используются в их полном объеме. Примером тому, по праву, могут служить договорные отноше­ния, формируемые на основе согласования всех видов совместной деятельности между их непосред­ственными участниками. Именно с ними, как наглядно свидетельствует история, общество связыва­ло, да и сегодня связывает свои лучшие надежды и чаяния. Однако существующие представления о договорных отношениях, на наш взгляд, еще не в полной мере раскрывают их подлинную сущность. Тем более, что устранение пробелов в этой сфере позволяет совсем в ином ракурсе взглянуть на при­роду и сущность самих правоотношений.

Обращение к договору является отнюдь не случайным. С одной стороны, он представляет собой весьма действенное средство при выборе его участниками именно ненасильственного варианта удов­летворения каждым своих личных потребностей и интересов. С другой — именно договор, как дей­ственная и довольно-таки эффективная форма взаимодействия между людьми, не имеет ограничений ни в количестве тех, кто может принимать в нем участие, ни в содержании того, что может при этом стать предметом общественно значимого договора. В истории общества именно он, в силу возмож­ности предварительного согласования всех видов и форм осуществления совместной деятельности и их нормативного обеспечения при достижении любой, общественно значимой цели, давно уже стал весьма надежным полигоном при отработке наиболее приемлемых, а потому и наиболее востребован­ных форм взаимоотношений между его непосредственными участниками.

Как вполне справедливо подмечено, переход к рыночной форме самоорганизации общественных взаимоотношений в качестве важнейшего условия предполагает «... создание интегративного меха­низма, основанного на спонтанной самоорганизации структур согласования (курсив наш. — В.Б.) частного интереса индивидов и групп с динамикой спроса и предложения»2. В этой связи переход к рыночной организации общества, предпринимаемый на всем постсоветском пространстве, в своей ос­нове имеет вполне рациональную идею развития естественных начал социальной самоорганизации, и в первую очередь — в сфере экономики. А успех в реализации данной идеи на практике во многом будет зависеть от того, насколько осуществляемое при этом их правовое обеспечение будет способ­ствовать развитию подобных социальных структур, формируемых не на основе насилия или обмана, а согласования интересов всех их непосредственных участников.

Как определял еще К.Маркс, «.один товаровладелец лишь по воле другого, следовательно, ка­ждый их них лишь при посредстве одного, общего им обоим волевого акта, может присвоить себе чу­жой товар, отчуждая свой собственный. Следовательно, они должны признавать друг в друге частных собственников. Это юридическое отношение, формой которого является договор, — все равно, за­креплен ли он законом или нет, — есть волевое отношение, в котором отражается экономическое от- ношение»3.

Таким образом, договор в синкретичном виде содержит в себе и экономическую и юридическую компоненты. Сам по себе для каждой из сторон он представляет сугубо индивидуально значимое дей­ствие. Но именно благодаря этим своим составляющим он служит истоком многих общественно зна­чимых процессов. При этом договор выступает прежде всего в качестве альтернативы, противостоя­щей проявлению любой формы открытого насилия. Ведь сам по себе захват чужой собственности или насильственное навязывание кому-либо чужой воли уже исключает необходимость при этом что- либо согласовывать вообще. Поэтому договор является весьма действенным способом, расширяющим возможности каждой из сторон не только при удовлетворении ими любого вида своих соб­ственных потребностей, но и при осуществлении этого мирным путем.

Здесь необходимо обратить особое внимание на то обстоятельство, что сама по себе процедура заключения и выполнения условий договора сыграла весьма существенную роль в формировании со­вершенно нового вектора в эволюции человеческой истории. В первую очередь это нашло отражение в изменении самосознания людей, принимавших в этом процессе непосредственное участие. Необхо­димость обязательного лишения ими своей личной собственности, что является непременным исход­ным условием договорного процесса, заставляет каждого из них, пусть виртуально, т.е. пока только в сознании и временно, но примириться с пребыванием в отчужденной форме существования. Здесь части (или всей) своей собственности каждый как бы уже лишился, а желаемое ему еще только пред­стоит приобрести при завершении сделки. Для совершения же отчуждения в реальности он был обя­зан проявить волю, чтобы отчуждаемая им собственность без сопротивления, прежде всего с его сто­роны, действительно отошла к другому человеку. И это является первой предпосылкой, предотвраща­ющей переход взаимоотношений в сферу открытого насилия.

Другим важнейшим условием, непосредственно предваряющим сделку, является устранение всех видов возможных расхождений сторон во взглядах на условия ее осуществления. Оно достигает­ся за счет согласования мнений, в основе которых лежат представления каждой стороны о характере личной выгоды, получаемой каждым в конечном итоге. Сам процесс поиска наиболее оптимального решения, как и согласие на окончательный вариант, венчающий собой любой договор, всеми учас­тниками решается, как правило, в одном ключе: насколько, именно для него лично, мера прав будет превышать (равенство — исключение) меру его обязанностей. Ведь выгода — это всегда разница между тем, что человек, прежде всего, теряет и лишь потом приобретает взамен. Поэтому именно потеря выступает тем базовым критерием, который позволяет определить характер и размер соответ­ствующей выгоды для каждой из сторон, которая, возможно, может быть получена ими в будущем.

Естественно, что в договоре подобное отчуждение, т.е. лишение собственности, трансформиру­ется в обязанности каждой из сторон, а выгода — в ее права. В данном случае права, приобретаемые человеком, всегда являются вторичными и в этом смысле производными от его обязанностей. Ведь характер их взаимосвязи между собой во многом аналогичен соотношению, существующему между тем, что уже реализовано и тем, что еще только предстоит реализовать. Обязанности в договоре вы­полняют своеобразную функцию настоящего, а права — будущего. «Различие между простым обе­щанием и договором, — как считает Гегель, — заключается в том, что при обещании то, что я хочу подарить, сделать, выполнить, выражено как относящееся к будущему и остается еще субъективным определением моей воли, которое я поэтому могу еще изменить. Напротив, стипуляция договора уже сама есть наличное бытие решения моей воли в том смысле, что я отчуждаю мою вещь, что она уже теперь перестала быть моей собственностью, и я уже признаю ее собственностью другого»4.

Договорные отношения, в силу объективной императивности обязанностей перед правами, в корне отличаются от всех других видов и форм взаимоотношений между людьми. В существующей литературе, как правило, доминирует совершенно иная точка зрения, где приоритетность в договоре отдается не обязанностям, а именно правам. Так, например, по мнению одного из авторов теории до­говорных отношений Т.Гоббса, «... договором называются действия двух или многих лиц, перенося­щих друг на друга свои права»5. К сожалению, подобная точка зрения является доминирующей во взглядах на понимание сущности правоотношений и сегодня, особенно среди юристов.

Однако подобный взгляд — не более чем влияние все того же субъект-объектного парадигмального представления, когда права, как привилегия, принадлежат субъекту, а не тому, кто выступает в качестве объекта. Ибо тот же Гоббс, чувствуя некоторую внутреннюю несостоятельность подобного взгляда, сам же был вынужден признать, что «соглашение служит делу установления мира лишь по­стольку, поскольку мы, обязуясь что-либо совершить или от чего-либо отказаться, придерживаемся своих обязательств (курсив наш. — В.Б); соглашения были бы бесцельными, если бы их не придер- живались»6.

Кроме того, понимаемый подобным образом характер взаимоотношения между обязанностями и правами имеет еще одну уникальную особенность. Ее суть состоит в том, что именно благодаря по­добным образом достигаемой эквивалентности взаимосвязь между обязанностями и правами приоб­ретает амбивалентный характер. Как противоположности, в силу взаимообусловленности и взаимоп­роникновения друг в друга, они образуют вид целостности, который, «будучи процессуальным, раз­рушается, как только нарушается это процессирующее (как бы застывшее в этом процессировании) взаимопроникновение противоположностей. ... Всякое такое действие неизбежно оборачивается де­струкцией амбивалентности, а следовательно, — и самого феномена»7.

К сожалению, как показывает практика, данный амбивалентный характер отношения между обя­занностями и правами менее всего учитывается законодателями в их правотворческой деятельности. Поэтому многие законодательные акты, оторванные или только лишь косвенно связанные с каким- либо видом обязательств, по своей природе уже изначально теряют свой правовой характер. А пото­му, по сути, являются противоправными. Наглядным подтверждением проявления подобного право­творческого брака является сопровождение вновь принимаемых законов внесением целого ряда все­возможных изменений и дополнений в ранее принятые законы. И подобная болезнь даже у законо­творцев молодых суверенных государств на сегодня, похоже, уже приобретает хронический характер.

Здесь хотелось бы отметить еще одну особенность обязательств в процессе становления отноше­ний, претендующих на статус правовых. В силу объективного неравенства, существующего между людьми, вступающими в договор, а также под влиянием всевозможного рода других условий и фак­торов, в договоре благодаря соглашению может быть достигнуто так называемое формальное равен­ство всех его непосредственных участников. Но только это формальное равенство может быть дос­тигнутым и реально достигается благодаря не сфере прав, как это почему-то принято считать, а имен­но сфере обязанностей. Ведь права, как некая выгода или привилегия, всегда более желаемы, чем обязанности. Поэтому в условиях доминирования отношения «господство-подчинение» именно у бо­лее сильного, богатого, способного и т.д. есть больше оснований и возможностей для того, чтобы на­вязать и в легитимной форме, в виде соответствующего закона, закрепить свою волю в качестве гос­подствующей над всеми остальными.

Поскольку подобные возможности объектоподобной части населения объективно гораздо скром­нее, чем у тех, кто пребывает в статусе господина, то консенсус среди противоборствующих интере­сов в процессе договора реальнее всего может быть достигнут именно в сфере обязанностей сторон. Вполне естественно, что это вовсе не означает, что соотношение между обязанностями и правами первых и вторых представляет собой пропорцию, выражаемую соотношением пятьдесят на пятьде­сят. Ведь для более бедного, более слабого и т.д. важнее заручиться открытой формой признания обя­зательств противной стороной, а уж тем более — закрепления их в форме закона. Неполная реализа­ция закона в сфере прав «остается на совести» только их обладателя, в то время как невыполнение обязательств одной из сторон наносит ущерб, прежде всего, стороне противоположной, предоставляя ей тем самым возможность заявить об ущемлении ее прав, т.е. о проявлении несправедливости в под­линном смысле данного слова.

Отсутствие же в соглашении обязательств одной из сторон, равно как и неэквивалентный харак­тер их соотношения с правами, приобретаемыми взамен, делает это соглашение справедливым лишь номинально. Поэтому его реализация на практике, как правило, всегда оборачивается благом для од­них и ущербом для других. Это, в свою очередь, делает весьма проблематичной возможность следу­ющего повтора данных договорных отношений на тех же условиях или в том же составе участников, разве только что путем очередного обмана или под давлением угрозы или открытого насилия.

Именно благодаря приоритету обязанностей, а не прав, договор имманентно содержит в себе еще одно качество, позволившее ему стать одним из наиболее востребованных видов общественных взаимоотношений. Его суть состоит в том, что договор, как нечто само собой разумеющееся, предпо­лагает, все равно, оговорено это специально или нет, определенную меру гарантии того, что установ­ленная соглашением эквивалентность между обязанностями и правами каждой из сторон не будет произвольно нарушена его участниками. И это положение распространяется на все время действия данного договора. Любое же посягательство на эту меру делает сомнительным достижение той цели, ради которой, он, собственно, и заключался. Поэтому в договоре, в соглашении, как отмечает в «Фи­лософии права» Гегель, «. заключено право требовать выполнения обязательства; однако оно, в свою очередь, дело особенной воли, которая в качестве таковой может действовать противно в себе сущему праву»8. Суть этой мысли сводится к тому, что «право требовать» выполнения соответству­ющих обязанностей ущемленной стороной по своей природе вполне обоснованно и вряд ли может вызвать сомнение у любого здравомыслящего человека. В то время как по воле или прихоти законо­дателя существующее право может отдельную категорию людей от ответственности за данную фор­му провинности попросту освобождать.

Природа подобной зависимости прав от обязанностей логически вполне объяснима. Она вытека­ет из природы эквивалентности. Известно, что эквивалентное отношение является ложным тогда, ко­гда хотя бы одна из его составляющих ложная. На практике это оборачивается ситуацией, когда обя­зательства одного (некоторых) перед другим (другими) были добросовестно выполнены, а соответ­ствующее обязательство другого (других) — нет. Естественно, что в этом случае права первого (или первых), в силу амбивалентности их обязанностей и прав в договоре, будут автоматически ущемле­ны. А сам договор в целом приобретает статус неправового, т.е. несправедливого. «Ведь справедли­вость, — как отмечал еще Эпикур, — сама по себе не есть нечто, но в сношениях людей друг с дру­гом в каких бы то ни было местах всегда она есть некоторый договор о том, чтобы не вредить и не терпеть вреда»9. В данном высказывании Эпикура появление у конкретного человека права «не тер­петь вреда» логически обосновывается тем, что сам он взятые на себя обязательства выполнил, т.е. никому «не вредил». Несоблюдение же подобного требования другой стороной обернулось (или мо­жет обернуться) для него определенным ущербом или нанести вред. Все это вместе является мораль­ным и правовым основанием для выражения пострадавшим своего несогласия с подобной ситуацией.

Именно данный вид права требовать выполнения обязательств от другого, обладателем которого человек становится лишь тогда, когда им выполнен соответствующий круг собственных обяза­тельств, налагаемых на него соглашением или иным видом всевозможных социальных установлений, сыграл огромную роль в социальной самоорганизации общества, особенно в выборе, отработке, а за­тем и в закреплении различных видов и типов коллективных сообществ людей. По существу, он явился одним из определяющих факторов, позволившим взаимоотношениям между людьми поднять­ся на уровень, соответствующий природе человека не как биологического, а именно как социального существа. Прежде всего, наряду с другими факторами, он заложил основу той мощной преграды, ко­торая оказалась способной предотвратить переход межличностных взаимоотношений людей в плос­кость проявления открытого насилия, особенно в случае, когда какая-либо из сторон посчитает себя ущемленной в своих правах из-за невыполнения своих обязанностей другой стороной. Тем самым он во многом способствовал формированию и относительно долговременному функционированию все­возможных видов устойчивых социальных образований различного уровня общности.

Кроме того, ценность, а потому особая востребованность данного вида права на уровне межлич­ностных взаимоотношений, состояла и в том, что он стал весьма эффективным средством социализа­ции всех непосредственных участников подобным образом понимаемого типа правоотношений. Ведь каждый отдельный конкретный случай нарушения договорного соглашения, допущенный в реальнос­ти и выявленный посредством реализации данного права «не терпеть вреда» потерпевшим, одновре­менно свидетельствовал о ненадежных партнерских качествах того, кто посягал на незыблемость тре­бований договора, т.е. мог поставить свое личное желание выше коллективно выработанной воли. Вследствие этого и сам человек, и его поступки потенциально начинали представлять опасность для функционирования и коллективного сообщества, и общественных отношений, сформированных на основе мирного соглашения.

Все это вместе выливалось в одну из действенных форм по апробации общественно одобряемых или осуждаемых эталонов поведения как отдельных людей, так и различных типов формируемых ими коллективных сообществ и их отдельных структур. Эти эталоны, в силу их эффективности при достижении различного рода личных и социально значимых целей и задач, сыграли важную роль при переводе участников договорных отношений из индивидного (естественно-природного) в новое, субъ­ектное (искусственно-социальное) существование. А сами они транслировались в различного рода социальные нормы.

Социальная норма, по сравнению с договором, является одной из универсальнейших форм более высокого уровня организации взаимоотношений между людьми. Это одно из эффективнейших средств осуществления индивидуальной жизнедеятельности людей в различного рода организуемых ими сооб­ществах более высокого порядка сложности. Прежде всего природа договора сводится к ограниченной в пространстве и во времени форме взаимозависимого существования людей друг от друга. Условия этого существования, как правило, определяются в процессе предварительного согласования мнений их непосредственных участников. Свобода же на уровне автономного, абсолютно независимого ни от кого существования человека может быть представлено как его безусловная свобода.

Вступление же во взаимоотношения, которые носят ненасильственный характер, а все их учас­тники относительно паритетны между собой, ведет к тому, что эта свобода трансформируется для каждого из них в осознанно и коллективно устанавливаемую форму «несвободы». Мера этой «несво­боды» определяется характером обязанностей, принимаемых на себя каждым из участников догово­ра. Приобретаемая же взамен мера прав, детерминируемая наличием у каждого обязательств друг пе­ред другом, становится для него своеобразной «усеченной», а посему обусловленной, мерой свободы. Таким образом, права есть не что иное, как превращенная из безусловной обусловленная (обязатель- ствами) мера свободы человека. В этой связи права, как обусловленная свобода, не исчерпывают со­бой всей меры подлинной свободы человека. И это особенно важно иметь в виду, чтобы понять, что не только свобода не сводится к определенному виду, регламентируемому правом, а наоборот, сами права являются искусственно оговоренной, установленной формой свободы.

В этом случае совсем в ином свете предстает понимание различных видов так называемых «не­отчуждаемых прав» человека. У человека должны быть неотчуждаемые не права, а определенные ви­ды свободы, которые не могут быть отчуждены в обмен на любые виды обязательств, налагаемых на человека со стороны социума.

Разнонаправленный характер деятельности различных сообществ, создаваемых людьми для дос­тижения тех или иных целей, равно как и возникающие при этом всевозможные уровни иерархии в процессе их взаимоотношений, объективно обусловили и соответствующее многообразие социаль­ных норм. Все они (нравственные, эстетические, религиозные, корпоративные, юридические, полити­ческие и т.п.), независимо от своего содержания и формы, были функционально детерминированы.

С одной стороны, их появление было обусловлено необходимостью организации индивидуаль­ной жизнедеятельности различных людей с целью достижения ими внеиндивидного и надындивидного рода потребностей. Что, собственно, и способствовало появлению нового искусственного — соци­ального вида деятельности. А с другой — именно наличие подобной социально организованной дея­тельности повлекло за собой формирование различного рода социальных образований (сообществ) людей. Время выполнения ими соответствующих, т.е. определенных в рамках данной организован­ной деятельности, функциональных обязанностей и ролей определяло длительность существования данного искусственно созданного вида сообщества. Поэтому соблюдение требований соответству­ющих социальных норм являлось важнейшим условием его самосохранения как некой самодостаточ­ной целостности. Однако это самосохранение при социальном нормировании, как и в условиях дого­вора, во многом обеспечивалось за счет взаимозависимости участников, основанной на все том же амбивалентном соотношении между их обязанностями и правами. Только теперь эта амбивален­тность имела несколько иную форму проявления.

Внутри системы социального нормирования уже сами нормы не только представляют ее элемен­тную базу, но одновременно выполняют и роль ее амбивалентных составляющих. Одни из них опре­деляют меру только должного, т.е. обязанности человека, другие же — меру возможного, дозволя­емого, т.е. его права. Даже в условиях безраздельного господства субъект-объектной парадигмы каж­дый из участников социальных взаимоотношений не мог избежать наличия определенных обязаннос­тей, налагаемых на него со стороны существовавшей системы социального нормирования. Ведь лю­бая социальная норма потому и является нормой, что она, по своей сути, сводится к своеобразному распределению функций и ролей между участниками социальной деятельности. Посредством запрета или дозволения, составляющих ее содержание, каждая из них, в конечном итоге, представляет собой более или менее жесткую регламентацию, касающуюся места, времени и характера деятельности каждого, на кого она распределяется. Невыполнение требования нормы любым из участников этих отношений, будь то отдельный человек или любое структурное подразделение, образованное челове­ческим сообществом, представляло собой угрозу социальной целостности, для которой норма явля­лась одним из определяющих условий ее самодостаточного существования. Однако кто бы в обще­стве не приходил к власти, он не мог произвольно, по своему усмотрению, уже существующую или вновь устанавливаемую систему нормирования лишить ее амбивалентного характера.

Так, даже в условиях рабовладельческого строя, когда обязанности в основном были «привиле­гией» рабов, а права — свободных граждан, то и тогда эти противоположности все равно находились в состоянии амбивалентности. А обязанности все равно предшествовали правам. Ведь для того чтобы обладать определенными правами, человек, как минимум, сначала должен был обязан принадлежать к сословию свободных граждан. Да и у свободного гражданина тоже был свой, определенный круг обязанностей, без которого, в принципе, он не мог бы существовать в качестве полноправного члена определенного типа сообщества. Кроме того, сами свободные граждане в своей индивидуальной жиз­недеятельности не могли не следовать требованиям, диктуемым со стороны существовавших в соци­уме традиций, нравственных установлений, религиозных верований, индивидуальных обязательств и т.п. А того кто игнорировал эти требования, как свидетельствует история, неминуемо ждала распла­та. У социума всегда было в наличии достаточно средств и способов, вплоть до физического уничто­жения человека (как это имело место с Цезарем), чтобы наказать или покарать строптивого. И эта участь ждала любого, кто в своем поведении пытался игнорировать обязательства, возлагаемые на него со стороны социального окружения.

Эволюция взаимоотношений в обществе вела к тому, что вследствие естественного социального отбора выполнение требований отдельных норм трансформировалось не только из достаточных в разряд необходимых, но даже и строго обязательных. Получение же статуса общеобязательных и их подкрепление мощной поддержкой со стороны социума в виде определенного наказания за ослуша­ние способствовали превращению отдельных норм в юридические законы. Трансформация отдельных социальных норм в разновидность юридических (правовых) законов объективно была детерминиро­вана и необходимостью упорядочения усложнявшихся по характеру и возраставших по численности видов общественных взаимоотношений. Это, в свою очередь, требовало отработки мер оперативного и действенного влияния на ход происходящих событий. Чтобы в этих условиях противостоять откры­тому проявлению произвола, насилия и полного «беспредела», чреватых самоистреблением людей, потребовались более мощные институты регуляции складывавшихся общественных отношений.

На смену нормам-обычаям, поддерживаемым, как правило, только силой общественного мне­ния, приходят правовые законы. Формируется такой социальный феномен, как государство. «Могу­щество политической, государственной власти, образующей стержень нового всеобщетерриториаль­ного институционного образования — государства, концентрируется в аппарате, обладающем инст­рументами навязывания воли властвующих, прежде всего — инструментами принуждения, а также институтами, способными придать воле властвующих общеобязательный характер...»10.

В условиях социальной неоднородности, когда общество, в основном, все виды социальных вза­имоотношений строит на основе субъект-объектной парадигмы, сама система правового нормирова­ния строится таким образом, что каждый, кто выступает в роли субъекта, стремится диспропорцию в амбивалентном соотношении между законами, обеспечивающими права, и законами, предписыва­ющими обязанности, обратить в свою пользу. И вряд ли можно было ожидать, что во всех существо­вавших типах сообществ будет насаждаться иная система, так называемого правового или юридичес­кого (одно, собственно, мало, чем отличается от другого) законодательства со стороны тех, кто зани­мал господствующее положение в ведущих сферах жизни, таких как экономика, политика, и т.д. Ви­димо, по этой причине юридические отношения стали определяться, в целом, как правоотношения, а юридическое нормирование — как правовое нормирование.

Поэтому вряд ли стоит особо удивляться тому, что все социальные волнения, бунты, восстания и даже революции, имевшие место в человеческой истории, преследовали лишь одну цель — не ликви­дировать существовавшую в обществе диспропорцию в наборе прав и обязанностей, а именно пере­распределить ее, но только теперь в свою пользу. Независимо от характера, форм и способов «борьбы за установление справедливости» все эти социальные потрясения всегда завершались одним — «экс­проприацией экспроприаторов» (Маркс). Поскольку в условиях социальной неоднородности государ­ственная власть в обществе существует благодаря непосредственной поддержке и с санкции, прежде всего, экономически господствующего меньшинства, то право на жизнь в первую очередь было га­рантировано теми законами, которые закрепляют и охраняют общественные отношения, отвечающие его интересам. В этой ситуации общество избрало путь, при котором правовой закон не только потес­нил систему социального нормирования, но даже взял ее под свой непосредственный контроль. «За­кон, — как, например, отмечается в юридической литературе, — это принимаемый в особом порядке и обладающий высшей юридической силой нормативный правовой акт, выражающий государствен­ную волю по ключевым вопросам регулирования общественной и государственной жизни. Законы — первичные, основополагающие нормативные акты»11. В силу этого во всех типах существовавших го­сударств, включая и советское, сложилось и утвердилось в качестве господствующего мнение, со­гласно которому «право потому и «право», что оно (закрепленное в законах и выраженное в юриди­ческих нормах) «говорит о правах»12.

В конечном итоге получается, что правовые нормы потому и играют такую роль в жизни обще­ства, что они государством закреплены в виде соответствующих юридических законов. Поэтому вряд ли стоит особо удивляться тому, что и на сегодня в юриспруденции господствующей остается мето­дологическая установка, согласно которой система прав и обязанностей, а не обязанностей и прав, — сердцевина, центр правовой сферы, и здесь лежит ключ к решению основных юридических проблем.

Подобное понимание права позволяет сделать вывод, что при определении сущности этого соци­ального феномена авторы делают акцент на абсолютизации в нем роли юридической нормативисти- ки, сводимой к жесткой регламентации конкретных прав, свобод и обязанностей участников суще­ствующих в обществе различных видов взаимоотношений.

Похоже, что в новых социальных реалиях на всем постсоветском пространстве молодые госу­дарства тоже, в основном, обеспокоены поиском все того же оптимального перечня «важнейших» прав человека и отработкой механизма по их внедрению в жизнь. А уже они, как панацея, гарантиро­вали бы им возможность претендовать на звание «правового». Подтверждением тому может служить точка зрения, высказываемая среди теоретиков, занимающихся разработкой законодательно-право­вой базы государств уже нового, постсоциалистического типа. Так, согласно мнению С.С.Алексеева: «В современных условиях все более крепнет мысль не только «уравнять» государство и личность, но и резко возвысить личность, оснастить каждого человека надежными средствами защиты, безотказно действующими механизмами реализации неотъемлемых его прав... Надо думать, что высокий право­вой статус каждого человека, каждой автономной личности важен сам по себе, безотносительно ко всему другому; именно он первичен и должен быть «точкой отсчета» в созидании правового обще­ства»13.

Взаимоотношения же, имеющие правовой характер, по нашему мнению, определяют не права сами по себе, а только те права, которые детерминированы, взаимообусловлены обязанностями чело­века перед своим социальным окружением. Важнейшей методологической особенностью данного подхода в понимании сущности права является то, что право по своей природе представляет сугубо социальное явление. И вне социума, априорно, право, как таковое, вообще не существует. Поскольку данный вид права человеку может предоставить только социальная среда, то это право, «не терпеть вреда», он может получить только в обмен на обязательство «не вредить» этому своему социальному окружению.

Свобода, обязанности, права — такова, на наш взгляд, логика формирования отношений, кото­рые, в полном смысле этого слова, можно будет определить как правоотношения, достойные подлин­но природной сущности человека и соответствующие характеру подлинных рыночных отношений.

Тогда договор, норма, закон — это не только форма проявления, но и своеобразные этапы эво­люции правоотношений, на каждом из которых право «не терпеть вреда», получаемое взамен на обя­зательство «не вредить», приобретало весьма специфическую форму своего проявления. Анализ этой специфики позволяет глубже понять природу становления и утверждения правоотношений в качестве определяющего вида взаимоотношений, существующих в человеческом сообществе. А данное пони­мание, как альтернатива доминирующим представлениям о сущности правоотношений и способах их закрепления в социальной среде, тем более необходимо в условиях, когда на повестке дня стоит не просто вопрос об очередной модернизации общества, а об утверждении рыночных отношений, по­строении правового государства и формировании гражданского общества, соответствующих их под­линному смыслу.

 

Список литературы

  1. Амандыкова С.К. Становление доктрины конституционализма в Казахстане. - Караганда: Изд-во КарГУ, 2002. - С. 29.
  2. Нысанбаев А., Курганская В. Философия и образование // Высшее образование в Росси. - 2001. - № 1. - С. 45.
  3. Маркс К. Капитал //Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. - М., 1961. - Т. 23. - С. 94.
  4. Гегель Г.В.Ф. Философия права. - М.: Мысль, 1990. - С. 133.
  5. Гоббс Т. О гражданине // Гоббс Т. Избр. произведения: В 2 т. - М.: Мысль, 1965. - Т. 1. - C. 314.
  6. Там же. - С. 323.
  7. Хамидов А.А. Единство противоположностей в системе отчуждений // Человек в мире отчуждения. - Алматы: Ғылым, 1996. - С. 187.
  8. Гегель Г.В. Указ. соч. - С. 137.
  9. Демокрит. Этика // Материалисты Древней Греции. Собр. текстов Гераклита, Демокрита и Эпикура. - М.: Политиздат, 1955. - С. 217.
  10. Алексеев С.С. Философия права. - М.: Изд-во НОРМА, 1998. - С. 65.
  11. Общая теория права и государства: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. / Под ред. В.В. Лазарева. - М.: Юристъ, 1996. - С. 36.
  12. Алексеев С.С. Указ. соч. - С. 43.
  13. Алексеев С.С. Теория права. - М.: Изд-во БЕК, 1994. - С. 217.

Разделы знаний

Архитектура

Научные статьи по Архитектуре

Биология

Научные статьи по биологии 

Военное дело

Научные статьи по военному делу

Востоковедение

Научные статьи по востоковедению

География

Научные статьи по географии

Журналистика

Научные статьи по журналистике

Инженерное дело

Научные статьи по инженерному делу

Информатика

Научные статьи по информатике

История

Научные статьи по истории, историографии, источниковедению, международным отношениям и пр.

Культурология

Научные статьи по культурологии

Литература

Литература. Литературоведение. Анализ произведений русской, казахской и зарубежной литературы. В данном разделе вы можете найти анализ рассказов Мухтара Ауэзова, описание творческой деятельности Уильяма Шекспира, анализ взглядов исследователей детского фольклора.  

Математика

Научные статьи о математике

Медицина

Научные статьи о медицине Казахстана

Международные отношения

Научные статьи посвященные международным отношениям

Педагогика

Научные статьи по педагогике, воспитанию, образованию

Политика

Научные статьи посвященные политике

Политология

Научные статьи по дисциплине Политология опубликованные в Казахстанских научных журналах

Психология

В разделе "Психология" вы найдете публикации, статьи и доклады по научной и практической психологии, опубликованные в научных журналах и сборниках статей Казахстана. В своих работах авторы делают обзоры теорий различных психологических направлений и школ, описывают результаты исследований, приводят примеры методик и техник диагностики, а также дают свои рекомендации в различных вопросах психологии человека. Этот раздел подойдет для тех, кто интересуется последними исследованиями в области научной психологии. Здесь вы найдете материалы по психологии личности, психологии разивития, социальной и возрастной психологии и другим отраслям психологии.  

Религиоведение

Научные статьи по дисциплине Религиоведение опубликованные в Казахстанских научных журналах

Сельское хозяйство

Научные статьи по дисциплине Сельское хозяйство опубликованные в Казахстанских научных журналах

Социология

Научные статьи по дисциплине Социология опубликованные в Казахстанских научных журналах

Технические науки

Научные статьи по техническим наукам опубликованные в Казахстанских научных журналах

Физика

Научные статьи по дисциплине Физика опубликованные в Казахстанских научных журналах

Физическая культура

Научные статьи по дисциплине Физическая культура опубликованные в Казахстанских научных журналах

Филология

Научные статьи по дисциплине Филология опубликованные в Казахстанских научных журналах

Философия

Научные статьи по дисциплине Философия опубликованные в Казахстанских научных журналах

Химия

Научные статьи по дисциплине Химия опубликованные в Казахстанских научных журналах

Экология

Данный раздел посвящен экологии человека. Здесь вы найдете статьи и доклады об экологических проблемах в Казахстане, охране природы и защите окружающей среды, опубликованные в научных журналах и сборниках статей Казахстана. Авторы рассматривают такие вопросы экологии, как последствия испытаний на Чернобыльском и Семипалатинском полигонах, "зеленая экономика", экологическая безопасность продуктов питания, питьевая вода и природные ресурсы Казахстана. Раздел будет полезен тем, кто интересуется современным состоянием экологии Казахстана, а также последними разработками ученых в данном направлении науки.  

Экономика

Научные статьи по экономике, менеджменту, маркетингу, бухгалтерскому учету, аудиту, оценке недвижимости и пр.

Этнология

Научные статьи по Этнологии опубликованные в Казахстане

Юриспруденция

Раздел посвящен государству и праву, юридической науке, современным проблемам международного права, обзору действующих законов Республики Казахстан Здесь опубликованы статьи из научных журналов и сборников по следующим темам: международное право, государственное право, уголовное право, гражданское право, а также основные тенденции развития национальной правовой системы.