Проблемы определения статуса эмбриона

Кто он? Или что он? Ранний эмбрион, состоящий из бластомеров — недифференцированных клеток, обладающих свойством тотипотентности, — это начало жизни или же начало жизни конкрет­ного человека с его уникальной личностью? На каком этапе развития эмбриона можно квалифициро­вать его как человека, обладающего определенными правами, и прежде всего правом на жизнь? И, соответственно, до какого срока возможно осуществление различных манипуляций над ним с тера­певтическими и исследовательскими целями? Что делать с избыточными или отбракованными эм­брионами при проведении экстракорпорального оплодотворения: подвергать их разрушению как не­востребованные, или проводить над ними исследования, в частности о закономерностях их развития, тем более что при естественном оплодотворении такого рода исследования затруднены.

Именно сейчас возрастает интерес мировой общественности к проблемам, связанным с бурным прогрессом биомедицины, распространением новых медицинских технологий, таких как трансплан­тация органов и тканей человека, репродуктивные технологии, клонирование. Их появление вызвало неожиданные, в том числе и негативные последствия. В этой связи проблемы соблюдения прав чело­века при применении мер репродуктивных технологий, правового статуса субъектов и объектов гра­жданско-правовых отношений, возникающих при их использовании, а также договорных отношений их участников приобретают особую остроту и требуют принятия мер законодательного характера. Вспомогательные репродуктивные технологии, входящие в круг вопросов, рассматриваемых новой, возникшей как реакция на развитие биомедицинских технологий междисциплинарной областью зна­ний — биоэтикой, ставят перед нами два взаимосвязанных вопроса, ответ на любой из которых не­возможен без ответа и на другой. Вопрос о «начале жизни» человека логически выводит нас из об­ласти «объективного» и ставит нас перед лицом «субъективной» реальности того, кто начал жить. Также и ответ на вопрос, когда эмбрион становится человеческой личностью, опять возвращает нас к «началу жизни» эмбриона, ибо, по общеизвестной аксиоме Аристотеля, нет природы без ипостаси. Право на жизнь — основополагающее естественное право, на котором как на фундаменте зиждутся все остальные права человека. Жизнь — основная предпосылка их реализации и осуществления. Но когда возникает это право? С момента рождения или раньше? Если раньше, то на каком сроке? Воз­можно ли использование человеческих эмбрионов при проведении фундаментальных исследований, в терапевтических или же коммерческих целях? Уместно ли вообще говорить о праве эмбриона на жизнь и праве человека на рождение? [1].

В настоящее время правовое положение эмбриона не определяется единообразно ни учеными- правоведами, ни существующим законодательством. Однако вопрос о правовом статусе эмбриона с каждым годом становится все более актуальным. Является ли эмбрион субъектом или объектом в правоотношениях? Это обусловливается, в первую очередь, огромными достижениями в области ме­дицины. Для уяснения данного вопроса необходимо определить, что является эмбрионом в широком понимании. Анализ соответствующей научной литературы показал, что строгой определенности в применении данного термина нет. Под эмбрионом (греч. embryon) принято понимать животный орга­низм на ранней стадии развития. Согласно данным биологии и эмбриологии человеческий зародыш проходит в своем внутриутробном развитии три стадии: проэмбрион (14 дней с момента зачатия) представляет «сгусток» клеток; собственно эмбрион (8 недель с момента зачатия); плод (от 8 недель до момента рождения). Таким образом, мы имеем дело со сложным организмом, который в зависимо­сти от стадии развития представляет собой либо кусок человеческих тканей (ранний период эмбрио­генеза), либо обособленное существо, способное жить без организма матери (5-9-й месяцы развития). В праве под эмбрионом человека понимается организм с момента оплодотворения до рождения.

Анализ литературы дает возможность выделить два основных подхода к проблеме правового статуса эмбриона:

• Эмбрион — субъект права, полноправный участник правоотношений, приравненный к чело­веку.
• Эмбрион — объект права:
• как часть организма матери, приравненная к органам и тканям человека;
• как вещь, по поводу которой могут возникнуть правоотношения имущественного характера.

Одним из ключевых в определении возраста эмбриона человека как личности является вопрос о том, когда плод человека приобретает способность чувствовать? Первые движения плода зафиксиро­ваны на 6-й неделе развития, в это же время плод реагирует на прикосновения, в спинном мозге вы­являются синапсы. В нервных волокнах спинного мозга у плода 10-й недели развития определены первые нейромедиаторы и зарегистрирована активность ствола головного мозга. На основании дан­ных электрофизиологических и иммунологистохимических исследований центральной и перифери­ческой нервной системы высказано мнение о том, что плод человека начинает чувствовать в возрасте 18-25 недель, но до 30-й недели развития отсутствуют доказательства способности плода перераба­тывать полученные ощущения. Ученые рассматривает 30-ю неделю развития нижней границей меж­ду плодом и человеческим существом. Поскольку полноценное функционирование мозга (а по каким критериям это определяется, где граница перехода в неполноценную функцию?) наступает у человека после первых 2 лет жизни (определение психиатров), некоторые исследователи считают, что разговор  эмбрионе как личности несостоятелен. Другие предлагают рассматривать плод как личность после 7   месяцев, когда он приобретает способность жить самостоятельно (вернее — изолированно) вне тела матери. К.Гробстейн в качестве критерия определения возраста, с которого эмбрион можно рассмат­ривать как личность, предлагает учитывать его способность реагировать на раздражение или причи­няемую ему боль, что проявляется у 6-8-недельного эмбриона. М.Хоран (1977) считает неправомоч­ным принимать за такой критерий реакцию плода на раздражение, так как считает, что бессознатель­ное состояние и нечувствительность к боли не могут служить основанием для отказа в защите прав личности [2; 9].

Проблема определения возраста, с которого эмбрион человека можно рассматривать как лич­ность, обладающую правами (в первую очередь на жизнь) и защищаемую законодательством, возни­кает в ходе обсуждения вопроса о возможности осуществления различных манипуляций с эмбриона­ми. Под понятием «манипуляции с эмбрионом человека» подразумевают: культивирование их (in vitro) для терапевтических (лечение бесплодия) и исследовательских (улучшение условий культиви­рования, разработка новых методов диагностики и пр., изучение закономерностей оплодотворения и развития) целей, отработка условий и проведение глубокого замораживания гамет и эмбрионов и хранение их в таком состоянии с последующим их использованием для выполнения практической программы ЭКО или в научных целях. Правомочность выполнения таких манипуляций и степень до­пустимого воздействия на эмбрионы человека широко обсуждаются в специальной и популярной ли­тературе и правительствами ряда стран. На сегодняшний момент можно говорить о трех существую­щих теориях или подходах: абсолютистском, умеренном и либеральном.

Сторонники абсолютистской позиции рассматривают оплодотворенную яйцеклетку, или эмбри­он, как человеческое существо, которое обладает безусловной ценностью и правом на жизнь. Именно поэтому запрещается осуществлять какие-либо действия, которые затрудняют или прекращают ее (его) развитие. Если же этому препятствуют какие-то естественные процессы, то следует им противо­стоять подобно тому, как противостоят заболеваниям, угрожающим жизни человека. Таким образом, в обязанность государства входит обеспечение развития жизни на любой стадии и ее абсолютная за­щита.

«Тот, кто будет человеком, уже человек», — писал Тертуллиан на рубеже II и III вв. Об этом го­ворили уже в древности. Стоит ли оспаривать предположения древних ученых, если сейчас такие науки, как генетика, эмбриология да и биология доказывают многочисленными опытами, что челове­ческая жизнь начинается с момента оплодотворения яйцеклетки. Этот факт подтверждается и тем, что при оплодотворении создается неповторимая генетическая единица, т.е. человеческая личность. Американский доктор Эрнст Хант говорит об этом так: «Оплодотворенная яйцеклетка — не просто клеточная масса без особых своих собственных характеристик. Она на этой стадии не похожа ни на бутон цветка, ни тем более на зародыш животного рода. Это полностью и абсолютно есть жизнь че­ловеческого существа, и она имеет ту же жизнь, какую имеет новорожденный младенец, дитя, под­росток и зрелый человек». Соответственно нужно говорить о всех правах, которые распространяются на человека. Многие ученые, придерживающиеся данной точки зрения и доказывая абсолютную цен­ность эмбриона, приводят следующие аргументы: «С момента зачатия человеческий эмбрион имеет новую, специфическую биологическую сущность со своей программой жизни и развития, обладает внутренним динамизмом, определяемым и управляемым геномой, направленным на постепенное раз­витие, вплоть до формирования взрослого человека. Он существует в виде независимого организма, то есть организованного биологического существа... является самоконтролируемым в осуществлении своей генетической программы» [2; 9].

Если обратиться к современной философской антропологии, то мы видим, что там сформулиро­вана идея «телесной личности»... то есть нераздельного единства человеческого духа и тела, получа­ется, что «начало телесной сферы человека означает начало самой человеческой сущности».

Психоаналитики считают момент рождения узловым моментом жизни человека, а не ее началом, в этом учении говорится о той сложности, с которой человек преодолевает кризис рождения, полагая его не началом, а продолжением развития и таким образом определяя возникновение личности много раньше родов [1].

Все приведенные выше примеры и мнения — это неопровержимые подтверждения того, что эм­брион представляет собой абсолютную ценность, наделяется правом на жизнь с момента зачатия и должен обеспечиваться защитой со стороны государства на любой стадии развития.

Рассматривая первую точку зрения, следует иметь в виду, что, говоря о человеке как об участни­ке правоотношений, не стоит забывать единство его биологического и личностного статуса. Человек—    существо, обладающее нравственными ценностями и способное самостоятельно выбирать цели, принимать на себя ответственность, иными словами, наличие у него правосубъектности, которой не обладает человеческий эмбрион. Следовательно, зародыш — не человеческая личность, не индиви­дуум и поэтому не признается правоспособным. Однако против данного утверждения можно привес­ти мнение М.Клопфера и А.Кольбе о том, что в силу аргументов потенциальности и непрерывности вполне можно исходить из того, что с момента своего зарождения плод развивается непрерывно, и это развитие не имеет морально значимых ограничений, следовательно, и еще нерожденный человек, с самого начала в морально-практическом отношении, может считаться личностью. Действительно, можно согласиться с этим утверждением, если считать, что личность может существовать только при полном становлении определенных качеств, как то: наличие умственного развития, самосознания, памяти, осознания своего будущего, наличие чувства самосохранения и иных преимуществ, будет обоснована охрана ее жизни. Тогда жизнь человека до рождения, а также в первые недели после рож­дения не будет защищена [3].

Исходя из данной точки зрения можно заключить, что речь все же идет о необходимости охраны эмбриона как начала человеческой жизни, а не о признании его субъектом права, физическим лицом.

Есть и две другие теории: и вторая точка зрения — либеральная говорит о том, что на любой стадии развития эмбрион не может быть определен как личность. Это означает, что он имеет незна­чительную ценность или даже вообще ее лишен, поэтому эмбрион не нуждается в какой-то особой защите и не наделяется правом на жизнь. Представитель данного направления М.Тули отмечает: «Организм обладает правом на жизнь только в случае, если он осознает себя развивающимся субъек­том, обладает жизненным опытом и другими умственными способностями». Другие ученые, разделяя подобную теорию, говорят о том, что нельзя уравнивать биологический потенциал родительских кле­ток и самостоятельных (т. е. рожденных) людей, осознающих себя людьми.

Сторонников либеральной позиции немного, ведь эта теории слишком категорична и с развити­ем науки и техники все больше подвергаются сомнению ее выводы. Однако надо знать, что ее после­дователи полагают, что эмбрион не обладает той ценностью, которая достойна государственной за­щиты, и предлагают решать судьбу плода, в первую очередь матери, а затем и государству.

Приверженцы умеренной позиции считают, что «оплодотворенная яйцеклетка развивается в че­ловеческое существо постепенно, и эмбрион имеет значительную, но не абсолютную ценность».

В рамках данной позиции одни авторы полагают, что эмбрион имеет право на жизнь при дости­жении определенного уровня развития, другие — при достижении жизнеспособности. Однако едино­го мнения не существует.

Так, некоторые авторы придерживаются позиции, согласно которой эмбрион достоин абсолют­ной защиты после четырнадцатого дня развития, так как до этого срока он сформирован клеточными слоями, представляющими собой зародышевые оболочки — материал, не участвующий в дальней­шем построении эмбриона.

Б.Херинг предлагает рассматривать формирование нервной системы на четвертой-шестой неде­ле беременности в качестве критерия определения уровня развития, с которого эмбрион считается личностью. К.Гробстейн определяет в качестве такового способность эмбриона реагировать на раз­дражение или причиняемую ему боль, что проявляется у шести-восьминедельного плода. М.Д.Байлес утверждает, что правом на жизнь обладает эмбрион, у которого полностью сформированы мозговые нервные импульсы, что происходит на двадцать восьмой — тридцать второй неделе беременности. Существует также мнение о том, что нижней границей между плодом и человеческим существом следует считать тридцатую неделю развития, когда появляются доказательства способности плода перерабатывать полученные ощущения.

В настоящее время вопрос определения жизнеспособности также не является полностью решен­ным. Некоторые ученые полагают, что жизнеспособностью следует считать стадию развития эм­бриона, если при абортировании и дальнейшей общемедицинской помощи он выживет. Получается, что среди последователей умеренной позиции единства в определении этапа, с которого эмбрион имеет конституционное право на жизнь и находится под защитой закона, нет [4].

В каждой теории есть свои особенности и в каждом случае есть естественнонаучные аргументы и доказательства. Международно-правовые акты (ст. 6 Всеобщей декларации прав человека и ст. 16 Международного пакта о гражданских и политических правах в этой части не конкретны. Закрепля­ется лишь принцип: «Каждый человек, где бы он ни находился, имеет право на признание его право­субъектности», а не положения о праве эмбриона на признание его правосубъектности. Региональные международные документы практически имеют идентичное содержание (Конвенция о защите прав и основных свобод 1950 г., Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека 1995 г. Исключение составляет Американская конвенция о правах человека, в ст. 4 которой указывается: «Это право (право на жизнь. — прим. авт.) защищается законом, как правило, с момента зачатия». В этом случае применительно к одному из прав человека можно говорить об ином моменте его возникновения, отличающемся от общего порядка. Конституции и основные законы ряда зарубежных стран также не признают человеческий зародыш субъектом права. Так, Конституция Швейцарии в ст. 119 относит эмбрионы к зачаточным и генетическим средствам человека. Судебная практика Европейского суда по правам человека (дело Paton v. United Kingdom) также не признает за эмбрионом наличие юридических характеристик, свойственных физическим лицам [2].

Благодаря научным достижениям Всемирная организация здравоохранения выработала понятие живорождения и его критерии, в соответствии с которыми оценивается деятельность государства по обеспечению функционирования системы родовспоможения, корректируются национальные право­вые акты.

В юридической науке устоялось мнение о возникновении правосубъектности человеческого эм­бриона при условии его живорождения. За основу берется положение статьи гражданского кодекса, в соответствии с которой в число лиц, которые могут призываться к наследованию, включаются граж­дане, зачатые при жизни наследодателя и родившиеся живыми после открытия наследства. Плод, на­ходящийся в утробе матери, независимо от срока его развития, рассматривается российским законо­дателем в качестве физиологической части организма, которой женщина вправе распоряжаться по своему усмотрению. Это означает, что законодатель относится к эмбриону как к системе клеток, тка­ней и органов, составляющих часть женского организма, т.е. прежде всего как к предмету (отсюда вытекает, что его можно продавать, уничтожать и т.д. — что и делается). И это верно, поскольку если бы на законодательном уровне эмбрион признали субъектом правоотношений, были бы запрещены любые манипуляции с ним, начиная с абортов и редукции и заканчивая перенесением в тело сурро­гатной матери. Таким образом, если признать эмбрион объектом правоотношений, то предметом до­говоров могут выступать человеческие эмбрионы. Но, очевидно, эмбрионы следует отнести к объек­там, ограниченным в обороте.

Подобные примеры можно найти и в документах иных стран (согласно параграфу 1923 (2) Гер­манского гражданского уложения: «лицо, которое не родилось на момент открытия наследства, одна­ко уже было зачато, считается родившимся до открытия наследства»). Однако данные нормативные акты нельзя назвать признающими в полной мере правосубъектность человеческого эмбриона с мо­мента зачатия. Так, М.Н.Малеина отмечает: «Несмотря на то что зачатый ребенок в будущем может стать субъектом права, вряд ли его следует рассматривать в качестве обладателя правоспособности и других прав еще до рождения». Эти правила направлены на будущее. На их основе в дальнейшем, после своего рождения, зачатый ребенок будет полноправным субъектом [5].

Таким образом, можно сделать вывод о том, что человеческий эмбрион имеет все же неопреде­ленное положение с точки зрения права. А.В.Майфат, например, относит эмбрионы человека к объ­ектам правоотношений, однако поднимает проблему о возможности эмбрионов быть объектами пра­воотношений имущественного характера. Обратимся к судебной практике США. Наиболее извест­ный случай в этой области — дело Дэвисов, когда человеческий эмбрион оказался предметом спора, связанного с расторжением брака и разделом имущества. 8 декабря 1988 г. в лаборатории было про­ведено искусственное оплодотворение (вне тела матери) и было получено девять эмбрионов. Два из них были имплантированы Мери Девис, однако ожидаемой беременности не произошло. Остальные семь эмбрионов были заморожены с целью возможной дальнейшей имплантации в тело супруги. Од­нако в скором времени супруги расторгли брак и начали раздел имущества. Единственный спорный вопрос состоял в том, имеет ли кто-нибудь из супругов исключительное право на замороженные эм­брионы либо должен быть создан режим совместного пользования, исключающий возможность рас­поряжения эмбрионами только одним из бывших супругов. Суд, однако, вынес решение о передаче эмбрионов во временное владение Мери Дэвис в целях имплантации. Кроме того, суд установил, что человеческий эмбрион не является объектом права собственности. Эмбрионы не могут входить в об­щий объем имущества, принадлежащего супругам, и к ним неприменимы общие правила о разделе имущества.

В одном судебном деле супруги требовали изъять эмбрион из исследовательской лаборатории университета, куда он был передан на исследование. Суд признал за супругами наличия имуществен­ного интереса в отношении эмбриона и потребовал передать эмбрион им, однако не нашел наличие права собственности. Суд также подтвердил, что человеческий эмбрион не является объектом права собственности, так как это уже есть начало человеческого существования — другого человека. От­сюда можно сделать вывод о том, что американская правовая мысль, в принципе, признает возмож­ность признания эмбрионов объектами правоотношений, но вместе с тем отмечает, что это весьма специфичный объект. Суды по общему правилу отказывают в признании права собственности на эм­брионы на основании того, что последние представляют собой начало человеческой жизни [2].

В связи с этим подходом обратимся к Конвенции о правах человека в биомедицине 1997 г., в ст. 21 которой говорится: «Тело человека и его части не должны быть источником финансовой выгоды». Противоречит мнению о том, что эмбрион — объект права собственности, и запрет в законодательст­ве зарубежных стран дарить человеческие зародыши. Следовательно, считаем неправомерным ото­ждествление эмбриона с вещью, иначе такое отношение привело бы к обесцениванию самой челове­ческой сущности.

В науке имеется еще одна точка зрения: эмбрион — часть организма матери, орган человека. Ее поддерживает практика Европейского суда по правам человека. Так, по делу Beggemann and Scheuten v. Germany суд постановил: «Жизнь эмбриона неразрывно связана с жизнью беременной женщины и не может рассматриваться в отрыве от нее». В этом направлении движется и российское законода­тельство: неродившийся ребенок, или человеческий эмбрион, с точки зрения закона человеком не является. Согласно положениям Конституции Республики Казахстан права и свободы человека при­надлежат ему от рождения. Следовательно, неродившийся человек не является субъектом права, ни­каких прав, в том числе гарантированного Конституцией права на жизнь, у него нет. Во всех осталь­ных случаях человеческий эмбрион, находящийся в теле матери, является просто частью этого тела. К числу отягчающих вину обстоятельств относится убийство женщины, заведомо для виновного, на­ходящейся в состоянии беременности. Прерывание беременности, как и, например, лишение потер­певшего какого-либо органа, является причинением тяжкого вреда его здоровью. Таким образом, вред, причиненный плоду, считается вредом, причиненным его будущей матери, и обстоятельство, что плод фактически приравнивается к части ее тела, означает, что будущая мать имеет почти пол­ную власть над нерожденным ребенком, такую же, как власть над собственным телом [6].

Указанной точки зрения можно противопоставить мнение профессора Д.В.Попова о том, что это не так по многим причинам. Во-первых, генетически он отличен от матери. Во-вторых, плацента не врастает в стенку матки — существует плацентарный барьер, который не дает большинству заболе­ваний матери проникать через него, заражение ребенка, как правило, может произойти только с мо­мента родов. Кровь матери не может проникнуть внутрь эмбриона, по ее составу и группе, по генети­ке каждой клетки своего тела эмбрион отличен от матери. Также в Законе РФ «О трансплантации ор­ганов и (или) тканей человека» эмбрионы отнесены в качестве разновидностей органов человека, имеющих отношение к процессу воспроизводства. В статье 2 указанного Закона отмечено, что дейст­вие закона не распространяется на такие органы. Тем самым закон выделяет эмбрионы из общего списка органов человека, имея в виду наличие в данном случае специфики их правового статуса [7].

Научно-технический прогресс в области биомедицинских технологий к концу ХХ века достиг той ступени развития, которая позволяет уже не только оказывать врачебную помощь в преодолении болезней и облегчении страданий, но и непосредственно управлять самой жизнью человека — от на­чала и до завершения. Пренатальная диагностика дает возможность прогнозировать качественные параметры будущей жизни, а генная терапия и транссексуальная хирургия изменять эти параметры. Репродуктивные технологии позволяют «давать» жизнь не только в тех случаях, где естественным путем она возникнуть не может, но и теми способами, которые человеку, как биологическому виду, не присущи. Реанимационные технологии и трансплантация донорских органов дают возможность отодвигать время смерти.

И поскольку человек измеряется не только жизнью своего тела и этим веком, а вопросы жизни и смерти непосредственно относятся к области Промысла Божия о человеке в перспективе его вечной жизни, постольку становится актуальным и рассмотрение этих вопросов не только с позиций совре­менной науки, но и их богословское осмысление в свете Откровения Божия о человеке и жизни как таковой.

Когда в 2010 г. Нобелевская премия в области физиологии и медицины была присуждена Робер­ту Эдвардсу за разработку технологии экстракорпорального оплодотворения (ЭКО), Римская Като­лическая Церковь немедленно выступила с публичным осуждением этого решения Нобелевского ко­митета. Представитель Папской академии в защиту жизни (Pontifical Academy for Life) Игнасио Кар­раско де Паула (Ignacio Carrasco de Paula) назвал вручение Нобелевской премии за технологию ЭКО «совершенно неправильным». Такая позиция Ватикана обусловлена тем, что для богословия Католи­ческой Церкви ключевым вопросом этики современных вспомогательных репродуктивных техноло­гий является вопрос о статусе эмбриона человека. Официальные документы Ватикана, исходящие из Папского Совета по вопросам семьи (Pontifical Council for the Family) или Папского Совета по вопро­сам жизни (Pontifical Council for Life), категорически утверждают, что с момента своего зачатия в оп­лодотворении яйцеклетки — естественного, искусственного или при клонировании — человеческий эмбрион, даже если он состоит из одной оплодотворенной яйцеклетки — зиготы, обладает тем же самым человеческим достоинством, как и любая другая человеческая личность.

В энциклике папы Иоанна Павла II «Евангелие Жизни» (Evangelium Vitae) утверждается: «С мо­мента, когда яйцеклетка оплодотворена, начинается жизнь, которая не та, что у отца или матери, но нового человека, который развивается сам по себе. Он никогда не сможет быть человеком, если он не человек с этого момента...» [1].

Президент Папского Совета по вопросам семьи кардинал Альфонсо Лопез Трухилло (Alfonso Lopez Trujillo) в программной статье «Клонирование: исчезновение прямого родительства и отрица­ние семьи» (Cloning: the disappearance of direct parenthood and denial of the family) пишет: «Эмбрион человека, признанный на основании того, что человеческая личность наделена организмом для самой себя, имеет свое собственное достоинство и поэтому заслуживает уважения. Это «достоинство» не обусловлено какими-то внешними дополнениями, но неотъемлемо от его существования, само по се­бе и для себя. Если люди отказываются признать, что эмбрион имеет человеческое достоинство под тем предлогом, что он не обладает фактически существующим сознанием, то достоинство людей, ко­торые спят или находятся в коме, также не должно признаваться. Если достоинство эмбриона отвер­гается, тогда можно также отрицать и достоинство ребенка» [1]. В силу того факта, что современные вспомогательные репродуктивные технологии сопряжены с производством избыточного количества человеческих эмбрионов, подавляющее большинство из которых затем, по тем или иным причинам, подвергается разрушению, Римская Католическая Церковь считает этически неприемлемыми разно­образные методы оплодотворения in vitro, клонирования и тому подобные репродуктивные техноло­гии, связанные с производством и гибелью человеческих эмбрионов.

Такая точка зрения отображена и в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви: «Нравственно недопустимыми с православной точки зрения являются также все разновидно­сти экстракорпорального (внетелесного) оплодотворения, предполагающие заготовление, консерва­цию и намеренное разрушение «избыточных» эмбрионов. Именно на признании человеческого дос­тоинства даже за эмбрионом основана моральная оценка аборта, осуждаемого Церковью» [1].

Священный Синод Элладской Православной Церкви на тех же основаниях в специальном заяв­лении «Клонирование клеток эмбриона» категорически осуждает проведение экспериментов, преду­сматривающих разрушение эмбрионов. «Точка зрения, согласно которой человеческая личность на­чинает формироваться на 14-й день после зачатия, не может оправдать британских ученых. Это субъ­ективное и произвольное решение схоластического рода, не основанное на научных данных. Церковь и христианская совесть с самого момента зачатия признают человека личностью, наделенной вечной и бессмертной участью. ...Улучшение жизни других людей не может основываться на разрушении миллионов человеческих существ на эмбриональной стадии развития». Протестантские фундамента­листские церкви, такие как Пятидесятники, Баптисты, определяют начало человеческой жизни с мо­мента зачатия. «Уже с этого момента мы говорим о зародившейся жизни как о человеке, личности, сотворенной Богом, мы не говорим о нем как о ткани, плоти, эмбрионе и так далее», — сказал, в ча­стности, по этому вопросу епископ Российского объединенного Союза христиан веры евангельской (Пятидесятников) Константин Бендас.

Протестантские церкви либеральных традиций, такие как Лютеране, Методисты, Епископальная церковь, считают, что «становление человека не привязано к определенному моменту во времени и физиологическому процессу, а зависит от опыта общения с окружающим миром, от способности вос­принимать то, что придает жизни смысл и ценность. Появление личности здесь рассматривается именно как становление, как постепенный процесс, растянутый во времени, протекающий уже после рождения человека на свет. В этом понимании ранний эмбрион не является человеком, и нет ничего предосудительного в использовании его в благородных медицинских целях».

В Иудаизме талмудической традиции момент оплодотворения яйцеклетки не приравнивается к началу жизни человека. Эмбрион приобретает человеческий статус на более поздней стадии своего развития. Более того, «статус плода до 40 дней с момента зачатия далек от статуса живого человека. Для ряда законов Талмуд приравнивает его к «воде»». Кроме того, «за пределами женской утробы у эмбриона вообще нет никакого правового статуса, а значит, эмбрион, полученный в пробирке и не предназначенный для имплантации, может без каких-либо оговорок использоваться в медицинских исследованиях, что соответствует другой важнейшей для иудаизма концепции — сохранения жизни и здоровья человека как первоочередной нравственной задачи».

Буддисты считают, что «сознание не производится мозгом, оно существует всегда, и когда яйце­клетка оплодотворяется сперматозоидом, в этот момент сознание связывается с будущим телом, и уже тогда появляется живое человеческое существо» [1].

Позиция мусульманских богословов по данному вопросу основывается на Священном Коране, в котором свыше 1400 лет назад, задолго до современных достижений медицины и генной инженерии, Единый Бог дал человеку знание о тайне зарождения человеческой жизни.

Единственный и Всемогущий Творец всего сущего говорит в Своем Откровении:

«О люди! Если вы испытываете сомнения относительно возможности воскресения после смерти, в конце света, то вспомните, что Мы сотворили вас из земли, потом — из капли семени, потом — из сгустка крови, потом — из кусочка плоти, частично сформированного, частично бесформенного, чтобы разъяснить вам эту тайну. И, по воле Нашей, то, что угодно Нам, остается во чревах на опреде­ленный срок. Затем выводим вас из материнского чрева сформировавшимся младенцем» [8].

«Истинно, Мы сотворили человека Адама из квинтэссенции глины; затем Мы поместили его в виде капли семени в надежное, защищенное место; затем Мы создали из этой капли сгусток крови, потом создали кусочек плоти. Потом Мы сделали этот кусочек плоти костями и облекли их мясом. Затем Мы вырастили его (человека) как новое создание. Благословен Аллах, Наилучший творец».

Пророк Единого Бога, получивший знание от Пославшего его, сказал: «Поистине, каждый из вас формируется во чреве своей матери в течение сорока дней в виде капли семени, затем он столько же времени прибывает там в виде сгустка крови и еще столько же времени — в виде кусочка плоти, а затем Аллах направляет к нему ангела, который вдувает в него душу» [8].

Таким образом, по истечении 120 дней с момента зачатия Господь ниспосылает ангела, который вкладывает душу в формирующегося младенца, и человеческий эмбрион обретает душу и жизнь. С этого времени статус эмбриона человека приобретает новое качественное состояние: возникшая че­ловеческая душа делает его полностью сформировавшимся живым существом.

Все исламские богословы едины во мнении (иджма) о том, что по истечении указанного срока уничтожение человеческих эмбрионов категорически запрещено (харам) и является преступлением.

Селекция и уничтожение избыточных, неиспользованных для оплодотворения эмбрионов до этого срока является допустимым, но при условии соблюдения следующих требований:

• изначально необходимо оплодотворять по возможности минимальное количество яйцеклеток, чтобы число эмбрионов, вводимых в полость матки женщины, не было избыточным;
• если жизнеспособных эмбрионов оказалось избыточное количество, то лишние оставляются без медицинского внимания, с расчетом естественной остановки деления клеток и без какого- либо дальнейшего использования;
• использование лишних эмбрионов в качестве донорских для лечения бесплодия других суп­ружеских пар запрещается.

Что касается случаев многоплодной беременности женщин, когда согласно медицинским пока­заниям необходимо избавиться от одного или нескольких эмбрионов, то, по мнению исламских бого­словов, до истечения 120-дневного срока аборт допустим в случае крайней необходимости.

В то же время во мнениях богословов разных мазхабов имеются некоторые нюансы. Так, факихи ханафитского и ханбалитского мазхабов считают, что аборт до указанного срока допустим лишь в крайнем случае. По мнению же факихов маликитского мазхаба, аборт нежелателен даже в первые сорок дней после зачатия, если на то обоюдное согласие супругов и предполагаемая операция не скажется отрицательно на способности супруги к деторождению; по истечении сорока дней со вре­мени зачатия аборт категорически запрещен [8].

Анализ существующих позиций дает основание сделать вывод о том, что вопрос о статусе эм­брионов вызывает, и, вероятно, длительное время будет вызывать дискуссии среди ученых всех от­раслей науки, среди богословов-теологов и священнослужителей, в человеческом сообществе вооб­ще. Вопрос, связанный с наиболее уникальным таинством зачатия, вынашивания, рождения человека, независимо от того, каким способом это было осуществлено, внушает благоговение и перед Всевыш­ним, и перед гениальностью мысли человека. Однако и это гениальное достижение может быть ис­пользовано против человека, как это происходило со многими открытиями, совершившими переворот в развитии человечества. Уровень современной медицины не дает оснований считать эмбрион субъ­ектом права, но предопределить дальнейшие открытия в этой области сложно, и вполне возможно, что и на этот вопрос мы со временем узнаем точный ответ. В данный же период можно заключить, что речь идет о необходимости охраны эмбриона как начала человеческой жизни, а не о признании его субъектом права, физическим лицом.

Список литературы

1. Протоиерей Игорь Аксенов. Образ Божий в человеке и современные вспомогательные репродуктивные технологии. bogoslov.ru/text/1584651.html
2. Федосеева Н.Н., Фролова Е.А. Проблема определения правового статуса эмбриона в международном и российском праве // Медицинское право. — 2008. — № 1. — С. 8-14.
3. Кольбе А., Клопфер М. Основы этики [ЭР]. Режим доступа: i-u.ru/biblio/archive/klopfer_osnovi
4. Загребина В.А., ТоричиновА.М. Гинекология: Учебник. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Медицина, 1991. — 348 с.
5. МалеинаМ.Н. О праве на жизнь // Государство и право. — 1992. — N 12. — С. 56-60.
6. Дженис М., Кэй Р., Брэдли Э. Европейское право в области прав человека (Практика и комментарий) / Пер. с англ. — М.; Будапешт, 1997.
7. ПоповД.В. Эмбриология о начале человеческой жизни [ЭР]. Режим доступа: noabort.net/medic.
8. Кути Ахмад // Новости. — 2003. — 20. мая. // islamonline.net