Мотивационная аспектность системного описания терминологии

Лингвистическая теория мотивации восходит к античной языковедческой традиции (греко-латинская, средиземноморская) описания и исследования языка, сложившейся и существовавшей в греко-латинском культурном ареале еще в VII в. до н.э. - VI в. н.э. Важность этих проблем и тысячи лет их существования, а также актуальность их по сей день побуждают нас к историческому экскур­су.

Античная языковедческая традиция зарождается в средиземноморском ареале в эпоху становле­ния древнегреческой философии. Античных ученых, с одной стороны, интересовала «природа языка» (связь между «именем» и «вещью», происхождение языка), с другой — они занимались изучением письменных знаков в целях обучения чтению и письму (грамматическое искусство). Эти две области в той или иной степени определяют становление и развитие языкознания во всем древнем мире (ин­дийская языковедческая традиция, китайская языковедческая традиция). В V в. до н.э. проблемам языка уделяли значительное внимание древнегреческие философы Геракмет, Марменид из Элеи, Де­мокрит, Протогор и другие. До Платона сложилась определенная система знаний о звуковом и грам­матическом строе греческого языка, о его лексическом составе. Платон в письмах и ряде диалогов обращался к проблемам языка [1]. Но подлинным основоположником античной языковедческой тра­диции, сформировавшим ее структуру и основные направления, является Аристотель. В трактатах «Категории», «Поэтика» содержатся логические и грамматические принципы подхода к изучению языка, получившие дальнейшее развитие в античной, а затем в европейской науке. Античная языко­ведческая традиция продолжена философскими школами эпохи эллинизма в III-I вв. до н.э. Последо­вательный интерес к проблеме языка проявляют стоики. В этот период многие греческие ученые на­чинают работать в Риме (Марк Тулий, Цицерон, Гай Юлий Цезарь). В это же время обсуждалась и старая проблема о «происхождении имен»: спор происходил между сторонниками связи между име­нем и вещью (теория phyrsei) и сторонниками связи «по положению» (теория thesei).

Таким образом, первоначально вскрывались категории мышления и устанавливалось влияние мышления на язык. Об этом свидетельствует философский подход к явлениям языка, который был столь характерен для Древней Греции и который античность завещала всему европейскому средневе­ковью [2; 147-148].

Уже в XVII в. совершенно исключительное внимание уделяет ей один из крупнейших языкове­дов — немецкий ученый Вильгельм фон Гумбольдт (1767-1835). Его глубокое истолкование этой проблемы оказало мощное влияние на все последующие поколения лингвистов, в той или иной мере занимавшихся ею. Еще в начале XIX в. В. фон Гумбольдт писал: «Язык есть орган, образующий мысль. Умственная деятельность — совершенно духовная и проходящая бесследно — посредством звука речи материализуется и становится доступной для человеческого восприятия. Деятельность мышления и языка представляют поэтому неразрывное единство» (Гумбольдт В. фон, 1984). «Язык есть как бы внешнее проявление духа народа; язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык». «Язык есть душа во всей ее совокупности, он развивается по законам духа» [3; 71]. Идеи В. фон Гум­больдта были позднее использованы Г.Шухардом, Й.Триером, которые разработали теорию семанти­ческих полей, принятых у нас и успешно разрабатываемых в настоящее время.

Почти одновременно жил и работал выдающийся представитель славянского языкознания А.А.Потебня (1835-1891). По широте разрабатываемых проблем он занимает исключительное место в истории развития языкознания. Ученый отмечает роль слова как способа «обращения мыслей чело­веческих» и указывает на познавательную функцию языка и слова: «язык — средство не выражать готовую мысль, а создавать ее..., он не отражение сложившегося миросозерцания, а слагающая ее деятельность», слово есть средство образования понятия, и притом не внешнее..., а внушение самой природой человека и незаменимое» [4; 122].

Позднее эти вопросы уточняются. Ф. де Соссюр ввел в науку о языке понятие о мотивированных и немотивированных словах («знаках», по Соссюру), сформулировав такие свойства слов, как «про­извольность, или условность» [5]. Бодуэн де Куртенэ языковой знак характеризует согласно антино­мии психического и физического в действиях языка [6].

Таким образом, в определении знаковой природы языка намечены две возможности: произволь­ность и мотивированность. Выявлены два источника мотивировки — объективная действительность в форме знака или же сами знаки. Эти взгляды получили развитие в семиотике в работах ученых Ч.У. Морриса, Л.К.Жаналиной. Ч.У.Моррис разграничивает разделы изучения семиотики на семан­тику, синтактику, прагматику (Моррис, 1983). Л.К.Жаналина отражает такие стороны знака, опреде­ляющие основу его существования, как: 1) внеязыковая соотнесенность с объективной действитель­ностью и психической деятельностью человека; 2) соотношение плана выражения и плана содержа­ния; 3) связь с субъектом; 4) связь с другими знаками [7; 40].

Основные стороны языка как специфической знаковой системы исследуются в знаковой теории языка А.Ф.Лосева. Ученый разграничивает способы существования: «Функционирующий знак экс­плицирует человеческое мышление и служит средством «жизненного общения людей» (Лосев, 1982)». К главным признакам А.Ф.Лосев относит то, что характеризует его в отношениях с действи­тельностью, выражаемым содержанием с другими знаками, с носителем знака, признаки его как кон­структивного элемента [8].

Рассматривая отношения «знак-вещь», Л.К.Жаналина отмечает, что «в статике языка знакам присущи признаки мотивированности и произвольности» (Жаналина, 1994), отражающие характер их связи с объектом и другими знаками. «В динамике — всегда мотивированы или только частично» (Жаналина, 1994), так как часть их теряет свою детерминированность, объяснимость связи между их формой и значением [7; 40].

Из понимания слова как знака вытекает назывная природа слов. Все, что сознается нашим мыш­лением, может быть подвергнуто обозначению знаками. Слово описывает реальность, являясь произ­вольно выбранным знаком, установленным в результате общего труда конкретного языкового сооб­щества. Слово является базисным элементом языковых знаковых систем в широком, семиотическом контексте. Значение языковой единицы вытекает из внесистемного мира. Приобретение словом зна­чения происходит в результате активного влияния всего корпуса знаний, накопленных человечест­вом. Обозначение отдельной реалии зависит от других реалий и человеческого представления о них. На это обозначение, как на появление новой лексической единицы, воздействует вся сфера энцикло­педических лингвистических знаний, регулирующих внешнюю форму слова, правила его тражформации и включения в синтагматические единицы разной длины.

Семиотическая последовательность слов может быть расположена по критерию близо­сти/отдаленности от обозначаемого во внесистемной действительности. На первой точке отсчета та­кой последовательности стоит ономатопея, отражающая наибольшую близость между словом и обо­значаемым. За ономатопеей стоит группа имен собственных, являющихся не полностью конвенцио­нальными словами. Следующей в данной последовательности располагается группа слов основной лексики. Это обычные знаки, такие как хлеб, огонь, стол и т.д. Особенностью этой группы является их полная немотивированность. Слова эти по своей семантике непрозрачны. Слова хлеб, огонь, вода корнями уходят в глубь веков: когда-то они описывали необходимые предметы и явления, чья моти­вация утеряна. Такую лексику принято называть оригинальной, куда можно отнести термины родст­ва, наименования птиц, животных, частей тела и т. д.

Жизнь каждого народа протекает в постоянных контактах с другими народами, в торговле, в обмене материальными и культурными ценностями. Вместе с предметами и явлениями приходят и соответствующие им названия. Процесс ассимиляции дает им «право гражданства» в новой языковой системе, и они теряют свою прозрачность. Завершают знаковую последовательность слов слова вто­ричной мотивации. Эта группа слов является специфической и обладает качествами, выделяющими их из общего знака и обозначаемого, диктуется лингвистическими и экстралингвистическими осо­бенностями.

Как нам представляется, в мотивированной группе лексического состава языка между знаком и обозначаемым стоит посредник — мотивация явления слов. Акту наименования, т.е. наречения объектов действительности, предшествует мотивация ряда логико-мыслительных процессов, а имен­но вычленение подлежащего наименованию объекта из окружающей среды, обобщение его консти­туирующих свойств и зачисление в ряд подобных объектов. Результат такого рода абстрагирующей деятельности сознания есть образование логического понятия, языковая стилизация которого служит семантической базой номинативной единицы, ее смысловое наполнение представляет собой триедин­ство языкового знака (его графическое подобие), денотата, как предмета мысли, и закрепленной за знаком кодифицированной мысли.

Мотивация номинативной единицы объективирует конкретно понятие, придает свойство, озна­чение объектам действительности, вводит наименование в систему языка как языковую единицу и актуализирует ее в процессе функционирования. Принадлежность мотивации наименования к систе­ме языка определяется как акт мыслительного конструкта, репрезентирующего признаки класса однородных объектов. Признак объекта реального мира в разных языковых ракурсах, мотивация но­минативной единицы модифицируют свойство соответствующего денотата.

На системном уровне мотивация смыслового наполнения наименования является преддверием к языковой объективации понятия и, прежде всего, его содержания — сигнификата. Реализация сис­темных возможностей мотивации наименования предполагает конкретизацию предмета мысли — денотата. Понимание природы процесса мотивации номинативной единицы выводит проблемы моти­вации как языкового явления далеко за пределы структурной техники словообразования. В центре внимания оказывается фундаментальный вопрос философии о взаимосвязи действительности, мыш­ления и языка. Само явление мотивации термина становится предметом многоаспектного рассмотре­ния, включающего, в частности, следующие отношения:

-    мотивация термина и постижение закономерностей объективного мира (онтологическое свой­ство мотивации);

-    мотивация термина и его внутренней формы (семантический аспект);

-    мотивация термина и его системная значимость, характеристика парадигматических и синтаг­матических отношений мотивированной специальной единицы (организация системных отно­шений в терминологической лексике);

-    мотивация термина и процесс коммуникации (функциональный аспект).

Обращенность мотивации термина к научному миру, с одной стороны, и принадлежность к язы­ковой системе — с другой, требуют анализа номинативных процессов учета как интерных, обращен­ных внутрь языковой системы, так и экстерных функций термина как языкового знака, используемых в целях языкового обозначения мыслительного содержания научного понятия.

Таким образом, мотивация термина как представление признаков объектов в знаке рассматрива­ется нами как многоаспектное языковое явление, включающее в себя механизм смыслового наполне­ния термина как языкового знака, а также его системную значимость. Главная функция мотивации термина — способность отражения признаков и свойств фактов реальной действительности и резуль­татов человеческого мышления — признается в нашем исследовании как константность функции и позволяет проводить исследование на материале современных разносистемных языков.

Несмотря на пристальное внимание к мотивированности слова-знака, долгое время многое в этой области оставалось неизученным. Известный семасиолог С.Ульман в свое время вынужден был признать: «Вопрос о мотивированных и немотивированных словах уже несколько десятилетий ждет своего разрешения» [9; 23].

Сдерживающим фактором в течение некоторого времени служило сложившееся у ряда языкове­дов предубеждение против необходимости изучения мотивированных слов, так как, по их мнению, мотивированность слова не играет заметной роли в функционировании языка и поэтому не имеет на­учной новизны. В обосновании такой принципиальной тенденции приводились такие доводы, как наличие в языке наряду с мотивированными словами факта процесса деэтимологизации, аргументи­рующего необязательность присутствия его функций в языке.

Проблема мотивированности, зародившись внутри общего языкознания, стала объектом рассмотрения этимологии, топономастики, фразеологии, синхронного словообразования в лексиколо­гии (в узком смысле этого слова, включая и семасиологию) (работы В.фон Гумбольдта, А.А.Потебни, С.Ульмана, А.И.Моисеева, И.С.Торопцева, К.А.Левковской, В.Г.Гака, И.С.Улуханова, С.С.Масловой-Лашанской); в ономасиологии, разработавшей принципы номинации, способы номинации, средства номинации, столь важные для лингвистической теории мотивации (В.Г.Гак, А.А. Уфимцева, В.Н. Телия). Долгое время в лингвистике ХХ в. традиционно основным объектом описания были фо­нетика, морфология и синтаксис. Современное языкознание отличает взаимодействие и взаимопро­никновение научных дисциплин. Известные и открываемые языковые явления подвергаются переос­мыслению с позиций нового подхода, нового направления в науке. Систематизации и проблемного освещения требуют одни и те же проблемы, осваиваемые различными лингвистическими дисципли­нами.

В результате перед нами предстают явления с одним и тем же названием, но приобретающие в рамках разных научных дисциплин принципиально иное содержание. Примером такого явления мо­жет служить явление мотивации термина как языкового знака. Общие проблемы мотивации, ее при­рода, функции в языке и речи, соотношение мотивационной формы и содержания, общая типология мотивации термина, ее взаимодействие с различными уровнями и планами языковой структуры и др. рассматриваются как одна из актуальных проблем терминологии.

Из существующих справочных изданий и пособий по русскому языку лишь в трех, а именно: в «Словаре лингвистических терминов» О.С.Ахмановой, в «Словаре-справочнике» Д.Э.Розенталя, М.А.Темыковой, во «Введении в языкознание» Ю.С.Масловой помещены термины, связанные с явлением мотивированности слов (мотивированный, мотивированное слово, мотивирующее слово, мотивация имплицитная, внутренняя форма слова) [10]. В Словаре по языкознанию, изданном казах­станскими учеными под редакцией Э.Д.Сулейменовой, находим более развернутое определение мо-тивологии как раздела лексикологии и обозначения его терминологического аппарата (мотив, моти-вема, мотивация) [11; 232].

Мотивация является объектом фундаментального языкознания. Почему это так называется? Во­прос, который люди испокон веков задают и на который пытаются ответить. В настоящее время можно уже с уверенностью говорить о зарождении нового направления в лингвистике — мотиволо-гии как самостоятельной дисциплины, учения о мотивах номинации, имеющего свой научный аппа­рат, свой специфический объект исследования, особые методы анализа, свои цели и задачи, отграни­чивающие от наиболее близкого к нему учения — этимологии. Мотивология — раздел языкознания, изучающий явления мотивации слов.

Сущность явления мотивации слов составляют мотивированные слова и мотивационные отно­шения, которые представляют собой лингвистическую универсалию. «Не существует языков, где нет ничего немотивированного» (Ф.де Соссюр).

Поскольку мотивология — раздел языкознания и поскольку языкознание имеет своим предме­том язык как универсальную принадлежность человека, то и определение мотивированности слов должно исходить из учета связи языка с человеческим сознанием, мышлением и психической жизнью, с условием развития человеческой культуры. Также представляется важным в определении мотивированности слов поставить акцент на роли носителя языка, так как именно в языковом созна­нии осуществляется осмысление связи и соотношений лексических единиц языка, которое происхо­дит на основе разного рода ассоциаций по сходству, смежности, противоположности и т. д.

В современном языкознании имеется ряд определений мотивированности слова: «Мотивирован­ность значений слов связана с пониманием их строя, с живым сознанием семантических отношений между словесными элементами языковой системы»; «Под мотивированностью слова обычно понима­ется явление, заключающееся в том, что форма и значение слова (наименования) выступают в данном языке как обусловленные другим сосуществующим явлением»; «Деривационная связанность может быть интерпретирована как мотивированность»; «Мотивированность определяется как причинная связь между звуком и смыслом, звучанием и значением слова» и др.

В определениях мотивированности В.В.Виноградова и М. Докулила учитывается фактор сис­темности и фактор языкового сознания носителя языка. В определении В.Г.Гака прослеживается связь рациональности звучания и значения. Но в названных определениях не находит места онтоло­гическая природа мотивированности (Что это? Явление? Связь? Обусловленность?), не уточняется, за счет чего возможна выводимость значения слова: называется только один тип соотнесенности сло­ва — «деривационная связанность» [12-14].

В работах О.И. Блиновой дается следующее определение: «. под мотивированностью слова . понимается структурно-семантическое свойство слова, позволяющее осознать рациональность связи значения и звуковой оболочки слова на основе его лексической и структурной соотнесенности» [15; 16]. Однако, на наш взгляд, структурная соотносительность характерна не только для производ­ных вторичных значений слова, его лексико-семантических вариантов. Структурная соотноситель­ность может быть представлена семантической структурой. Весомый вклад в учение о мотивации слова, выделив в данной теории проблему лингвистической интерпретации человека, подразумеваю­щей глубокое комплексное изучение биологических, психологических и социальных оснований язы­ка, как одного из важнейших признаков человека и в этой связи — «всеобщее языкотворческое нача­ло в человеке» (В.фон Гумбольдт), — внес известный казахстанский ученый М.М. Копыленко, опре­деляя мотивированность как онтологическое свойство лексики, соответствующее природе человече­ской психики, которая стремится объяснить любое название.

Вопросы мотивации, выбора признака (мотива) при именовании предметов, явлений действи­тельности занимают центральное место в теории номинации, принципиально разработанной онома­сиологией. Рассматривая теоретические предпосылки теории номинации, следует отметить, что за каждым названием стоит понятие, а понятие формируется на основе совокупности суждений о пред­мете. То есть теория ономасиология отталкивается от концепта и исследует, какими различными при­знаками появление этого понятия может мотивироваться. С одной стороны, изучение множественно­сти выражений, которые формируют целое, ориентирует на рассмотрение семантически связанных выражений структурных понятий и ономасиологии. С другой стороны, изучение обозначения того или иного понятия ориентирует прагматический взгляд на ономасиологию, предполагающую пред­ставление о выборе конкретного мотива для мотиваций конкретного концепта или конкретного рефе­рента.