Геополитическая ситуация в Центральной Азии и интересы России

После распада СССР и образования на постсоветстком пространстве, в том числе и на террито­рии Центральной Азии, независимых государств — субъектов международного права, здесь сложи­лась, по сути дела, новая геополитическая реальность. Став на путь независимости и самостоятельно­го развития, новые государства региона быстро осознали, что Москва не намерена оказывать необхо­димую им экономическую помощь в прежних объемах и формах. В этих условиях одни страны про­должали ориентироваться на Москву, другие — на США и на поиски новых партнеров, прежде всего в близлежащих регионах (Турция, Пакистан, Индия, Китай, Иран и др.).

Следует отметить, что внутренняя и особенно внешняя политика четырех государств Централь­ной Азии существенно отличается друг от друга. В силу разных причин Кыргызстан и Таджикистан преимущественно ориентируются на Российскую Федерацию, Туркмения и Узбекистан проводят равноудаленный курс по отношению к основным акторам на мировой арене. В этом отношении спе­цифическую политику проводит авторитарный режим С.Ниязова. Хотя процессы, происходящие в странах Центральной Азии, были в поле внимания указанных стран, однако первое время их полити­ка в этом регионе характеризовалась известной выжидательностью.

Во-первых, это был период изучения потенциальных партнеров, сопоставления целей, задач и стоящих за ними намерений.

Во-вторых, ввиду того, что распад огромной державы произошел в очень короткий период по меркам для подобных исторических событий, а позиция России в отношении центральноазиатских государств четко не проявилась, необходимо было осмыслить возможную линию поведения России и множество других серьезных вопросов, касающихся новой геополитической ситуации в регионе.

Такой ситуацией воспользовались США и их союзники и стали налаживать сотрудничество с правительствами центральноазиатских стран по таким актуальным вопросам, как контроль за экспор­том оружия и военных технологий, борьба с терроризмом и исламским экстремизмом.

Одновременно с решением этих вопросов Запад декларировал поддержку рыночных и демокра­тических реформ на постсоветском пространстве. Представители Белого дома неоднократно указы­вали на то, что от создания демократических институтов и укрепления рыночных отношений в Рос­сии в решающей степени зависит будущее всех бывших советских республик.

Некоторые американские и европейские аналитики все активнее продвигали идею об удержании бывших союзных и автономных республик СССР в разобщенном состоянии как гарантии против во­зобновления холодной войны. Отсюда логично следует вывод о том, что чем дальше отдельные стра­ны СНГ отстоят от Москвы в политике, военных вопросах и экономике, тем успешнее Запад сможет нейтрализовать попытки России к самоусилению и наступлению на его интересы.

Не ставя под сомнение право центральноазиатских государств участвовать в СНГ и даже объек­тивную целесообразность этого, западные державы вместе с тем делают все от них зависящее, чтобы предотвратить контроль над ними со стороны России, стимулировать сотрудничество стран Цен­тральной Азии с регионами, государствами и организациями вне пределов СНГ. Из Вашингтона, на­пример, не раз звучали заявления о том, что «миллионы бывших советских граждан в свободном во­леизъявлении выбрали свою независимость, и Соединенные Штаты будут поддерживать их выбор и их право сохранять ее, что «Америка не признает и не будет признавать какие-либо особые привиле­гии или так называемые сферы влияния для России или любой другой страны вне их собственных границ».

И эти лозунги подкрепляются делами Соединенных Штатов Америки и большинства западноев­ропейских государств, подписавших с четырьмя центрально-азиатскими государствами двусторонние документы, в которых выражается решимость всячески поддерживать суверенитет, независимость и территориальную целостность молодых режимов.

Нельзя исключать и того, что определенные западные круги хотели бы сохранения конфликтных ситуаций по периметру границ России, по крайней мере, в их вялотекущей стадии. Президент Турк­мении С. Ниязов высказывал благодарность Североатлантическому альянсу за участие в подготовке туркменских военных кадров, Президент Узбекистана И.Каримов отмечал, что американские совет­ники участвуют в создании вооруженных сил страны. Высокую оценку вкладу Североатлантического альянса в оборонное строительство Казахстана давал Президент Н.Назарбаев.

Платформа НАТО в отношениях со странами Центральной Азии сводится к тому, что Североат­лантический альянс действует в соответствии с новым миропорядком, взаимодействует с другими меж­дународными организациями (ООН, ОБСЕ, ЕС). Появление НАТО на берегах Каспия в Центральной Азии означает коренную трансформацию геополитических контуров этой части Евразии, заход в глу­бокий тыл России, Ирана, Афганистана и, в определенной степени, Индии и Китая, возникновение но­вого центра давления и потенциальной угрозы стабильности в этом обширном регионе.

Что же касается экономической конкуренции Запада с Россией в Центральной Азии, то она вы­пукло проявляется в вопросе о транспортировке нефти и газа из Казахстана и Туркмении. США и за­падноевропейские страны энергично выступают за альтернативные, вне российской территории, нефте- и газопроводы.

Давая общую оценку политики Запада в Центральной Азии, следует констатировать, что она не противоречит интересам местных политических элит, ибо способствует укреплению суверенитета центральноазиатских государств, их вхождению в мировое сообщество, развитию производительных сил. Но такого рода политика объективно не способствует восстановлению экономических связей в рамках бывшего единого народнохозяйственного комплекса, что отрицательно влияет на развитие традиционных и новых видов производства. И не случайно руководители России, Белоруссии, Казах­стана и Украины подписали важный акт о создании единого экономического пространства. Негатив­но в глазах некоторых высших лидеров Центральной Азии могут выглядеть попытки Запада оказы­вать давление по вопросам демократизации и защиты прав человека. Однако это давление не слиш­ком энергично, носит отпечаток формальности, поскольку не препятствует военно-политическому сотрудничеству стран ЦА.

Политико-географическая ситуация в регионе начала быстро меняться после 7 октября 2001 года (начала операции США против талибов в Афганистане). Появление военной авиабазы близ Карши (Кашкадарьинская область в Южном Узбекистане), аэропорты, предоставленные Таджикистаном, соглашение Соединенных Штатов Америки о создании авиабазы близ Бишкека показывают, что США действуют с учетом исторических канонов.

Учитывая все сказанное, нельзя не признать, что активное внедрение западных держав в регион объективно ведет к сокращению масштабов влияния России, а это вызывает в пророссийски настро­енной части элиты ряд отрицательных эмоций, что вызывает рост противоречий в политических кру­гах региона.

Остановившись на основных составляющих позиций США в Центральной Азии, теперь обратим внимание и на сопредельные страны, о которых упоминалось выше. Прежде всего, речь идет о Китае, который рассматривает Центральную Азию как стратегический важный для себя регион. На то есть несколько причин.

Во-первых, Центральная Азия исторически была сферой геополитических и торгово-эконо­мических интересов Китая. Через эти территории некогда проходил оживленный Великий Шелковый путь, и сотни караванов с европейскими товарами направлялись за китайским шелком и другими ди­ковинными изделиями. В ХУШ-XIX веках, завоевывая Синьцзян, Цинские правители даже претен­довали на некоторые земли этой части Азии, вплоть до озера Балхаш. В 60-70-е годы XX века, в пе­риод обострения советско-китайских отношений, с подачи Мао Цзэдуна в Китае вновь муссировался вопрос о «неравноправных» договорах и территориальных претензиях Китая к соседям, в том числе и к республикам Средней Азии.

Во-вторых, Китай имеет общую границу с тремя из пяти центральноазиатских государств — Ка­захстаном, Таджикистаном, Кыргызстаном. После заключения Китайской Народной Республикой договоров о границе с Казахстаном и Кыргызстаном были урегулированы спорные вопросы. При на­личии добрососедских отношений географическая близость, урегулированные и открытые границы, а также налаженные транспортные коммуникации естественно создают благоприятные возможности для развития деловых и иных контактов.

В-третьих, в Синьцзяне, граничащем с центральноазиатскими государствами, проживает значи­тельное количество уйгуров, казахов, кыргызов, узбеков, имеющих родственные связи со своими со­племенниками в Центральной Азии¹. Эти связи могут способствовать сепаратистским настроениям в Синьцзяне, о чем постоянно тревожатся в Пекине. Суть потенциально конфликтной проблемы состо­ит в том, что Пекин может обвинить центральноазиатские государства в том, что они предоставляют территории в качестве базы уйгурским организациям, ведущим подрывную деятельность против Ки­тая. В западной печати появляется немало публикаций о том, что возникновение новых независимых государств в Центральной Азии стимулирует в Синьцзян-Уйгурском автономном районе борьбу род­ственных им тюркско-мусульманских народов, в основном уйгур, за национальное освобождение (в СУАР КНР имеются крупные месторождения нефти).

В-четвертых, Центральная Азия рассматривается в Пекине как важнейший экономический парт­нер, от сотрудничества с которым зависит успех программ развития народного хозяйства Северо-Запада КНР. Особый и постоянно возрастающий интерес проявляет Китай к нефтяным и газовым ме­сторождениям ЦА. Особый интерес Пекина к энергоносителям Казахстана обусловливается не толь­ко тем, что эта республика граничит с Синьцзяном, что позволяет проложить нефтепроводы прямо в Китай, но и тем, что Казахстан представляет собой естественный континентальный мост, ведущий в Иран и Ирак, т. е. в тот регион, где китайцы собираются в ближайшее время усилить свое влияние.

И еще один важный факт, который нельзя не учитывать — по подсчетам самих китайских уче­ных, природные ресурсы и экономические возможности КНР в ее современных границах способны обеспечить, по самым оптимичным прогнозам, население в 1,5 млрд. человек.

Россия ведет к тому, чтобы Китай стал одним из главных потребителей сибирского газа, но го­раздо менее заинтересована в том, чтобы Пекин превращался в главного игрока в Центральноазиат-ском регионе. Страны ЦА объективно заинтересованы в сотрудничестве с этими обоими крупными государствами.

Если бы Пекину удалось связать Центральную Азию через Иран с Персидским заливом, он стал бы фаворитом в странах этого региона и в Иране, что позволило бы ему рассчитывать на преимуще­ства при предоставлении дальнейших нефтяных концессий. Иран обеими руками ухватился бы за любую возможность подорвать американские санкции и превратиться в главного экспортера цен-тральноазиатской нефти.

Но план прокладки нефтепровода Север-Юг наталкивается на серьезные возражения со стороны США и России. Американские официальные лица заявляют, что если Китай будет продолжать про­талкивать проект нефтепровода через Иран, это серьезно осложнит американо-китайские отношения. Россия тоже против замысла Пекина, ибо он позволит государствам Центральной Азии, имеющим серьезные запасы нефти и газа, получить неконтролируемый выход к Персидскому заливу.

Таким образом, Китай стал крупным действующим фактором в новой «большой игре» в Цен­тральной Азии и бросает откровенный вызов другим ведущим игрокам — России, США, Ирану и Турции. Вкладывая деньги в нефтяную и газовую промышленность Центральной Азии, Пекин забо­тится не только о легком доступе к энергоносителям, чтобы быть во всеоружии в XXI веке, но и о налаживании прочных стратегических связей со странами региона. Со временем эти связи могут при­вести к тому, что Россия не будет больше контролировать там ситуацию, а США столкнутся со зна­чительными трудностями в попытках добиться преобладающего влияния в Центральной Азии. Кроме того, Китай создает сейчас новую зону влияния на Ближнем Востоке, развивая тесные отношения с Ираном и Ираком, в расчете на поставки энергоносителей. Он надеется, что ему в конце концов уда­стся объединить эту зону с регионом Каспийского моря и образовать третий полюс на богатом неф­тью и газом Ближнем Востоке, где традиционно доминировали западные и арабские страны.

Китай вынужден учитывать, что страны Центральной Азии в данный момент ориентируются, прежде всего, на Россию, затем — на Запад, страны исламского мира и только потом — на Китай. Суть стратегии Пекина сводится к следующему:

• -    не допустить доминирования в Центральной Азии ни одной крупной державы или политико-идеологической силы, включая Россию, США, остальной Запад и исламские страны;
• -    исключить негативное этническое воздействие стран Центральной Азии на Синьцзян-Уйгур-ский автономный округ;
• -    превратить Центральную Азию в ключевого поставщика энергоносителей и своего важнейше­го экономического контрагента в целом;
• -    добиться в перспективе лидирующих позиций Китая в регионе в целом;
• -    получать поддержку центральноазиатских стран в вопросе о Тайване и Тибете, ограничении сепаратистской националистической деятельности в Китае.

В свою очередь, центральноазиатские правительства рассчитывают использовать авторитет Ки­тая для установления более тесных связей с мировым сообществом, особенно со странами Азиатско-Тихоокеанского региона. Пекин нужен Центральной Азии для того, чтобы уравновесить российский и исламский факторы и еще один важный фактор — опыт и успехи экономической реформы в Ки­тае — своего рода маяк для стран Центральной Азии.

«Там лежит гигант. Пусть он спит. Когда он проснется, он сотрясет мир», — говорил о «средин­ном царстве», «поднебесной империи» Наполеон. Китай давно проснулся, но от сотрясения мира его удерживает пока производительный успех, удивительно высокие темпы развития и одновременно многие острые социальные проблемы.

Среди соседних с Центральной Азией государств после России наиболее мощный военный по­тенциал, включая ядерный, имеет Китай. С центральноазиатскими государствами граничит Лань-чжоуский военный округ, четвертый по величине среди военных округов Китая. Здесь дислоцируется 12 сухопутных дивизий и находится Лобнорский ядерный полигон.

Аналитики предсказывают, что к 2005 году экономика Китая достигнет уровня Японии и станет самой крупной экономикой в мире после США. К 2010 году Китай даже может перегнать США. Во всяком случае, Китай может сохранить темпы роста на уровне 7-10 % в год, что подразумевает уд­воение ВНП каждые 7-10 лет. Экономический рост Китая означает и его возрастающие возможности наращивать свои вооруженные силы и влиять на мировую политику. В начале XXI века международ­ный баланс сил в Азии может существенно измениться в пользу Китая.

Республика Корея заинтересована в практически неосвоенном рынке центральноазиатского регио­на с дешевой рабочей силой и доступными источниками сырья. В настоящее время можно констатиро­вать, что сотрудничество Республики Кореи и стран Центральной Азии приобретает более тесный и устойчивый характер. Существенным фактором, стимулирующим развитие связей со странами Цен­тральной Азии, является наличие там крупнейшей в СНГ корейской диаспоры (наиболее многочислен­на в Узбекистане и Казахстане. Во всех странах ЦА созданы корейские культурные центры). Помимо непосредственного интереса к корейскому опыту развития, в сотрудничестве с Республикой Корея го­сударства ЦА видят также возможность получения современных технологий и крупных инвестиций.

Иран занимает одно из ведущих мест среди нефтяных держав мира. Доходы Ирана от продажи нефти составляют 15-20 млрд. долларов в год, что позволяет ему иметь значительные вооруженные силы и осуществлять крупномасштабную программу перевооружений. Он наращивает свой военный потенциал, чтобы стать главным региональным центром силы в Персидском заливе, что является долгосрочной целью его внешней политики. Хотя, конечно, Иран имеет свои интересы и по северно­му и северо-восточному периметру своих границ — Закавказье, Центральная Азия и Афганистан.

В Иране на рубеже 80-х — начала 90-х годов на смену курсу, направленному на распростране­ние «исламской революции» за пределы страны, пришел курс на региональную интеграцию и со­трудничество. Для реализации этого курса Иран располагает выгодным географическим положением. Он имеет выход через Персидский залив в арабский мир и в Европу, через Каспийское море — в Рос­сию, Казахстан, Азербайджан и Туркменистан. С последними он имеет и сухопутную границу. Иран соединяется с Центральной Азией и Закавказьем кратчайшими и удобными сухопутными, морскими и воздушными коммуникациями.

Иран стремится укрепить свои позиции в Центральной Азии в конкурентной борьбе с суннит­скими мусульманскими странами, особенно с Саудовской Аравией и Турцией, а также играть ключе­вую роль в нефтяной политике в зоне Персидского залива и Каспийского моря. Находясь в состоянии конфронтации с США и Ираком, Иран не будет предпринимать в Центральной Азии и Закавказье ни­чего такого, что могло бы раздражать Россию как потенциального союзника. К этому Иран стимули­рует и его заинтересованность в том, чтобы Россия сдерживала Азербайджан от политики соединения с иранским Азербайджаном.

По языку и культуре Иран близок к Таджикистану, но практические интересы (транспортировка нефти и газа) связывают его скорее с Туркменией и Казахстаном, но все же у Ирана на первом плане стоят отношения с Россией, а политика в Центральной Азии будет подчиняться именно этой задаче.

Приход к власти правительства Хатами, начавшего более активно проводить либеральную поли­тику, позволил Ирану несколько ослабить последствия американской политики экономических санк­ций и привлечь значительные суммы иностранных инвестиций. В настоящее время Иран поддержи­вает Россию по многим вопросам международной политики, и не акцентирует свой интерес к странам ЦА, хотя его присутствие ощущается там постоянно, особенно в Таджикистане и Туркмении.

В случае же налаживания политических отношений с США, позиция Ирана может сместиться в сторону усиления своей экспансии в регионе, чему будут способствовать и такие факторы, как строи­тельство железной дороги от Мешхеда до порта Бандар-Аббас в Персидском заливе, что даст цен-тральноазиатским странам прямой и кратчайший выход к Индийскому океану, прокладка нефте- и газопроводов по своей территории для транспортировки углеводородов из стран ЦАР, возможность расширения торговых и финансовых связей со среднеазиатскими государствами.

Важным партнером стран ЦА представляется Турция, расположенная на стыке Европы и Азии, контролирующая проливы Босфор и Дарданеллы. Турция является членом НАТО и имеет большое геостратегическое значение для региона в целом. У Турции сложившиеся отношения с США и госу­дарствами Евросоюза, членом которого она настойчиво стремится стать с 1964 года.

Политика Турции в регионе связана с использованием фактора ее этнической и конфессиональ­ной близости с большинством народов ЦАР. И хотя собственные экономические и политические проблемы пока не позволяют ей реализовать сколько-нибудь значимые проекты в духе воссоздания под турецкой эгидой конфедерации всех тюркских народов (весьма популярной идеи в политическом руководстве страны в первой половине 90-х гг.), Сулейман Демирель, будучи премьер-министром, заявил в феврале 1992 года, что после развала СССР образовался огромный «тюркский мир», прости­рающийся от Адриатического моря до Великой Китайской стены.

Турция постепенно упрочивает свое влияние в ЦАР разнообразными путями. Среди них — ин­вестирование в местную промышленность (прежде всего в легкую), поддержка проектов создания Транскаспийского газопровода и Евразийского транспортного коридора, Центральноазиатского банка реконструкции и развития, помощь в создании и обеспечении всем необходимым высших и средних учебных заведений, расширение собственного телерадиовещания на регион, предоставление грантов для обучения в различных образовательных учреждениях Турции, включая и военные колледжи и академии. Но в последние годы, в связи с тяжелым экономическим положением, ее активность в ука­занном азимуте несколько снизилась.

Турция, являясь по своему этническому составу тюркским государством, считает своей истори­ческой миссией поддержать обретших после развала СССР государственный суверенитет своих со­братьев по семье тюркских народов. Конечно, у Турции есть и свои геополитические интересы в пла­не усиления своего влияния в тюркском мире и, соответственно, на Западе, Ближнем и Среднем Вос­токе. Турция рассчитывает на транспортировку нефти из Азербайджана и Казахстана, природного газа из Туркменистана по трубопроводам, проложенным через ее территорию, что сулит ей большие экономические выгоды.

Турецкие авиалинии соединили Анкару и Стамбул с Алматы и Ташкентом. Турецкое телевиде­ние через искусственные спутники Земли с мая 1992 год начало вещание на государства ЦАР. Полу­чила распространение турецкая газета «Заман». Турецкий «Эксимбанк» открыл кредитные линии для стимулирования экспорта в страны ЦА. СП «Казтюркмунай» участвует в разведке и освоении место­рождений нефти в Казахстане. В начале 90-х годов XX в. в Стамбуле состоялась совещание с участи­ем министров культуры Турции, Азербайджана, Туркмении, Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана, на котором обсуждались вопросы формирования единого тюркского языкового и культурного про­странства.

Своей активностью в Центральной Азии Анкара надеется повысить свой престиж на Западе, до­биться, наконец, принятия ее полноправным членом ЕС, а также получить материальную поддержку для развития своих экономических связей с государствами ЦА.

Пакистан. В официальных и общественно-политических кругах этой страны сложилось, по существу, единое мнение о том, что суверенизация южных республик Советского Союза создала новый геостратегический баланс сил на стыке Среднего Востока, Южной и Центральной Азии, выгодный

для Пакистана по многим параметрам. Центральная Азия рассматривается как «глубокий потенциальный тыл» Пакистана в условиях почти перманентной напряженности отношений с Индией; при этом предполагается, что в контактах с северными соседями Пакистан имеет весомое преимущество перед Индией, определяемое географической близостью, заинтересованностью молодых государств в использовании пакистанской территории для выхода к морю и конфессиональной общностью1. 

Таким образом, Пакистан рассматривает страны Центральной Азии как «братские мусульманские государства», призванные сыграть роль стратегического тыла в его противостоянии с Индией, особенно по кашмирскому вопросу. Пакистан был инициатором одобренного на заседании Совета Министров Организации экономического сотрудничества в Кветте в феврале 1993 г. плана создания коммуникационной системы государств — членов этой организации. Он заинтересован в новых рынках сбыта своей продукции, каковыми могут стать государства Центральной Азии, и в импорте из этих стран нефти и газа, черных и цветных металлов и уранового сырья, электроэнергии, пшеницы. Для Центральной Азии (ЦА) представляют интерес пакистанские текстильные изделия, минеральные удобрения, сахар, некоторые виды технологий.

Охлаждение США к Пакистану после вывода советских войск из Афганистана и в связи с его ядерной программой (согласно поправке Пресслера, США прекратили оказание экономической и военной помощи Пакистану) и конфронтационный характер отношений с Индией из-за кашмирского вопроса вынуждают Пакистан искать новых союзников на международной арене, в том числе и в Центральной Азии. Поскольку кратчайший путь, соединяющий Пакистан и Центральную Азию, лежит через территорию Афганистана, уровень и интенсивность отношений между Пакистаном и странами ЦА зависят от ситуации в этой стране. Надежды Пакистана обрести среди новых государств Центральной Азии стратегических союзников в борьбе с Индией не оправдались, поскольку не в интересах последнихоказаться втянутыми в индо-пакистанский конфликт.

Индия — надежный стратегический, торговый партнер, открытый инвестиционным, технологическим и военным потокам. Нужно разумно использовать эту страну в качестве реального союзника при различных геополитических комбинациях. Она не столько стремится к завоеванию влияния в Центральной Азии, сколько к тому, чтобы помешать использованию последней в индо-пакистанских противоречиях. Индия взывает к азиатской солидарности и историческому прошлому, чтобы не допустить включения ЦА в исламскую антииндийскую дугу с севера, Пакистан, напротив, обращается к исламским (панисламским) ценностям в своем противостоянии Индии. 

Пакистан и Индия, бряцающие ядерным оружием, сложность афганского урегулирования, проблемы улучшения взаимоотношений с соседними странами — факторы, требующие от региональных элит умелых действий «на опережение». Япония, второе в мире по экономическому потенциалу государство, вступила в соперничество ведущих держав мира в Центральной Азии последней. Она прилагает усилия для укрепления собственных позиций в Центральноазиатском регионе (ЦАР) и использования имеющихся там энергоресурсов с целью уменьшения, а по возможности, и ликвидации зависимости своей экономики от импорта нефти из стран Ближнего Востока. Естественно, что перспективы новой евразийской дипломатии Японии во многом определяются экономическими возможностями этой страны. В связи с этим важнейшими направлениями сотрудничества являются такие, как освоение минеральных и сырьевых ресурсов, разведка полезных ископаемых и поставка энергоносителей. Японская сторона оказывает также помощь в подготовке национальных кадров для государств ЦА. В основе интереса Японии к Центральной Азии лежат следующие причины: во-первых, заинтересованность в обеспечении контроля над нефтегазовым потенциалом региона с целью поддержания стабильности мирового энергетического рынка; во-вторых, использование в перспективе транзитно-коммуникационных возможностей региона; в-третьих, усиление политических и экономических позиций Японии на международном уровне.

Интересы России в Центральной Азии. Основные цели России в Центральной Азии раньше часто сводились к попыткам возвращения бывших советских азиатских республик в российское геополитическое пространство с тем, чтобы законсервировать их былую роль, оставив в своих руках охрану их внешних границ, а также ослабить вторжение иностранного (нероссийского) капитала в экономику региона и влияние в нем других государств мира, а также (особенно!) террористических и исламских организаций. Стремление новых независимых государств Центральной Азии диверсифицировать свои внешние связи, найти новых партнеров на международной арене вызывает у России серьезную озабоченность. Регион ЦА рассматривался российскими аналитиками как зона геополитических интересов, исключительная сфера влияния, «мягкое подбрюшье» России, отделяющее ее от многих взрывоопасных «горячих точек» на Ближнем и Среднем Востоке и в Южной Азии.

Важное стратегическое значение Центральной Азии для России заключается в том, что в регионе в качестве наследства от распавшегося СССР осталось немало крупных военных объектов, входивших в его оборонительную систему: радиолокационные станции раннего оповещения (элементы системы ПРО), противовоздушной обороны, военные полигоны и др.

В геостратегии России по отношению к Центральноазиатскому региону (которая в целом разработана пока явно недостаточно) преобладает упомянутая точка зрения, дополняемая акцентами, сделанными на экономическом, хозяйственном отставании государств региона, прогнозами экономического сотрудничества с ними и т.п. Отсюда вытекают соответствующая геополитика России на центральноазиатском направлении, стремление к экономической интеграции в рамках СНГ и др. Представляется, что в геостратегии все же главное внимание должно быть сосредоточено на реальных потенциях и тенденциях развития, которые содержатся в налично-актуальном бытии, на способах, темпе, противоречиях их развертывания, актуализации. То есть политика должна, прежде всего, определяться на основе тщательного изучения и оценки масштабов и направлений событий, разворачивающихся в Центральной Азии. Какое-то время внимание к ЦА и влияние на ее политическую жизнь у России было практически минимальным, что даже дало основание некоторым политологам говорить о политическом вакууме в ЦА. В дальнейшем этот вакуум стал заполняться полями влияния заинтересованных стран.

Аналитиками из Института национальной безопасности и стратегических исследований постсоветское пространство было охарактеризовано как «пресловутая серая зона, приближающаяся территориально к рубежам России, от управления политикой в отношении которой сегодня во многом зависит безопасность России, в том числе ее военная составляющая»

Российская политика по отношению к новым независимым государствам Центральной Азии не была сформулирована, по крайне мере, в течение первых полутора лет после образования СНГ. В целом, длительное время имела место (и до сих продолжает давать о себе знать) явная недооценка российскими политиками необходимости сохранения своей доминирующей роли в этом регионе.

Усилия России не соответствуют уровню необходимой поддержки этой роли; немалую роль в том, что она пока еще сохраняется, имеет инерция давних прочных связей и то, что Россия продолжает оставаться основным внешнеторговым партнером центральноазиатских государств.

Можно указать на объективные и субъективные причины ослабления внимания России к региону, более четко проявившиеся в первой половине 90-х годов. Выход из кризиса предполагает преодоление технологического отставания России от передовых индустриальных стран мира, улучшение отраслевой структуры ее производства и экспорта. Но как раз для решения этих и других аналогичных задач ориентация на интенсификацию экономического взаимодействия со странами Центральной Азии мало что дает России. С этим объективным фактором связан субъективный — соперничество «атлантистов» и «евразийцев» не только в идеологии, политических теориях, но и в практической политике. Доминирование первых к концу века убывает по силе, но продолжает иметь место, что отражает распределение геополитических приоритетов России.

Представители команды так называемой «шоковой терапии» и политики атлантической ориентации выступали с критикой той модели экономического развития, которая складывается в Центральной Азии, утверждая, что в ней «мало рынка» и много государственного авторитаризма, противопоставляя ей российский путь к рынку. Неясность концепции многополярного мира не позволила осуществить переход на отвечающие духу времени новые позиции, с которых открываются понимание и признание возможности существования и развития разных экономических моделей, обусловленных в том числе и системой геополитических факторов. Очевидно, практическая политика на этой мировоззренческой и идеологической базе усиливала психологическое размежевание и веер противоречий (от ментальных до противоречий конкретного характера) между представителями российской и центральноазиатских элит.

По мере того, как соответствующий вектор российской политики продолжал воспроизводить себя, геополитический вакуум в Центральной Азии быстро заполнялся геополитическими полями влияния соседних государств, чему в свою очередь способствовало активное стремление центральноазиатских государств получить от них так необходимую им экономическую поддержку. Поскольку уровень развития, хозяйственный потенциал и, в особенности, технологическая база экономик стран ЦАР ниже, чем у этих государств, последние получили дополнительные возможности усиливать свое влияние на страны региона, на их геополитические и геостратегические позиции и ориентацию, идеологию и т.д. В дальнейшем нарастающая открытость Центральноазиатского региона, новые геополитические и геоэкономические возможности продвижения интересов и сфер влияния стимулируют рост соперничества между заинтересованными странами, которые активизируют свои усилия по геоэкономической и геополитической экспансии с прицелом — потеснить Россию и получить преимущественный доступ к источникам энерго- и других ценных ресурсов Центральной Азии и включить страны региона в зону своего влияния. Хотя и с очевидным запозданием, Россия начинает осознавать необходимость наращивания своей политической и экономической активности, поддержания доминирующих позиций в регионе, по ряду параметров уже существенно ослабевших. К этому Россию, кроме сказанного, понуждают определенные обстоятельства:

1. Пространственные области России, примыкающие к Центральной Азии, являются фактически тыловой сферой, мало приспособленной к защите от возможных внешних угроз, которых ни для Российской империи, ни для СССР в этом регионе не существовало. При экономическом ослаблении получивших независимость центральноазиатских государств такие угрозы возникли и усилились.

2. Ослабление и ограничение позиций России в Центральной Азии со временем может привести к тому, что все или некоторые страны региона, оказавшись в мощной сфере влияния других государств, могут выйти из состава СНГ, и тогда угрозы для России с этого направления существенно возрастут, не говоря о том, что будет разрушена одна из важнейших жизненных осей в структуре СНГ. То, что происходит сейчас, например, со стороны США и Пакистана, свидетельствует о стремлении включить Узбекистан, Кыргызстан, Таджикистан в сферу своего влияния таким образом, что бы в дальнейшем вывести их за скобки СНГ.

3. Еще одним следствием ослабления позиций России в регионе может стать прокладка маршрутов транспортировки из Центральной Азии углеводородного сырья, минуя Россию.

Рассматривая эти вопросы в комплексе, Россия не может не учитывать традиционной склонности центральноазиатских государств (может быть, за исключением Туркменистана) к сохранению и развитию тесных экономических отношений с Россией! Такие настроения стали обнаруживаться после кратковременного периода эйфории по поводу обретенной независимости и осознания нереальности расчетов на получение быстрой и в необходимых размерах помощи (экономической, технической, технологической) со стороны более развитых соседей и стран Запада.

Россия в разработке своей геостратегии по отношению к государствам Центральной Азии стоит перед решением проблем повышенной сложности, поскольку сталкивается с необходимостью соединения сторон, находящихся иногда в противоречивых отношениях друг с другом.

Во-первых, это противоречия региональной и глобальной ориентации. В глобальном плане Россия ориентируется на всемерное развитие экономического сотрудничества с развитыми индустриальными странами, без чего невозможно развивать, в том числе свою, новую экономику. В региональном плане России предстоит активизировать экономическое взаимодействие с центральноазиатскими государствами, которое значительно менее выгодно для нее и связано с определенными издержками (донорская модель взаимодействия России с ними в известных размерах сохраняется).

Во-вторых, Россия, сознавая, что не в состоянии оказать центральноазиатским странам необходимую им экономическую помощь, с пониманием относится к попыткам этих стран получить такую помощь от других государств, поскольку слабые центральноазиатские государства не могут:

• − во-первых, эффективно препятствовать проникновению в регион исламофундаменталистских течений и других неблагоприятных факторов, несущих потенциальные угрозы и вызовы самой России;
• − во-вторых, эффективно участвовать в процессах экономической интеграции в рамках СНГ.

Однако при этом оказание экономической помощи центральноазиатским странам может обусловливаться требованиями ограничить сферы влияния России да и объективно связано с таким ограничением. Усиление этой тенденции будет препятствовать сохранению Россией доминирующих позиций в регионе, и она должна будет находить способы противодействия ей. Главные из них — содействие активному включению ентральноазиатских государств в интеграционные процессы в пространстве СНГ и развитие двусторонних отношений.

Создание СНГ в 1991 г. было способом и формой сохранения постсоветского пространства, на котором после распада Союза наметились линии разломов, сохранение и продолжение которых могло бы обернуться для России серьезным ростом геополитических угроз с трудно просчитываемыми последствиями. Однако в СНГ пока что набирают силу центробежные тенденции. При отсутствии прочной и взаимосвязанной экономической базы политическое объединение государств становится непрочным и недееспособным. Принимаемые решения в своем подавляющем большинстве не выполняются или их выполнение носит формальный характер. Разочарование и критика, в том числе и непосредственно в адрес руководства России, часто звучали в выступлениях некоторых лидеров стран Центральной Азии.

Россия, как ядро нового формирующегося геополитического центра в Евразии, не в полной мере выполняет вытекающие из этого исторического назначения функции, из-за чего, главным образом, эти процессы протекают вяло, противоречиво и в настоящее время далеки от своего завершения.

Именно от России в большей мере зависит, сможет ли Содружество стать центром, либо оно останется на уровне политически аморфного образования, или перестанет существовать вовсе. Концепция такого центра (и его ядра) на базе философского, политического, экономического и военного анализа комплекса соответствующих проблем не разработана, а без такой концепции невозможно правильно, с учетом коренных интересов России, расставить ее геополитические приоритеты и акценты, а следовательно, выработать адекватную этой расстановке геостратегию не только на центральноазиатском направлении, но и в отношении СНГ в целом, с учетом ее разных осей и векторов движения интересов.

Только к концу 90-х годов пришло понимание того, что нужно оперативно создавать прочную экономическую базу СНГ, реально функционирующее единое экономическое пространство, на котором могли бы беспрепятственно осуществляться хозяйственные связи. Экономика — фундамент решения политических, идеологических, психологических проблем во взаимоотношениях стран СНГ, из чего, конечно, не вытекает, что они могут решаться автоматически на таком фундаменте. При его слабости вся конструкция может в любой момент рассыпаться. Однако время было упущено. Если говорить о ЦАР, то здесь произошло заметное ослабление геополитического влияния России и, напротив, усиление (от заметного до значительного) других полей влияния. СНГ, которое с самого начала мыслилось как новая политическая и организационно-

правовая система, основанная в политическом смысле на добровольных и в экономическом — «на рыночных началах», пережило два этапа и вступило в третий.

Первый этап (начало 90-х гг.) характеризовался сильным проявлением центробежных тенденций, что объяснялось необходимостью для каждого государства самоопределиться и самоутвердиться в выбранной системе координат, а также надеждами получить экономические выгоды и помощь, развивая сотрудничество с другими странами. Однако очень скоро стало очевидным (особенно для центральноазиатских государств, получавших необходимые ресурсы из центра, а также явные и скрытые субсидии и дотации), что без развития взаимного сотрудничества и экономической интеграции в рамках СНГ не удастся поднять экономику, справиться с тяжелейшим экономическим кризисом и укрепить государственность.

Еще в 1994 г. Президент страны Н.Назарбаев заметил: «Со времени создания Содружества Независимых Государств было подписано около 400 соглашений. Однако существенных результатов это не принесло, потому что отдельные национальные правительства по-прежнему отвергают некоторые положения и интерпретируют смысл соглашений в собственных интересах».Поэтому в дальнейшем, на втором этапе, начались поиски эффективных взаимовыгодных форм кооперации и интеграции. Однако на этом пути возникли и продолжают существовать очень серьезные трудности, за которыми следуют разногласия, в том числе и по принципиальным вопросам, что существенно ослабляет геополитическое поле СНГ и препятствует формированию Содружества как мирового геополитического пространства. В чем же причины возникших трудностей?

Первая. Не оправдались надежды стран Центральной Азии на то, что Россия, если и окажется не в состоянии или не проявит намерения выполнять роль донора и поставщика ресурсов прежнего масштаба, то будет хотя бы оказывать существенную экономическую помощь. Россия, находясь в тяжелейшем экономическом кризисе, надеялась выйти из него через сотрудничество с международными организациями и государствами Запада, а не со странами СНГ.

Неоправдавшиеся надежды стимулировали растущее критическое отношение к России и СНГ в целом, что стало, по-видимому, главной причиной такого беспрецедентного или, во всяком случае, крайне редкого для международных соглашений состояния, когда многие принимаемые в рамках Содружества решения откровенно игнорировались и не выполнялись странами СНГ.

Вторая. Россия, при неясности общей концепции места СНГ в мировом пространстве, в системе взаимодействия мировых и региональных центров силы длительное время не могла выработать четкой политики в следующем:

а) каковы ориентиры и главные цели СНГ в ближайшей, среднесрочной и долгосрочной перспективе, какими методами следует добиваться укрепления Содружества, формировать его организацию, из участия которой Россия и другие государства могли бы извлекать экономические и политические выгоды?

б) какая ориентация — европейская или евразийская — должна доминировать в политике России (а соответственно и в политике, проводимой ею в рамках СНГ, по отношению к СНГ)? Первоначально в политике РФ явно доминировали атлантические ориентации, Россия рассчитывала на оперативную помощь США, европейских стран и стоящих за ними международных организаций; эти расчеты и надежды в дальнейшем не оправдались.

Итак, этот окрашенный в романтические тона и не учитывающий всей сложности международных реалий настрой был серьезным просчетом в российской политике на первоначальном этапе формирования новых международных отношений, который отрицательно сказался и на процессах становления и укрепления Содружества Независимых Государств, и на отношениях России с государствами Центральной Азии, и в целом продуцировал недооценку Россией центральной оси СНГ, на полюсах которой располагаются центральноазиатские и европейские государства.

Отношения Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки, по крайней мере на современном этапе и ближайшей перспективе, не могут развиваться по типу отношений США с европейскими партнерами, поскольку:

− Россия остается крупнейшей ядерной державой.

− положение России в мире, как крупнейшего геополитического центра (геополитическое влияние России не только в регионе, но и во многих пунктах мирового пространства приходит в столкновении с геополем США);

− на отношениях США и России продолжает сказываться традиционный дух жесткого соперничества и противоборства по всему мировому пространству, который если и не сохранился в прежнем виде «холодной войны», то продолжает проявлять себя в измененных формах. Хотя, после 11 сентября, в результате непосредственной угрозы интересам США, взаимоотношения между США и Россией изменились в лучшую сторону, но, представляется, эти изменения не носят радикального характера.

Переоценив перспективы своих отношений с Западом, РФ явно недооценила исторической необходимости:

• − действенными мерами укреплять СНГ, содействовать его формированию в качестве геополитического центра многополюсного мира, обратив первоочередное внимание на осуществление экономической интефации стран Содружества с расчетом, что интеграция будет выгодна и самой России;
• − приложить максимум усилий для укрепления своих позиций в Центральной Азии, опираясь на имеющийся потенциал и позитивные традиции, проведя всесторонний анализ геополитической реальности в ЦА и тенденций ее изменения под влиянием нарастающей активности внешних сил;
• − в качестве одной из причин отмеченных трудностей можно назвать разные уровни развития стран Содружества, и отсюда выводится необходимость разноскоростной интеграции, которую относят к важнейшей форме интеграции в рамках СНГ, поскольку между странами ЦАР существенны различия в степени авторитарности режима, характере и объемах государственного регулирования, качественном уровне движения к рынку.

В складывающейся ныне в мире геополитической ситуации значение Центральной Азии заметно выросло по сравнению не только с советскими временами, но даже с годами становления независимости государств региона. Происходящие здесь события непосредственно затрагивают интересы крупнейших мировых держав, различных политических, экономических и военных блоков и организаций. Отсюда можно сделать вывод, что Россия в сотрудничестве со странами ЦА призвана сыграть заметную роль в процессах обеспечения равновесия и баланса сил, создания прочной основы для сотрудничества в стратегически важном регионе, который по своим природным и сырьевым ресурсам приобретает особую ценность для настоящего и будущего всего человечества.

Список литературы

1. Касенов У.Т. Безопасность Центральной Азии. — Алматы, 1998. — С. 51.
2. Эволюция структур военной безопасности, роль и место России (геополитический аспект). — М., 1997. — С. 5. 
3. Назарбаев Н. Пять лет независимости. — Алматы, 1996. — С. 234.(Продолжение статьи в следующем номере журнала)