Новые материалы о Российской политике и национальном движении в Туркестане (на основе личного архива Мустафы Чокай Оглы)

В данной статье впервые публикауется статья М. Чокаева опубликованный в польском журнале «Дорого» «Российской политике и национальном движений в Туркестане» 1919 году. В этой статье М. Чокай дает подробный анализ политической ситуации в Туркестане после установления Советской власти. Он дает свою оценку следующим проблемам: Современ­ную политику советской России, Мусульмане-коммунисты и Красная Армия, Рабочий вопрос, Публичное просвещение, Экономический упадок Туркестана, Голод в Туркестане, Стремление Туркестана к независимости, Завоевание Туркестана Россией, Колонизация Туркестана, Резуль­таты колониальной политики и др.

Сегодня, когда мы переосмысливаем роль и деятельность выдающегося политического и государственного деятеля начала XX века Мустафы Чокая, очень важны любые мелочи и любые новые сведения о его бурной полити­ческой и публицистической деятельности. В этой связи мы предлагаем его статью, опубли­кованную в 1919 году в Варшаве в журнале «Дорога».

«Дорога» - ежемесячник, посвящённый во­просам польской жизни. Этот журнал освещал ПОЛЬСКИЕ ВОПРОСЫ, посвящённые полити­ческим, общественным, экономическим и куль­турным вопросам. Издавался с 5 февраля 1919 года под редакцией Болеслава Сроцкого.

В номере, где М. Чокай опубликовал свой доклад, были также и другие публикации, пос­вященные польскому вопросу. Обратите внима­ние на содержание этого номера:

Дорога

Ежемесячник, посвящённый вопросу поль­ской жизни.

Содержание номера:

Тадеуш Холувко: Грехи и ошибки польской работающей интеллигенции. Вопрос восточных границ.

Вацлав Шмидт: Проблема восьмичасового рабочего дня в Германии после войны.

Михал Сокольницкий: Из истории австро-польской возможности.

Вл. Н.: Министр иностранных дел. И. Кшеславский:   Политические   партии в Латвии.

Мустафа Чокай Оглы: Российская поли­тика и национальное движение в Туркестане. 

Обзор:

(К.Щвит) : Внутренние дела. Заграница: После выборов. Экономические дела.

В. Вадек: Преодоление экономического кри­зиса и восьмичасовой рабочий день. 

Книги:

Шимон Аскеназы: «Заметки».

Константы Сроковский: «Национальный воп­рос на восточных границах».

Павел Конечный: Чешинский Шлёнск под чешской властью.

Кажимеж Керский: «Права национальных меньшинств в Польше». 

Из Конфедерации Рабочих. Книги и журналы присланы. 

Предлагаем Вам полный текст статьи М. Чокая «Политика России и национальное движение в Туркестане», опубликованный в журнале «До­рога». Статья публикуется впервые в казах­станской историографии.

 Мустафа Чокай Оглы

В статьях большевистских журналов мы находим самую лучшую информацию о россий­ской политике в Туркестане. Журнал «Известия» от 7.09-19 подаёт следующую выписку из постановлений собрания мусульман-комму­нистов с лета 1919г.

«Настроение, царившее при царском вре­мени среди царствующего и привилегирован­ного Туркестану класса (т.е. среди русских), до сих пор еще не исчезло.

Удивляет презрение, какое некоторые ком­мунисты оказывают массам работников-тузем­цев, к которым относились как к рабам. В округе Ферганы советская власть не сделала ничего для укрощения разбоев, а даже скорее их вызывала. Напротив, она угнетает мусульманское население и даже мусульман-коммунистов».

Если мусульмане-коммунисты очень осто­рожны в своих словах, боясь подозрений в пре­ступлении национализма, то русский комму­нист, Ежы Сафаров, не стесненный этим случаем, выражается смелее в газете «Правда» от 20.04.1920г.

«Неравенство прав европейцев и мусульман в Туркестане чувствуется на каждом шагу. Сегодня здесь верят, что только русские могут исполнять в Туркестане диктаторскую власть пролетариата. В Перовске (город в округе Сыр-Дарьи) некий Гержо имел неограниченную власть. Этот мужчина вынудил целый ряд киргизов к «переселению». Это «переселение» вызвало смерть миллиона киргизов. «Партия русских коммунистов» и «советская власть» выгоняют киргизов с их территорий насилием, и даже не отступают перед явным или скрытым убийством».

Тот самый Сафаров пишет в другом жур­нале: «В 1917, 1918, 1919 годах в Туркестане живьём сожжены киргизы с целью изъятия их земель.

На них устраивались охоты и их приговари­вали к смерти».

То, что эти мероприятия входили в план угнетения мусульманских масс, следует из того, что говорит тот же Сафаров:

«Советское Российское правительство Тур­кестана, играющее роль чужой и вражеской силы по отношению к мусульманскому про­летариату, находит совершенно неожиданную поддержку среди европейского населения, -среди армянской буржуазии (дашнаки), чёрной сотни, русских служащих и даже русских попов.

«Когда в первые дни революции - говорил Нарбутабеков, делегат Туркестана на конгрессе народов Востока, в сентябре 1920 года в Баку -большевики объявили принцип самоопределе­ния народов, мы им поверили. Но что случи­лось в Туркестане в течение последних трёх лет? Советское правительство нам сказало: с сегодняшнего дня ваши верования и обычаи будут признаны свободными и неприкосновен­ными, а вот приходят Мусульмане и говорят, что наша вера не почитаема, что нам нельзя молиться и погребать наших умерших согласно обычаям и правилам нашей религии.

Мы требуем, чтобы принципы равноправия, свободы и братства были применены в жизни, а не на бумаге».

Мусульмане и Красная Армия.

Мусульмане Туркестана в принципе не при­няты в ряды Красной Армии, так как составляя вооружённую силу, неизбежно добились бы решающего влияния на местные советы, что было бы в противоречии с «освободительной силой» советского правительства.

Рабочий вопрос.

Совсем как при царском времени железные дороги, почта, телеграф и трамваи недоступны для Мусульман. Служащие кадры этих служб, также как и в большинстве случаев, рабочие промышленных предприятий набраны в Рос­сии, так что рабочие мусульмане вынуждены искать работу в Китайском Туркестане или также вступать в повстанческие банды.

Публичное просвещение.

В области публичного просвещения ситуа­ция ещё хуже чем в предреволюционное время. На XI-м Советском Съезде в декабре 1922 года руководитель советского правительства в Туркестане констатировал, что количество школ не превышает 311. «Власти отказывают в доставлении бумаги на печать учебников для мусульманских школ», пишет журнал «Кирыл Байрак» в Ташкенте. Тот же журнал доносит, что Мусульмане, недовольные знаниями в «большевистских» школах, в которых дети не могут даже научиться читать и писать, просили вновь открыть прежние религиоз­ные школы. Эти недавно открытые школы посещаемы.

Экономический упадок Туркестана.

Экономическая жизнь Туркестана находится в очень тяжёлом состоянии даже по сравне­нию с губерниями центральной России. По статистике Центрального Совета дел народного хозяйства, в Туркестане, не считая округа Семиречья, в 1919 году осталось только 4 292 000 голов скота вместо 13 342 000голов в 1915 году. Полная поверхность хлопководства находила от 680 000 десятин до 52 152 десятин в 1922 году. Из числа 840 промышленных предприятий в 1923 году функционировало только 68 предприятий. Все остальные не работали. Хуже было то, что ирригационная система, так важная для государства, была неслыханно дезорганизована, что в результате дало уменьшение посевной площади. В округе Ферганы   эта   поверхность   уменьшилась с 610 000 десятин до 249 000 десятин в 1922 году. В других округах Туркестана сокращение наступило примерно в таких же размерах. Голод в Туркестане.

Вышеуказанные числа еще не дают долж­ного представления поражения. Согласно местным газетам в Туркестане начал царить безумный голод. Туркестан почти полностью изолирован как в 1918-1919 годах. Не получает никакой помощи извне. Советская власть взыскивает налог натурой с помощью жестоких репрессий, без сравнения более тяжелый, чем где-нибудь в другом месте. Например, в 1922 году в Фергане, в одном из наиболее одер­жимых голодом округе, налог был взыскан в отношении 105% предвиденных норм, а власть намерена повысить его ещё до 120%. Доход от налога применён не с целью помощи изголо­давшему мусульманскому населению, а на личные потребности советского правительства.

Журнал «Туркестан», орган Центрального Туркестанского Исполнительного Комитета и местной коммунистической партии, сообщает 16 де-кабря 1922 года следующие данные:

«Округ Наманган области Ферганы меньше всех потерпел от голода. Ситуация, в какой находится эта область, может показать нам образ терпений, какие выносят мусульмане других округов Туркестана, так, следовательно, в 1922 году в этой области было 190 675 жителей по отношению к 280 880 в прошлом году и 303 790 в 1914 году. Итак, только в 1921 году потеря составляет 40 205 человек. В 1920 году там было 31 576 коней и волов (в 1914 году 86 866 голов), из которых в 1922 году осталось только 26 177, то есть разница состав­ляет 5 399 голов скота в течение 1921 года, сдохших от голода или съеденных людьми. В 1920 году в этой области засеяно 71 765 деся­тин, когда в 1914 году засеяно 134 365 десятин, в 1922 году засеяно всего лишь 60 000 десятин, а, следовательно, разница составляет 11 765 десятин.

Власти не оказали никакой значительной помощи. Они ограничились открытием не­скольких буфетов, с такой неправильной ор­ганизацией, что население их не посещало. Больные приговорены к смерти без никакой помощи.

Вот официальные данные, касающиеся об­ласти, меньше всего пострадавшей от голода. Большевики не позволяют никакой помощи ни со стороны American Relief Administration, ни Международного Комитета помощи для рус­ских.

В просьбах о помощи, разосланных загра­ницей Советами, не было речи о поражении голода в Туркестане. Также ничего удиви­тельного, что нет никакого упоминания о Тур­кестане в «Рапорте об экономических условиях в России, со специальным учётом голода в 1921 и 1922 годах и положения сельского хозяйства, опубликованного Лигой Наций, Женева, 1922». Туркестан ревностно защищаем большевист­ским правительством перед назойливыми взглядами. Причиной является то, что больше­вики, вопреки пацифистским видимостям (по­добиям) их политики по отношению к запад­ным капиталистическим государствам, сделали из этого края что-то вроде основы их револю­ционной деятельности, направленной против европейских владений на Востоке.

Все вышеуказанное достаточно характери­зует политику, проводимую советскими властями в Туркестане. Из результатов этих нескольких лет можно заключить, что политика эта во много раз опаснее и пагубнее для интересов мусульманского населения, чем политика царского правительства, проводимая в этом крае долгие годы. Царская Россия, желая экс­плуатировать Туркестан в пользу националь­ных интересов, по крайней мере, сохраняла в своей политике некоторую логику, враждебную и не принятую здешним населением, но понят­ную с точки зрения якобы её миссии русифика­ции. Но дело обстоит иначе для советской администрации. Советское правительство после прокламации России как «Союза равноправных национальных республик», обратилось к му­сульманам с требованием самим определить свой политический строй и высказаться за союз с Россией или за полную независимость края, но на самом деле применило политику ре­прессий. Современная политика России в Тур­кестане лишена всякой логики и всякой руко­водствующей мысли. Она полностью обман­чива. Злоупотребляет доверием народных масс Туркестана к освободительной программе большевиков.

Когда государственная власть отказывает в помощи населению, умирающему от голода и запрещает другим оказывать им помощь, когда «освободительная армия III-го Интернацио­нала» грабит спокойных жителей, когда уби­вают Мусульман Туркестана, чтобы завладеть их имуществом, когда им отказывают в про­свещении, Мусульмане Туркестана имеют право принимать такую власть и русское советское правительство , от которого эта власть исходит, за врага, опасного для их национального су­ществования, как физического, так и мораль­ного и политического.

Стремление Туркестана к независимости.

Политика колонизации и русификации, про­водимая правительством царской России, созна­тельные или неосознанные ошибки временного революционного правительства, в конце концов, неслыханное давление советского правитель­ства составляют группу причин, вынудивших Мусульман Туркестана к замене автономной программы на программу национальной неза­висимости. Однако следует заметить, что при­чины эти, впрочем, исключительной важности, были внутренние и поспособствовали ускоре­нию момента объявления принципа нацио­нальной независимости Туркестана, что всё-таки пробуждения национального самосозна­ния датируются со времени первого столкно­вения жителей с не толерантной политикой советского правительства.

Девиз независимости Туркестана составляет теперь совместную платформу для всех офи­циальных партий страны, как националистов, так и коммунистов, которые разнообразными путями средствами стремятся к осуществлению одной и той же цели: свободного и неза­висимого Туркестана.

С этой точки зрения интересно сравнить два документа, относящихся к тому самому вре­мени и характеризующие с одной стороны стремления независимой партии, с другой Мусульман-коммунистов Туркестана.

21 февраля 1919 года комитет, стоящий во главе независимой партии (во главе которой находился  автор  этой  статьи),  выслал под адресом мирной конференции в Версале радио, содержащее, между прочим, следующие декла­рации:

1. Российская империя, переживающая в настоящее время болезненный период перемен, лишено органа монолитного представительства, способного представлять все партии. Поэтому поводу органные узлы, соединяющие эти страны, перестали существовать со времени октябрьской революции.
2. Туркестан не может признать никакое из правительств, существующих в настоящее время в России, способным представлять его спе­циальные политические, экономические и на­циональные интересы.
3. Следовательно, поэтому в ожидании соз­дания в Туркестане центральной демократи­ческой власти и взвесив нехватку уполномо­ченного представительства, Комитет, имеющий задание созыва Законодательного Собрания в Туркестане, считает своим обязательством обра­тить внимание международного мирного кон­гресса на необходимость гарантирования стране возможностей свободного слова суверенной воли жителей Туркестана, в границах федера­тивного единства Демократической Российской Республики.

Комитет оставался верный программе авто­номии и выходил из принципа, что полити­ческие и правовые отношения между Тур­кестаном и Россией должны быть определены исключительно Законодательным Собранием этих стран и, как представительный орган страны, полностью уполномоченный, не мог быть ограничен в своём праве суда, касаю­щегося дела совершенной политической неза­висимости Туркестана.

Мусульмане-коммунисты имели ту же цель - независимость Туркестана - хотя другие пути и средства. Примерно в то же время в Ташкенте созвали конференцию с целью требования создания в Туркестане независимой советской республики тюркских народов (узбеков, казах-киргизов, татаров, башкиров). Итак, лидерство национальной программы полностью принад­лежит Мусульманам-коммунистам, которые преобразовали идею большевиков об организа­ции международного пролетариата в идеал значительнее близкий и более понятный для туземных масс, идеал создания советского Туркестана, но вольного и независимого. Москва отклонила национальные требования коммунистов мусульман. Ведь эти требования были непосредственным последствием поли­тики советских властей, применяющих к Тур­кестану «диктаторство русского пролетариата», а отказ Москвы облегчил чёткие объединения всех политических стремлений страны на сов­местной платформе независимости Туркестана.

Только с республиканской и демократи­ческой Россией, признающей полную нацио­нальную свободу Туркестана, последний мог бы и должен был бы поддерживать отношения, необходимые как с точки зрения на своё гео­графическое положение по отношению к этой стране, так и экономической и цивилизатор­ской роли, какую могла бы сыграть Россия в Туркестане благодаря отношениям, завязав­шимся между двумя странами полвека назад.

Географическое положение Туркестана, как это указано выше, создаёт из этой страны подходящую основу для «политики влияний» на соседние страны: Персию, Афганистан, Китайский Туркестан, а когда-то и Индию. Эта политика, инициатором которой была царская Россия, и которая проводилась в дальнейшем ходе советским правительством, в результате сделала из этой страны лагерь, жители кото­рого жили под военной оккупацией.

Царская Россия, убеждённая в своей исто­рической миссии, упиралась при реализации своего причудливого плана завоевания Индии, плана, начатого завладением Туркестаном и частью Персии. Советская Россия, действуя во имя всеобщей революции, выполняет этот план на более реальном основании, а Туркестан яв­ляется в дальнейшем ходе жертвой этой поли­тической игры.

Туркестан хочет национальной независи­мости, хочет сам стать независимым деятелем политической жизни востока, пробуждённого от векового сна. Он больше не хочет быть пас­сивным и быть для кого-то ареной интриг.

Эти исторические действия и моральные условия объясняют исключительную ситуацию Туркестана по отношению к тюркскому и мусульманскому миру. С другой стороны его географическое положение вызвало то, что как имперское российское правительство, так и современное советское правительство выбрали эту местность для основы подготовительной кампании с целью проникновения в соседние мусульманские страны.

Завоевание Туркестана Россией.

Проникновение России в среднюю Азию начинается в половине 19 века, в 1847 году. Русские построили на побережье Аральского моря крепость Раимское как основание дви­жения вглубь страны. Через 37 лет заняли го­род Мерв, расположенный на афганской тер­ритории в закаспийской части, а в следующем 1885 году захватили крепость Кушка на гра­нице Афганистана. Граница между российским Туркестаном и Афганистаном в окрестностях Памира была окончательно установлена англо­русским соглашением от 27 февраля 1895 года; из него следует, что Туркестан существует в своих настоящих границах от 28 лет, хотя был организован в форме отдельной администра­тивной единицы в 1867 году, когда было закон­чено завоевание современных земель Семи­речья и Сырдарьи.

В моменте, когда Россия завоёвывала Сред­нюю Азию, её промышленность не достигла той ступени развития, чтобы чувствовалась потребность новых рынков сбыта её товаров. Свойственные причины проникновения России вглубь Центральной Азии были, следовательно, другие: они оставались в союзе с целями её колониальной политики. Переселяя крестьян с центральных губернии империи в незавоеван-ные земли, Россия жаждала только достичь разрешения внутренней проблемы и работала в сущности вещей в интересах собственников земель и дворянства, считающих колонизацию лучшим способом избежания аграрных волне­ний посредством ослабления слишком густого крестьянского населения. Эта политика завое­вания была применена под плащом так званной «исторической миссии России, призванной к распространению благодеяний западной куль­туры среди полудиких народов востока». От­чуждение туземного населения Туркестана от русских колонистов было мотивировано «не­обходимостью защиты новых границ и усиле­ния авторитета России среди захваченных стран».

Колонизация Туркестана.

Колонизация Туркестана русскими кре­стьянами была проведена параллельно с его завоеванием. Если завоевание какого-либо края европейской страной обычно сопровождает появление купца и промышленника, то анало­гичный факт со стороны России всегда сопро­вождает бесконечный поход крестьян-коло­нистов. Иногда даже эти колонисты-крестьяне предводительствуют завоеванию. Русская эми­грация в Туркестан была предпочтена со стороны Семиречья. Только в период с 1847 до 1867 года 15 000 русских колонистов осело в этом крае, а с 1868-1882 гг. прибыли даль­нейшие 25 000.Следующая эмиграция была направлена на окрестности Семиречья, Сыр­дарьи, Самарканда, Ферганы и закаспийские страны. В начале 20 века на территории Туркестана числилось 326 российских колоний с населением 248 500 человек. Из года в год позднее тянули к Туркестану тысячи крестьян из России, а голод, царивший в ней в течение последних лет, ещё увеличивал число эми­грантов.

Эти числа, относительно незначительные, не объясняют существенного характера россий­ской колониальной политики. Колонизация Туркестана Россией проводилась без никакого плана, без изучения нужд местного населения и без обозначения количества распоряжаемой земли.

В течение более 20 лет жители Туркестана были лишены земли только благодаря свое­волию местных властей, без никакой юриди­ческой санкции со стороны центральной власти: «Раздел земель между колонистами не имел никакого юридического основания, - говорит князь Масальский, превосходный исследова­тель Туркестана - зато зависел полностью от налога племён кочевников, киргизов, заинте­ресованных в этом вопросе, а также от стойкости представителей управлений». И даже когда позже права и установленные обычаи были уже применены к русской эмиграции в Туркестане, то эта реформа ни в какой мере не улучшила ситуации жителей этой страны, ин­тересы которой не были лучше, чем защи­щаемые до сих пор. Напротив, право отнимало у туземцев всякие средства защиты или про­теста даже против наиболее несправедливых экспроприаторов. Храбиа Пахлен, который по приказу императора совершил в 1910 году инспекторское путешествие в Туркестан, сле­дующим образом описывает «легальные» ме­тоды колониального управления этой страны:

Приверженцы колонизации предлагают уничтожение свыше 5 100 постоянных поселе­ний киргизов, изгнание из них жителей в коли­честве свыше 30 000 с целью приобретения около 250 000 десятин (1 десятина=1,092 гектаров) воз­делываемой земли, на которой можно было бы осадить около 6 500 крестьянских ферм, считая по 40 десятин на ферму. С другой стороны фак­том является то, что в округе Приспек на 5 395 парцелл, отданных в распоряжение колониза­торов, только 2 008 были заняты, то есть около 38 %, остальные 3 387 были пренебреженны колонизаторами, как мало пригодные на нужды аграрной эксплуатации. Из этого можно сде­лать вывод, что на этих 250 000 десятинах можно было бы создать самое большее 2 500 хозяйств, это значит, что с целью создания этих хозяйств нужно было бы уничтожить двойное количество киргизских поселений. Инспекция террористов, назначенных для отчуждения по­казала, что киргизы почти везде перешли с кочевого образа жизни на оседлый, и что разво­дят скот на месте. Так что реализация проекта колонизаторов, а следовательно снос киргизских поселений, вызвала бы несомненно их упадок.

Как устанавливает В.Васильев, исследова­тель окрестностей Семиречья, прежде всего у киргизов были отняты земли, оставляя им преимущественно наполовину пустынные степи и горы. Сейчас невозможно точно определить количество земель, отнятых у туземцев для русских колонизаторов. Примерно в 1920 году можно было бы её оценить в более полмил­лиона десятин возделываемых земель. Добав­ляя ещё 610 481 десятин земель, отданных ка­закам Семиреченского округа, вместе мы полу­чаем около полмиллиона десятин.

Чтобы дать себе отчёт с точного названия этих чисел, нужно сравнить с одной стороны коли­чество земель, отнятых у туземцев Туркестана це­лым количеством возделываемых земель, с дру­гой же стороны число русских колонистов с мусульманским аграрным насезлением этой страны. По данным упомянутого князя Масаль­ского полная поверхность орошаемых земель в пяти округах Туркестана составляет около 2 808 000 десятин. Кроме того, имеется около 1   500 000 десятин земель не орошаемых, но, од­нако возделываемых, званных «бахарами», что вместе даёт 4 308 000 десятин. Так, следовательно, аграрное мусульманское население Туркестана в количестве 5 миллионов жителей владеет 4 308 000 десятин без 1 500 000 десятин, отдан­ных колонистам, и, следовательно, в результате, 2   808 000 десятин, в то время когда около 30 000 колонистов и казаков владеет 1 500 000 десятин.

Следует при этом заметить, что все эти земли были орошаемы мусульманами и что земли, оро­шаемые государством раздавались исключи­тельно русским, например земли, называемые «голодная степь», или также земли, составляю­щие личную собственность императора, как, например владения, называемые «Байрам Али».

Результаты колониальной политики.

Эта колониальная политика не только задер­жала процесс установления кочевых киргиз­ских племен, но и, выбрасывая уже оседлые племена, повлияла на увеличение количества кочевников. Установление этого бросает осо­бенный свет на цивилизаторскую миссию цар­ской России в Туркестане. С другой стороны этот метод отчуждения, «не основанный ни на каком юридическом основании, зависимый толь­ко от своеволия представителей правитель­ства», мог пробудить среди туземного населе­ния чувство легализма.

Жители Туркестана, находясь в несостоя­тельности защиты, с помощью легальных средств своих прав и интересов, были вынуждены в периоды роста «стойкой» деятельности властей, искать убежища в Китае, в Монголии или так­же в далёких степях ганаков Китая и Бухары.

После этого нас не удивляет, что европей­ская культура, представленная в Туркестане Россией, стала в глазах народа синонимом своеволия и насилия, направленного с целью уничтожения мусульманских селений Цен­тральной Азии.

Соучастие в управлении страной было абсо­лютно недоступно для мусульман, которые не могли занимать, даже в случае исключений, ни­каких административных постов. Коренное на­селение жило постоянным ужасом 64-ой статьи «распоряжения, касающиеся управления Турке­стана», позволявшей административным властям этой страны арест вне всякого юридического следования, без выяснения причин ареста.

Мусульмане не были также приняты в ряды русской армии и многократные попытки цен­тральных властей в этом деле оставались без результатов. Только небольшое количество молодёжи знатного происхождения было при­нято в военные школы, а жители Туркестана не призваны на военную службу русским царским правительством. В последний раз этот вопрос был возбуждён в 1913 году. Российское пра­вительство, представленное министром обо­роны генералом Сухомлиновым, дало катего­рический отказ на подход туркестанских му­сульман под таким предлогом, что принятие их в армию противоречит целям цивилизаторской миссии России и Азии по поводу возможных конфликтов с Китаем, Афганистаном и т.д.

В промышленности Мусульмане были при­няты только как неквалифицированные рабо­чие, за исключением железных дорог, почт, телефонов, телеграфов и трамваев, для которых эти занятия были совершенно недоступны.

Производство хлопка, находящееся пол­ностью в руках Мусульман, является основным источником богатства Туркестана. Эта ветвь промышленности поколеблена спекулятив­ными методами, применяемыми во время за­купки хлопка, глубоко коснувшиеся экономи­ческих интересов населения.

В области общественного просвещения должна была проявиться «историческая миссия России, представляющая европейскую цивилизацию в Центральной Азии». Однако же результаты её деятельности не были бы наименее благоприят­ными. В начале революции 1917 года во всём Туркестане вместе с Хивой и Бухарой насчи­тано около 400 школ с 30 000 учеников, из ко­торых только 20% составляли Мусульмане. Этот процент итак уже очень низкий, есть толь­ко в начальных школах в количестве около 200, из которых большая половина удерживаема за деньги туземного населения.

Следует подчеркнуть как вещь характерную, что руководство государственного научного пред­приятия, предназначенного специально для под­готовки учителей смешанных начальных школ в Туркестане, доверено человеку, известному своей не толерантностью по отношению к мусуль­манской религии и уверенного во вреде приме­нения среди Мусульман европейских методов обучения. С другой стороны существовал запрет открытия Мусульманами, даже за их собствен­ные деньги и под контролем правительства, на­чальных школ на местном языке, основанных на новых педагогических методах. Туземцы учи­лись, следовательно, в старых религиозных шко­лах в количестве около 700 из 100 000 учеников.

Конечно же, нельзя отрицать, что благодаря завоеванию Туркестана Россией край этот стал открыт для распространения европейской циви­лизации, но если благодеяния этой цивили­зации не были полностью запрещены для мусульманского населения, то ведь их доступ­ность не оставалась ни в каком отношении с экономической ролью этого населения.

Итак, «историческая миссия России как пред­ставителя европейской цивилизации среди на­родов востока» имела в результате:

В области политики введение системы не­справедливости и своеволия.

В области просвещения задержание в завоё­ванных народах желания к просвещению.

В экономической области:

1. A)    выселение туземцев с земли, завоеванной ими ценой крови и труда.

Б) задержание процесса окончательного оседания кочевых племён Туркестана.

1. B)      Посредством экономического развития страны - хотя это могло бы казаться удивитель­ным - обеднение многочисленного класса малых производителей и мелких собственников земель.

Русская революция 1917 года.

Казалось, что революция 1917 года должна уменьшить трудности внутреннего установле­ния сближения между мусульманским Тур­кестаном и Россией. Однако должность мест­ных органов Временного Правительства, а также Совета центральных делегатов рабочих и солдат, перечеркивала для мусульманского населения всякую надежду обретения равно­правия с русским населением. Революционная Россия, наследница царской России, в даль­нейшем ходе в лицах своих представителей -правительства и совета делегатов, рабочих и солдат в Туркестане - применяла эти самые методы «цивилизаторской» кампании на Востоке. Стараясь любой ценой удержать привилегии русских жителей Туркестана, ссылаясь на необходимость «защиты прав и интересов ре­волюции», отличаемых от прав и интересов большинства населения этой страны.

Два взгляда моральной натуры не позволили Мусульманам Туркестана, составляющим 97% всего населения, противопоставить револю­ционному русскому шовинизму чисто нацио­нальную программу в моменте, когда другие национальности Российской Империи начинали добиваться своих прав и даже частично реали-зовывать свои программы. Это было: с одной стороны чувство лояльности, считаемое спе­циально обязательным в военном положении (составе), с другой же стороны убеждение, что Всероссийское Законодательное Собрание ис­правит ошибки проходящей эпохи, предостав­ляя Туркестану, согласно его желаниям, ав­тономию в рамках Российской Республики.

Туркестан под большевистским прави­тельством.

Когда большевики приняли власть, Россия отступила от войны, но война была перенесена на «внутренний фронт». Сама мысль Созыва Законодательного Собрания вскоре была остав­лена и Съезд советов полностью принял власть. Сразу же после открытия Съезд Советов объявил «Федерацию равноправных рациональ­ных советских республик» на месте старой Рос­сии и предложил народам нового государства «самоопределение формы правительства». Что касается Туркестана, то советское правитель­ство показало тенденцию как можно благосклон­ную. Однако же на практике политика боль­шевиков в Туркестане была по ходу своему противоречива с программой, намеченной в их декларациях. Советы рабочих и солдат, кото­рые уже перед большевистским посягательством государства мало считались с правами тузем­ного населения, как можно полнее прошли над ними к порядку после своего прибытия к власти на результат октябрьской революции. На­циональные мусульманские организации, сво­бодные и не нарушаемые» в мысли декретов революционных властей были разрешены. Лица, не владеющие наименьшими в этом направлении квалификациями, ни с точки зрения на свое прошлое, ни на свои моральные особенности, неожиданно оказались у власти. Судьбы Туркестана и его мусульманского населения были доверены вооружённому меньшинству.

Частые попытки обращения внимания цен­тральной советской власти на контраст между её декларациями и политикой, проводимой её собственными органами не давали никаких результатов и Мусульмане Туркестана, 90% которых составляют тюрко-узбеки, решились разрешить проблему своего политического су­ществования своими силами.

Автономное движение в Туркестане.

25 октября 1917 года в городе Коканде был открыт «Чрезвычайный Конгресс Мусульман Туркестана» под предводительством автора этой статьи. На этом конгрессе было принято следующее постановление:

4-ый всеобщий конгресс туркестанских Му­сульман, созванный на чрезвычайную сессию, выражая волю народов, населяющих Тур­кестан в вопросе об «автономии на основаниях, объявленных великой Русской Революцией», заявляет, что Туркестан является автономной страной, соединённой с Российской Федератив­ной Демократической Республикой. Туркестан­скому учредительному собранию оставляет определение форм этой автономии. Законода­тельное Собрание должно быть созвано в ближайшее время. 4-ый конгресс торжественно объявляет, что права национальных мень­шинств, населяющих Туркестан, будут строго защищаемы.

Конгресс выбрал «Национальный Совет» и Правительство, которое должно устано­вить отношения с центральной властью в вопросе автономии Туркестана. Одновременно земельные съезды фермеров мусульман при­сылали депеши советскому правительству, осведомляющие, что только автономное пра­вительство Туркестана, законно представляю­щее страну уполномочено осуждать все дела, касающиеся Туркестана, с центральным прави­тельством.

Советское правительство против авто­номии Туркестана.

Советское правительство ответило, что «ра­бочие-мусульмане сами должны свергнуть неле­гальное большевистское правительство в Тур­кестане вместо того, чтобы просить о вмешатель­стве центральную власть». Но в то же время прислал инструкцию своим агентам в Туркестане, предписывающую сейчас же сломить воору­жённой силой движение автономистов».

Этот приказ был исполнен большевиками в первые дни февраля 1918 года с беспримерной даже в истории русской гражданской войны жестокостью. Город Коканд, самый богатый в стране, столица автономного Туркестана, центр национального движения и резиденция авто­номного Правительства, - был сожжен среди потоков крови. Убито более 12 000 мусульман.

После упадка национального Правительства в Туркестане началась партизанская война. Эта война длилась без перерыва до сегодняшнего дня, так что Туркестан составляет единствен­ную страну большевистской России, в которой ещё существует военный фронт.

Блокада голода и её результаты.

В борьбе с мусульманским населением Туркестана советское Правительство не поко­лебалось применить это неправдоподобное и ещё нигде не использованное средство: объявил голодную блокаду Туркестана. Используя тот случай, что Туркестан использует значитель­ную часть возделываемых земель под хлопко­водство, что принуждает к импорту хлеба, Советское правительство прервало железнодо­рожную транспортировку хлеба в Туркестан. Руководитель «голодного комитета» большевик Рыскулов, киргиз, осведомил в своём рапорте, что местные Советы, и даже Ташкентский Со­вет не заинтересованы в борьбе с голодом.

Предложения «голодного Комитета» обложе­ния налогом классов, на пользу голодных мусуль­ман, были отклонены Советским Правительством.

Ежы Сафаров, личность, известная в боль­шевистском свете, высланный центральными властями в инспекторское путешествие по Тур­кестану, пишет следующее:

Бедное мусульманское население Туркестана, не принимающее никакого участия в совете, было лишено хлеб. Новый город, российский район ввел в изголодавшем старом городе, мусульманских районах, систему реквизиций и конфискаций. Мусульмане умирали массами, не в состоянии бороться с голодом.

Благодаря этой «политике голода» мусуль­манское население понесло лишения, которые согласно официальной статистике, выражаются в периоде только 1918-1919 годов чудовищным числом 1 миллиона 114 000 погибших.