Тема повседневности в культурфилософском измерении

Одной из мало исследованных и в тоже время актуальных проблем философии куль­туры и культурной антропологии является тема повседневности. Феномен повседневности всегда представал как маргинальное явление, не представляющее собой социальной, когнитив­ной ценности в социокультурной жизни чело­века - теоретической проблемой. На протя­жении ряда столетий для философии актуальной представала проблема осмысления устойчивых признаков социокультурной жизни, которые придавали бы инвариантность социокультурным объектам. Поэтому важным методологическим кредо для философского сознания было обоснование методологических ориентиров, с помощью которых осущест­влялась бы аналитика развития социальной жизни. Когнитивным эталоном философского исследовательского интереса было обеспечение анализа развивающихся систем, выявление их закономерности, каузальной детермини­рованности. Основными признаками объектов, проявляющихся в повседневности, объявлялись их материальная фиксированность, физическая вещественность, физико-вещественная субстратность.

Однако теоретические исследования послед­них лет показывают, что социокультурные объекты все больше характеризуются такими изменениями и трансформациями, которые не всегда можно рассмотреть в рамках диалек­тической методологии, на основе известных теоретических и методологических подходов, основанных на логике закономерных и детерми­нированных связях. В социальных системах на передний план выдвигаются такие изменения, которые характеризуются круговыми процессами, изменениями в повседневности, отличающихся произвольными жизненными формами, не поддающиеся известным (традиционным, стандартным, нормативным) способам организа­ции жизни. В современных социальных науках, равно как и культурологии наблюдается интерес к повседневным формам организации жизни, отличительными признаками которых являются не их физическая реальность, не их физическая воплощение посредством деятельности в вещественные субстратные формы, а скорее их знаковая, символическая форма реализации. Это манипуляция посредством знаков и символов, созидание имитации в виртуальной реальности. Значимыми становятся феномены, которые имеют десубстратный, десубстанциализированный, девещественный признаки.

Динамика современной социокультурной жизни все больше актуализирует значимость исследования форм повседневности, траектории их изменения, спонтанность их возникновения, распада, становления, десубстанциализации, деструкции и деконструкции. В ноле исследова­тельского интереса начинают включаться такие феномены повседневности как нестационарные, нелинейные социокультурные изменения, многослойность культурных слоев.

Необходимость исследования различных феноменов повседневности инициирует форми­рование нового предметного поля, которое сопровождается поиском и созданием новых теоретических подходов, философских интер­претаций. Среди многих теоретических подходов к обоснованию феномена повсед­невности как предмета философской рефлексии следует отметить феноменологию Э. Гуссерля, который выдвигает новую реальность, отличающуюся от мира объекта изучения наукой - феномен жизненного мира. Основ­ными признаками этого мира являются непосредственная очевидность, интуитивная достоверность или субъективная достоверность, неопределенность и не эксплицированность жизненного мира. Открытие Э. Гуссерлем ранее не исследованного феномена социальной и культурной жизни оказало воздействие на философов, в последствие эта тема становится объектом и предметом неклассических фило­софских рефлексий. Тема повседневности в 20 веке становится одним из тех социокультурных феноменов, который критически исследовался в парадигме философии культуры экзистен­циализма, когда мир чувствования, жизненных стремлений, желаний, фантазий, сомнений, исканий объявляется наиболее востребованной темой. В философии культуры экзистенциа­лизма тема повседневности актуализировалась в двух аспектах: через призму драматичности существования индивида, через призму осмы­сления его существования в подлинном, гума­нистическом измерении и в аспекте его отчужденного существования. Наиболее анга­жированным аспектом для философии культуры экзистенциализма становится тема в ауре «Другого», в отношении к «Другому», «Иному», в измерении себя в призме «Другого», «для-Другого», «Ином», 15 ощущении себя «чужим», в измерении - «чужой».

Тема повседневности в философии постмо­дернизма становится одной из ангажированных. Обращение к ауре повседневного мышления, к ауре повседневности - является характерной темой исследовательских интересов многих теоретиков философии культуры постмодер­низма. Подлинной аурой повседневности, но их мнению, является культурная интерпретация текстов и версий. При этом сама культура выступает как текст. Каждый текст может быть интерпретирован по-разному, а задача истолко­вания текста состоит не в раскрытии смысла, а его расширении. В таком случае, сама проце­дура толкования может быть бесконечной, а стремление ограничить ее только одним концептом, отвергающим все другие возможные альтернативы сама становится бессмысленной. Следовательно, нет необходимости работать в категориях классической стратегии бытия. Для описания темы повседневности нет необходи­мости в исследовании применяй, категориаль­ный инструментарий классической философии: сущность, основание, причина, объективность, принципы объективизма, детерминизма, диалек­тики и логицизма.

Новой онтологией повседневности стано­вится не онтология монизма, а плюральная онтология. Именно она является новым исследовательским полем для философской интерпретации. Для плюральной онтологии вполне допустимы гетерогенность, плюрализм, различные ракурсы видения, неопределенность, становление, нелинейное описание событий и процессов. Сами феномены повседневности предстают как символические, утратившие свою физическую субстратность, имеющий симуляционный признак, по существующий виртуально феномен. И таком случае сам акт существования мира человека предстает как множество миров, инициированных его свобо­дой выбора. Жизненный мир индивида превра­щается в мобильные симуляционные варианты, как виртуальное множество игрового действа, как проекции его актуального мира повсе­дневности. Событийность повседневности измеряется информацией, которая переводит реальный акт существования индивида в виртуальную информационную реальность.

В новой реальности возникают, пересе­каются и перекликаются бесконечное число коммуницирующих [1]. В этой реальности установление Истины - не важно, а важным представляется постоянная игра метафор. Все то, что мы принимаем за действительность, на самом деле есть точка зрения наблюдателя, объясняющего нам своё представление о ней. В таком случае восприятие человека обречено на «мультиперспективизм», на постоянно изме­няющиеся различные способы и ракурсы видения действительности, за которыми очень трудно постигнуть ее сущность. Сама повсе­дневность выступает как мультиперспективизм, как плюральная, культурная стратегия, которая постоянно изменчива, неопределенна, гетеро-генна. Всякое действие предстает как симу­ляция, в которой происходит постоянная трансформация, постоянная смена сцен: дви­жущаяся от сцены повышения значимости виртуальности переживания, нарциссизма до сцены понижении витальных актов. В сценарии повседневности презентирована плюральность стилей жизни, виртуализация страсти, желаний, характерно повышение игрового начала, замещающего страстность жизни, порождая постоянное их смещение, демонстрируя множественность его производных ветвлений.

В новой повседневности изменяются стандарты мышления. В этой стратегии мысли­тельный процесс предстает как ментальная игра метафорами, ассоциациями, как спонтанное продвижение-блуждание по лабиринту. В этом спонтанном «блуждании» мысли по лабиринту, в котором нет выхода, важным становится не результат, а сам процесс, ритмичное пульси­рование мысли, точечное фиксирование различий, возникающих в процессе поиска смысла слова. Сам процесс не может иметь некой заданной траектории направленного движения, даже в том случае, когда задает этот вектор сам субъект. В этом спонтанно совершающемся процессе, нет конца, и к задуманному прийти по заранее заданному направлению невозможно [2].

Размышляя над новой стратегией мышле­ния, философы постмодернизма приходят к выводу, что претензии разума в этой ситуации несостоятельны. Они предлагают новые правила «хитрой» тактики. Суть этой двойной игры заключается в том, чтобы играть на обе стороны. С одной стороны, делать вид, что играешь в правила Законодательного разума, с другой стороны, для него необходимо подгото­вить такие ситуации для разума, чтобы, попав в ловушку, он не смог выйти |2, 3]. «Хитрость» этой игры состоит в стратагеме и стратегии. Стратагему необходимо конструировать, необходимо создавать. Стратагема должна строиться таким образом, чтобы разум оказался в ситуации дилеммы. Стратегия должна быть предпринята так, чтобы говорение продол­жалась до тех пор и осуществлялась тогда, когда сам дискурс уже завершился. Стратагема в этой ситуации должна управляться молча­ливым умыслом, а в своем молчании стратег должен определить свои позиции в отношении того, что он не может и чего не должен говорить. Это произвольное ограничение демон­стрируется на разговоре с китайцем, когда необходимо притвориться, что умеешь говорить по-китайски. Для этого необходимо лишь изобразить свое умение говорить, произнеся фразу по-китайски [2|. Различие между ложью и истиной можно провести только на уровне ментального ограничения, последняя должна пройти еще между говорящим субъектом и его словом. По мнению Ж. Деррида, проводить диспут с господствующим разумом можно только на его языке, но при этом необходимо притворяться. Целью такого притворства яв­ляется убийство тиранического разума. Как считает философ, если заговорщик притво­ряется, что он притворяется, то замысел можно считать удавшимся. Замысел при этом должен держаться в голове, о котором никто не должен в принципе знать. Замысел должен быть невыговоренным.

В новой повседневности перестает быть востребованной традиционный способ мышления.

Если традиционный способ западноевропейского мышления есть мышлениями противопо­ложностями, оппозициями, что в принципе характерно для стратегии монизма, то в современной повседневности нет востре­бованности в ней. Новая стратегия повсе­дневности актуализирует релятивность, симуля-ционную направленность жизненных устремле­ний. В ней нет необходимости в воспроизводстве дискурсов прошлого, мистификации таких фантомов сознания: как власть, университет, Истина, ценность. В отличие от классической трактовки бытия, в которой повседневность выступала как гарант устойчивости в существовании человека, повседневность в измерении культуры постмодерна освобождает человека от иллюзий абсолютных ценностей. Она обращает его внимание и интерес на обыденность текучего, изменчивого, в котором однозначно, рационально трудно определить результат в ситуации, когда процессы и события могут происходить неопределенно. Само бытие становится вероятностно-неопределенным, плюральным, многомерным, многовекторным.

Рассматривая различные варианты повсе­дневности, философия культуры постмодерниз­ма показывает на многослойность культурных объектов, на различные сценарии их функцио­нирования в языковой стратегии, которые вводят человека в различные типы реальности и плюральные варианты взаимодействия с ними.

Философия культуры постмодернизма описывает синхронное сосуществование куль­турных плюральностей в жизненном пространстве человека. Постмодернистский концепт предлагает модель культурной плюральности в условиях децентрации, десуб-стратности и формирования зон социокуль­турной неопределенности. Философия культуры постмодернизма моделирует ситуацию социо­культурной неэффективности определенных норм, правил поведения, формирование культурных девиаций, зон распада привычных сценариев жизни человека. Это позволяет проанализировать процесс деконструкции социальной системы, определить те ценности, которые сохраняются в когнитивном опыте людей. Оно позволяет так же выявить те социокультурные механизмы, которые скрыты в «следах» предыдущих моделей поведения и коммуникации, отторгнутых на маргиналию культурного пространства. Если в классической парадигме повседневность ориентировала человека на нормативность, социальность, то в новой парадигме повседневность презентирует культурную девиацию, социальную негатив­ность. В ней приветствуется ценностный релятивизм,   которая   интерпретируется как новая версия идентичности. Она инициирует человека интегрироваться в мир культурной плюральности, формирует установку на стра­тегию культурной чувствительности к «Дру­гому», на принятие и признание синхронного сосуществования многоуровневой реальности.

Новая модель повседневности констатирует плюральность жизненных миров человека, фокусирует внимание на восприятие нелиней­ного времени, отсутствие заданности, вектора в динамике культуры, неоднородность культур­ного пространства. Новая стратегия повседнев­ности фундирует возможность существования человека в условиях процесса, детерриториа-лизации, в условиях распада стабильных усло­вий, в спорадически меняющейся культурной реальности. Таким образом, постмодернистская культуры инициирует новый проект, в котором отсутствует единый порядок. При этом значимым становится мир индивидуальности, а каждый мир повседневности предстает как культурная множественность. Повседневность выступает как зона неопределенности, транс­формации и зона культурной плюральности.

Становление новой повседневности актуали­зирует теоретическую потребность в смене методологических подходов. Одной из актуаль­ных методологий в исследовании культурной плюральности феномена повседневности становится методологический релятивизм, предлагаемый постмодернистской философией культуры. Именно такая исследовательская ориентация позволяет не только показать ее феноменальную особенность, но и ее пере­ходность, неопределенность, постоянную теку­честь, изменчивость, ее культурную плюральность.

1. ДелезЖ. Различие и повторение. - СПб.: Питер, 1998

2. Деррида Ж. О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только / Пер. с фр. Г.Л. Михалкович. -Мн.: Современный литератор, 1999

3. Деррида Ж. Шпоры: стили Ницше / Вступление и пер. с фр. А.В. Гараджи // Философские науки. 1991. - № 2

* * *

В данной статье формируется новая тема философской рефлексии - тема повседневности. Автор показывает формирование новой предметной области -исследование повседневности. Автор дает характеристику основных подходов, в которых ставится попытка осмыслить феномен повседневности. В статье раскрываются позиции наиболее востребованных философских подходов к данной теме: философия культуры экзистенциализма и философия культуры постмодернизма. В статье показывается, что наиболее адекватной методологией исследования повседневности является философия культуры постмодернизма.