Уникальная встреча разных миров, типов культур и человеческих судеб в колониальный период истории казахского народа вызывает исследовательский интерес. Многое в поведении и мотивации поступков носителей разных культур зависело от своеобразия их ментальности и вековой психологии. Однако это не мешало установлению разнообразных взаимоотношений и заимствованию опыта друг друга между разными народами, в частности между русскими крестьянами и казахами - кочевниками.
На протяжении XIX века русский народ принимал участие в истории казахского народа и становлении его культуры. Причиной тому стала переселенческая политика царизма, которая преследовала различные цели. К примеру, освобождение южных и центральных регионов внутренней России от перенаселенности, колонизация казахского края, цивилизовать общество. Однако в системе отношений метрополия-колония далеко не все определяли политические и экономические интересы. Последствием этой политики стало историческое и хозяйственно – культурное взаимодействие казахского и русского народа. В данном контексте важно рассматривать не только политику репрессирования, но и увидеть контакты, наличие соединительных звеньев в прошлой истории.
В данной статье мы попытаемся рассмотреть культурные связи русских крестьян – переселенцев с казахами на примере Акмолинской области. Взаимоотношения русской крестьянской общины и казахского кочевого аула весьма многоаспектны и разнообразны. Мы попытаемся остановиться на некоторых из них.
До второй половины XIX века крестьянские переселения в Казахстан были незначительны. Массовое переселение началось со второй половины XIX века, после отмены крепостного права. По данным переписи 1897 года, в Акмолинской области русское население составляло 33%. Быстрый рост ее наблюдался и в других областях [1]. Поэтому в этот период происходит активное культурное «вмешательство» двух различных в культурных аспектах народов в жизнь друг друга.
Несмотря на то, что русские и казахи на протяжении многих веков жили на сопредельных территориях, культура, быт и образы хозяйствования резко отличались друг от друга.
Различия в хозяйственной деятельности русских переселенцев и коренного населения способствовали установлению деловых отношений между ними. Коренные жители, наблюдая за работой в русских селах, перенимали неизвестные им приемы и методы возделывания различных сельскохозяйственных культур. Под влиянием переселенцев у казахов- кочевников распространялась практика заготовки кормов, как признак оседлой жизни. В свою очередь русские крестьяне, выменивая или покупая скот, учились за ним ухаживать, разводить и использовать скот в своей жизни порой в совершенно новых для них условиях жизни.
Одним из важных аспектов взаимовлияния, на котором мы хотели бы остановиться, было устройство жилищ крестьян-переселенцев.
В первые годы жизни в казахской степи русские переселенцы строили себе землянки, что стало неприемлемо для жизни в новых условиях. Поэтому, русские крестьяне стали покупать казахские кибитки. Такие сведения даются из рассказа неизвестного переселенца: «…Стала осень подходить. Которые остаться решились, за стройку принялись, другие же киргизские кибитки купили…дожди пошли, стройка новая, крыши потекли, и стены размывать стало; у кого кибитки, тем лучше было» [2]. Впоследствии, уже стали строить дома из бревен. Оседлые казахские поселения же по своему типу стали приближаться к крестьянским селам. Зимние жилища казахов-кочевников напоминали русские избы, сделанные из бревен в сруб, дерна или необожженного кирпича, с железными крышами (у более состоятельных хозяев), с выбеленными русскими печами, застекленными окнами и деревянными рамами [3]. Как мы видим, жилища казахов и русских крестьян приобретали общие черты, в зависимости от условий.
В тяжелые годы, во время бескормицы, русские не отказывали в помощи казахам, когда те приводили в села голодавший скот и старались раздать его крестьянам по несколько голов на откорм, летом выживших баранов делили поровну. Бедняки-казахи, получившие в результате преобразований скот в собственность, часто не имели возможности прокормить его, особенно зимой, поэтому в те годы расширялась практика раздачи скота на откорм русским крестьянам на зимний период [4, с. 27].
Соседство с казахским аулом оказало заметное влияние на пищу крестьян переселенцев. Несмотря на то, что в пище русского населения, главным образом, преобладали продукты земледелия многие делали из молока «Ірімшік» и «қҧрт» казахским способом [5, с. 22].
Интересен опыт изучения языка. Освоение крестьянами языков местного населения началось вскоре после переселения, к этому вынуждала необходимость поддерживать торговые и хозяйственные отношения, несмотря на наличие в некоторых селах, например в Романовском, специалистов-переводчиков. В первую очередь выучивали язык те крестьяне, которым приходилось работать вместе с людьми коренных национальностей. Язык знали, «так как вместе работали на полях»; «так как жили близко, торговали, в гости ходили». Эти обстоятельства определили и то, что мужчины, как правило, владели языком лучше женщин; иногда из всей семьи только хозяин, глава дома, мог говорить на местном языке [4, с. 91].
Следующее поколение — те, кто уже родился в переселенческих селах, осваивали этот язык еще в детском возрасте благодаря знакомству родителей с узбеками, киргизами или казахами, а также, по словам некоторых информаторов, путем общения со сверстниками этих национальностей в своем селе — с теми, кто находил приют в той или иной старожильческой семье.
В работе исследователя О.И. Брусниной также упоминаются и взаимодействия в праздники: «…пока нет информации, что кто-либо из колядующих стучался в дома узбеков, киргизов или казахов, за исключением сообщения из села Славянка, что «в казахские дома тоже заходят». Однако интересны сообщения, что вместе с русскими и украинцами все чаще стали колядовать дети-киргизы (Куршаб), казахи (Славянска), изредка узбеки (Крестьянское). На Науруз дети местных национальностей в некоторых селах иногда останавливаются и возле русских домов с криками «весна пришла» и пожеланиями, за что хозяева-славяне угощают их сладостями, дают немного денег» [4, с. 143].