Реализация прежних программ модернизации Казахстана показала двоякий результат: с одной стороны, правильность проводимого курса, его соответствие основным вызовам времени, с другой — ограниченность всего сделанного самой конструкцией избранной модели модернизации, её идеологией догоняющего развития. Возникла потребность спланировать на базе новых возможностей качественно иную стратегию и тактику развития государства и общества, отвечающие задачам выхода страны на рубежи совсем иного порядка.
Принятие новой стратегии стало необходимым и возможным по ряду причин. Среди них главной и определяющей была качественно новая ситуация в стране. Удалось выйти из затяжного экономического кризиса, началось решение ряда социальных проблем. В стране стал формироваться средний класс — главная опора процветания. Общество и власть начали налаживать диалог.
Другим комплексом причин нужно назвать важные перемены в международной обстановке. Главное и основное — то, что процессы мирового развития выявили, как отмечает В.М.Примаков, два магистральных сценария. Один демонстрирует стремление ряда стран Запада и Востока продолжить линию «натоцентризма» и на её основе провести перестройку мироздания как сферы нарастающего господства США и Европы. Такое невольно сблизит Китай, Индию и Россию, как оппонентов западной линии, и может возникнуть новый раздел мира. Другой сценарий отражает линию неделимости мира на базе нарастания миротворческих усилий многих стран, что в перспективе даст ООН второе дыхание [1].
И тот и другой варианты легко просматривались в мировой политике. Для Казахстана с их учетом было крайне значимо влияние ещё трех факторов. Во-первых, иной, нежели в середине 90-х годов ХХ в. стала ситуация в самом регионе Центральной Азии. Во-вторых, на Ближнем, Среднем Востоке, в соседней России произошли такие сдвиги, которые требовали новых принципов и подходов к отношениям с партнерами, соседями и союзниками. Обозначим самое существенное. Глобализация набирала темпы, меняя планетарную картину, которая показывала, что мир не стал однополярным, в нем сохранилось много старых неувязок, но нарастают и новые противоречия. В-третьих, в Центральной Азии дали знать о себе два противоречивых явления. Сменилось слабое звено региона. Если в Таджикистане начался подъем экономики и несколько окрепла власть, то в соседней Киргизии свершилась «революция тюльпанов», главным следствием которой стало, как это ни парадоксально, не усиление, а ослабление американского влияния и возвращение в горную республику военного присутствия России [2].
Новые возможности Казахстана в связи с подъемом экономики, иная ситуация в регионе и мире делали необходимым новую проработку политических приоритетов страны при неизменности евразийской сущности стратегического курса [3].
О необходимости принятия новой стратегии шла речь на различных научных конференциях и симпозиумах. Этому было посвящено множество публикаций, интервью, аналитических обзоров. С такого рода материалами выступили политики различного уровня, депутаты Мажилиса, члены Сената, ведущие специалисты теории экономики, политологии, социологии, представители политических партий и движений, деятели различных структур власти и управления. Объем литературы по данному вопросу достаточно обширен и отражает спектр порой противоречивых воззрений.
Свое мнение высказал и глава государства в работе «Стратегия 2015». Изложенное в ней новое видение проблем развития страны фактически представляло собой не просто коррекцию прежних воззрений как основу для формирования политики второго этапа развития, это были и весьма важные дополнения по всем аспектам внешней и внутренней политики, что позволяло приступить к разработке и обоснованию того, что получило название идеологии прорыва и что давало возможность спокойного развития.
Работа Н.Назарбаева напомнила о главных дилеммах нашей демократии: стабильность или анархия, импорт чужих идей и практики или учет своей специфики, примат экономики или политики в модернизации государства и общества, тотальное и немедленное реформирование или частичное и поэтапное.
Точку зрения Президента страны поддержали сотрудники ряда специализированных научных учреждений, специалисты по политической и экономической стратегии, что нашло отражение в различного рода изданиях [4, 5].
Экономисты А.Т.Ашимбаева, Н.К.Мамыров, М.Б.Кенжегузин в работе «Трансформация экономики Казахстана (Итоги, перспективы)» дали свой анализ проводимых реформ и пришли к выводу о необходимости, во-первых, разработать «казахстанскую модель устойчивого развития» [6]. Вовторых, они считали крайне важным привязать её к условиям эпохи глобализации и учесть, что нужно не только восстановить объемы производства уровня советской эпохи, но и понять возможности горизонтальной и вертикальной интеграции. В-третьих, авторы идей трансформации полагали, что властные структуры должны заложить все нюансы этого понимания в разрабатываемую Программу новой стратегии.
Смысл подобного подхода, на наш взгляд, заключался в том, чтобы в долгосрочной перспективе при любых переменах на планете и в регионе, а тем более с учетом постоянных колебаний мирового рынка, вести такой курс, который позволит провести модернизацию самой материально-технической базы страны. Ставка при этом делается на выгоды географического положения — как своего рода транспортного моста между Европой и Азией. Народное хозяйство Казахстана могло бы сохранять жизнеспособность на основе такой политики, обеспечить стабильность и процветание общества, решить сложные социальные проблемы, что в дальнейшем не свяжет руки стране [6].
Потребность такой модели развития все участники дискуссии видели в необходимости скорейшего удаления разъедающих государство и общество ужасающих язв бедности, порог которой при проведении реформ оказался неоправданно высоким [7].
Стремление быстрее возродить национальную идентичность вызвало в кругах научной общественности и политиков необходимость обсудить проблемы ряда моментов культурного наследия прошлых эпох и новой роли национальной идеологии и духовности, что в очередной раз привлекло внимание исследователей дальнего зарубежья [8].
Потребность новой стратегии признавали все: и сторонники курса Президента из кругов научной общественности, и его праволиберальные оппоненты, и радикалы почти исламского толка, и немногочисленные представители левых кругов страны.
Основные очертания наметила президентская работа «Стратегия 2015», ряд параметров стратегического курса Глава государства изложил в своих посланиях парламенту страны, в некоторых выступлениях. Главное заключалось в укреплении устойчивости государства, стабильности власти, её повороте от проблем выживания к вопросам развития.
Стала потребной «Дорожная карта демократического развития Казахстана», основанная на базе решения шести основных посылов:
- миллион участков земли по 10 соток, плюс 1 млн. социальных квартир;
- социальная экономическая политика государства в интересах народа;
- отказ от пересмотра итогов приватизации ради социального мира;
- ликвидация бедности с ориентиром на нормы среднего класса;
- перевод национальных богатств в собственность государства;
- утверждение духа и институтов гражданского общества в стране [9].
Новая Программа развития страны «Стратегия 2015» важной компонентой политической линии определила усиление взаимосвязей с Россией в области экономики. Сегодня более 50 процентов импорта Казахстан получает из России, а 45 процентов его экспорта идет в Россию [10; 182–189].
Главные направления сотрудничества в области экономического развития весьма разнообразны. Это, конечно, энергетика, машиностроение, транспорт, связь. Но это и разведка, добыча и переработка минерального сырья, тех же нефти и газа. Но это и сельское хозяйство, туризм, финансовобанковская система, предприятия и отрасли ВПК.
Стратегия 2015 учитывает взаимный интерес обществ Казахстана и России к культурному сотрудничеству по целому ряду причин. В Казахстане и сегодня проживают более 4 млн. русских, в России более 800 тыс. казахов. Оба народа никогда не воевали друг с другом. Наоборот, они совместно целых четыре года вели напряженную борьбу с германским фашизмом и победили.
Казахстан и Россия — две наиболее крупные по территории державы Азии. Они объединяют Европу, Ближний и Средний Восток с Восточной Азией. На их территории сосредоточено большое число разведанных запасов нефти и газа, угля и редких металлов. Космическая держава Россия отправляет в околоземное пространство свои ракеты с казахстанского космодрома Байконур. Перечень общих интересов внушителен.
Главная же общность — в подходе к решению проблем развития, что позволяет оценить взгляд на мироустройство, способы и методы решения сложных вопросов международных отношений. А в этом позиции двух стран близки или совпадают по многим параметрам.
Естественно, что общность многих позиций не исключает своего понимания целого ряда проблем того же региона Центральной Азии, стран исламского мира, особенностей отношений Казахстана с различными странами СНГ, Европы и Америки, Южной и Юго-Восточной Азии, бассейна Тихого океана. Здесь начинает действовать принцип диалектики единства общего и особенного, что позволяет, оставаясь на своих позициях, понимать необходимость возможности взаимодействия со своими партнерами, учитывать их основные интересы, не поступаясь своими, и все это будет идти на общее благо.
То, что в наше время поддержание устойчивого мира становится возможным, только на базе диалога цивилизаций, доказывает опыт сотрудничества Китая и США, Индии и Европы. Но этот же диалог, например, Израиля и палестинских организаций, США и исламской республики Иран показывает, что демократию и взаимное уважение нельзя навязать силой. Проблемы силы и мира, культуры и диктата одной страны или группы стран все больше доказывают старую как мир аксиому: нигде и никогда власть и насилие не были долговечными партнерами.
События 11 сентября 2001 г., затянувшаяся операция США и их союзников в Афганистане, действия Америки и Европы по навязыванию своих представлений о демократии народу Ирака лишний раз доказывают эту аксиому. Поэтому главной линией стратегии Казахстана во внешней политике остается многовекторность, как отражение нашей линии на диалог цивилизаций и культур, как необходимость выработки новой этики международных отношений. Именно этот приоритет назван Президентом страны основным [10].
Мы внимательно отслеживаем все происходящее на планете, ибо сегодня, в отличие от вчерашнего дня, понимаем взаимосвязь общего и особенного. Для нас сегодня ясно, что Турция попрежнему остается страной, с которой нас связывает многое в культурном и духовном плане. Но мы видим и то, что прямая вовлеченность США в дела стран Среднего Востока и Центральной Азии привела после 2001 г. к прямой переоценке роли этой исламской страны, снижению её роли в регионе. Связано это с тем, что США напрямую разместили свои военные базы и армейские контингенты на Востоке в рамках концепции «глобальной борьбы с терроризмом», и прежняя роль Анкары в нашем регионе ослабла. Ей уже не отводят функцию «смотрящего» за соблюдением американских интересов. И дело здесь не только в том, что теперь Вашингтон сам наблюдает за всем, но и в появлении «трещины» в американо-турецких отношениях. Ведь в 2003 г. Турция не дала согласия Пентагону на открытие «северного фронта» против Ирака для нанесения удара с территории самой Турции. Данный шаг администрация Буша расценила как проявление политической нелояльности.
Программа 2015 важным условием успешности развития Казахстана называет не только понимание происходящего на планете, в регионе и стране, но и подготовку нового поколения в духе высокого патриотизма, необходимой профессиональности, что во многом определяется уровнем и качеством образования, развитием не только системы знаний, но и опережающей роли науки. Такой курс в первую очередь есть отражение реалий времени, но одновременно это дань будущему.
Государство и общество не могут, как это было последние 15 лет, позволить себе уйти из сферы образования, здравоохранения, культуры. Новые политико-экономические реалии настоятельно требуют усилить роль государства во всех делах общества, но не подменять его.
XXI в. активно возвращает в жизнь общества, весьма ослабленную в прошлом столетии из-за чрезмерного давления политической идеологии роль духовного начала, которое во многом определяет и поведение, и сущность самой личности, и культуру социума и государства. Великий Абай отмечал: «Сущность человека составляет любовь, справедливость и душевность. Люди не могут обходиться без этих начал. Просто в жизни не бывает случая, когда бы не участвовали они и не предрешали ту или иную человеческую судьбу» [Абай. Слова назидания]. Но сегодня, в эпоху глобализации, когда торговля и политика доминируют над всем, эти три качества личности становятся той межой, которая разделяет культуры Запада и Востока. Дело в том, что личность на Западе и Востоке, как отмечали многие мыслители прошлого, качественно отлична, в силу многих причин исторического развития, в том числе и в силу доминанты гражданского общества или идей патернализма.
С.Хантингтон, подвергшийся сокрушительной критике за свою приверженность идеям примата западной культуры, в одной из своих новых работ вынужден отказаться от идей культурной глобализации. Он признал, что главное отличие Запада и Востока — в различии оценки роли и места духовной и светской власти. Оно исторично. «В исламе правит бог, в Китае и Японии правитель обожествляется, в православии Бог — помощник правителя», и лишь на Западе общество отделило церковь от государства, чем положило начало самому принципу разделении властей. А это значит, что надо отличать «вестернизацию» и модернизацию [11].
Стратегия 2015, подтверждая нашу особенность, проникнута в то же время духом модернизма, как ответа на вызовы времени. Наша духовность позволила обществу выстоять в непростых условиях монгольской и российской империи и советской системы. Начала любви к родине, чувства справедливости и сострадания сформировали тот эталон поведения, который назван великим Абаем самым главным в человеке. Он во многом есть продукт знания и воспитания. Те, кто следит за развитием общества, подчеркивал Абай, «знают, что сперва надо позаботиться о душевной чистоте» человека, а потом уже определять, где и как он будет занят [12]. Иначе может возникнуть опасность разложения, ибо в жизни чересчур много искушений.
Казахстан как государство должен в своем ответе на вызовы времени постоянно совершенствовать системы и структуры управления, развивать институты демократии в обществе. Но одновременно перед государством стоит задача двоякого плана: оно обязано как инстанция заботиться о развитии национальной культуры страны и в то же время как участник международных отношений и субъект процесса глобализации выступать на транснациональном уровне за реализацию культурного плюрализма.
Этот второй момент несет в себе массу противоречий. Они касаются самых разных проблем жизни страны и общества. Начнем с того, что каждый человек имеет право на национальность и уже в силу этого наука демократических стран сегодня ведет речь о двух типах, двух «моделях» гражданства: а) праве почвы (jus soli); b) праве крови (jus sunguinis). Первая модель определяет: раз человек родился в этой стране, он её гражданин. Вторая устанавливает гражданство по этническому принципу. Право «крови» утверждено, например, в Германии и Израиле. А право «почвы» — в США и во Франции. Кое-где начато предоставление института двойного гражданства. Естественно, что та или иная «модель» гражданства неизбежно ставит на повестку жизни страны вопрос о культурных, духовных и политических предпочтениях любого индивида. Соответственно возникает вопрос о языке обучения в школе и вузе, о каналах телевидения, о газетах и журналах и т.д. А нарастание массы «гастарбайтеров» и мигрантов добавляет новые «нюансы» в и без того непростую жизнь социума.
Богатство и разнообразие современного мира, писал Н.Назарбаев, демонстрируя в большом и малом развитие человеческой цивилизации, отнюдь не могут перечеркнуть смысл и ценности любого этноса и его культуры, «его отношения к миру земному и небесному» [13].
Глобализация, что показывает весь ход мирового экономического развития в ХХ столетии, заметно ограничила возможности маневра государства в современных условиях. Но оно было и останется институтом исключительного статуса благодаря своим имманентным способностям:
- организовывать тем или иным способом жизнь этноса;
- защищать безопасность страны и её населения от различных угроз;
- играть роль хозяйствующего субъекта внутри и вне страны;
- поощрять лояльность своих граждан в сфере культуры, идеологии;
- быть основным гарантом правопорядка, развития демократии;
- выступать контрагентом или союзником гражданского общества;
- располагая в реальности национальным суверенитетом, оставаться ведущим субъектом мировой политики.
Конечно, современное гражданское общество, обладая знаниями и традициями демократии, даже как контрагент государства будет не менее значимым элементом глобальных перемен. Но это при условии развитости институтов гражданского общества. Такого рода посылы в тексте «Стратегии 2015» просматриваются довольно легко. Но повторим специально: это всего лишь посылы. Как повернется жизнь в дальнейшем, сегодня не предскажет никто. Да и прошла уже давно та пора, когда общество могло верить различным мифам. Сегодня иное поколение исповедует, прежде всего, прагматизм, а не красивые идеи. Как посыл «Стратегии» превратить в реальность — тема совсем другая. Разговор об этом политологи страны вели несколько лет подряд [14].
Практика политической жизни на просторах СНГ поставила целый ряд сложнейших вопросов, в том числе на повестку дня вновь выдвинулась проблема «старый порядок и революция», уже не раз поднимавшаяся в обществе разными слоями оппозиции.
Жестко и целенаправленно, и нередко оправданно, лидеры оппозиции критикуют власть с позиций демократии за неурядицы разного плана, главным образом за «художества решений» чиновников разного уровня из различных регионов страны. Материалы многих номеров газеты «Эпоха» и ряда статей журнала «Правила Игры» дают возможность расшифровать подлинный смысл позиций наших демократов по всем вопросам внешней и внутренней политики страны.
Проанализируем смысл этих позиций в плане чисто теоретическом, вспомнив о выводах одного из выдающихся теоретиков демократии Алексиса де Токвиля, выраженных в его творении «Старый порядок и демократия».
Демократическая оппозиция, настаивая на тех переменах, которые позволят ей в будущем прийти к власти, своими ценностными ориентирами, что показывает содержание оппозиционной прессы, объявляет либеральные установки западного типа. В наше время именно с этих позиций ведется критика системы управления, в первую очередь, объема прерогатив полномочий Главы страны. В программном пакете оппозиции (той же партии «Ақ жол») критика проводимой политической модернизации, хода судебной и административной реформ, фактического сращивания власти с крупным бизнесом, крайне слабой борьбы с коррупцией, незначительности мер по установлению социальной справедливости, слабой поддержки развития аула.
Но что бросается в глаза? Множественность фигур на Олимпе оппозиции и их слабость идейная, культурная, политическая, более того, стремление тех, кто считает себя защитником народа, на противостояние с другими политическими адвокатами демократии. А ведь в одной тарелке супа не может быть несколько хозяйских ложек, просто объем тарелки не позволит этого. И еще одно. Либеральные установки имеют своей базой ценности правового типа, отвергаемые основной массой народа.
Так сложилось, что ни в одной стране СНГ и Балтии либерализм как политическая доктрина не получил поддержки за эти годы. Всюду он сходит со сцены как общественное движение, оставаясь носителем ряда основных принципов демократии, но не больше, каждый день, доказывая нам правомерность доктрины Д.С.Милля «о сферах бессилия рынка» и необходимости социальных реформ.
Опыт соседней Киргизии настойчиво напоминает, что сама типология «демократической революции», приведшей к смене власти, ничуть не способствовала утверждению демократии в этой стране. Лидеры бывшей оппозиции опирались на «свои» регионы и партии, не располагали той фигурой, которая могла бы объединить их. Все их посылы строились на клановых основах. Фактически после падения режима А.Акаева к власти и в парламент пришли фигуры среднего слоя национальной и региональных элит. Цветная революция в Киргизии отнюдь не решила, а лишь на время отодвинула остроту политического кризиса в стране, а сама послереволюционная ситуация доказала правоту выводов А.Токвиля в его работе о «старом порядке», что революция в первую очередь великое зло и только во вторую — великое благо [15].
Нужно ли нам формировать и выводить на марш исторического пути свои «политические кланы?» Этот вопрос неизбежно встает на повестку дня тех, кто понимает, что нынешняя политическая элита по большому счету таковой на деле не является, ибо в основном представляет собой второй и третий слой советской номенклатуры из рядов профсоюзного и комсомольского актива [16].
Проблемы модернизации государства и общества поставили на повестку жизни страны вопросы понимания сложностей международной жизни. Это было и остается одной из ведущих задач национальной политической элиты. Но понимание у нас, к сожалению, для сторонников либеральной демократии оставалось всё тем же: «хотим быть Америкой или Европой!» [17].
Однако желание быть такими же, как страны Запада, неизбежно требует отказа от ряда наших азиатских особенностей. Хорошо, если от таких, какие высмеивал еще Абай. А если от глубинных традиций? Представители науки на этот вопрос ответили по-другому, нежели поклонники западной демократии. Предложили разобраться с тем, что дают традиции в условиях модернизации [18].
Ставка наших поклонников либеральной демократии на западные ценности во многом вызвана их отторжением Евразии как сферы влияния России. Отсюда призыв «сделать четко выраженный европейский выбор». Он связан с тем, что место России в Евразии прочно заняли США, которые выступают в качестве защитника (Афганистан), судьи (Ирак), и политический реализм требует признать выводы З.Бжезинского о том, что на шахматной доске планеты остался всего один игрок [19; 7–9].
Такое мировоззрение отличается крайним детерминизмом и дихотомией. А если вдуматься в смысл призывов нашего поклонника политических шахмат, то они (призывы) идут в ключе теории «конца истории» Ф.Фукуямы и, по сути, обслуживают идею доминирования Запада в регионе Центральной Азии. Кстати, Ф.Фукуяма уже от многого успел отказаться. Его работа о демократии, проанализированная нами ранее, показывает богатейшие возможности азиатских традиций. И не случайно наши аналитики говорят о кадровой и интеллектуальной слабости оппозиции.
Демократический мир, если вдумываться в творчество Мюрдаля и Фукуямы, отнюдь не закон и даже не закономерность. Это разноликая цивилизация, одна из нескольких ныне существующих. Её преуспевание в развитии не вечно, ибо в истории не было и не будет ничего вечного. Рынок необходим, демократия — тоже. Но они должны отвечать нашим интересам и не лишать нас нашей идентичности.
Оппозиция неустанно выносит в центр всех дискуссий проблему власти. Коснемся попутно самой сути данного термина. Английский язык, в наше время наиболее распространенный, содержит несколько слов, которые раскрывают понятие власти: authority, power, government, domination. Эти слова отнюдь не синонимы, а выражение сложностей такого социального явления как власть. Authority — авторитет, власть, полномочие. Power — производное от латинского — potere — означает: быть в состоянии, быть в силах. Современный английский толкует его как мощный, сильный. Domination — контроль, господство, доминирование. Government — правительство, управление [20]. Труды мыслителей нового и нашего времени однозначно трактуют власть как способность и возможность определенной группы лиц навязывать свою волю обществу.
Что собираются навязать Казахстану последователи З.Бжезинского? Если обращенный к России и Центральной Азии тезис: «демократия не может быть империей» [21], то это, скорее, стремление войти в орбиту американского влияния. А такое сразу же ставит в повестку дня вопрос об универсальности американских ценностей и возможности потери казахским этносом его культурного своеобразия.
Особенностью власти в Казахской степи веками была выборность управления. Наша история демонстрирует тот факт, что знатность происхождения требовалась при избрании только на трон хана. Кстати, важным ограничителем, критерием годности претендента из числа султанов на пост хана считалась «доказанная опытом способность вникать в разбирательство тяжб и правосудие». Этот фактор известный исследователь Степи А.Левшин подает как признание в казахском обществе значимости социальной психологии. Другие фигуры властного олимпа могли быть из представителей простого народа. Рассказывая о том, как разбирались дела султанами, биями, летописец указывает и на роль коллективных решений. Раз в год хан собирал «для рассуждения о делах народных» всю знать, биев, старейшин родов, чтобы совместно решить проблемы, волновавшие всю Степь. «Парламентские дни» иногда затягивались, но главное заключалось в наличии стремления получить согласие общества [22].
Свидетельства А.Левшина подтверждены в исследованиях нашего историка Е.Бекмаханова. Отмечая роль феодальной касты султанов, историк подчеркивает её неказахские корни — потомки Чингиз-хана. А вот Бии — иное дело. «Биями могли быть только представители «черной кости», чингизиды не могли быть избраны биями, хотя они участвовали в разборе судебных дел» [23]. Это же на массе примеров в свое время доказывал Ч.Валиханов в известной «Записке о судебной реформе».
Казахское общество имело свой тип политической и правовой культуры и тем, кто мечтает об американской культуре, неплохо бы помнить, что она разнолика, поликонфессиональна, отторгается всеми народами, куда её привносят. За примерами далеко ходить не надо. Это и Ирак, и Афганистан.
Политическая оппозиция в Казахстане складывалась как контрэлита общества. Её цели — либеральные институты и механизмы. Её лозунги — социал-демократическая риторика. Но совмещение рака и лебедя нигде, кроме одного момента известной басни Н.Крылова, не состоялось. Справедливо замечание одного из работников СМИ. «Кому-то очень хочется, чтобы образовалась непреодолимая пропасть между оппозицией и властью, чтобы у нынешней власти не оставалось иного выбора, как стать на путь насилия, ибо других способов консервации режима уже не остается, а от политической модернизации могут серьезно пострадать чьи-то интересы, в том числе и интересы третьей силы» [19; 9–15].
Нам же представляется, что опыт Киргизии показывает на два важных момента. Во-первых, казахстанское общество должно накопить опыт самоуправления в регионах страны. Во-вторых, должна сформироваться новая политическая элита, как выразитель новых социальных групп и слоев. Пока же и во власти и в оппозиции роль элиты исполняют выходцы из советской номенклатуры. А переходный период, как показывает опыт мировой истории, не может ограничиваться полутора десятилетиями. Так что главный педагог истории и политики — время.
Демократия не может питаться идеализмом. Она везде и всюду появлялась как движение прагматиков, людей, умеющих от романтики мечтаний переходить к делу. Чтобы стать силой в общественном мнении, демократам надо преодолеть раскол в собственных рядах, поймать импульсы народных настроений. А они никогда не шли в унисон с сигналами Вашингтона.
Чем отличается Казахстан от своих соседей в Центральной Азии? В первую очередь политической стабильностью, к которой стремятся киргизы и узбеки, таджики и туркмены. Надо ли нам опускаться в своем развитии вниз? Нужно ли пятиться назад? Таков главный смысл политической дихотомии стабильности. Да, у нас полным-полно ошибок и преступлений, совершенных деятелями различных уровней и структур власти. Это во многом наращивает проявления оппозиционности в различных слоях общества. Но всего лишь проявления, а не устойчивые настроения, только которые и переходят в политику.
Нашим демократам следует понять уроки Киргизии и особенно Украины. А они буквально кричат о величайшей непродуктивности смены политического режима. Громогласные нападки на власть убеждают в обществе многих, что жесткость противостояния кем-то оплачивается. Клубок обид оппозиции заслоняет её лидерам понимание общих интересов, мешает вызреванию рациональных отношений с властью.
Стратегия 2015 свое предназначение политики прорыва выполняет. Но задача идеологии, качественно иная. Необходим целый ряд условий, чтобы она могла стать таковой. Но одновременно следует помнить и о том, что любая идеология — очень острое оружие в умелых руках и при соответствующей ситуации. Уроки бурного ХХ в. это доказали многократно и породили тот феномен, который получил название информационных войн.
Не вдаваясь в рассмотрение данного феномена, отметим, что его главными составляющими выступают разработка и реализация комплекса угроз духовно-идеологического и технического плана. Они нацелены на политическое руководство, систему управления государством и обществом, отношения различных слоев, политических партий и движений. Задачи могут решаться и решаются при этом самые разные. Отметим три возможных:
- манипулирование общественным мнением, сознанием и политической ориентацией с целью дестабилизации обстановки;
- формирование атмосферы политического цинизма, презрения к действующей морали, ценностным установкам, духовным устоям;
- создание благоприятных условий внедрения новой идеологии и новых культурных и духовных ценностей, в первую очередь в среде интеллигенции, молодежи [24].
Идеология была и пока остается общественно значимой, четко оформленной теоретически системой духовно-ценностного выражения коренных интересов определенных социальных слоев, групп, классов, этносов.
Опыт ХХ столетия с особой силой показал, что идеология должна непрерывно совершенствоваться как система, оперативно отвечать на вызовы времени. Среди большой группы задач, решаемых идеологией, немаловажную роль играет и чисто пропагандистское обеспечение утверждения своих политических, экономических, культурных интересов своему оппоненту или противнику. Любая идеология соответственно располагает целым рядом функций, которые в совокупности и дают ответ на вопрос: зачем необходима идеология. Во-первых, чтобы суметь реализовать призыв великого французского гуманиста Ж.Жореса: «Осознать действительность, стремиться к идеалу». Вовторых, чтобы понимать, как надо действовать. В-третьих, чтобы обеспечить в обществе необходимую поддержку избранному курсу политики.
Взаимосвязь идеологии и политики определяют три базовых компонента политики: отношения власти и подчинения, отношения собственности, система ценностных ориентиров. И еще. Политика в жизни общества выступает как реализация идеологии. Идеология же, будучи теоретикопропагандистским обеспечением политики, в свою очередь ведет с помощью культуры осуществление политической линии в духовно-нравственной сфере.
Довольно объемно связь политики и идеологии отражается в том самом общественном мнении, на значимость которого обычно ссылаются участники различных дискуссий. Роль общественного мнения в «Стратегии 2015», естественно, учтена. Но учет — это тоже элемент политики.
Оценивая основные положения стратегии 2015, где отражено понимание роли и места Казахстана в мировом сообществе на ближайшую историческую перспективу, отмечаем, что новая стратегия на практике открыла собой новую страницу в политическом развитии Казахстана. После периода становления наступило время решения жизненных проблем страны, обеспечения устойчивости системы, роста социальной защищенности человека и гражданина, что, конечно, не исключает неопределенности и все того же метода «проб и ошибок».
Стратегия 2015 показывает нам, что проводимые ранее реформы, дав толчок обновлению государства и общества, вызвали немалые дисбалансы. На видные места в нашей жизни стали выдвигаться такие элементы социальной патологии, как бюрократия, криминал. Это серьезно нарушает действенность экономических решений власти, подрывает возможности бизнеса, усиливает нигилизм молодежи, создает среди некоторых слоев общества заметное ощущение духовной пустоты, бессмысленности, бесперспективности ряда действий власти.
Анализ стратегии 2015 позволяет понять, что происшедшая в 90-е годы трансформация казахстанского общества создала качественно новую ситуацию в стране. Дело не в том, что сформировалось и утвердилось в жизни совершенно новое поколение. Дело в том, что теперь людям надо выбирать не между прошлым и настоящим, а вариантами этого настоящего. Иными словами появился не отвлеченный, а вполне реальный выбор. Он в первую очередь касается предпочтений общества по отношению к представителям политической элиты страны.
Новому казахстанскому обществу нужна та политическая элита, которая будет соответствовать задачам времени, чьи данные эталона нации будут соответствовать мировым стандартам, чьи интеллектуальные черты и профессиональная подготовка будут дополнены высокой нравственностью. Те же, кто сегодня претендует на это звание, должны помнить о невероятной обременительности самой принадлежности к национальной элите.
И наконец, власть должна постоянно помнить об исторических особенностях формирования казахской ментальности как важнейшем факторе социокультурной модернизации государства и общества.
Список литературы
- Примаков Е.М. Восемь месяцев плюс. — М., 2002. — 239 с.
- Бурнашев Р. «Конфликтная стратегия» России в Центральной Азии // Центральная Азия. — — № 2. — С. 18–21.
- Назарбаева Д. «Дорожная карта» будет! // Правила игры. — 2005. — № 8. — С. 18–19.
- Сатпаев Д. Политический ландшафт Центральной Азии // Мир Евразии. — 2006. — № 2. — С. 27–29.
- Дауренов И.Н. Организация государственного управления. — Алматы, 1997; Малый бизнес в Казахстане. Стат. сборник. Под ред. К.С.Абдиева. — Алматы, 2005; «Central Asia: A gathering storm?» Ed..by Rurner B.; Sharpe, 2002. — XII. — 442 ; Sharma R.R. Political system and democratic discourse in Central Asia: A view from outside // Dialogue. — 2004. —№ 2. — P.122–132.
- Трансформация экономики Казахстана (Итоги, перспективы) /Отв. Ред. М.Б.Кенжегузин. — Алматы, 2002. — 223 с.
- Falkingham J. Welfare in transition: Trends in poverty and welt-being in Central Asia, L,: Case. 1999; Социальная ориентация смешанного общества (А.К.Кошанов, А.А.Рамазанов и др.). — Алматы,
- Суюнбаев М. Центральная Евразия: В поисках утраченной идентичности // Центральная Азия и культура мира. — Бишкек, 2003. — № 1–2; Макашев С. Стратегические приоритеты реализации казахстанской национальной мечты // Саясат. — 2002. — № 6; Rose R. Can Muslims be democrats? Evidence from Central Asia. — Glasgow: Univ. of Strathclyde, 2002.
- Аубакирова Ж. Экономическое партнерство Казахстана и России» // Вестн. Университета «Кайнар». — 2001. — № 3. — С. 59–60.
- «Кавказ». Ежегодник Кавказского Института СМИ. — Ереван, 2006. — 184 c.
- Hantington S.P. The West unique, not universal // For. Affairs. — 1996. — Vol. 75. — № 6. — P. 31–32.
- Назарбаев H.A. На пороге XXI века. — Алматы, 1998. — 284 c. Саясат. — 1999. — № 2, 7, 8.
- Правила игры. — — № 2. — С. 19–27; Р.Арон. Этапы развития социологической мысли. — М., 1993. — С. 244–266.
- Мурзалин Ж.А. Президентские выборы 1999 г.: конфликт политических ценностей // Саясат. — 1999. — № 2. — С. 32– 34; Чеботарев А., Исмаилова С. Предвыборная борьба правящей элиты и оппозиции //Саясат. — 1999. — № 7. — С. 24– 26; Шакерова А.Д. Политическое лидерство в период модернизации // Саясат. — 2000. — № 4–5. — С. 40–42.
- Эпоха. — 2002. — № 1.
- Мурзалин Ж.А. Традиции и модернизация в Казахстане: подходы к изучению // Саясат. — — № 8–9. — С. 24–26.
- Ахметжанов А. Казахстан и «великая шахматная доска» // Эпоха. — 2006. — № 18. — C. 15–25.
- Айсин И. Оппозиция придет к власти когда-нибудь // Правила игры. — 2005. — №
- Русско-английский и англо-русский словарь. — Минск: Сидумет, 1994. — 214 c.
- Brzezinski Z. The Premature Partnership // Foreign Affairs. — 1994. — № 2. — P. 23–26.
- Левшин А. Описание киргиз-кайзачьих или киргиз-кайсацких орд и степей. Этнографические известия. — Ч. 3. — СПб., 1832.
- Бекмаханов Е. Казахстан в 20–40 годы XIX века. — Алма-Ата, 1992. —75 с.
- Григорьев В.К.. Ахметова Л.С., Мусырман А.Ш. Политология. Учеб. пособие для вузов. — Петропавловск, — 237 с.