В данной статье рассматриваются некоторые международно-правовые вопросы теории прав человека. Права человека являются итогом длительной эволюции западной политико-правовой культуры,традиционно являющейся антропоцентричной и индивидуалистичной.
Восприятие идеи прав человека и ее развитие с учетом собственных политико -правовых традиций является заслугой национально - правовых систем и соответсвующих правовых идеологий, но и одновременно и успех международного права как самостоятельной системы.
Дальнейшее расширение возможностей международно-правового регулирования прав человека находится в прямо пропорциональной зависимости от достижения доктринального согласия между авторами международного сотрудничества в данной сфере.
В данном случае, под доктриной прав человека следует понимать не сугубо научные концепции и теории, а прежде всего те концепции прав человека,присущие той или иной национальной правовой системе и воплощаюшейся в международно -правовой доктрине государства как основных субъектов международного правозащитного сообщества.
Современные международные отношения в условиях глобализации определяются не только экономическими интересами, но и интересами гуманитарного характера. Развитие международного сотрудничества в области прав человека и то значение, которое придает правам человека мировое сообщество, в очередной раз свидетельствует о том, что права человека необратимо утвердились как базовая ценность и как фундаментальная философия современного миропорядка.
В последнее время в связи с появлением очертаний многополярного мира доктринальное простран- ство международного гуманитарного сотрудничества становится в значительной мере плюралистичным и гетерогенным. Происходит утверждение идеи правомерности интерпретации прав человека со стороны каждого субъекта международного общения. В результате возникает теоретическая и практическая потребность в разрешении проблемы преодоления конфликта доктрин и достижения подлинно демократического универсального консенсуса относительно определения содержания прав и свобод человека и перспектив их дальнейшего развития.
Вряд ли можно сомневаться в том, что на сегодняшний день имеется универсальный консенсус в области прав человека. Однако он не стал панацеей от зачастую не всегда удовлетворительного положе- ния с правами человека в мире. Это связано с тем, что в действующей модели консенсуса присутствует достаточно много моментов формальности, а также элементов явного или скрытого давления. Навязыва- ние как стиль международного сотрудничества в области прав человека снижает эффективность между- народной защиты прав человека. Разумеется, что навязывание не является повсеместным, ибо в против- ном случае не были бы достигнуты региональные консенсусы, идеальным вариантом которых является европейский консенсус. Хотя имеются регионы, например Азия, где перспективы такого консенсуса весьма туманны.
Для традиционалистских национально-правовых систем прямое вторжение некоторой группы прав и идей, свойственных либеральным демократиям, неприемлемо, а то и просто оскорбительно - например, идея равноправия женщин. Практика показывает, что "триумфальное шествие" некоторых свобод, например свободы от рабства, приводило к определенным кризисным ситуациям в хозяйственной сфере, как это было в Африке.
Права человека являются итогом длительной эволюции западной политико-правовой культуры, традиционно являющейся антропоцентричной и индивидуалистичной. Но по мере усиления в последнее время позиции коммунитаризма происходят изменения и в западной философии прав человека. Между тем правовые системы стран Востока и Юга, если и не выражают в открытой форме позицию полной несовместимости с правами человека, предпочтение отдают коллективным правам (правам на самоопределение и развитие народов) и обязанностям личности перед обществом, что соответствует их социокультурному коду. Ситуация доктринальной конфликтности проявилась на Венской конференции по правам человека 1993 г. и особенно на Всемирной конференции по борьбе против расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ней нетерпимостью в Дурбане в 2001 г., когда традиционные государства заявили о своем праве на самостоятельное видение прав человека. Следовательно, это говорит в пользу обновления господствующего ныне универсального консенсуса на основе ненасиль- ственного принципа уважения права на доктринальный выбор.
Всесторонний и подлинный консенсус особенно важен по той причине, что в настоящее время расширяется объем международно-правового сотрудничества, направленного на обеспечение, содействие реальному восприятию прав человека в тех регионах, которые восприняли их декларативно. Создание необходимых условий (борьба с бедностью, достижение экономического равноправия и т.д.) - важнейшее направление современного международно-правового сотрудничества, которое находится в основании политики создания устойчивого и справедливого миропорядка.
Восприятие идеи прав человека и ее развитие с учетом собственных политико-правовых традиций является заслугой национально-правовых систем и соответствующих правовых идеологий, но одно- временно это и успех международного права как самостоятельной системы. В качестве позитивного результата следует выделить отсутствие идеи полной несовместимости прав человека с исламом. Идея несовместимости, хотя и является влиятельной, не является повсеместной, что явствует из Каирской декларации прав человека 1990 г., Основного закона Аравии 1992 г. и т.д. Успех в утверждении идеи прав человека заметен и на Африканском континенте, а в последнее время и в Китае на основе неоконфуциан- ства. Конечно, все эти показатели могут расцениваться как плод внутреннего конституционного и политико-правового развития. Однако внутренняя политика в области прав человека не может не быть нагружена международно-правовым элементом.
Все эти изменения вполне закономерно рассматривать в русле интернационализации прав человека, которая привела к следующему уровню - уровню компетенции всего международного сообщества. Кстати говоря, международное право прав человека с самого начала в своем замысле складывалось как обращенное на предмет, который является предметом всеобщей озабоченности. Дальнейшее расширение возможностей международно-правового регулирования прав человека находится в прямо пропорциональ- ной зависимости от достижения доктринального согласия между авторами международного сотрудни- чества в данной сфере. В данном случае, под доктриной прав человека, следует понимать не сугубо науч- ные концепции и теории, а прежде всего концепции прав человека, присущие той или иной национально- правовой системе и воплощающиеся в международно-правовой доктрине государств как основных субъектов международного правозащитного сообщества. Доктринальные позиции имеются также у международных организаций и межгосударственных региональных союзов. Национально-правовые доктрины как типы понимания прав человека в ходе интернационализации прав человека начинают конкретизироваться как международно-правовые доктрины. Известный юрист-международник А. Кассес выделяет следующие доктрины: западная, социалистическая, доктрина развивающихся государств [1].
Разумеется, это самая общая классификация, но и она позволяет понять, насколько содержательно различаются международно-правовые доктрины и насколько трудно им подойти к общему консенсусу. Вполне естественно, что государства как субъекты международного сотрудничества в области прав человека и как наиболее значимые субъекты международного правозащитного сообщества продвигают на международной арене такое понимание прав и свобод человека, которое соответствует практике национальной жизни.
Успех в поощрении и защите прав человека зависит от согласования находящихся в основе межгосударственного сотрудничества в области прав человека типов правопонимания (доктрин) прав человека, которые объективируются в международно-правовых позициях государств по данному вопросу. В условиях глобализации, как отмечал И.И. Лукашук, "растущая взаимозависимость государств стимулирует достижение согласия членов глобального сообщества относительно таких основных ценностей, как права человека, экономическое благосостояние и экологическое равновесие. Они образуют ядро интересов глобального сообщества" [2[. Для осуществления заинтересованного сотрудни- чества необходимо обоюдное общее видение, которое должно иметь официально-нормативную форму закрепления. Данная основа возможна только как результат работы механизмов демократического консенсуса, существующего как реальность исключительно в условиях демократического миропорядка и демократического международного правопорядка. За согласованием нормативных позиций находится предварительное согласование философско-правового и политико-правового понимания, а также вопросов стратегии культурных различий. Согласованное понимание должно включать совпадение доктринальных позиций по самым существенным вопросам, относящимся к сущности прав человека, что представляет собой задачу, достижение которой требует достаточно много времени, приложения огромных усилий, терпения.
На сегодняшний день существуют и действуют институциональные и организационные формы доктринального согласования, которые присутствуют на уровне международных организаций, в частности системы ООН. Как верно подчеркивает Е.А. Лукашева, "права человека консенсуальны по своей природе, поэтому они играют важнейшую роль в установлении согласия в обществе и обеспечении устойчивости его развития" [3]. Консенсуальная природа должна получить свое проявление на уровне всего международного сообщества. Заявленные в качестве цели права человека должны предполагать исходное согласие членов международного сообщества. Без этого права человека как цель становятся утопией. Воля к реализации заявленного всеобщего уважения к правам человека требует утверждения еще более масштабного и глубокого согласия, которое должно находиться в основании демократического международного правопорядка.
Вполне понятно, что никакое совпадение международно-правовых позиций в период отсутствия идеи общечеловеческих ценностей было невозможно. В условиях биполярного мира доктринальный конвенционализм был достаточно хрупким. Сторонам, относящимся к противоположным социальным системам, не удавалось навязать свою точку зрения другим участникам международных отношений. Так, например, на уровне ядра международного права прав человека произошло ограничение западной индивидуалистической версии прав человека. "В Международных пактах о правах человека закреплен новый подход, который мы иногда не замечаем. Если ранее сторонники индивидуалистической концепции естественных прав считали, что свобода одного ограничивается только там, где начинается свобода другого (и с абстрактных позиций это звучит неплохо), то в Международных пактах на первый план выдвигаются общественные, коллективистские мотивы: ограничение свободы возможно в целях обеспечения общественного порядка, публичной морали, здоровья населения" [4].
Тем не менее общность позиций не следует расценивать как полное совпадение во всех пунктах, в результате чего могла бы сложиться гомогенная позиция. Общая позиция является единством различного, т.е. является интегральной по свой природе. Это означает, что вокруг общего ядра имеются оттенки в понимании, которые толерантно настроены друг на друга. Формирующемуся ныне многополярному миру должна быть присуща своя общая концепция, которая ориентировала бы международное взаимодействие в гуманитарной сфере на решение проблем поощрения, соблюдения, защиты и развития прав человека в условиях новой модели мира. По авторитетному замечанию известного японского правоведа А.Якхеши, должна быть найдена новая концепция, учитывающая различия в культуре государств. Данная концепция должна быть не только разработана, но и принята преимущественно не в такой форме международного признания, как молчаливое согласие, а в качестве явно выраженного согласия. Учет различий государств всегда сопутствовал развитию международно-правового сотрудничества, но сейчас он вышел на необходимость нового и предельно глубокого - интегрального - уровня. Именно от этого будет зависеть эффективность международно-правовой защиты прав человека, которая найдет зримое воплощение в эффективности норм международного права прав человека.
Формирование универсальной международно-правовой доктрины прав человека затруднено вследствие конфликта не только интересов, но и конфликта культурных традиций ввиду специфики морали и права разных обществ. Несогласованность культурно-цивилизационных ценностей, а не только несогласованность интернациональных интересов государств - серьезное препятствие для действенности международного права прав человека. В понятие "права человека" вкладывается весьма неодинаковое содержание, соответствующее тому или иному типу правопонимания. Поэтому вряд ли целесообразно делать вывод о факте свершившейся деидеологизации прав человека, как это делает Л.И. Глухарева. По ее мнению, "прекращение конфронтации между Востоком и Западом способствовало установлению диалога между странами, который получил наименование "человеческое измерение". С его помощью отношения в сфере прав человека были деидеологизированы" [5]. В действительности же осуществилась победа либерально-демократической идеологии прав человека над социалистической этатистской концепцией с ее последующим вытеснением на Европейском континенте.
В силу исторических обстоятельств международное право прав человека вырабатывалось в форме взаимодействия государств с разной социально-экономической и политической системой. Разногласия касались Всеобщей декларации и затрагивали вопрос принятия одного или двух пактов по поводу закрепления частной собственности как основного права человека и т.д. При примерно одинаковой расстановке сил на международной арене компромисс достигался то в пользу одной, то в пользу другой стороны. Дискуссии развертывались и по поводу того, какие права должны подлежать прежде всего универсальному признанию, соблюдению и уважению [6]. Перманентный характер дискуссий и споров - это вполне нормальное явление в международном общении, если они не выходят за рамки, за которыми сотрудничество становится невозможным.
Несмотря на отсутствие единого подхода в условиях биполярного мира, международному сообществу удалось выработать доктринальные схемы, обеспечивающие, пусть и весьма проблемное, международное сотрудничество в области прав человека. Расхождения по принципиальным вопросам, которые связаны с пониманием природы прав человека и пониманием сути международного сотрудничества в этой сфере, не мыслилось как препятствия в сотрудничестве в пользу мира и мирного сосуществования народов. Безусловно, что идеологизация прав человека порождала в качестве побочного негативного эффекта политизацию прав человека, что, кстати говоря, находит свое продолжение и сегодня, но уже в новых условиях глобального миропорядка.
Для эпохи "холодной войны" с присущей ей идеологической борьбой доктринальный конфликт был атрибутом международно-правового сотрудничества в области прав человека, но он не мог полностью воспрепятствовать наработке нормативного массива международного законодательства. В целях восстановления исторической справедливости отметим, что доктринальный конфликт в той или иной мере сознательно ограничивался, сублимировался, превращался в компромисс, что своим последствием все же имело как существование международно-правового и политического сотрудничества в области прав человека, так и наличие ее вполне заметных результатов. Компромисс дал о себе знать еще в самом начале становления послевоенного сотрудничества в гуманитарной сфере и проявился в форме компромисса между США, с одной стороны, и Великобританией и СССР - с другой, по вопросу о включении в Устав ООН положений, касающихся прав человека. Выработанная компромиссная универсальная доктрина, или компромиссный консенсус, ознаменовала возникновение, пусть и не совсем эффективной и полной, системы международной защиты прав человека, которой до этого просто не существовало. При неограниченном конфликте никакое международное сотрудничество, да и международное право как результат согласования воль его основных субъектов просто немыслимо. Всеобщая декларация прав человека и пакты, несмотря на все разногласия, были приняты и со временем обрели обязательную юридическую силу, хотя в начале и не имели точных и конкретных последствий в виде строгих обязательств, которые принимали на себя государства.
К былому консенсусу можно относиться критически, но нельзя не замечать того факта, что он положительным образом решил вопрос о возможностях достижения согласия как такового. Первым опытом такого консенсуса была Всеобщая декларация прав человека, которая справедливо рассматривается как первый международный консенсус по правам человека. Однако, основой такого консенсуса стали западные политико-правовые понятия о гражданских правах, которые могли бы позволить незамедлительно принять основополагающий международный документ [7]. В момент разработки Всеобщей декларации прав человека на поверхность вышли не только вопросы, связанные с осуществлением задач и целей предстоящей декларации в международном плане, но и вопросы определения декларируемых прав. Принятие Всеобщей декларации стало возможно благодаря выработке коллективной мысли относительно прав человека. Однако, как известно, ее выработка происходила в острых дискуссиях между теорией естественного права и права позитивного, между либеральной и марксистской теорией, между западными и не западными культурами по каждому из провозглашаемых прав и свобод [8].
Во второй половине XX в. государства пришли к согласию о том, что существуют взаимоприемлемые оценки таких понятий, как "демократия", "права и свободы", "социальный прогресс". Обсуждаемые понятия трактовались с разных позиций, однако в них включался общедемократический и общечелове- ческий смысл, приемлемый для всех. Таким образом, компромисс достигался путем сознательной размытости и абстрактности положений. Международные нормы прав человека имели самую общую форму. В противном случае, если бы была предпринята попытка конкретизации их содержания и определения понятий на более содержательном уровне, никакого позитивного результата вообще бы не удалось достичь.
При всем достигнутом согласии относительно обще-приемлемого смысла ключевые право- человеческие понятия в рамках внутригосударственной правовой системы, т.е. в национальном законодательстве, трактовались странами-участницами с иных позиций: был заметен разрыв между заверениями на международной арене и делами внутренней компетенции. С другой стороны, позитивным моментом такого положения было уважение суверенитета государств. Полагалось, что конкретные принципы и нормы будут осуществляться государствами посредством законодательных и иных внутренних мер с разумеющимся учетом особенностей их социально-экономического строя. В таком подходе весьма заметен обратный ход - перемещение прав человека в поле внутринациональной компетенции. За государствами-участниками было признано право различных толкований не только конкретного содержания, но и способов осуществления прав человека. Однако нельзя предать умолчанию и моменты положительного взаимовлияния доктрин. Как отмечал в свое время Дж. Монтгомери, социалистические страны повлияли на то, что западные государства обратили внимание на важность социально-экономических прав [9]. В период перестройки уже соцстраны признали значимость гражданско-политических прав.
Если до конца 80-х годов международное сотрудничество шло по пути выработки рамочных общих положений, то затем по мере преодоления глобальной конфронтации стало укрепляться направление по конкретизации норм и практического их осуществления с учетом единых стандартов. Однако для этого необходим коренной пересмотр оснований такого консенсуса. В период биполярного мира компромиссный и поэтому ограниченный консенсус, как и весь миропорядок, строился на основе идеи баланса интересов.
С высоты сегодняшнего дня можно полагать, что данная модель международных отношений сама выступала в качестве источника перманентно возникающей напряженности по причине переменчивости данных интересов. Международное сотрудничество в области прав человека исходило из всеобщей заботы, которая базировалась на всеобщем интересе, но не на глубоком универсальном идейно- ценностном консенсусе. Поэтому неслучайно в 90-е годы XX в. стала активно обсуждаться проблема общечеловеческих ценностей, решение которой с распадом биполярного мира казалось близким. Этот оптимизм не подтвердился дальнейшими событиями усложнения современного мира в направлении многополярности.
Список использованной литературы
- Cassese International Law. Oxford, 2001. – P. 354 - 357.
- Лукашук И.И. Глобализация, государство, право, 21 век. – М., – С. 232.
- Права человека как фактор стратегии устойчивого развития / Отв. ред. Е.А. Лукашева. – М., – С. 20.
- Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной конституции. – М., – С. 143.
- Глухарева Л.А. Права человека: гуманитарный курс. – М., – С. 152.
- Мовчан А.П. Права человека и международные отношения. – М.,
- Baylis Towards an International Bill of Rights. N.Y., 1944. – P. 244 - 253.
- Всеобщая декларация прав человека и основных свобод: 45-я годовщина. – Париж, –С. 43 - 63.
- Montgomery W. The Marxist Approach to Human Right: Analysis and Critique. California, 1984. – P. 69 - 99.