Юридическая ситуация является операциональным понятием правовой теории, ее можно воспринимать не только как правовую категорию, но и как правовую конструкцию. В связи с этим, помимо абстрактного обособления юридической ситуации, необходимо также выяснить, каким образом правовая ситуация взаимодействует с иными категориями права, установить механизм реализации заложенной в это понятие сущности, что с необходимостью влечет определение его места в правовой действительности среди прочих правовых явлений. Познание права как целого правового бытия дано исследователю исключительно посредством мышления, право не является непосредственно наблюдаемым объектом, оно представляет собой сложное, многоаспектное явление, при этом выявление граней права зависит от предмета и цели исследования, а также методологического подхода ученого.
Как было показано выше, правовой ситуации имманентно присуще свойство разрешимости, само наличие юридической ситуации влечет какую-либо определенную реакцию со стороны права. Поскольку речь идет о правовом воздействии, постольку и правовая действительность в контексте исследования юридической ситуации должна рассматриваться с позиции противопоставления «субъекта» и «объекта» воздействия, то есть «раскладываться» на ту ее часть, которая функционально заряжена на разрешение ситуации, и ту, в которую входит правовая ситуация еще не разрешенная (инструментально, функционально). Юридическая ситуация разрешается правоприменителем, что предполагает ее уяснение в «снятом» виде как явления объективно существующего, а значит, и правовая действительность должна при этом мыслиться в духе классической методологии с признанием объективно существующих вещей. Полагаем, что для установления закономерностей движения понятия правовой ситуации, ее места в правовой действительности необходимо использовать системный и структурный методы исследования.
В отечественной теории права применение системного подхода при исследовании структурированной совокупности правовых норм [1, с. 11] сменилось тенденцией постепенного отыскания общесистемных характеристик в правовой действительности в целом. Такое распространение системной методологии на исследование правового бытия привело к формированию преобладающей в настоящее время позиции о широком понимании правовой системы как синтезированного понятия, включающего все без исключения правовые явления, которое способно отразить состав и структуру всего правового быта [2, с. 54]. Н.И. Матузов писал: «Трудно представить какие-то существенные компоненты правовой действительности вне рамок правовой системы», и добавлял, что, в конечном счете, правовая система не что иное, как юридический способ осознания общественно бытия.
Рассмотрение правовой действительности через призму системного подхода имеет массу достоинств, ибо он предрасположен к анализу построенных при участии человека объектов, где на первый план выходят вопросы принятия решений и управления, данный метод содержит внутренние механизмы верификации и страховки от субъективизма и односторонности исследования [3, с. 16]. Стоит заметить, что юридическая ситуация предполагает вынесение правового решения, которое должно быть определенным и, насколько это возможно, объективным, в связи с чем сам предмет исследования предполагает возможность и необходимость использования системного и структурного методов исследования. Право при таком подходе мыслится как упорядоченное, целостное, структурное образование, тесно связанное со средой, элементы которого находятся в закономерных связях, то есть приобретает присущие системе вообще характеристики.
Однако нам близка позиция ученых, согласно которой для определения правовой тотальности не совсем верно использовать понятие «правовая система», то есть выступающих, по сути, за разграничение понятий «правовая система» и «правовая действительность» (в этом смысле показательна попытка внедрения в понятийный аппарат теории права категории «правовая жизнь»). Анализ соответствующих работ позволяет выявить ряд оснований, по которым названные понятия не являются тождественными. В первую очередь, обращает на себя внимание тот факт, что системные характеристики привносятся в право посредством его познания, правовая же действительность существует безотносительно к тому, изучаем мы ее или нет. В этом смысле заслуживает внимания позиция о том, что понятие «правовая система» образовалось ввиду многоаспектного подхода к пониманию права, необходимости сочетания в этом понятии разноплановых явлений, то есть синтез правовых знаний привел к появлению понятия «правовая система» [4, с. 12]. Л.Б. Тиунова отмечала, что понятие правовой системы возникло в результате интеграции знания, то есть синтеза разноплановых и разнохарактерных явлений, обеспечивающих определенную цель регулирование общественных отношений [5, с. 25]. И хотя справедлива мысль о том, что правовая система носит объективный характер, и ее существование закономерно [6, с. 28], стоит прийти к выводу о том, что правовая система отражает лишь один из срезов правовой реальности и не может с ней отождествляться. Соотнося правовую действительность и правовую систему, нужно заметить, что последняя не включает в себя правовые явления, которые отражают неупорядоченность правовой реальности (состояние хаоса, беспорядка), случайные факторы, а также негативные правовые явления правонарушения, конфликты. И хотя верна мысль о том, что правовая система предполагает не только процесс воздействия юридических средств на общественные отношения, но и результат такого воздействия [7, с. 10], правовая система не может включать в себя в качестве необходимых и достаточных элементов такие правовые явления, которые не состоят в отношениях закономерной связи и не отражают результат целенаправленного правового воздействия.
Правовая система, в отличие от механизма правового регулирования, предполагает своей целью правовое воздействие на общественные отношения всем комплексом правовых явлений, преследующих такую цель [8, с. 24]. Таким образом, правовая система отражает именно функциональный, инструментальный срез правовой действительности. Результат правового воздействия включается в правовую систему уже после того, когда право возымеет свое воздействие над определенными явлениями. В связи с этим, нам импонирует мысль В.В. Трофимова о наличии «системного» и «жизненного» уровня, образующих единый комплекс правовой жизни, которая должна стать «исходным допущением» современной правовой науки [9, с. 26]. Правовая система познается только во взаимосвязи со средой, на которую она функционально направлена. Однако следует заметить, что для характеристики юридической ситуации правильнее применять категорию «правовая действительность», нежели «правовая жизнь». Дело в том, что понятие «правовая жизнь» вводится в категориальный аппарат теории права как явление, включающее в себя все правопроявления, всю правовую тотальность, что с неизбежностью влечет отход от собственно системной методологии и применение комплекса методов познания на основе постнеклассической методологии, включение в это понятие эволюции правового развития. На первое место при данном подходе выходит освоение правовой реальности с позиции субъекта через правовые акты (поведенческие и документарные) и процессы, то есть именно жизнь права в его динамике [7, с. 3]. При исследовании же юридической ситуации целесообразно представлять правовую действительность в снятом виде, которая в таком случае мыслится скорее «в плоскости», нежели «трехмерно». Правоприменение предполагает наличие оценивающего ситуацию субъекта (судьи), который представляет юридическую ситуацию в качестве совокупности обстоятельств, сложившихся в определенном месте и времени, что также влечет необходимость такого понимания правовой действительности. Правовую действительность в данном срезе можно представить как совокупность множества юридических ситуаций, которые требуют правового решения. Применяя названные выше теоретические выкладки к характеристике юридической ситуации, можно прийти к следующим выводам. Правовая ситуация изначально, как требующая права, является явлением правовой действительности. Юридическая ситуация не имеет своей целью воздействовать на общественные отношения, напротив, именно в ее рамках правовая система упорядочивает отношения между участниками посредством разрешения правовой ситуации. Правовая ситуация, которая лишь подлежит разрешению, является случайной, неупорядоченной, отношения между ее участниками не получили ответа на вопрос о своей правовой природе, она представляет собой нечто незакономерное, хаотичное. Соответственно, особое значение здесь приобретает деление правовых ситуаций на разрешенные и неразрешенные (подлежащие разрешению). Именно посредством механизма разрешения правовой ситуации она, будучи явлением правовой действительности, «входит» в правовую систему в качестве результата правового воздействия, становясь тем самым частью правовой системы. Получая свое оформление в правоприменительном акте, то есть приобретая внешнюю форму, правовая ситуация становится достаточно определенной, упорядоченной и целостной, чтобы признать ее элементом правовой системы как функциональной единицы. Именно отражение результата воздействия правовой системы на общественные отношения является той функцией, которую выполняет в правовой системе юридическая ситуация. Ошибочно разрешенные (в нашем понимании неправовые) юридические ситуации, безусловно, относятся к негативным правовым явлениям. В.В. Сорокин правильно утверждает, что в объем понятия правовой системы можно включать и негативные юридические явления, но лишь те, которые неотъемлемо характеризуют элементы правовой системы как необходимую, функциональную единицу системы, и составляют ее непосредственное содержание, относя при этом к ряду подобных явлений пробельность права, правовой нигилизм и другие. Думается, что неправовая юридическая ситуация не может быть элементом правовой системы, поскольку ошибка в разрешении ситуации делается правоприменителем, судом (судьей), то есть «правовым учреждением». Несостоятельной представляется позиция о включении правовых учреждений в правовую систему, поскольку они входят в политическую систему общества. Сама правовая система несет в себе правовые средства, направленные на правильное разрешения правовой ситуации, она целенаправленно предполагает разрешение ситуации определенным образом, в соответствии с правовой константой добра и справедливости. Хотя в правовой системе и существуют элементы, вносящие неопределенность и дисбаланс, ошибка правоприменителя является не только следствием неразвитости системы, ее причиной выступает неверное применение, неумелое использование входящих в правовую систему средств при разрешении ситуации, недоучет глубинных основ права и неверное понимание его духа, так как сама правовая система содержит рычаги устранения негативных последствий ее несовершенства. Таким образом, неправовая юридическая ситуация не всегда отражает результат воздействия правовой системы, ошибочность применения входящих в нее элементов, причина неверного разрешения ситуации подчас находится за пределами правовой системы.
Правовая система является целостным правовым образованием, характеризующимся закономерностью связей между ее элементами, то есть обладающее структурой. При анализе понятия юридической ситуации нами указывалось, что юридическая ситуация также выступает как целостное, единое правовое явление, в связи с чем закономерно возникает вопрос о том, имеет ли правовая ситуация структуру, каков характер связи между составляющими ее обстоятельствами. Основной проблемой здесь выступает вопрос о понимании категории структуры: выражает ли она только элементы или же еще закон их связи, характеризует ли структура исключительно системные явления или же суммативные образования также обладают структурой, можно ли несистемные понятия относить к категории целого или целостность присуща исключительно системным объектам, иными словами, существуют ли несистемные структурные образования.
Структура отражает закон связи между частями целого, однако эти связи необязательно закономерны (необходимы), отношения между частями могут также носить характер случайной причинности. Следовательно, структурой обладают и системные, и несистемные (суммативные) целостные образования, однако если в системе связи между элементами носят закономерный характер, то в суммативных совокупностях они могут и не быть необходимыми. Такой подход, применительно к правовой ситуации, позволяет точнее понять механизм ее «перехода» из правовой действительности в правовую систему. Юридическая ситуация стремится к организованности, поскольку без выявления правовой природы отношений между составляющими ее обстоятельствами разрешение правовой ситуации невозможно. Отношения между обстоятельствами в неразрешенной правовой ситуации не ясны, они связаны как необходимыми, так и случайными причинностями, то есть структура неразрешенной юридической ситуации является неорганизованной. Посредством же воздействия на нее правовой системы отношения между обстоятельствами юридической ситуации приобретают характер закономерной связи, то есть правовая ситуация после ее разрешения переходит в разряд системных явлений и «входит» в правовую систему в качестве ее элемента. Такой подход, не умаляя единства и целостности неразрешенной юридической ситуации, в то же время показывает механизм организации отношений между составляющими ее обстоятельствами посредством правоприменения. Итак, правовая ситуация, являясь явлением правовой действительности, посредством своего разрешения переходит в разряд элементов правовой системы, выполняя при этом функцию отражения результата правового воздействия и приобретая свойство организованной, системной целостности.
Следующим этапом исследования является рассмотрение вопроса о том, какое место правовая ситуация занимает собственно в правовой системе, является ли она ее элементом и в какой части системы она располагается. Как верно отмечает В.В. Сорокин, в настоящее время единства мнений относительно понятия «правовая система» не существует, при его определении смешиваются разные методологические уровни, отсутствуют единые основания выделения компонентов и элементов правовой системы. Можно выделить два подхода к описанию перечня входящих в правовую систему явлений, первый из которых заключается в перечислении разнородных правовых явлений безотносительно к их качественным характеристикам. В частности, Н.И. Матузов в качестве входящих в правовую систему элементов указывает следующие: право как совокупность (система) создаваемых и охраняемых государством норм, законодательство как форма выражения этих норм (нормативные акты), система правовых учреждений, судебная и иная юридическая практика, механизм правового регулирования, процесс правореализации, законность и правопорядок, права, свободы и обязанности граждан, весь комплекс складывающихся в обществе правовых отношений, идеология и иные правовые явления. Второй подход предполагает включение в перечень элементов правовой системы строго ограниченного количества явлений, которые характеризуют разные слои, аспекты права. Л.Б. Тиунова включает в правовую систему три блока: систему права, правосознание, правовую деятельность (правотворчество и реализацию или применение права) [3, с. 14]. С.С. Алексеев полагает, что правовую систему составляют собственно право (совокупность норм), юридическая практика и правовая идеология [2, с. 87]. По мнению Ю.А. Тихомирова, понятие правовой системы является однородным, если включает в себя: правопонимание, правотворчество, правовой массив, правоприменение [2, с. 100].
Полагаем, что задачу выделения функциональных единиц правовой системы методологически верно решил В.В. Сорокин, выделяющий в правовой системе элементы и компоненты. Дав критический анализ существующих позиций, ученый обоснованно предлагает выделять в качестве самостоятельных компонентов правовой системы следующие: позитивное право как совокупность всех источников права, санкционированных государством; правообразование как процесс формирования источников права; реализацию права как процесс осуществления норм права; правосознание как совокупность представлений и чувств, выражающих отношение людей к праву [3, с. 9]. Такой подход учитывает многообразие элементов правовой системы, их неоднородность, и позволяет скомпоновать эти элементы в имеющие самостоятельное функциональное значение компоненты. При исследовании правовой ситуации данный способ структурирования правовой системы способствует правильному определению места правовой ситуации и установлению ее отношений с иными элементами (компонентами) правовой системы.
Элемент представляет собою предел членения системы, несущий в себе определенное качество. При этом элемент является именно функциональной частью системы, то есть несет в себе заряд энергии, направленной на работу системы. Поскольку разрешенная правовая ситуация является целостным системно-структурным образованием, выполняющим функцию наглядного отражения эффективности действия правовой системы, можно утверждать, что она является ее элементом. Посредством механизма разрешения юридическая ситуация приобретает системные качества и входит в компонент системы, выражающий реализацию права. Этот процесс можно назвать «прямым переходом» юридической ситуации из правовой действительности в правовую систему. При этом юридическая ситуация находится в подсистеме «правоприменение», существующей в компоненте, отражающем процесс осуществления норм права, наряду с другими формами его реализации. Таким образом, правовая ситуация выполняет свои прямые «функциональные обязанности» исключительно в правоприменении. Здесь механизм разрешения правовой ситуации отражает обратные связи системы с правовой действительностью, показывает, насколько система приспособлена для разрешения стоящих перед ней задач в данный период времени в конкретных исторических условиях. Более того, можно утверждать, что именно в правовой ситуации отражаются в наиболее ясной форме все регулятивные потенции правовой системы, в ней, как в «точечном», «концентрированном» юридическом образовании, со всей точностью выявляются недостатки и достоинства действующей в данное время правовой системы. Это объясняется тем, что правовая ситуация представляет собой особый срез правовой реальности, когда конфликт между людьми и потребность права находятся на пике, что влечет четкую характеристику правовой системы и ее отдельных компонентов как соответствующих потребностям правового воздействия или не соответствующих, отражая эффективность системы. Между тем было бы неверным замыкать функциональный потенциал юридической ситуации только на данной подсистеме элементов. Дело в том, что правовая ситуация, по нашему мнению, способна участвовать в формировании качества системы через внутренние и внешние системообразующие связи. Однако здесь нужно непременно указать, что для реального воздействия правовой ситуации на иные элементы (компоненты) правовой системы необходимо учитывать такой признак юридической ситуации, как повторяемость. Действительно, единичная правовая ситуация, по общему правилу, не может оказать сколько-либо реального воздействия на иные части правовой системы. Исключение, пожалуй, могут составить лишь те юридические ситуации, которые являются казусными, неординарными (а потому интересными для юриста), а также те, которые вызывают резонанс в профессиональном правосознании сообщества юристов ввиду особой значимости разрешаемого вопроса и возможности применимости выводов правоприменителя к иным ситуациям. При разрешении таких ситуаций высказываются правовые позиции, придающие правоприменению определенный вектор. Наглядным примером этого являются ситуации, разрешенные посредством конституционного производства; их специфика, заключающаяся в проверке норм на соответствие Конституции Республике Казахстан, с неизбежностью вызывает необходимость выражения общих правовых позиций. Если же говорить об «обычном» судопроизводстве, то здесь в качестве примера могут выступать правовые ситуации, предполагающие конкуренцию правовых принципов или выражающие нестандартность жизненных обстоятельств.
Тем не менее, реальное воздействие на элементы и компоненты правовой системы оказывает именно однородная юридическая ситуация. Многократное, повторяющееся, аналогичное по существу разрешение однородных правовых ситуаций способно сформировать такую самостоятельную совокупность элементов правовой системы, как однородная юридическая ситуация. Методологически не совсем корректно называть такую совокупность элементом, поскольку она сама расчленяется на отдельные правовые ситуации, однако такая совокупность содержит в себе новое качество однородность, в связи с чем можно ставить вопрос о возникновении нового, самостоятельного элемента системы. Это подтверждается еще и тем, что однородные и неоднородные правовые ситуации по-разному воспринимаются правосознанием, представляющим собой, как было показано выше, канал передачи информации между компонентами системы. Если единичной правовой ситуацией система подчас «пренебрегает», то однородная юридическая ситуация с неизбежностью влечет изменение качества подсистемы «правоприменение», корректируя настрой этой деятельности. В компоненте «реализация права» правоприменение как подсистема теснейшим образом связано с иными формами реализации права. Действительно, располагая информацией о том, каким образом разрешается та или иная однородная юридическая ситуация, возможно, соизмерить поведение субъектов права при его соблюдении, использовании или исполнении. Как было указано выше, ситуация обусловливает поведение субъекта на будущее время, что предполагает деятельную роль правосознания. Также представляется, что однородная правовая ситуация может оказывать влияние и на иные компоненты правовой системы. Через внутренние связи этот элемент наиболее тесно сообщается с правосознанием и посредством него «проникает» в иные компоненты правовой системы. Однако стоит заметить, что компонент системы по своей правовой природе предполагает некоторую однородность его элементов, во всяком случае, единое начало их существования. В связи с этим представляется, что однородная юридическая ситуация, несущая в себе в снятом виде принцип разрешения аналогичных дел, при переходе в компонент правосознания трансформируется в своеобразный стереотип, который, в свою очередь, является элементом рационально чувственного отношения к праву. Следовательно, посредством внутренних связей однородная юридическая ситуация, изначально располагаясь в правоприменении, переходит в компонент правосознания, в чем выражается системообразующая функция однородной правовой ситуации. Полагаем, что «проникая» таким образом в правосознание, однородная правовая ситуация способна оказывать влияние на иные компоненты правовой системы, о чем речь пойдет при освещении вопроса о правообразовательных потенциях юридической ситуации.
Если ранее мы рассматривали регулятивный и функциональный аспект правовой системы, внутренние связи правовой ситуации с иными элементами правовой системы, то сейчас следует указать еще и на информационно-коммуникативные связи юридической ситуации с правовой системой. Выше указывалось, что внешние обратные связи правовой системы с правовой действительностью следует признавать системообразующими, при этом мы рассматривали связь правовой системы с юридической ситуацией в рамках правоприменения, посредством механизма разрешения правовой ситуации. Кроме этого, правовое мышление во многом построено на моделировании предположительных, реально не состоявшихся правовых ситуаций. Разрешая тот или иной спор, правоприменитель искусственно создает в своем воображении похожие, но несколько отличные, либо, напротив, противоположные по своей юридической окраске ситуации с тем, чтобы принять правильное решение по ситуации настоящей. Следовательно, деятельное правосознание юридического сообщества с необходимостью несет информацию о таких несостоявшихся, но вполне могущих свершиться правовых ситуациях, что не может не оказывать влияния на правовую систему. Названные выше правовые ситуации попадают в правовую систему опосредованно, через компонент правосознания в виде неких представлений о правовой действительности, выражая информационный обмен между правовой системой и правовой действительностью.
Если в компоненте реализации права юридическая ситуация воплощает в себе реально существующее бытие, в компоненте правосознания представление о ситуации или определенный стереотип (в отношении однородной правовой ситуации), то в позитивном праве юридическая ситуация выступает в смоделированном, образном виде в качестве гипотезы правовой нормы. При соотношении гипотезы нормы с правовой ситуацией нами указывалось, что снятие противоречий между абстрактным и конкретным является одним из аспектов правоприменения. Здесь же добавим, что позитивное право в любом случае преследует цель урегулировать единичные общественные отношения, которые могут сложиться в рамках юридической ситуации. И не только в ситуационных нормах заложен заряд воздействия на конкретные ситуации, но и правовые предписания самого общего характера приобретают свой предметный смысл именно в конкретном отношении, в единичной юридической ситуации.
Таким образом, можно усматривать наличие юридической ситуации (в виде собственно реально существующей, в виде стереотипа правосознания или смоделированной ситуации) во всех компонентах правовой системы. В связи с этим, по нашему мнению, вслед за выделением нормативного аспекта правовой системы можно установить существование и ее ситуационного уровня. Ситуационный аспект правовой системы выражает неформализованное, «жизненное» начало правовой системы, призван отразить ее гибкость. Также ситуационный взгляд на правовую систему позволяет предметно и конкретно уяснять предпринимаемые правотворческие инициативы.
В регулятивном контексте ситуационный аспект правовой системы проявляется не только в правовом воздействии в рамках конкретной правовой ситуации, но и в существовании специальных «ситуационных» правовых средств, призванных учесть особенности конкретной юридической ситуации, к которым можно отнести как минимум ситуационные (дискреционные) правовые нормы, казуальное толкование, технику аналогии закона и права, судейское усмотрение, которые характерны для индивидуально-правового воздействия. Учет ситуационного аспекта правовой системы призван предостеречь правовую систему от безграничной нормативности, заформализованности и чрезмерной органичности. Применительно к позитивному праву (системе права) указывалось, что необходимость учета особенностей фактической ситуации тем острее, чем выше уровень нормативных обобщений и, следовательно, чем выше степень органичности системы права. Думается, что ничто не мешает распространить это суждение на правовую систему в целом, ибо, чем более формальны и абстрактны представления о праве и его источники, чем четче прописаны возможные формы, способы реализации права, тем менее гибкой становится правовая система, тем сложнее примерять ее к особенностям конкретной правовой ситуации. В этом смысле такие организационные средства, как официальное толкование правовых норм, высказывание высшими судебными инстанциями правовых позиций по конкретным делам, собственно создание баз данных отдельных судебных решений способствуют учету ситуационного уровня правовой системы.
Итак, правовая ситуация изначально выступает в качестве явления правовой действительности. Посредством своего разрешения юридическая ситуация становится элементом правовой системы в компоненте реализации права, выполняя функцию отражения результата правового воздействия. Однородная правовая ситуация является самостоятельным элементом правовой системы. Формируясь в правосознании как стереотип, она способна влиять на иные компоненты правовой системы. Неразрешенная, а также предполагаемая юридическая ситуация также способна стать частью правовой системы непосредственно через правосознание. Проявление юридической ситуации во всех компонентах правовой системы влечет выделение ситуационного аспекта (уровня) правовой системы, призванного отразить ее гибкость и оградить от излишней формализованности.
ЛИТЕРАТУРА
- Алексеев С.С. Советское право как система: методологические принципы исследования. // Советское государство и право. 1974. № 7. С. 11-18.
- Бабаев В.К. Советское право как логическая система. М.: Изд-во Академии МВД СССР, 1978. – 212 с.
- Черданцев А.Ф. Системообразующие связи права // Советское государство и право. 1974. № 8. С. 10-17.
- Попенина С.В. Взаимодействие системы права и системы законодательства в современной России. // Государство и право. 1999. № 9. С. 5-12.
- Матузов Н.И. Правовая система развитого социализма // Советское государство и право. 1983. № 1. С. 18-26.
- Алексеев С.С. Право и правовая система // Правоведение. 1980. -№ 1. С. 27-34.
- Кудрявцев В.Н. Право: развитие общего понятия. / В.Н. Кудрявцев, А.М. Васильев // Советское государство и право. 1985. № 7. С. 3-13.
- Бойко А.И. Системная проблематика в философии и праве. // Философия права. 2003. № 1. С. 24.
- Тиунова Л.Б. О понятии правовой системы // Правоведение. 1985. № 1. С. 26.