«Логика смысла» Жиля Делеза

Философские тексты конструируют свои отношения с эпохой иначе, чем тексты худо­жественные, публицистические или научные. Последние всегда привязаны к сиюминутному моменту, к настоящему - меняющейся полити­ческой ситуации, литературной моде, динамике научного знания. Философия, напротив, вына­шивает  свои  плоды  для  будущего  или же обращена к своей долгой истории. В качестве очевидного примера, можно привести Платона, говорившего устами своего предшественника Сократа об идеальном государстве будущего. Ницше назвал данную черту «несвоевремен­ностью»: философия актуальна ровно настоль­ко, насколько она по-настоящему активна, насколько представляет творческий акт мысли. 

«Логика смысла» - одно из фундаментальных произведений Жиля Делеза, представляющее базовые положения и принципы его философии. Его современники Мишель Фуко и Жак Деррида называли «Логику смысла» лучшей в фило­софском отношении работой Делеза. Здесь вводятся основные понятия, реализуется особый методологический подход философа, раскры­вается целостная философия события. Она была издана в 1969 году, сразу же после публикации диссертационной монографии Ж.Делеза «Различие и повторение» и за 3 года до издания работы, ставшей философским бестселлером, «Анти-Эдип. Капитализм и шизофрения», напи­санной совместно с психоаналитиком Ф.Гваттари. В восприятии философского сообщества он известен как автор в большей степени критиче­ской фрейдо-марксистской теории общества -шизоанализа. Именно эту работу первой перевели на русский и частично, на казахский языки. Именно на эту работу чаще всего ссылаются исследователи, занимающиеся современной философией и культурологией. Хотя каждый текст Делез связывал с особой проблематикой, порождающей собственные концепты, а само его творчество есть описанный им принцип становления - полинаправленный процесс, сотканный из множества мыслей-сингулярностей.

«Логика смысла» оказалась в тени более эпатажного текста - «Анти-Эдипа», хотя в отношении методологической разработанности и концептуальной наполненности гораздо превосходит его. Хотя она достаточно часто цитируется, в том числе отечественными авторами, но еще нет ни одного развернутого исследования, посвященного идеям и понятиям «Логики смысла». Актуальность изучения наследия Жиля Делеза в 1990-е гг. больше связывалась с современностью (в смысле лите­ратурных тенденций, динамики гуманитарного знания, экономико-политической ситуации западной культуры конца ХХ века). Делез -теоретик искусства, Делез - клиницист западного общества, Делез - постструктуралист, Делез - культуролог заслонили Делеза -философа. По мере того, как внешние измен­чивые моменты отступают, по мере того, как философия Делеза входит в мировую филосо­фию, появляется другая форма актуальности, сформулированная Ницше. И действительно, начало XXI века связано с подъемом интереса к его творчеству как на родине философа, так и на постсоветском пространстве.

В казахстанской философии пока отсутствуют работы, представляющие собой развернутое представление творчества Делеза, хотя необходимо отметить непрерывный рост интереса к его работам на протяжении всего современного периода отечественной философии в контексте изучения современных западных философских доктрин. Общее систематическое изложение идей Жиля Делеза содержится в главе «Логика смысла» монографии Г.Г. Соловьевой «Современная западная философия»[1], за основу которой взяты проблемы вышеуказанного текста. В статье С.Ю. Бояринова «Lecton и amor fati (о значении терми­нологии Стои в философии Жиля Делеза)»[2] рассмотрены основные аспекты восприятия стоической философии в тексте «Логики смысла». Отдельные замечания по поводу различных аспектов творчества Делеза можно встретить у многих других казахстанских исследователей.

Из доступных на сегодняшний момент французских источников необходимо в первую очередь указать на содержательную коммента­торскую статью М. Фуко «Theatrum philoso-phicum»[3]. Здесь в высшей степени аутентично и просто изложена проблема события и фантазма, которой посвящена «Логика смысла». Другим важным источником является моно­графия французского философа Алена Бадью «Делез. Шум бытия». Также как Фуко, Бадью был другом и близким коллегой Жиля Делеза, являясь непосредственным свидетелем того, как философия события исследовалась в различных работах автора. В свободной, полулитературной форме он дает не только точное, но и крити­ческое рассмотрение целостного комплекса идей философа, позволяющей отбросить ярлык «постмодернист» и взглянуть на Делеза как на создателя необычной, но все таки метафи­зической доктрины. В работе Винсента Декомба «Тождественное и иное» раскрыт историко-философский контекст идей и понятий «Логики смысла», позволяющий более точно установить место философии Делеза в современной западной философии.

В русскоязычном философском простран­стве достаточно много статей, посвященных Делезу. Но если убрать обзорные и справочные работы, часто освещающие один текст Делеза -«Анти-Эдип», то останется не так уж много значимого материала. Тексты можно разделить на 2 условные группы: московская и питерская. Специфика первой группы (В. Подорога, М. Рыклин, О. Аронсон, И.П. Ильин и др.) заключается в рассмотрении идей Делеза с точки зрения методологии постмодернизма и постструктурализма. Вторая группа авторов ставит целью рассмотреть творчество Делеза в отношении ряда онтологических и социально-философских проблем, а также содержание собственно философской доктрины Делеза. С.Л. Фокин в обширных статьях-послесловиях к работам Делеза «Ницше» и «Критика и клиника»   дает   с   помощью литературных приемов и биографии Делеза достаточно ясную картину его взглядов на философию. 

Малоисследованность творчества Жиля Делеза на территории постсоветского простран­ства можно объяснить и тем, что в его работах немало критических замечаний для ортодоксаль­ной диалектики и схоластической педагогической модели преподавания, имевших место в советской философской школе. Хотя Делез никогда не ставил критику Гегеля и Платона своей непосредственной целью, но в его работах можно найти более чем аргументированную критику диалектики и академической философии.

«Когда читаешь Фуко, Лакана, Барта, Деррида, Делеза, Лиотара, Бодриара и других maitres-pensers современной Франции, складывается такое впечатление, словно мы «не-французы», являемся платоновскими жителями пещеры, - свидетелями происходящих вне пещеры событий, гул и шум которых доходят до нас, но смысл которых остается нам непонятен.
Непонятны не только идеи, теории и понятия, но прежде всего сам язык этой мысли»[4]. Именно необычность языка и понятий привели к двум противоположным следствиям в приключениях «французов в СССР». С одной
стороны, были переведены и опубликованы главные работы Жиля Делеза, возникла настоящая мода на его имя и его идеи среди интеллектуальной «богемы». Авангардная литература,   актуальное искусство, кинематограф обрели в его работах известное теоретическое обоснование. Тексты вошли во многие учебные курсы, а также стали классикой цитирования для различных исследователей в области постмодерна, современной философии и культурологии. Но после всплеска интереса в 1990-е гг. проявилось второе следствие: стало очевидно, что, несмотря на то, что Делеза можно считать классиком, его творчество не превратилось в органичную часть философского мышления, как, например, творчество Канта, Гегеля, Платона, Маркса, Аристотеля и др.

Мы полагаем, что «Логика смысла» по праву занимает ключевое, но не господ­ствующее место среди других текстов Делеза. Здесь нет конечных положений, исходных принципов и универсальных схем мысли, на которых можно было бы построить фундамент философии Делеза. Но именно здесь раскры­вается уникальная лаборатория мысли, которая может дать возможность (значительную, но не единственную) целостного видения сложного пути, который философ прокладывал через труды своих предшественников к понятию события. Вообще вся философия Делеза не что иное, как становление сингулярных текстов-событий,  коммуницирующих друг с другом относительно каких-либо проблем, организован­ных благодаря циркуляции персонажа (самого философа), но тем не менее также самодос­таточных, как самодостаточны события, чья концепция изложена в «Логике смысла». То есть можно говорить о причинной функции не текста вообще, а понятия, которому уподоб­ляется организация текста.

Одной из особенностей понятия смысла является то, что оно со времен Готлоба Фреге определяется его различием от значения. Если значение представляет собой одно из средств выражения смысла, то смысл является целью любого речевого акта. Значение представляет собой содержательную сторону определенной единицы данного, языка, тогда как смысл может быть передан его разными единицами и даже единицами различных языков. Значения разных языков могут не совпадать, но смысл не зависит от различий между языками. Э. Д. Сулейменова резюмирует представление о смысле в лингвистике следующим образом:

1. «Смысл недоступен в прямом наблю­дении. Но никто, несмотря на это, не сомне­вается в его существовании.
2. Смысл инвариантен. В качестве доказа­тельства приводится возможность перефразиро­вания, иносказания, любых других преобразова­ний, осуществляемых в любом языке.
3. Смысл актуален. Он рождается в конкретных условиях речевого общения и может быть связан с любыми элементами речевых произведений.
4. Смысл не эксплицируется полностью.
5. Смысл не доступен полному пониманию и полному восприятию. Одно и то же языковое выражение в рамках одного и того же коммуникативного акта по-разному восприни­мается в разных условиях и в разные периоды.
6. Смысл существует над языками, включаясь в единую общечеловеческую систему знаний»[5].

Глаголы выражают смысл, существитель­ные обозначают вещи, образуя два измерения языка, две линии, пересекающиеся в предло­жении. Итак, смысл - предельно сложное обра­зование, определяемое через серию различий между языком и телами, событиями и положе­ниями вещей, глаголами и существительными Событие-смысл обладает двумя противополож­ными характеристиками: нейтральность в отношении положения вещей и продуктив­ностью, способностью порождать семиоти­ческие структуры и серии Язык так же различается, как и событие-смысл. Нет одного языка, всегда есть два языка: первичная лингвистическая организация и вторичная символическая   структура.   Помимо первого порядка событие должно быть описано и в другом направлении как продукт бессозна­тельного символического порядка. 

Смысл, выраженный как событие, отли­чается от твердых объектов и постоянных категорий. Он - эманация нонсенса, всегда ускользающей парадоксальной причины. Отношения событий регулируются логикой различий, исключающей только логику тож­дества. Здесь связи формируют не мир, а хаосмос: вечное возвращение сингулярного множества чистых событий.

Благодаря событиям язык становится возможным. Сущность события - бесстрастный и бестелесный эффект, но по своей природе оно отличается от своей причины, так как существует в предложении, которое его выражает. Смысл - выражаемое в предложении, но предсуществующее ему. В зависимости от топологической позиции, в которой мы рассматриваем предложение, появляются его другие измерения: высота, поверхность, глубина и, соответственно, манифестация, сигнификация, денотация. Событие-смысл соединяет тела и предложения, само разделяясь при этом на ноэматический атрибут и выра­жаемую сущность, организуя эти серии в две коммуницирующие друг с другом. Событие выводит логические связи из хаоса телесных глубин на поверхность языка и превращает модуляцию звуков в организованную речь (дискурс). Событие-смысл трижды присутст­вует в языке: как чистая поверхность совозмож-ности значений, как бестелесная абстрактная линия инфинитива, как децентрированная точка - парадоксальный элемент.

Смысл - парадоксальная инстанция, которая постоянно циркулирует по обеим сериям и, таким образом, обеспечивает их коммуникацию. Эта инстанция всегда в равной степени представлена и в означающей, и в означаемой сериях. Она одновременно является вещью и словом, именем и объектом, смыслом и денотатом, выражением и обозначением и т.п. Смысл обеспечивает схождение двух серий - но только при условии, что он же вынуждает эти серии непрестанно расходиться. И вновь Делез обозначает онтологический статус смысла: «Нужно сказать, что эта парадоксальная инстанция никогда не бывает там, где мы ее ищем. И наоборот, мы никогда не находим ее там, где она есть». Инстанции смысла недостаёт самотождественности, самоподобия, саморав­новесия и самопроисхождения. Поэтому о сериях, которые эта инстанция «оживляет», не имеет смысла говорить, что одна из них -исходная, а другая - производная (хотя они и могут быть таковыми по отношению друг к другу); в отношении к смыслу обе серии строго одновременны. Можно сказать, что смысл присутствует в одной серии (означающей) в качестве избытка, а в другой (означаемой) - в качестве недостатка; избыток смысла всегда отсылает к его же недостатку, и наоборот. Однако такие определения весьма относи­тельны, ибо «то, что в одном случае представ­ляет собой избыток, - это ни что иное, как чрезвычайно подвижное пустое место. А то, чего недостает в другом случае, - это стреми­тельный объект, эдакий пассажир без места, -всегда сверхштатный и всегда перемещаю­щийся» [4]. Этот момент заметил и М. Фуко: «...событие - это маскировка повторения, это всегда сингулярная маска, которая ничего не скрывает, симулякры без симуляции, нелепое убранство, прикрывающее несуществующую наготу, чистое различие».

Обращаясь к парадоксу К. Леви-Стросса , который сводится к тому, что «всё в универсуме означено до того, как мы научились познавать означенное», Делёз говорит, что структура возможна при наличии трёх условий:

1) наличия двух разнородных серий, одна из которых определяется как «означающая», а другая - как «означаемая»,

2) задавании каждой серии терминами, существующими исключительно посредством отношений между ними,

3) схождении разнородных серий к некоему «различителю», принадлежащему к обеим сериям разом.

Отношениям между терминами соответствуют сингулярности, выделяемые внутри структуры: «структура включает в себя свод идеальных событий как собственную внутреннюю историю». Поэтому смысл не следует смешивать с сигнификацией. Делёз переформулирует парадокс Леви-Стросса: «не существует структуры без пустого места, приводящего всё в движение».

Литература

1. Соловьева Г. Современная западная философия, Алматы, 2003.

2. Бояринова С.Ю. Lecton и amor fati (о значении терминологии Стои в философии Жиля Делеза), Алматы, 2003.

3. Фуко М. Theatrum philosophicum / Делез Ж. Логика смысла. М.,1998.

4. Делез Ж. Логика смысла. М.,1998. C 144-145

5. Сулейменова Э. Понятие смысла в современной лингвистике. Алматы, 1991.