Согласно данным психологии, личность — сложное целое, но в нем можно выделить три основные стороны, или три блока. Первый блок — направленность личности, система ее отношений к окружающему миру. Сюда включаются мотивы поведения личности (мотивами называют причины, побуждающие личность к тому или иному поведению, к той или иной деятельности), в частности, потребности, чувства, интересы. Второй блок — это возможности личности, психологические предпосылки успешности ее деятельности (в частности, способности). Третий блок — стиль, психологические особенности поведения личности (темперамент и характер). Иными словами, личность характеризуется тем, как действует человек и почему он действует так, а не иначе [1; 58].
Что касается языковой личности, то вслед за Ю.Н.Карауловым мы понимаем ее как совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых текстов, которые различаются: а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью [2, 3]. Структура языковой личности представляется состоящей из трех уровней: 1) вербально-семантического, предполагающего для носителя нормальное владение естественным языком, а для исследователя — традиционное описание формальных средств выражения определенных значений; 2) когнитивного, единицами которого являются понятия, идеи, концепты, складывающиеся у каждой языковой индивидуальности в более или менее упорядоченную, более или менее систематизированную «картину мира», отражающую иерархию ценностей. Когнитивный уровень устройства языковой личности и ее анализа предполагает расширение значения и переход к знаниям, а значит, охватывает интеллектуальную сферу личности, давая исследователю выход через язык, через процессы говорения и понимания — к знанию, сознанию, процессам познания человека; 3) прагматического, заключающего цели, мотивы, интересы, установки и интенциональности. Этот уровень обеспечивает в анализе языковой личности закономерный и обусловленный переход от оценок ее речевой деятельности к осмыслению реальной деятельности в мире [2; 5].
Первый и второй уровни структуры языковой личности в нашем исследовании были основаны на лексикографическом описании формальных средств выражения значений «человек один» и «человек не один» в казахском и русском языках. Антропоцентризм языка усматривается в том, в какой степени и в какой форме основные репрезентируемые в языке понятия соотносятся, сопрягаются с человеческим фактором. В нашем исследовании это эксплицировано в понятиях «человек» и «множество».
Обзор научной литературы, посвященный изучению понятия «человек», свидетельствует об актуальности вопроса о представленности фундаментального понятия «человек». Так, Ю.С.Степанов, наряду с другими, рассматривает концепт «человек» как предмет русской культуры: «... концепт «Человек» приобретает разные «измерения», «параметризуется». Ничто так не параметризовано, как человек. Сотни, если не тысячи, слов в каждом языке — это название одного и того же — «человека», но в зависимости от его разных «параметров» [3; 697]. Р.И.Розина осуществляет анализ концептов «человек» и «личность» [4; 52-56]. Типы номинаций для обозначения статусов лица рассматриваются в работе Н.И.Мигириной [5]. Л.В.Чернышова проводит исследование образа человека по данным русской паремиологии [6; 273-282]. Г.А.Крюкова анализирует русское слово на материале концепта «государство» в социолингвистическом аспекте [7; 238-242]. Ю.А.Бельчиков исследует общественно-политическую лексику В.Г.Белинского, сравнивая употребление слов со значением «множество людей» [8]. В.В.Новицкая, рассматривая понятие «множество» в системе имен существительных, делит микросистему лексических средств выражения множества на четыре класса, среди которых выделяет и совокупность людей: «Наиболее сложную структуру в микросистеме имеет класс лексем с идентифицирующей семемой «совокупность людей» [9; 42].
В процессе исследования на основе анализа характера, форм, количественной представленности тематической группы «человек» и форм сопряженности этого понятия с понятием «множество» выявлена специфика национального мировосприятия носителей казахского и русского языков, определено место сопряженных понятий «человек» и «множество» в национальной языковой картине казахского и русского народов. Далее определены ядерные и периферийные лексемы, в семантике которых сопряжены понятия «человек» и «множество», выявлены сходства и различия в характерах, формах сопряженности понятий «человек» и «множество» в казахском и русском языках, осуществлена интерпретация результатов исследования в рамках проблемы «язык и культура» с целью определения места понятия «человек» и «множество» в национальной языковой картине казахского и русского народов. Так, сопоставление лексем выявило разную картину качественной представленности исследуемых лексем. В семантическом аспекте лексемы представлены достаточно широко. Особенностью семантической структуры лексико-семантического варианта ядерной лексемы казахского языка является взаимосвязанность сем «человек» и «количество», отличительная особенность ядерной лексемы русского языка — реализация сем «человек» и «количество» в разных словах, а также продуктивность в образовании парных слов в устаревшем значении.
В казахском языке понятие «человек» наполнено определенным социальным содержанием. В традиционной казахской культуре человек прежде всего член общества, в нем преобладает общественное начало. В казахском языке, в отличие от русского, ядерная лексема адам во 2 и 3 значениях имеет собирательное, обобщенное значение и предстает перед нами как совокупность лиц: человечество, большинство. В традиционной казахской культуре адам прежде всего член общества, в нем преобладает общественное, коллективное начало, поэтому в казахском языке понятие «человек» наполнено социальным содержанием в большей степени, чем в русском. Ядерная лексема адам параметризует идеальное значение — «человек, какой он должен быть». В базовых номинациях понятия «человек» наблюдается параметризация в зависимости от совокупности индивидуальных качеств, а также от принятых национальных форм поведения — почитания старших по возрасту, гостеприимства; мировосприятия; фактора времени; языковой ситуации; физических и духовных качеств; сферы и цели общения.
В русском языке лексема человек достаточно широко реализуется в первом значении, что обусловлено обобщенным характером данного значения. Актуальным и продуктивным в языке является и второе значение слова, обозначающее равноправного члена общества, обладающего высокими моральными и интеллектуальными качествами. Концепт человек приобретает разные «измерения», «параметризуется»: в физическом и духовном планах, в духовном плане, в зависимости от общественных отношений, от совокупности характерных признаков, от политических и общественных интересов, а также может иметь терминологизированное значение Отличительной особенностью ядерных лексем русского языка является их суммарная непродуктивность в образовании пословиц и поговорок, при этом все исследуемые лексемы, в отличие от лексем казахского языка, являются компонентом фразеосочетаний.
Ядерные лексемы казахского и русского языков употребляются преимущественно в научной, официально-деловой письменной и устной речи, в публицистическом и разговорном стилях. Большинство фразеосочетаний и производных данных слов являются стилистически маркированными и употребляются в качестве терминов в области литературы, философии, дипломатии, социологии.
В исследуемых языках выявлены эквивалентные лексемы, которые в количественном и качественном плане представлены по-разному. Как в казахском, так и в русском языках имеются лексемы более или менее продуктивные в семантическом, словообразовательном и фразеобразовательном планах. Сопоставительный анализ производных эквивалентных лексем показывает, что в казахском (в большей степени) и русском (в меньшей степени) языках семантика производных шире, чем семантика зафиксированной в словаре лексемы.
Сопоставляемые языки имеют общие словообразовательные значения, однако различаются степенью продуктивности и характером словообразовательных значений.
В работе исследовались имена существительные казахского и русского языков, в которых понятие «человек» представлено как полное и неполное множество людей, при этом они обозначают соответственно абсолютное и относительное количество людей. Они объединяются в лексико-семантическую микросистему на основе ядерного значения «человек не один». В сопоставляемых языках выявлено большое количество лексем со значением «множество», при этом архисема «человек» присутствует в них эксплицитно или имплицитно. В сопоставляемых языках между ядерными номинациями понятия «человек» наблюдаются привативные и эквиполентные оппозиции. Наиболее характерными отношениями между исследуемыми объектами являются гиперо-гипонимические отношения, отношения «род-вид», «часть-целое», «элемент-множество». Класс исследуемых лексем имеет сложную структуру, обусловленную семантическими оппозициями один-много, положительное-отрицательное, реальное-идеальное, желательность-нежелательность, свобода-необходимость, развитие-преемственность, свое-чужое (не свое), наличие-отсутствие, начало-конец, зависимость-независимость и другие. На данные оппозиции могут накладываться оппозиции лексем по сфере их употребления (нейтральные, терминологические, разговорные и другие), функционирования в речи (устаревшие, диалектные, специальные и другие). Сопряженность понятий «человек» и «множество» присутствует в большей части исследуемых объектов и представлена в сопоставляемых языках как лексическими номинациями, так и описательными единицами. Наиболее ярко и богато сопряженность представлена в казахском языке.
Третий уровень структуры языковой личности предполагается рассмотреть на тексте художественного характера, в частности на переводном тексте романа И.Есенберлина «Кочевники». «Лингво-когнитивный план дискурса связан со знаниями и представлениями языковой личности. Изучение авторского контекста основано на взаимодействии ментальных и языковых структур, на системе отношений «мышление-язык-речь». Высший, мотивационный, уровень устройства языковой личности более подвержен индивидуализации и потому менее ясен по своей структуре. Прагматикон личности, т. е. уровень, соотносящий мотивы, установки, цели с речевым поведением, заслуживает особого внимания» [10; 697].
По мнению С.Е.Никитина, языковое сознание реализуется в речевом поведении. Поэтому, говоря о языковом сознании личности, следует иметь в виду те особенности речевого поведения индивидуума, которые определяются коммуникативной ситуацией, его языковым и культурным статусом, социальной принадлежностью, полом, возрастом, психическим типом, мировоззрением, особенностями биографии и другими константными и переменными параметрами личности. Языковое самосознание является частью культурного самосознания. Между сознанием элементов языка и других элементов культуры нет четко выраженной границы. В переломные исторические эпохи родной язык становится символом национального самосознания. Существенно также, что осознание элементов языка или языковой структуры текстов совершается теми средствами и идет по тем путям, которые предоставляет личности культура [11; 34, 35]. Так, в исследуемом тексте романа перед нами предстает языковое самосознание в обобщенном виде, что составляет сущность человеческого мышления. Эта сущность отложилась в языке, сказалась на речевом поведении языковой личности целого народа, т. е. проявилась в языковом сознании и самосознании. Главными свойствами здесь являются опора на опыт предшествующего поколения, подчинение исторической ситуации и определенным сложившимся этическим нормам, обычаям, традициям. Лингвистическим свидетельством этой социальной особенности может служить ряд маркированных временем слов султан, десятник (онбасы), жузба-сы, мынбасы, темник, нойон, улус, племена, жуз, род, хан, чингизид, импрам, батыр, джигит, торе, жырау, бек и др.; словосочетаний золотоордынский престол, чингизидовские роды, ханский титул, степные разрозненные роды и др. Это наблюдается и в употреблении лексем со значением «человек» и «совокупность людей» или их составляющих. Для примера приведем общие характеристики или выразительные фрагменты проявления национального сознания народа или отдельно взятой личности в период процесса объединения казахских племен после распада империи Тимура, борьбы с иноземными завоевателями из первой книги трилогии И.Есенберлина в переводе М.Симашко [12].
- В одном котле невозможно варить головы сразу двух баранов. И кому довелось встретить двух волков, которые бы не передрались из-за ягненка?
- Семнадцати лет от роду был поднят на белой кошме Абулхаир в знак провозглашения его ханом. Птица счастья опустилась на его голову, и в жертву принесен был белый верблюд. Но чем выше поднимается по лестнице славы человек, тем больше становится у него врагов.
- Львиное сердце должно быть у того, кто правит людьми и берет на себя ответственность за них перед богом.
- Пусть руки отпадут у того, кто не радеет за родственников.
- Людская молва чернит похуже сажи.
- Можно отрубить голову, но нельзя отрубить язык.
- «О изменчивый мир!.. Сейчас, пока их жизнь в моих руках, они сгибаются в три погибели. А попробуй хоть на минуту обессилеть среди людей. Как от прокаженного, побегут тогда от тебя, и самый последний из них тут же переломает тебе спину! Такова жизнь, и изменить ничего нельзя...»
- Нет на свете мук сильнее, чем болезненная мания преследования.
- — Пусть каждый скажет, что думает! — предложил Джаныбек.
У казахов издавна учили так сыновей. И хоть немудреная была эта школа, но знания оставались на всю жизнь, а потом передавались следующему поколению. Младшим нельзя говорить раньше старших.
- Вся степь присудила ему эту вескую приставку — жырау.
- Когда люди обрастают жирком, их не поднимешь и плетью.
- Перед смертью отступает все — вражда, зависть и прочие страсти бренного мира.
- Нужно делать свое дело, и если оно действительно имеет смысл, то не грозит ему забвение.
- Но не только о сегодняшнем дне следует думать человеку, строящему государство...
- Одним лишь страхом хочет он сковать людей в единое государство. Недолговечный это клей — человеческий страх. Да и суровость лишь тогда приносит плоды, когда идет в ногу со справедливостью. Малейшее лукавство или отступление от правды — и жестокое самовластие выступает наружу, чтобы похоронить в скором времени все под собой. Разве не показал его предок Чингисхан, что это прямой путь к национальному вырождению?
- Только теперь поняли люди то, что раньше понимали лишь отдельные дальновидные вожди и народные жырау-прорицатели. Без сильного единого государства не останется на земле казахов.
- Завет отца своего, Джаныбека, помнил он: не может существовать казахское государство без своих городов. Долгая и жестокая предстояла борьба, но другого выхода не было...
- Чего только не видела казахская степь, каких потрясений не пережила за свою многовековую историю! Кажется, не было на земле завоевателей, которые не прошли бы по ней с огнем и мечом. Но, как примятая копытами трава, снова расправлялся и оживал народ. Да, покуда корни в родной земле, не вырвать, не вытоптать его. Снова и снова оживет он!
В приведенных выше примерах переводного художественного текста исторической трилогии показаны социальные, групповые и собственно индивидуальные черты. Совокупность данных черт определяет исторический языковой образ эпохи разъединения казахов и междоусобных войн.
Исходя из приведенных выше примеров можно говорить об эволюции казахской языковой личности. Следовательно, речь идет о взаимосвязанности параметров исторической и современной личности относительно жизненных идеалов, иерархии ценностей в картине мира и моральных принципов, основанных на любви к родной земле, приоритете национального благоустройства, а также консолидации сил и возможностей в строительстве государства.
В данных ниже фрагментах, на наш взгляд, сделаны чрезвычайно важные характеристики языковой личности в плане речевого поведения, раскрывающие индивидуальность говорящего, его характер, намерения, жизненные ценности, моральные нормы. Читатель воспринимает психологическую и социальную характеристики говорящего, вычитывая из них дополнительную экстралингвистическую информацию.
Через некоторое время он услышал топот проехавших мимо коней и голос дочери:
— Напрасно удержал ты мою руку. Попались бы к нему в лапы, он бы не пощадил!..
— С женщиной, убившей родного отца, не мог бы я пробыть и одной ночи! Мужское хладнокровие было в голосе говорившего, и хан понял, что это батыр Саян.
— В таком случае убей его сам!
— Какая женщина с чистым сердцем назовет мужем человека, убившего ее отца?
— Я не могу прийти с оружием на похороны брата, — тихо отвечал султан Жунус. — Что скажут люди!..
- — Нет, я не требую отпустить его. Но чтобы решить его судьбу, необходимо созвать совет. Мы же не разбойники, а государство, и не к лицу нам подавать примеры беззакония...
- — Нет лекарства от моего недуга, раз не нужен я стал родной земле!.. Смерти заслуживает мой поступок с этими людьми, но что для меня смерть?.. Никогда я не боялся ее и теперь не испугаюсь. Самое страшное наказание выбрал я для себя, и не оставлено мне другого пути. Завтра я навсегда покину родную степь.
Итак, «в выборе языковой личности в качестве объекта лингво-психологического изучения заложена потребность комплексного подхода к ее анализу, возможность и необходимость выявления на базе дискурса не только ее психологических черт, но и философско-мировоззренческих предпосылок, этнонациональных особенностей, социальных характеристик, историко-культурных истоков» [2; 7].
Таким образом, в статье, пользуясь данными лексикографической представленности понятий «человек» и «множество», мы попытались проследить, как развивалась языковая личность в историческом ракурсе на примере переводного художественного текста.
Список литературы
1 Крутецкий В.А. Психология. — М.: Просвещение, 1980. — 352 с.
2 Караулов Ю.Н. Предисловие. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. — М.: Наука,1989. — 216 с.
3 СтепановЮ.С. Константы. Словарь русской культуры. — М.: Академ. проект, 2001. — 990 с.
4 Розина Р.И. Человек и личность в языке // Логический анализ языка. Культурные концепты. — М.: Наука, 1991. —204 с.
5 Мигирина Н.И. Типы номинаций для обозначения статусов лица в современном русском языке. — Кишинев: Штиинца, 1980. — 91 с.
6 Чернышова Л.В. Образ человека по данным русской паремиологии // Русское слово в мировой культуре. Материалы Х Конгресса МАПРЯЛ. — СПб., 30 июня — 5 июля, 2003. Концептосфера русского языка: константы и динамика изменений / Под ред. Н.О.Рогожиной, В.В.Химика, Е.Е.Юркова. — СПб.: Политехника, 2003. — 355 с.
7 Крюкова Г.А. Социолингвистический аспект русского слова на материале концепта «государство» // Русское слово в мировой культуре. Материалы Х Конгресса МАПРЯЛ. — СПб., 30 июня — 5 июля, 2003. Концептосфера русского языка: константы и динамика изменений / Под ред. Н.О.Рогожиной, В.В.Химика, Е.Е.Юркова. — СПб.: Политехника, 2003. — 355 с.
8 Бельчиков Ю.А. Общественно-политическая лексика В.Г.Белинского. — М.: Изд-во МУ, 1962. — 132 с.
9 Новицкая В.В. Лексические средства выражения множества // Исследования по семантике русского языка. — Уфа,Изд-во БГУ, 1974. — С. 40-52.
10 Иргебаева А.Б. Концепт Жизнь/Смерть в творчестве Л.Н.Толстого (лингво-когнитивный аспект): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. — Алматы, 2001. — 26 с.
11 Никитин С.Е. Языковое сознание и самосознание личности в народной культуре // Язык и личность. — М.: Наука,1989. — С. 34-40.
12 Есенберлин И. Кочевники: Историческая трилогия / Пер. с каз. М. Симашко. — Алма-Ата: Жазушы, 1986. — 672 с.