Роль барымты в традиционном обществе казахов

С приобретением Казахстаном суверенитета и независимости возобновилось и получило большой размах исследование золотого века казахского традиционного права.

Без изучения прошлого невозможно понять, а тем более спрогнозировать будущее. В этой связи нельзя не согласиться с русским исследователем казахского обычного права Л.А.Словохотовым, отмечавшим, что «понять, надлежаще оценить и взвесить настоящее можно только путем изучения прошедшего. Прошедшее родило, создало, воспитало, культивировало народ под  влиянием тех или иных условий народной жизни. Каждый правовой институт, как и общий правовой строй народа, сложился под влиянием историко-генетических, территориально-бытовых, религиозных и других факторов народной жизни» [1] .

В условиях формирования национальной правовой системы Казахстана исследование отдельных институтов обычного права, в частности, барымты, «возможно и необходимо для восстановления правового континуитета и дальнейшего развития современного казахского общества с сохранением правового наследия и использованием достижений и ценностей традиционной правовой культуры»  [2].

Казахское право, имеющее более чем длительную историю, основанное на демократических и гуманистических идеалах, перешагнуло свою эпоху. До начала ХХ века казахское обычное право продолжало сохранять свою регулятивную функцию. Академик С.З. Зиманов такую долговечность казахского права объясняет двумя факторами: во-первых, хозяйственно-бытовыми и мировоззренческими основа кочевой цивилизации на обширной территории. Во-вторых, максимальным приближением казахского обычного права к самому народу, к логике его жизни [3].

Одним из интереснейших, неоднозначных и противоречивых институтов казахского обычного права является барымта, представляющий собой межотраслевой, универсальный институт.

Раскрывая сущность и содержание барымты, как одного из элементов обычно-правовой системы, необходимо, на наш взгляд, помнить, что общества, относящиеся к степной цивилизации, как привило, являются деклассированными и функционировали в основном как гражданские. Поведение рядового члена в таком обществе регулировалось при помощи определенных правил, основанных на обычаях. Таким образом, казахское традиционное общество было гражданским обществом, основными принципами которого являлись: самоуправление, саморазвитие и самосуд.

Однако русские исследователи XVIII-XIX вв., а также отдельные современные ученые воспринимали и воспринимают традиционное казахское общество диаметрально противоположно. К примеру, многие из них отрицают наличие каких-либо демократических институтов в казахском обществе, называя само это общество «диким» и «первобытным». Так А. Левшин, давая характеристику казахскому обществу подчеркивает следующее: «…все законодательство киргизское заключается нынче только в произвольной и никаким правилам не подчиненной баранте, и иногда в вышеупомянутой нами власти ханов и  сильнейших султанов…» [4].

На наш взгляд, наличие барымты как способа восстановления своего нарушенного права свидетельствовало не о дикости и неразвитости традиционного казахского общества, а о стремлении к саморегуляции и саморазвитию. И, конечно же, мы не согласны с тем, что барымта не регулировалась правом. Барымта, в первую очередь, это институт казахского обычного права, для совершения которой необходим был повод, а для признания правомерности ее – соблюдение определенных условий, регламентированных традиционным казахским правом. Об этом, прежде всего, писал Ч.Ч. Валиханов.

В целом же, оценивая взгляды русских исследователей, можно сказать, что они «отражают классические понятия европейской истории, традиции европейской культуры, сословные, религиозные, культурные предрассудки российского общества первой трети XIX века, основанные на превосходстве европейской культуры над азиатской» [5]. 

Термин «барымта» происходит от слова «бар» и означает «есть моё» или «следуемое, положенное мне».

Барымта – является предметом исследования не только юристов, но и философов, политологов, социологов и т.д. Однако необходимо отметить, что до сегодняшнего дня барымта изучена наукой еще недостаточно.

Так, согласно философской трактовке барымты, смысл ее состоит в том, что народ, в силу своей разобщенности, междоусобиц, не имел единого государства, способного осуществлять руководство, как всеми, так и каждым в отдельности в пределах своей территории. По мнению философов, это связано с недостаточным развитием идеи подчинения отдельного всеобщему, выступающее выражением недостаточного общефилософского уровня культуры. При достаточно высоком уровне общефилософского мышления возникает право. Таким образом, барымта, обращенная к порядку, общему интересу, выражающая определенный уровень правового сознания, представляет некий стереотип философского мышления, философской культуры, поскольку именно они отражают меру выражения всеобщего.

Историки, социологи, раскрывая сущность, содержание и особенности кочевого образа жизни (кочевой цивилизации), приходят к выводу о том, что существуют определенные историко-культурные феномены, присущие только цивилизации кочевников евразийских степей. К таким феноменам они относят наряду с куном, калымом, сауыном и барымту. Причем барымту они определяют как самовольный угон, захват скота с целью разрешения межродовых споров [6]. По мнению данных исследователей, данные феномены главным образом нашли отражение в системе жизнеобеспечения субцивилизаций казахов. Позволим себе отчасти не согласиться с данным положением, поскольку, во-первых, первоначально, в архаичных обществах, барымта, быть может, и возникает, как угон скота. Однако в традиционном казахском обществе под барымтой стали понимать не только угон скота, но и захват иного имущества, а также иногда имели место случаи захвата женщин.

Как известно, всякое право должно пользоваться защитой со стороны общественной власти. Данный постулат является аксиомой и не должен доказываться. В целях сохранения баланса насильственное вторжение в сферу чужого права должно быть всегда отражаемо. Однако в силу слабости государственной власти, запоздалости помощи со стороны общества теория права допускала самозащиту. Как отмечает И.Д. Мейер, самозащита могла выразиться в двух формах: самообороне и самоуправстве.

Казахскому традиционному праву был известен такой вид самоуправства, как самовольное установление права залога, так как именно данный вид находил свое выражение в барымте.

Барымта, на наш взгляд, выступала как моральной, так и  обычно-правовой нормой. В барымте нашло отражение имущественное расслоение общества. На первый взгляд, барымта – есть ни что иное, как угон скота или захват иного имущества. Многие исследователи казахского обычного права, раскрывая сущность барымты, акцентируют внимание именно на этом. Так, А. Калиев, раскрывая содержание барымты, отмечает, что это «захват чужого скота или имущества силой» [7]. Р.С. Липец  отождествляет барымту с простым угоном [8]. Однако данное определение не отражает в полной мере содержание  барымты, поскольку неполнота определения искажает истинную сущность барымты и зачастую приводит к отождествлению ее с  воровством, разбоем или грабежом.

Т.М. Культелеев, давая определение барымте,  рассматривает ее несколько односторонне, не находя в ней никаких позитивных черт, в основном как форму феодальных междоусобных войн. По его мнению, «барымту всегда организовывала феодально-родовая верхушка, имея для этого достаточную силу и власть. Барымта организовывалась феодальной верхушкой не только для нападения на караваны, а главным образом для взаимного ограбления, именно как феодальные войны» [9]. В подтверждении своих слов автор приводит донесение Оренбургского военного губернатора Волконского Министру иностранных дел от 1906 года, в котором отмечалось, «что казахские султаны и старшины сами являются подстрекателями и организаторами барымты как среди казахского народа, так и пограничных линиях» [10]. Давая оценку взглядам Т.М. Культелеева на барымту, на наш взгляд, необходимо учитывать следующие моменты. Во-первых, исследование проводилось в эпоху господства советской идеологии, когда принижалась роль практически всех институтов, имевших место быть до 1917 года, т.е. до победы октябрьской социалистической революции. Во-вторых, раскрывая сущность и содержание данного института, автор все время говорит о барымте, преобладавшей в казахском обществе уже после присоединения Казахстана к России. Естественно, что после присоединения Казахстана к России под влиянием ряда реформ традиционный институт барымты трансформировался и утратил свое первоначальное содержание, превратившись в свою противоположность, а именно: в средство обогащения.  Отсюда и негативное отношение к данному институту [11]. В-третьих, барымта – это не просто угон скота. Поводом к ней может послужить неуплаченный калым. В этом случае общество нередко сталкивалось с такой разновидностью барымты, как барымта женщины. Очень красочно такой вид барымты описывает Б. Момыш-улы: «Бывало, что калымополучатель не держал свое слово. Тогда обиженный калымоплательщик находил в ауле обидчика какую-нибудь родственницу, которая была в замужестве за родственником обидчика, заманивал ее в свой аул в гости, и тогда бедную женщину всем аулом уговаривали не возвращаться к себе домой, остаться в заложницах, пока обидчик не удовлетворит иск. Женщина из-за родственных чувств и сочувствия к обиженному, борясь за честь своего девичьего рода и за то, чтобы «не унижать свою кость», соглашалась. Эта своеобразная барымта женщин была одним из средств заставить калымополучателя сдержать свое слово или оплатить неустойку» [12].

Отдельные авторы – исследователи определяют барымту как одну из разновидностей военной добычи. Так, К.О. Байжанова отмечает: «Әскери олжаның бір түрі – барымта.» [13]. С данной трактовкой барымты, на наш взгляд, нельзя согласиться, поскольку она изначально не отражает особенности и сущность барымты в традиционном казахском праве. Такая форма барымты большое распространение получила у башкир, киргизов. Так, согласно башкирскому обычному праву, барымта – это набег на враждебное племя с целью захвата материальных ценностей. Формально участие в барымте считалось добровольным. Однако каждый мужчина считал участие в барымте престижным, поскольку мужчина в процессе совершения барымты показывал свою удаль и доблесть воина и таким образом доказывал свой полноправный статус. В связи с этим  для мужчины считалось позорным уклоняться от участия в барымте.

Характерной чертой барымты было родовое начало. «Классическая казахская этнокультурная система относилась к таким, в которой формирование личности происходило в рамках родовой общины. Поведение человека в родовой общине, несмотря на институт военно-кочевой демократии, было достаточно жестко детализировано и иерархизировано» [14]. Это объясняется, прежде всего, климатическими и географическими условиями жизни степняка-кочевника. Особенностью кочевой цивилизации, на наш взгляд,  является то, что отдельный индивид мог выжить только в рамках родового коллектива, перед которым все были равны. Ж.Д. Бусурманов по этому поводу отмечает: «…жить в родовом коллективе, пользоваться его покровительством для кочевника означало, что он носитель индивидуальных черт и особенностей, которые восприняты, востребованы и гарантированы» [15]. По мнению ученого, только в такой социально-общественной среде каждый кочевник мог чувствовать себя свободным индивидом 

Родовое начало барымты проявлялось и в том, что, как правило, барымта могла быть направлена на имущество, принадлежащее не только противнику – конкретному лицу, но и его сородичам.

Особый интерес, на наш взгляд, представляет рассмотрение барымты как способа обеспечения реализации решения суда биев или какой-либо законной претензии, не выполняемых стороной ответчика. Кроме того, барымта имела место и тогда, когда стороны не могли достичь согласия при решении конкретного вопроса, а также в случае вынесения судом биев несправедливого решения. Также имели место случаи, когда барымта выступала в качестве способа обеспечения явки ответчика в суд биев. Как правило, к данной форме барымты потерпевший прибегал в том случае, если ответчик уклонялся от решения дела. Совершая барымту в этом случае, потерпевший заставлял ответчика явиться на суд биев. В случае явки ответчика ему возвращался весь угнанный скот. Таким образом, в данном случае барымта выступает в качестве побудительной меры, направленной на ускорение рассмотрения дела. Однако о данной форме барымты, к сожалению, имеется мало сведений.

Необходимо также отметить, что особой формой проявления барымты, на наш взгляд, является рассмотрение её в качестве способа приобретения вещных прав. Как известно, основанием приобретения прав на имущество являются сделки, которые устанавливают право на передачу как на особый способ приобретения права собственности. Передачею называется акт, по которому вещь из владения одного лица переходит во владение другого, приобретающего над ней право собственности [16]. Барымта, наряду с завладением, приобретательной давностью, приращением, находкой, военной добычей и охотой, относилась к односторонним способам приобретения вещных прав.

Ни в коем случае нельзя отождествлять барымту с конфискацией имущества. Конфискация – это отобрание у собственника его имущества в казну, в силу того, что собственником совершено преступление. Барымта же – это отобрание у собственника его имущества с целью восстановления нарушенного права. Как правило, барымта совершалась не в пользу казны, а в пользу конкретного лица, права которого были нарушены. Если конфискация совершалась управомоченными на то специальными органами государства, то барымта производилась конкретным лицом, чьи права были нарушены, а также его сородичами.

На наш взгляд, барымта – это самовольное изъятие скота или другого имущества без присвоения его с целью принудить потерпевшего или его сородичей дать удовлетворение за нанесенную обиду или вознаградить за причиненный ущерб. Барымта – это, прежде всего, объективное стремление  достичь справедливости. В основном она представляла собой:

1. месть, связанную с физическим или моральным ущербом;
2. средство наказания за отход от общинных родовых интересов;
3. способ защиты нарушенного права или же способ обеспечения явки ответчика в суд биев, или же способ принуждения к исполнению решения суда биев;
4. форму социального протеста или недовольства;
5. форму решения межродовых споров.

Судебная практика в традиционном обществе многих народов, как показывают исследования, опиралась на два основных принципа обычного права, с помощью которых разрешались спорные ситуации. Это принцип возмездия (талион) и принцип композиции (возмещение).

В XYIII-XIX вв. в условиях развития феодальных отношений формируются новые цели барымты. Все чаще производятся набеги племен друг на друга, которые сопровождаются не просто отгоном скота, но и захватом большого количества «ясыря». Барымта начинает приобретать характер межплеменных феодальных войн. Ярким примером этому являются частые набеги казахских племен под предводительством султанов и батыров на владения калмыцких князей, имевшие место в 20 – 30-х годах XYIII века.

Список литературы

1. Словохотов Л.А. Народный суд обычного права киргиз Малой орды // Древний мир права казахов. – Т6. -  Алматы, 2005. – С. 81
2. Алимжан К.А. Обычное право как форма права. - Автореферат дисс… канд. юрид. наук -  Алматы, 1999. –  С.3
3. Зиманов С. З.  К оценке казахского права в истории мысли. // Древний мир права казахов  – Т 2. -  Алматы, 2004. – С.17
4. Ибраева А.С. Правовая культура: проблемы теории и практики. – Алматы, 2002. – С.94
5. Оразбаева А.И. Цивилизация кочевников евразийских степей. – Алматы, 2005. – С.191
6. Калиев А. Особенности защиты в судебной системе Казахстана XYIII- XIX вв. // Древний мир права казахов. - Алматы, 2004. - Т.2. - С. 327-331.
7. Липец Р.С. Образы батыра и его коня в тюрко-монгольском эпосе. – М., 1984. – С.167
8. Культелеев Т.М. Уголовное обычное право казахов. – Алматы, 2004.
9. Фукс С.Л. Барымта // Ученые записки харьковского юридического института. – Харьков, 1948. – Вып. 3. - С. 131-170.
10. Там же
11. Мамутов А.М. Преступления, составляющие пережитки патриархально-родового быта. – Алма-Ата, 1963. –С.43
12. Байжанова К.О. Қазақ әдет-ғұрып құқығы бойынша меншік құқығына ие болу және тоқтату әдістері // Древний мир права казахов. - Алматы, 2004. - Т.2.
13. Назарбаев Н.А. В потоке истории. -  Алматы, 1999. – С.49
14. Бусурманов Ж.Д. Евразийская концепция прав человека. - Алматы, 2006. – С.115
15. Мякутин А.И. Юридический быт киргизов. Вещное и обязательствен-ное право // Труды Оренбургской ученой архивной комиссии. – Оренбург, 1910. – Вып. 25. – С. 23
16. Гурлянд Я. Степное законодательство // Древний мир права казахов. – Алматы, 2005. – Т.4. – С.323